Kitobni o'qish: «Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава»

Shrift:

Астория, столица Гардии

Нория, 1035 год

− Ариана Корделия Сэйри Илсе Мейендорф Т’аркан Аркхарган! – чеканя каждое имя, мать все выше поднимала подбородок. Того и гляди, кончиком носа заденет люстру или сделает дырку на портрете моей прабабушки. Спасибо, кстати, предкам за сто тридцать имен. До конца не уверена, какое из них мое, а какое принадлежит давно почившим родственникам.

Я лениво зевнула в кулак и опустила взгляд: когда матушка изволит яриться положено изображать покорность и раскаяние, но думалось, почему-то, об удивительной плодовитости и изобретательности прародителей.

Я знаю и что Корделия, и что Сэйри, и что Аркхарган и все далее по списку. Каждое имя – яркое событие в истории нашего рода. Про сам род и говорить нечего. Если империя падет (бессмертия императору, пусть не кашляет), следующий правитель будет из наших. Персли или Брейн, на худой конец – Кайра, если братьев убьют. О, да. Такое в порядке вещей, когда освобождается трон. В такие времена аристократы мрут как мухи. Кто от чахотки, кто от чесотки, кто от родимого пятна или чечевичного зернышка, вставшего поперек горла. А неудачных падений с лестницы вообще не сосчитать! Три сотни лет назад, когда бездетный император изволил почить, аж тринадцать наследников престола разучились ходить и пересчитали шеями мраморные ступени парадного входа в столичный дворец, а их, на минуточку, семь десятков.

− Подумай о нас! – громыхнул материнский голос, вырывая меня из раздумий. − Отец баллотируется в Совет семи!

Я усмехнулась. Хочу посмотреть на смертника, который рискнет перейти ему дорогу.

− Его биография должна быть безупречна, ты это не хуже меня понимаешь!

Да он может разгуливать по столице в розовых стрингах в обнимку с девицами из дома терпимости, и все сделают вид, что ничего не видели. Это же папа!

− То есть я – грязное пятно в его биографии?

− Ты ведешь себя как эгоистка! – вспыхнула мама и сжала кулаки.

− Ну конечно, это же не тебя обрекают на вечные муки и боль! Ты-то спокойно пользуешься даром!

− Перестань! – легендарная выдержка верховной княгини Илсе Пайонеты Мерибет Ринолин Мейендорф Т’аркан Аркхарган, то есть моей матери (хотя в такие моменты меня терзают сомнения в нашем генетическом родстве) трещала по швам. Сквозь маску невозмутимости на материнском лице пробивалось негодование. Оно дергало уголки ее губ и рассыпало морщинки между бровями. − Подумай об отце, о сестрах, о братьях!

Ну, началось. Взываем к мифическим существам: совести, порядочности и ответственности. Помянем предков до восьмого колена и их заслуги перед отечеством.

− Они делают первые шаги в карьере, у них первые успехи!

Мама радовалась поступлению Митвела в магический университет больше, чем моему первому слову. Это учитывая, что поступление проплачено еще с рождения Митвела. У брата, конечно, сильный магический дар, как и у всех Аркхарганов, но воли к учебе – как у осла к работе. Как говорится, курица тоже птица, но пока не пнешь – не полетит. Вот так и Митвел.

− Ты хочешь сломать им жизнь? Угораздило же тебя родиться с даром менталиста! – разошлась родительница.

− Еще скажи, угораздило тебя вообще родиться! – фыркнула, привычно надув губы.

По лицу матери пробежало что-то такое, из-за чего у меня земля ушла из-под ног.

− Вот, значит, как, − прошептала потрясенно.

Мать вздернула подбородок и отвернулась к окну.

− Мы с отцом так решили: если ты не согласишься на блокиратор, мы исключим тебя из рода.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Без всяких там метафор. Они разделили мою жизнь на «до» и «после». Исключить из рода – значит порвать любые связи, не только юридические, но и магические. У меня останется собственная сила, которая положит начало новому роду, но право носить имя Аркхарган я утрачу. Навеки. Как и право поминать в своем княжеском титуле доблестных родственников, неоднократно просиявших не только в истории Гардии, но и наследивших в истории Нории. Хотя, про какой это я титул? Его у меня тоже не будет…

− Что? – прошептала в ужасе, полагая, что у меня проблемы со слухом.

Увы, не со слухом, с пониманием.

− Ты все слышала. Ни к чему усложнять, − нервно заметила мама.

Она старательно разглядывала листья гибискуса на подоконнике, делая вид, что поглощена созерцанием растения, и вопрос моего послушания решен.

Эка невидаль. Поставят блокиратор. Никто и никогда не узнает, что в великом роду Аркхарганов родился менталист. Подумаешь, девочка без магии. Это не так зазорно. Бывает. Случается. Отдадут в монастырь на послушание или выдадут замуж за непритязательного господина, приплатят ему щедро, чтобы не возмущался и забудут, как страшный сон.

А мой страшный сон только начнется.

Он уже начался! Кошар шестнадцатилетней девочки становится явью и приближается с неизбежностью драконьей тени, а за ней всегда – шквал разрушительного огня. Глаза защипало от слез, но я приказала себе не плакать. Я не кисейная барышня, хоть и аристократка.

− Конечно. У тебя же еще две дочери. Зачем тебе я – урод с даром менталиста!

Мне захотелось повлиять на волю матери, даже виски обожгло болью. Как это просто – внушить ей, что я самая любимая, что никакие должности, заслуги и деньги не стоят меня, что вместе мы пройдем через это, потому что семья! Про дар никому не скажем, я научусь им владеть, обуздаю. Да лучше скажем, что я родилась пустышкой, чем так… И мама не сможет противиться моему внушению. Никто не сможет. Потому что мой дар – абсолютен, что доводит ее до паники.

Но…

Насилу заставила дар умолкнуть. Мне не нужна навязанная любовь. Если родители меня не любят по-настоящему, если им важнее должность и положение в обществе, так тому и быть.

− Хорошо, матушка, − произнесла обреченно. Голос даже не дрогнул, хотя душа обливалась кровью. Сама не верила, что решилась на такое, но я не могу отказаться от части себя в угоду материнскому самолюбию.

Плечи родительницы опустились. Вздохнув, она развернулась:

− О, дорогая! Я знала, что ты не безнадежна! Через час приедет доктор Геринд, установит тебе блокира…

− Нет, мама, − перебила, вскинув голову не хуже Верховной княгини. У меня было много времени, чтобы перенять этот жест. – Хорошо. Исключайте меня из рода.

Голос звучал ровно. Внутри разрастался леденящий душу мороз. Вряд ли я до конца понимала, что говорю и на что себя обрекаю. Но лучше остаться одной и побороться за свободу, чем покорно склонить голову и проститься с жизнью.

Золотая клетка или воля…

Для птицы выбор очевиден.

Родительница изменилась в лице. Хотела бы я увидеть там страх или отчаяние, может благодарность или сожаление. Увы. Там были отвращение, презрение и злость.

Горько усмехнувшись, я развернулась на каблуках и, пока не передумала, быстро зашагала прочь из дома.

Дома, стены которого затягивало мутной пеленой. Стук моих каблуков по мраморному полу и едва различимый шепот шелковых юбок становился все глуше, дальше и дальше, пока не оборвался моим резким выдохом.

Астория, столица Гардии

Нория, 1040 год

Я села в кровати и не сразу поняла, что проснулась. Пошарпанная деревянная дверь с выщербленными краями, в углу – ржавая раковина с темпераментным краном, скрипучий дощатый пол, давно требующий ремонта – вот моя новая реальность. Сколько бы я ни латала дыры в полу, сосед снизу с завидным упорством снова их расковыривает, чтобы полюбоваться моими панталонами.

Но такова цена свободы, и я не жалуюсь. Разве что иногда. Раз пять-шесть в день…

Зато еще не пожалела ни разу.

Ариана Корделия Сэйри Илсе Мейендорф Т’аркан Аркхарган умерла пять лет назад. Сегодня я Эйри. Серая мышка квартала прокаженных, со странным уродливым даром менталиста, проявления которого все считают «ведьмовскими штучками». Много ли вариантов у аристократки, от которой отвернулась родня, и которая скрывает силу?

Всего два: дом терпимости (но терпеть, особенно в постели – явно не про меня), либо квартал прокаженных, где всем волосато, кто ты, откуда и с какой историей. Потому что каждый первый здесь в силу обстоятельств.

За картонной стеной застонал Лихард.

Хватит киселиться! Пять лет назад я собрала волю в кулак и сделала то, что должна была. Сегодня от меня требуется та же решимость, чтобы спасти жизнь друга.

Кран плюнул в меня ледяной ржавой водой. Каждый раз, когда подхожу к нему, надеюсь на чудо. Пока он только чудит, но и то ладно. Будет и на моей улице горячая вода!

Наспех умылась, поправила платье и вышла из-за занавески.

− Отдохнула? – грустно улыбнулась Жозефина, оторвавшись от чтения. После ночной смены я часто падаю без сил и отсыпаюсь до вечера. За окном отцветал закат. − Милорд ирд Дарлейхасский устраивает отбор невест, − подруга заполнила напряженную паузу и протянула мне сорванное на улице объявление.

Ни портрета, ни подробностей. Драконы словно с ума сошли! Как мартовские коты, сыновья ард Дарлейхасских, ард Тэрнийских, ард Аахтальских, не говоря уже о всяких ирдах, объявили отборы невест по всей Нории. Включая страны низших рас! Словно им дракониц мало. И вообще, смутно себе представляю процесс продолжения рода между драконом и человеком. Всем известно, что человеческой ипостаси у этих монстров нет. Терзают меня сомнения, что древнейшая раса решила разнообразить рацион и победительницу ждет сомнительная честь стать главным блюдом на драконьем столе. Невеста в собственном соку (или, чего хуже – чужом). Шутка ли, что с предыдущего отбора никто не вернулся!

− Знаешь, Жози, – возмутилась, сминая объявление. – Я животных, конечно, люблю, но чисто платонически. Да и не до этого! Я отправляюсь за цветком!

Подруга побледнела и приложила к груди худую ладонь.

− На плаху ты отправишься, а не за цветком!

− Может и так. Но только если поймают, − ответила с жаром, накидывая на плечи черную накидку с капюшоном. Все воры и шпионы пользуются такими, чтобы слиться с чернотой ночи и остаться незамеченными. А в квартале прокаженных такая накидка жизненно необходима, чтобы скрываться в вечернем сумраке и не привлекать внимание местных обитателей.

Но я ведь не воровать иду! Всего лишь позаимствую один цветочек. От графского сада явно не убудет! У него там уйма и еще вырастут. К тому же, Исконная магия велела делиться!

− Когда поймают! – не отступала подруга, испуганно поглядывая на брата.

Лихард плох. Настолько, насколько это возможно. Магическая лихорадка не поддается лечению, во всяком случае, в Гардии. Могли бы помочь древние, те же драконы или эльфы, но не нам, беднякам из квартала неприкасаемых. Здесь собраны отборные, я бы даже сказала, элитные отбросы общества, у каждого из нас незавидная судьба. У Лихарда с Жозефиной – особенно. Танцующие со смертью выкрали их во младенчестве и выкачивали магию, попутно используя брата и сестру как живые мишени для тренировок. Волей Исконной магии они сбежали и теперь скрываются на территории отвергнутых. И ладно бы на этом злоключения закончились, но нет! Их снедает магическая лихорадка. Обычно такая терзает лишь сильных магов, а у них и дара-то особого нет. Так, простецкие пульсары, едва разгоняющие мрак, да бесполезные искры, которыми разве что крыс отпугнешь, да и то непуганых. А таких в нашем квартале попробуй найди.

− Жози, если поймают, я использую дар, − отрезала безапелляционно.

Ее глаза расширились. Она схватила меня под локоть и вывела из спальни брата. Ну, как спальни? Мы отгородили Лихарда шторкой.

− С ума сошла?! Об этом сразу узнают! Дом князя увешан магическими отражателями! А что, если на его стражниках защита? Нет. Я не могу… мы не можем… я не смею, − на ее глазах блеснули слезы, и они стали последним аргументом.

− Магические отражатели на меня не действуют, ты же знаешь.

− Но…

− Все, Жози, − рыкнула, едва не порвав перчатку – сильно дернула. − Вари зелье. Я принесу цветок. У меня полчаса до цветения. Во сколько я должна вернуться?

Подруга не решалась.

− Лихард не доживет до утра! Ты это прекрасно понимаешь, − словно в доказательство из-за штопаной шторки донесся жалобный стон. − Второго шанса не будет, Жози!

Она нерешительно потопталась на месте, но, понимая, что я не отступлю, подошла к столу и на обрывке листка набросала расчеты.

− Край – три часа ночи. Тогда начнется вторая ступень зелья. Если мы не вложим перус, потеряем остальные ингредиенты.

На столе, рядом с миниатюрным котелком лежало перо из хвоста дивноптицы, волос из носа трезвого тролля (даже вспоминать не хочу, как его доставала), молочный зуб василиска и слеза девственницы. И, если поплакать для дела я еще могу, то с остальными ингредиентами так просто не выйдет. Где вы видели трезвых троллей? Да обязательно без магического отрезвления? Там целая спецоперация потребовалась! С дивноптицей не лучше, я до сих пор не отдала долг бандитам, ощипавшим бедную пернатую. И ладно бы они деньгами брали…

− Но лучше – раньше, − ворвался в мои мысли голос Жозефины. − Перус цветет с полуночи до двух. Зелье будет сильнее, если вложить в него цветущий ингредиент.

− Я обязательно вернусь. Ну, а если нет… ты все же узнай, что там с отбором? Драконы, поговаривают, щедрые. Не пропадете с братом. Разве что в недрах их бездонного желудка, − бросила обнадеживающе и, чмокнув подругу в усыпанную веснушками щеку, выбежала в коридор.

Три лестничных пролета с капюшоном, наглухо задвинутым на лицо. Пьяная компания на площадке по привычке порывалась навязать услуги интимного характера, но шарахнулась в сторону, стоило мне приподнять капюшон. Да, пришлось как-то нарушить закон и применить дар.

Как только мы с Жози сняли здесь комнатушку, эти, с позволения сказать, господа, изволили обратить на нас внимание и предложить, пусть будет, покровительство с оплатой через совместное возлежание. К счастью, герои оказались людьми, то есть крайне восприимчивыми к ментальной магии. Я даже особо не трудилась, но теперь всякий раз, стоит компании меня увидеть, они кидаются врассыпную. Вот и сейчас под звон бутылок и отборную ругань, мужики ломанулись кто куда.

− Спасибо, Эйри! – крикнула баба Райса с первого этажа. Кроме меня эти лбы никого не боятся, а у старушки бессонница. Пьяные вопли мало похожи на колыбельную, хоть тролли и считают иначе.

− Не за что!

А вот на улице не все так просто. Наш квартал – не место для ночных прогулок. Темнота покровительствует либо бессмертным (а вампиры в Гардии что розы зимой, вещь диковинная), либо искателям приключений. Ни первой, ни второй я не была, а потому двигалась бесшумно вдоль каменных стен, поросших мхом, шарахаясь от любых звуков и пытаясь мимикрировать под обстановку. Спасало отсутствие фонарей и множество закутков. Император не заботится освещением в квартале прокаженных. О нашем существовании стараются не вспоминать, что каждому первому здесь на руку, лапу, клешню и другие отростки. Отгородили нас стеной, поставили магическую защиту и все делают вид, что проблемы нет. Самое быстрое решение проблемы – решить, что это больше не проблема. Примерно так и поступили правящие много лет назад.

Контрольно-пропускной пункт в город ночью не работает – даже стражники побаиваются местных обитателей. А вот сами местные за небольшую плату всегда готовы перевести на ту сторону.

− Принесла? – громыхнул голос тролля. Того самого, чей волос я раздобыла для зелья Жозефины. Сегодня Грыхард, кажется, был в стельку пьян. Хотя это же тролль, его не поймешь, пока не просканируешь.

Кивнула, доставая из сумочки зелье трезвости.

− Если Фырша узнает, что снова пил, хвост мне открутит и засунет прямо в…

Выставила ладонь и поморщилась.

− Избавь от подробностей, Грых. Мне нужно в город и срочно!

Опрокинув принесенное мной зелье, тролль взбодрился, фыркнул и, размяв волосатые пальцы, двинулся к стене.

Не все тролли народ дикий и бесполезный. Грых, к примеру, дипломированный специалист стеноходец. С опаской вложила руку в волосатую, пропахшую псиной ладонь, и вздохнула. Никогда таким не занималась, но, говорят, если Грых трезвый, то все получается.

Но однажды он попробовал перевести сквозь стену девицу, да был так пьян, что сам прошел, а девицу замуровало в камнях. Два дня она там просидела, пока не вытащили. Грыхард якобы за помощью пошел, а по пути кабак попался. Ясное дело, о девице он напрочь забыл, а обнаружил ее императорский маг, когда стену обходил с дозором. Жители столичных окраин жаловались на ночные подвывания. Девица оказалась не привидением, но выла не хуже, тем и спаслась. Кстати, чуть позже этот маг женился на несчастной − непритязательный оказался.

Не успела я обдумать эту мысль, как услышала:

− Ну, все, не сдохни там, ахра.

Выдровы тролли! Не выругаешься, тебя, как минимум, не поймут.

− Ундумский волк тебе ахра! Цвыргаш окурванный.

Радостно осклабившись, тролль сверкнул золотым зубом и, поглаживая волосатое пузо, двинулся в обратный путь.

Вот ведь странные местные порядки! Симпатичный мужик с голым торсом – вопиющее попрание морали. А пузатый тролль с волосатой жо… эм, простите, волосатым всем, так нормально. Природа-матушка, все претензии к ней. В Сенате битый год обсуждают закон о статусе троллей. Кто они: животные или существа разумные? Если животные – лишить их прав, привязать к хозяевам, бесхозных отлавливать и усыплять или кастрировать и отпускать. Если существа разумные – одеть, умыть, побрить, причесать, ассимилировать в общество, прикрыть зад. Причем последнее – принципиально.

И все споры упираются в одно: так это ж тролль! Выражение даже стало крылатым. Когда кто-то глупит или поступает нелогично, можно ударить себя по лбу, закатить глаза и протянуть «ну ты тро-олль!».

Когда Грых скрылся в стене, вильнув на прощанье волосатой за… эм, местом, откуда хвост растет, я с облегчением выдохнула и скинула с лица капюшон. Передо мной раскинулась мощеная, залитая ярким магическим светом дорожка, ведущая в центр Астории − столицы Гардии, приютившей под своей сенью десятки разных рас. Это удивительное место радушно принимает всех, кроме вампиров.

Вампиров в Нории по понятным причинам недолюбливают. Уж лучше древние, чем вампиры, хотя те тоже древние. Впрочем, драконов асторийцы тоже обходят десятой дорогой. После того, как чешуйчатые спалили половину Нории, их не очень-то привечают. И отговорки вроде «что-то пошло не так» и «это вышло случайно, мы перенервничали» не утешают. Драконья междоусобица вышла за границы их долин, лесов и полей, окружающих Гардию. И пусть сородичей усмирили сами же драконы, пострадали в итоге обычные люди и нелюди.

А эльфы – отдельный разговор. Эти длинноухие бледнолицые тихим сапом установили мировое господство. Известное дело, что Орден магов всецело на стороне их повелительницы Раэль. Девица, вроде, адекватная, но при смене власти вся эта миролюбивая братия миролюбиво заполонит Норию. Всякие расы есть, но все знают, что эльф, с кем бы он ни предавался забавам, дает в итоге эльфа. Добавим к этому длину жизни, стремящуюся к бесконечности, и причина фырканья в сторону длинноухих понятна. Лично я политкорректна и живу по принципу: не влезай, убьет! И сама никуда не лезу, и прибью, если полезут на меня. С иным подходом в моем квартале не выжить. Но древние… брр!

Быстрым шагом я добралась до ближайшей остановки и поймала повозку. Несмотря на поздний вечер, столица живет бурной жизнью. Ночные феи и танцующие со смертью, чародеи и темные ведьмы, суккубы и другие демоны предпочитают ночную активность, поэтому Астория считается неспящим городом.

Потратив на поездку последние монеты, я спрыгнула с подножки и отправилась к элитному жилому кварталу. Точнее, кустам элитного жилого квартала. Естественно, главные ворота охраняются, но охранять кусты пока не додумались. Считается, что приличные господа кустами не пойдут, но раз уж я неприличная, то мне можно.

Продираясь через репей и колючий шиповник, я благодарила судьбу, что открыла мне удивительный мир богатого тролльего языка, потому что не существует иных слов, способных передать всю гамму эмоций, которые я испытала. Особенно, когда наступила в кучу собачьего дерьма и, отскочив, упала в крапиву.

Если бы не брюки под ворохом юбок, все было бы куда хуже. А так, почесывая обожженные локти, я продолжила путь, пока не уперлась в забор. По периметру княжеского дома сновали стражники с собаками. Такое впечатление, что там живет контрабандист вампирской крови или торговец запрещенными артефактами, а не князь. Хотя, вырастет ли в саду обычного князя Перус? Этому цветку необходим мощный выброс магической энергии. Мы нашли-то его чудом, по наводке друга Грыхарда, обокравшего соседний дом. У него врожденный дар – абсолютная память до мельчайших подробностей. Как увидел изображение цветка, так сразу и сказал, где искать, даже место точное указал, и сейчас я с вожделением взирала на это место, выглядывая между прутьями забора.

Так вот ты какой, цветочек аленький!

Ну, пусть не аленький, а жемчужно-розовый, размером с ладонь, с почти прозрачными лепестками, источающими мягкий свет, но все равно красивый. Растет между забором и домом, мне главное незаметно перелезть, сорвать и сделать ноги. Плевое дело!

Дождавшись, пока охранник с кем-то, отдаленно похожим на собаку (зверски убиенную и впоследствии воскрешенную) скроются за углом, я скинула накидку, чтобы не зацепиться, и ловко перепрыгнула забор.

Ой, ладно. На деле я едва на него залезла и позорно свалилась в газон, отшибив себе бок. Увы, я не супергерой, поэтому эффектной игры мускулами не получилось.

Доползла до розового куста и перевела дух. Охранник намотал следующий круг и снова скрылся за поворотом. И все же, до чего жуткая у него собака! Словно соткана из черного тумана, и он волочится за ней, оставляя в траве клубящийся угольный дым. Про глаза я вообще молчу: красные рубины, прожигающие темноту ночи как пульсары боевого мага.

За четыре прохода, заметно нахлебавшись страху, я добралась до цветка и сорвала его с куста. Завыла магическая сирена.

Это не я! Это точно не я! Глупость несусветная привязывать сигнализацию к садовым цветам! Да ее установка и обслуживание стоят в миллион раз больше всех цветов никчемного княжеского сада!

Наспех окинула внушительные заросли взглядом и поморщилась. Ладно. Сад вполне кчемный. Очень даже хороший, с редкими цветами и растениями, но…

Хлопнула створка окна на втором этаже и в кусты рядом со мной что-то упало. Я подняла голову, пытаясь рассмотреть человека, но выхватила только широкоплечую фигуру в окружении тьмы. Я не видела лица, но взгляд меня как будто заклеймил. Хотя нет, более подходящее сравнение – отходил лопатой по затылку. В голове загудело, виски опасно стянуло знакомой болью.

С громким хлопком включились световые пушки, и я уткнулась носом в землю.

− Помоги мне, − прошептал кто-то.

Я осмотрелась, но владельца голоса не обнаружила. Мне бы кто помог!

− Мужчина! Аура не читается! – прокричали вдалеке и там же раздался утробный вой потусторонних псов. Они точно из нижнего мира!

Одно хорошо, ищут и правда не меня. Отсижусь тихонько, да и убегу, когда все уляжется.

− Спаси меня! – снова прошептали кусты. И жалобно так, что у меня в душе человечность проснулась. Нечасто она в последнее время просыпается, но вот в данный неподходящий момент возьми, да и…

Ой, все. Ползу я, ползу спасать тебя, кем бы ты ни было.

Неведомое нечто продолжало жалобно пищать, рискуя нас выдать. Активно работая коленями, я поползла на звук, чувствуя непреодолимое, не поддающееся логике желание стать героиней вечера. Виски невыносимо ломило, словно я пыталась применить дар, но я его не применяла. Да и к кому? К кусту что ли?

− Где ты? – прошептала, пытаясь отыскать девицу в беде. Во всяком роде шепот женский.

− Здесь, ближе, еще ближе, − всхлипывала несчастная.

− Да тише ты, нас найдут!

Доползла до следующего куста и наткнулась на изящный браслет. Не он ли выпал из окна? Задрала голову, но створки были наглухо закрыты, да и мужик оттуда давно смылся. Шутка ли, когда за тобой гонятся псы из нижнего мира. Такие по ауре вычисляют на раз. Стоит им учуять добычу, и можно прицениваться с местами на кладбище. Хотя, вряд ли будет для этого время, да и места сегодня стоят как хорошенький дом на окраине столицы. Но, если труп не слишком притязательный, за бесценок могут прикопать в одном месте с каким-нибудь выпивохой или лиходеем. Всем известно, в могиле Сворена Храброго, известного в квартале прокаженных пройдохи и разбойника, покоится тридцать пять его подельников, двенадцать любовниц, три бродяги и ни одного Сворена Храброго. Собственно, последний (по непроверенной информации) – все еще серый кардинал наших мест, жив-здоров и даже не кашляет.

− Спаси! – рявкнул браслет. И правда, что-то я не о том задумалась.

В тусклом свете луны вещица таинственно переливалась, щеголяя алмазной крошкой. Три серебристых веточки затейливо переплетались в древнем и отдаленно знакомом узоре. Неописуемая красота!

− Спаси меня! Спрячь меня. Пожа-алуйста!

Эм, погодите. Говорящий браслет?! Серьезно?

Виски обожгло яростной болью. Настолько сильной, что перед глазами поплыли красные круги.

− Спрячь меня! – гарпией прошипело украшение и, повинуясь зову, которому при всем желании не могла сопротивляться, я спешно натянула браслет на запястье. Великоват конечно, но…

Артефакт ожил, превратился в жидкость и, несколько раз обвив мое запястье, сузился до необходимого размера, после чего застыл, несколько изменив рисунок и количество сплетенных веточек.

− Спасибо, что приняла меня, − прошептал бархатистый голос и боль схлынула.

Ничего я не принимала! Это вообще бандитизм! Это разбойное нападение! Незаконный захват руки! Попыталась снять браслет, но украшение сидело как влитое, будто в кожу вросло.

Зашибись!

Дернула еще раз и еще – бесполезно.

Ай, ладно, дома разберусь, а когда сниму, обратно через забор князю перекину. Мало ли какая у этой штуки история? Я же не воровка в самом деле. Просто угораздило магическому цветку зацвести на территории чужой частной собственности и только! Спрятала браслет под перчатку и притихла, оценивая ситуацию: господа все еще шумели.

− В саду! Он где-то в саду! – истошно вопил мужской голос. – Императорские гончие уже здесь!

Только императорских гончих для полного счастья не хватало! А у тех и сварги на страже. И существа нижнего мира. И архангелы даже! Всякой нечисти и светлости с ними полно. А уж если танцующие со смертью припрутся, то все, собственно. Можно выбирать красивый куст и самозахорониться под ним, потому что с местом для деревянного домика, как я уже говорила, полная жо… Жоржетта, как любит поговаривать Лихард.

Меня бросило в холодный пот. Так. Соображаем и быстро! До забора каких-то сто шагов. Если метнуться, то…

То клыки недособак куда быстрей сомкнутся на моих ягодицах, чем я вскарабкаюсь на каменный забор, который может стать моей надгробной плитой. То есть полная Жоржетта накроет меня раньше спасения.

И ведь угораздило кого-то обокрасть князя именно сегодня! Точнее, кого-то, кроме меня! Как же не вовремя-то, а!

Я переползла под соседний куст, поближе к забору, но на мою беду куст оказался лавандой. Кто сажает лаванду в саду?!

В носу опасно засвербело. Зашуршали листья под сапогом идущего в мою сторону стражника. Я в отчаянии заткнула нос, чтобы не чихнуть, но…

− Пчхи, − пискнула, зажав лицо ладонью и страшно вытаращив глаза. Удар сердца. Второй. Третий.

Уф. Кажется, обошлось.

Шаги стихли, а в следующий миг меня рывком вытащили из кустов и подняли над землей как букашку.

Ладно, без паники. Букашка менталист!

Схватила лицо стражника ладонями и…

Чихнула в него.

− Сэйри? – поморщился императорский гончий, бросив взгляд на лаванду.

Уж ему-то прекрасно известно о моей аллергии! Именно лаванду он и подарил на нашем первом свидании, которое закончилось, так и не начавшись. Я расчихалась и отходила его веником по голове, он обиделся и ушел. А второго и вовсе не было, потому что его отец узнал о тайном увлечении сына и отослал на учебу в элитный закрытый военный университет, поскольку не пристало сыну императора, пусть и младшему, волочиться за такой как я. Ну, то есть младшей в роду. Последышком. Так себе, конечно, причина. Сдается, я не приглянулась его величеству.

Кейлар похорошел. Возмужал. Мне было двенадцать, а ему почти восемнадцать, но и тогда он был ого-го. А сейчас прямо ого-гошеньки!

Я убрала руки от его лица и меня опустили на землю.

− Что ты здесь делаешь?

Виновато улыбнулась и показала цветок. Хорошо, что браслет под перчаткой не видно.

− Уходи, − коротко бросил Кейлар.

− Ваше высочество, есть там кто?

− Сектор чист! – крикнул он и прошептал, окутывая меня щитом тьмы: − Живо!

Понятливо кивнула и перебежками от куста к кусту, тенью выскользнула из сада, неуклюже перевалилась через забор, благо невысокий, и припустила со всех ног к Жози. Щит рассеялся, осыпая тьму клочьями.

Кейлар. Моя первая, единственная и безнадежная любовь. А теперь еще и спаситель!

Шмыгнула за угол и бросилась по мостовой, рассекая ночную тишину судорожным стуком небольших каблучков.

Успевала! Должна успеть! Лепестки цветка помялись, но я же не на ботаническую выставку его несу. Надеюсь, магия придираться не станет.

Спину обожгло ощущением чужого взгляда, но это не взгляд Кейлара. Он-то мне хорошо известен! Я обернулась, но позади только темнота ночи. Не могла же сама тьма заглянуть в меня! Слышала о таком. Темные псы, например, могли пойти по моему следу. От этой мысли сердце работало быстрее ног и грозилось первым добежать до нашей хибарки. Хотя вряд ли хлипкая деревянная дверь станет преградой для псов. А жалобные крики «нельзя, я в домике» станет вишенкой на пироге их триумфа.

Я чуть не споткнулась, когда мне снова треснули ментальной лопатой по голове… три раза! Да что ж такое? Цветок что ли проклят? Будто кто-то насадил меня как червя на крючок и активно дергает, пытаясь вытащить вместе с рыбкой. То есть, браслетом.

Ну, ты, мерзкая вещица. Подставила меня, поймав на человечность.

Вещица нагло молчала. Видимо, понимала, что провинилась. Как доберусь до дома, как намылю, как сниму!

Между лопатками щекотало от страха. Я не видела погони, но чувствовала, что тьма следует по пятам и в ней кроется кто-то пострашней тех собак с красными глазами. Бежала я, высоко задрав подол (благо под ним легкие брюки). Когда девица в панике, тут уж не до приличий, так что на осуждающие взгляды поздних путников внимания не обращала.

Отвлечься! Дорога дальняя, а я рискую скончаться от страха раньше, чем добегу до дома. Думаем о приятном! Что это за тень? Шарахнулась в сторону от бродячей собаки и тряхнула головой. Кейлар. Думаем о нем!