Kitobni o'qish: «Коронавирусные истории»

Расплата за отсутствие сайта

Виктор Иванович Чехольчик целый день сокрушается и берется за голову. Иногда бьет себя по ней какой-то папкой для документов.

– Мы в заднице, – говорит он помощнице. Ты можешь себе представить?!

– А я вам повторяла уже сколько раз, что любой компании сегодня нужен сайт и выход в интернет для работы, – резонно заметила помощница Анфиса.

Но начальник только продолжал обрушивать на нее волны непонимания, почему дела идут так плохо. Молодая секретарша предложила:

– Может, купим компьютер и создадим сайт? Люди будут там заказывать товар.

– Ох! За что мне это? И что там нужно?

– Установим на компьютер антивирус, все программы, наймем дизайнера.

– Вирус? Ахх! Это что же, я могу от этого компьютера заразиться? Ну нет. Я лучше по старинке, напрямую, как говорится. От продавца – к покупателю, лично в руки.

– Да как вы можете заразиться от компьютера, вы что? Нет в нем никаких вирусов.

– Ты ж сама сказала “антивирус”. Ты разберись, есть он, вирус этот, или нет его.

Что же делать, помощница пригласила группу специалистов по компьютерным технологиям. Пришли программисты, оба с большими наушниками на головах, в очках для слабовидящих и в защитных масках, как того требовал карантин. Только один из них был долговязый и в клетчатой рубашке с коротким рукавом, а другой, наоборот, низкий, а рубашку носил в полоску и с такими длинными рукавами, что их даже приходилось закатывать до локтей. Ребята поставили какое-то оборудование на пол, а долговязый стал объяснять директору, что они планируют сделать.

– Значит, мы создадим сервер для данных.

– Зачем это?

– Чтобы хранить все ваши файлы.

– Что хранить? Зачем на север?

– Да не север, а сервер.

– Я слышу прекрасно, что ты говоришь "север", у меня со слухом все в порядке.

На такой ответ программисты не рассчитывали, и прямо даже совсем растерялись. “Ну и заморил”, – думали про себя специалисты, но вслух ничего такого не говорили. “Давайте, я попробую вам все объяснить еще раз”, – предложил теперь низкий айтишник, поправляя слишком высоко закатанные рукава:

– Вот на этом компьютере будет программа. В ней можно будет видеть абсолютно все, а также вносить изменения.

– Программа?

– Ну да, я вам покажу, – продолжил программист.

– Да что показывать. Я знаю программу.

– Как, знаете? – сказали хором оба специалиста по компьютерным технологиям, – мы ее еще даже не установили.

– Так вот же она! – ответил Виктор Иванович, вытащив из портфеля газету с программой телепередач.

Оба специалиста переглянулись с помощницей, а потом сказали: “Может, мы просто тогда составим с вами договор на оказание услуг, и ваша секретарша всем займется? От вас нужна только одна подпись”.

Виктор Иванович проговорил сквозь зубы: “Понятно. Все понятно”. А потом и вовсе стал молчать на любой вопрос, то отхлебывая чай, то прикуривая, мол, не могу говорить, рот занят. В общем, сколько ни бились программисты, а ничего не смогли ему разъяснить. От напряжения у обоих пошла носом кровь. Сначала появились красные капли на маске долговязого. Клякса разрасталась по материи санитарной маски. То же самое стало происходить и с маской низкого айтишника. Помощница проводила их до уборной, где они промыли носы и выкинули пришедшие в негодность кровавые маски. “Если что, у меня есть запасные”, – виновато предложила Анфиса.

В это время Виктор Иванович потирал руки в своем кабинете:

“Ха. Еще чего, пришли мне тут. Сюда мы поставим программу. Здесь будет север. Еще и вирус. Подписи какие-то просили на липовом договоре. Знаем мы таких. Потом окажется, что переписал я на них фирму. Только этого мне не хватало. И за девицей этой надо внимательнее понаблюдать, чего она там задумала?” – так рассуждал он сам с собой. Чехольчик до того разошелся, что взял, да и позвонил начальству программистов, доложил все, как на духу, что приходили полные мошенники. Тех еще потом две недели таскали по всем отделам и просили объяснений. А Виктор Иванович удовлетворенно снимал трубку и добавлял новых подробностей, в которые сам поверил.

После одного из таких телефонных разговоров с представителями компьютерной компании ему на голову откуда-то упала большая коробка. Удар был такой сильный, что Чехольчик потерял равновесие и слетел с кресла. Подойдя к зеркалу, он увидел струю крови, стекающую по уху и шее с левой стороны. Уже рубашка стала окрашиваться в алый цвет. Виктор Иванович, пошатываясь, пошел посмотреть, что это за такая огромная коробка угодила прямо к нему на голову. Из коробки высыпались горы старых фотографий, все сплошь черно-белые. На них были изображены люди в старомодной одежде, возле них часто было видно повозки и коней, а сзади – усадьбы.

На обороте каждой карточки значилась дата, когда был сделан снимок. “Это что за время, а тогда уже была фотография?” – недоумевал Чехольчик, как будто совсем старые карточки. И откуда эта коробка. Потом вспомнил, что прабабка его, которая оставила квартиру, что-то упоминала о фотоальбомах.

Мороз пробежал по телу, когда он подумал, что его чуть не зашибло мертвыми. Чехольчик пошел на кухню искать бинт и склянку спирта. “Разрази меня гром, если все это и вправду из-за сайта – причитал Виктор Иванович. – Пусть, если так, меня зашибет на месте”.

В это время в спальне затряслась коробка с фотографиями. По каждому изображению прошла какая-то рябь, а на лицах умерших когда-то людей появилась злая усмешка. Кто-то открывал рот как во время немого крика. Даты на обороте фотографий начали как будто плавиться и стекать по бумаге. 1841, 1854, 1860, 1881 – плясали растекшиеся цифры.

Виктор Иванович Чехольчик смазал бинт спиртом и промыл рану на голове, затем приложил другой пропитанный бинт к месту удара и замотал голову. Окровавленный бинт отправился в мусорное ведро. После завершения этих процедур Чехольчик налил воды в чайник и ждал, пока тот закипит. Сквозь бульканье воды он услышал какие-то звуки из комнаты. Прислушался, но решил, что ему показалось. Чайник затрясло, бурлящие возгласы кипятка усилились.

“Кшшшш. РРРа. Кшшшш. Ррра”, – доносилось из комнаты, но очень тихо. Чайник отключился и затих. Звуки в комнате вроде тоже прекратились. “Скорее всего, это все был чайник”, – решил Чехольчик. Виктор Иванович достал свою любимую чашку ярко-красного цвета, насыпал в нее столовую ложку растворимого кофе, налил немного сливок, а сверху залил горячей водой и размешал.

Отхлебнув немного напитка, он услышал, как в ванной раздражающе капает вода. Кап. Кап. Кап. Он пошел, чтобы закрутить кран и, проходя мимо комнаты, бросил беглый взгляд на альбом, в эту секунду он застыл. А как только Чехольчик шагнул в ванную комнату, альбом снова затрясло. Фотографии заплясали, выросли в размерах. Люди, изображенные на них, как будто вырывались из оболочки фото, скалили зубы и злорадно улыбались, пробегая по коридору недалеко от ванны.

Чехольчик обернулся, услышав какой-то странный шум. Вода из крана перестала капать. Он вымыл руки и умылся. Вдруг, в настенном зеркале показался уголок фотокарточки. “Как она сюда попала?” – спросил себя Виктор Иванович, поднимая снимок с пола. Вместе с фотографией он вернулся на кухню и продолжил пить кофе медленными глотками, всматриваясь в лица людей на фотографии. Мужчина в плаще и шляпе, дама в платье с рюшами, двое ребятишек перед ними: мальчик лет восьми и крошечная, лет трех, девочка, державшая брата за руку. Снимок датировался 1839 годом. “А в каком году появилась фотография? – задался вопросом Чехольчик. – Кажется, как раз в том самом году”. Виктор Иванович догадался, что перед ним был один из первых снимков в России.

Кофе пился на удивление медленно. Казалось, только что уже оставалось меньше половины чашки, а теперь как будто опять стало выше середины. “Надо допивать быстрее кофе, ложиться под одеяло и смотреть телевизор”, – решил Чехольчик. Стал пить кофе со сливками более крупными глотками, даже пролил пару капель на рубашку. Наконец, на дне чашки ничего не осталось. Он помыл ее, поставил на сушилку для посуды и пошел в комнату. Но услышал шум во дворе за окном, и вернулся, чтобы посмотреть, что там происходит.

В это время в комнате люди со старых снимков заняли разные позиции: кто-то притаился возле двери, кто-то залез под стол или диван. Многие взялись за руки, вытащив их за рамки фотографий, и стояли у шкафа. Чехольчик наблюдал, как на улице выясняли отношения бабушка и молодая девушка. Последняя снимала все на телефон. Пожилая женщина вопила на всю округу: “У нас масочный режим! Ты, с..ка”. Девушка просила пропустить ее в подъезд и говорила, что дома ее ждут маленькие дети. В ответ только и слышалось: “Ты не пройдешь, с..ка, без маски. У нас масочный. Я вызову ментов!”. Вскоре на самом деле приехал наряд полиции, скорее всего, из-за крика бабульки кто-то позвонил и пожаловался. Сотрудники правоохранительных органов завели бабку в дом, девушка на трясущихся ногах села на лавку и кому-то звонила, а потом тоже скрылась в подъезде.

Проходя по коридору мимо ванны и входной двери, Виктор Иванович обратил внимание, что фотографий в альбоме не было. "Может, сквозняком сдуло", – решил он. Подошел к окну и закрыл его. В это время за спиной Чехольчика встали в ряд люди со снимков. Цвет у них был такой же блеклый, как у фотографий, с которых они вышли. Когда Виктор Иванович повернулся, то увидел их злорадные лица, которые многократно увеличились в размере, и стали почти как настоящие. Они все пошли на него, скрепя зубами.

Звонки в фирму по компьютерным технологиям прекратились. А через три дня тело Чехольчика нашли бездыханным в его квартире. Голова была разбита, из шеи торчали старые фотокарточки с портретами, а рядом, возле кровати, нашли коробку с этими самыми фотографиями. Некоторые из них были все измазаны в крови.