Kitobni o'qish: «Тот, кто в баньке живёт»
«Повелася Обдериха водить дружбу с лютым лихом. Банник встречи пресекал и бедовку выгонял. Но взъярилась Обдериха и попёрлась вслед за лихом. Много утекло воды. Вот вернутся – жди беды…»
«Третий дом с краю. Не помню только, справа или слева от дороги», – Олег добрался до деревни Лыкомуково уже затемно.
В сумерках ориентир в виде зелёной металлочерепицы уже не казался актуальным. Олег искренне пожалел, что пропустил мимо ушей рассказы жены о домике, арендованном на всё лето.
– Потерялся? – раздался хрип, а следом шепоток: – Вот ведь зенки вылупил, топчется как телок новорождённый, мычит. Никак титьку просит? Хы! Тьфу…
Олег оглянулся. Опираясь на забор, неподалёку, на другой стороне улицы стоял незнакомый мужик. Всклокоченная борода с сединой росла у него почти от самых глаз, которые напоминали две чёрные дыры. По крайней мере, так привиделось Олегу.
Незнакомец сплюнул. Достал из кармана громоздкого бушлата небольшой коробок и потряс над ухом. Чиркнула спичка, и в свете пламени Олег успел разглядеть вполне нормальное лицо. Мужчина не спеша прикурил сигарету.
– Немой? Иностранец? Или просто тупой? – со смешком выдал он, выпуская бесформенное облако дыма. – Шпрэхэн зи, парле италиано, инглиш спик, парле тфю фроонсуэ…
– Нет. Я в порядке. Просто в темноте все дома выглядят одинаково, – честно признался Олег, ловко избежав слова «потерялся». – Ищу третий дом с краю.
– Ха! Мой дом с краю. Ничего не знаю, – курильщик громко рассмеялся, но вскоре закашлялся и затих. – Вон там кусты сирени, где коты орут. Оглоеды горластые никак кошку не поделят. Давно бы оттрахали, да разбежались. А то ни сна, ни отдыха. Так о чём я? Ах, да! За кустами калитка. Не пропустишь.
Он махнул в сторону, указывая направление. Олег посмотрел туда и обрадовался. Идти всего ничего. Дома-то считай по диагонали напротив стоят.
– Спасибо, выручили. Меня Олег зовут, – подойдя к забору курильщика, он приветственно протянул ладонь для рукопожатия.
– Глеб, – ответил тот, не выпуская сигарету изо рта. Пепел ссыпался на бороду, и та начала тлеть, отравляя воздух запахом палёных волос.
Глеб крепко пожал предложенную ему руку. Олег почувствовал каменные мозоли на его ладонях и невольно подумал, что тот много копает. Хотя почему именно копает, он не смог себе объяснить. Просто такая ассоциация возникла, и всё тут.
– Ладно, я пошёл. Не хочу, чтобы Лёля беспокоилась. Ей сейчас нужно беречь себя и не нервничать зря.
– Лёля? – Глеб хохотнул. – А мне представилась как Элеонора.
Теперь мужик в бушлате гоготал в полный голос. Олегу стало неприятно, и он поспешил уйти, помахав на прощанье рукой новоявленному соседу.
Быстро добрался до указанных кустов сирени, а за ними сразу заметил калитку. Как вошёл в неё, как добрался до дома и как очутился возле постели жены, он не помнил. Очухался лишь от женского вскрика.
– Олежка ты чего? Совсем сдурел? Я чуть не родила с перепугу. Подкрался и стоишь, молча, пялишься! – возмущённо протараторила Лёля. – Хоть бы свет включил или голос подал. Смотри как поздно. Я думала, ты передумал приезжать. Хотела с утра маме твоей звонить.
– Так получилось. Кто знал, что у автобуса в будни другое расписание? – Олег виновато пожал плечами.
– Я знала! Мама твоя знала! Нас бы спросил, дубина! – Лёля включила ночник и, шустро накинув халат, сунула ноги в мягкие тапочки. – Пошли на кухню, покормлю. Голодный же?
Олег ничего не ответил. От усталости он едва ноги переставлял, да и в глаза точно песка засыпали. Когда только успел так вымотаться?
Лёля загремела посудой, собирая поздний ужин. Она смотрелась забавно в запахнутом наспех халатике. Торчащая из-под него ночная рубашка виднелась только сзади. Спереди вся одежда заметно задралась на беременном животике. Олегу показалось, что Лёля за две недели разлуки сильно изменилась. Вот только как именно?
