Kitobni o'qish: «Моя Фарниа»

Слова, связанные в предложения, эмоции в этой книге и повествование об увиденном случились благодаря моему городу,

моей второй родине – Риму.

Благодарю Валерию за то, что она поделилась фантазиями своей дочки Адзурры, именно эта история легла в основу первого рассказа.

Спасибо Анне Принц за энергию веры.

Благодарность Елизавете Абруццезе за присутствие в моей жизни.

Вместо предисловия

Когда многое и важное хочешь высказать, то не знаешь откуда начинать: с начала, конца, а может, и середины… Так и я сидела с широко распахнутыми глазами и мыслями, упираясь кончиком ручки в тетрадь в клетку, а идеи никак не съезжали на бумагу. Было это на скамеечке в любимом парке, среди развалин Аппиевой дороги, да-да, той самой, про которую говорят, что все дороги ведут в Рим. Теребила ручку, она, кстати, была подарена папой еще в школьные годы, и писать ей одно удовольствие, она мягкая, и не надо прикладывать усилия… Высказывалась она всегда сама легко и непринужденно. Начало… Очнись…

И тут по свежескошенной ароматной травке с вкраплениями белой кашки ко мне подбегают две дружелюбные собачки средних размеров, а за ними вприпрыжку хозяин с извинениями, что они не на поводке. Одна лоснилась так, как будто ее собирали с утра на выставку, а другая была нежного персикового цвета. Впрочем, в Италии собаки счастливее всех, обласканные, ухоженные, одаренные вниманием и любовью всей семьи. Они стояли рядом с моими ногами, одинаково склонив головы, и не двигались. Хозяин сказал: пока я их не поглажу, они не уйдут. Что ж, я себе никогда не отказываю в желании потискать животных – конечно же, с их негласного разрешения, которое понятно по их поведению. И дети мои тоже, кстати, знают, к каким собакам можно подходить, а каких лучше не трогать. Обеспокоенный хозяин рассказал, что подобрал их, точнее, достал из мусорных бачков и дал имена по названию улицы, где это случилось. Дело в том, что название состояло из двух слов, так что имен хватило на обоих найденышей: Санта и Приска.

Тут я поднимаю голову и читаю название улицы, вдоль которой был разбит парк. В Вечном городе таблички с названиями выбивают на мраморных щитах одинаковым шрифтом с засечками, который называется антиква. Улица называется «Кампо Фарниа» – что в переводе значит «дубовая аллея», а на самом деле такое название носит небольшая местность в южном регионе Калабрия. Так пусть мои рассказы будут звучать как «Моя Фарниа», это слово я с особой нежностью размещу в моем мире, потому что оно начинается на «ф», букву очень важную в моей жизни, и кончается созвучно с именем моей дочери. Ну вот и нашлось мое начало.

Сценки в метро

Никогда не могла предположить, что, спускаясь в метро, буду напитываться от людей информацией и чувствовать себя частью чего-то огромного и важного. Оказывается, это для меня не менее важно, чем, например, признание других людей. Это значит, что я есть, я здесь, я занимаю вот это место и оно моё. Я люблю «читать» людей всех возрастов. Обычно, когда я возвращаюсь на метро домой, поезд наполнен студентами лицеев. Это веселая, шумная, черно-серо-белая масса, они выбирают простую и удобную одежду, и входным атрибутом у них служат, как правило, белые кроссовки – Nike или Adidas – или черные армейские сапоги Dr. Martens и бесформенные рюкзаки Eastpak на длинных лямках.

И когда после очередного локдауна у меня наконец-то появилась причина спуститься в метро, для меня это был праздник вселенского масштаба: сердце уверенно колотилось, я была необычайно возбуждена, и это только потому, что нахожусь среди людей. И вот второй локдаун. После того как я выходила из дома только за продуктами, я решилась спуститься в метро. Это всего каких-то двадцать ступенек вниз, никак в моем лютом Санкт-Петербурге, где на эскалаторе спускаешься около минуты, которая кажется вечностью. Я вижу людей, я понимаю, что люблю их, что они мне нужны, чувствую скорость города, считываю настроение пассажиров, заглядываю в чужие глаза, рассматриваю руки, интересуюсь обувью.

В римском метро нет раздельных вагонов, поезд – это один сплошной длинный изгибающийся тоннель: освещение холодное, оранжевые пластиковые сиденья, блестящие поручни и сдержанное количество рекламы. И вдруг чей-то голос в начале состава начал петь в микрофон, звук так смело и беспрепятственно распространялся, давая четко понять, что в метро безопасно, спокойно и даже, поверьте, уютно. Зашла девушка, ей не более двадцати, скромно и бесшумно села напротив меня. Высокая, стройная, милая, интеллигентная. Мне на секунду показалось, что у моей старшей дочери будут такие же вьющиеся светло-русые волосы. От этого она заинтересовала меня еще больше, и даже сейчас я могу воспроизвести в памяти ее образ в мельчайших деталях. Я прекрасно помню, что от нее исходила умиротворенная энергия счастливого человека, который живет полноценной жизнью в полном согласии с собой. Мне также показалось, что родители гордятся ей. На ней были светлые джинсы с высокой талией и геометричным вшивным поясом, они оголяли тонкие лодыжки, обувь, конечно же, была надета на босу ногу. Сапоги с металлическими заклепками не были плотно зашнурованы, отчего белая кожа светилась в промежутках шнурков. Обычный укороченный, обтягивающий бадлон темно-бордового цвета и черный однобортный пиджак из букле. Сумку ей заменял строгий гладкий рюкзачок, а еще на плече была простая холщовая сумка формата А4 с ярким геометричным логотипом студенческой организации. Она достала конверт, в котором была квитанция об оплате, может, газа, а может, воды, и погрузилась в эти бессмысленные цифры, даты и графики. Как я часто замечаю, чтобы понять все эти циферки, нужно еще одно высшее образование, в этих квитанциях и вправду достаточно сложно разобраться, главное, найти сумму, период и до какого числа оплатить.

Спустя время зашла девушка с походным рюкзаком (тут сразу понимаешь: сегодня пятница), он выглядел как огромный, прилипший к спине пузырь. Красным платком в стиле хиппи к нему была привязана простая алюминиевая походная кружка. Потом я обратила внимание на пакет в ее руках, он был именно тот, в котором только китайцы перевозят национальную еду. Поднимаю выше взгляд, да, она китаянка. Худенькая, невысокая, с черным, гладким, блестящим – идеальным – каре, которое подчеркивало красоту ее темных глаз. Как правило, вы не встретите местных китайцев, которые, например, бегают в парке или выгуливают собаку, сидят в баре, в смысле, они не тратят время на развлечения, а думают только о работе. Поэтому мне показалось, что родилась она в Риме и родители у нее итальянцы китайского происхождения.

В эту секунду состав окутала ненавязчивая музыка, это были популярные современные песни, ровно те, которые хорошо знает русская публика (Челентано, Моранди, Аль Бано), исполнял их, как оказалось, парнишка-цыган.

Многие пассажиры уткнулись в свои маленькие голубые экраны,почти никто не читал бумажную книгу, сейчас это большая редкость. Я обычно свой телефон не достаю, а погружаюсь в тайное наблюдение, что доставляет огромное удовольствие. Мы уже приближались к центру города, к остановке «Термини», это сердце Рима, железнодорожный вокзал. Кстати, название происходит от глагола «терминаре», что значит «заканчиваться», то есть то место, где заканчиваются все пути.

Заходит мужчина с собачкой средних размеров, без породы, она белая с незначительными черными пятнами. Ее окрас, движения, то, как она переставляла лапки и заглядывала в глаза пассажирам, как бы говорило: «Я пришла вам показаться, погладьте меня, я так хочу вашего внимания». Обычно собаки располагаются под сиденьем, их держат строго на очень коротком поводке, и они беспрекословно слушают хозяина. Эта же собачка полежала под сидением минутку, вылезла, отряхнулась, переместилась в центр вагона, повернулась на звуки музыки и стала слушать.