Kitobni o'qish: «Демоны Марфы»

Свет горел только на кухне, так что Марфа вздрогнула всем телом, когда в прихожей резко щёлкнул замок и внезапный сквозняк донёс из подъезда застоявшийся запах кошачьей стаи и звук тяжёлого мужского дыхания, как после очень хорошей пробежки.

– Кто это? – хрупкая девушка с длинными мокрыми волосами, некрасиво прилипшими к давно не стиранной толстовке, вцепилась ногтями в край стола и с ужасом уставилась на хозяйку, примостившуюся на табуретке напротив.

– Милая, а ты чего так вскинулась? – обрадованная женщина вскочила на ноги и бросилась накрывать на стол, где до сих пор красовалась лишь большая чашка с только что заваренным сладким чаем, всё ещё не выпитым гостьей. – Это мой сын с работы пришёл, вот сейчас и познакомитесь, и поужинаем все вместе заодно! Ты сиди и чай-то пей, вон, замёрзла как! А потом тебе в горячую ванную надо.

– Мам, ты там с кем разговариваешь? – молодой человек громыхнул сумкой об пол и замер в проёме, с подозрением глядя на недоразумение, сидящее на его любимом месте, сбоку от окна. Это была совсем юная, не больше двадцати лет, но явно очень уставшая девушка со злым и бледным лицом и колючим, загнанным взглядом, и прямо сейчас с её волос капало на книгу, позабытую им на завтраке, а её голые лодыжки торчали из его же шерстяных носков.

– Вы не говорили про сына! – ощетинилась гостья, а мужчина вопросительно вскинул брови.

– Мам, может быть, ты объяснишь, что это такое? У нас открылась бесплатная ночлежка для всех желающих?

– Ну почему же бесплатная? Мы про оплату договорились, так ведь? – хозяйка подмигнула Марфе. – Федь, тут такое дело, ты ни за что не поверишь! Я как раз шла домой из магазина, хлеба купила, а тут она. Сидит на остановке возле аптеки и плачет навзрыд, да так жалобно, что у меня сердце ёкнуло. Ну я и подошла спросить, может, помощь какая нужна. Видно же, что девочка-то хорошая, не гулящая какая-нибудь. И не артистка, – хозяйка сделала страшные глаза и беззастенчиво подмигнула уже сыну, – представляешь, только приехала в Москву, а её уже обокрали!

– И? – грубо потребовал Федя, так как мама сделала демонстративную паузу, чтобы сын мог выразить всю глубину своего сочувствия.

– И я подумала, что можно пустить её пожить в свободную комнату. Ненадолго, конечно. Хотя, там и посмотрим, чего сейчас-то загадывать?

– Мам, ты в своём уме вообще? – Федя скрестил руки на груди, хотя они так и чесались выкинуть бродяжку из квартиры, пока та не украла чего-нибудь.

– Почему ты так невежливо разговариваешь? Нельзя же так при Марфе!

– Так ты у нас Марфа, да? Это какой-то гипноз? – Федя шагнул к столу и угрожающе навис над девчонкой. – Чего тебе надо?

– Я, пожалуй, пойду, – Марфа тоже вскочила и с размаху уперлась обеими руками в молодого хозяина, перегородившего проход, – а ты дай мне дорогу!

– Ну что ты наделал! – всплеснула руками женщина. – Она же обидится и уйдёт, а ей даже ночевать негде! Кинули её, бедняжку.

– Носки мои отдай! – некстати брякнул Федя, продолжая стоять столбом, а в тех местах, где ледяные ладони девушки прижимались к рубашке, возникло лёгкое, микроскопическое покалывание. Будто сотни тонких игл одновременно вонзились в кожу, впрыскивая внутрь что-то жутко холодное. Ощущение почти незаметное, но Федю аж тряхнуло, а она вдруг отдёрнула руки, как будто ненароком схватилась за раскалённую крышку кастрюли.

Девушка неловко плюхнулась обратно на табурет и яростно содрала со ступней тёплые носки, отшвырнув их подальше, и снова выпрямилась во весь рост, больше не делая попыток прикоснуться к мужчине или как-то отодвинуть здоровяка.

– Вот! Подавись! Сам подберёшь и постираешь, надеюсь? Или мамочку попросишь? А теперь мне можно уйти отсюда?

– Скатертью дорога! – он отступил к плите и изобразил клоунский поклон.

– Федя! – возмущённо крикнула хозяйка, но Марфа уже юркнула в коридор, а здоровяк последовал за ней, прикрыв за собой дверь на кухню. Девушка торопливо засовывала ноги в высокие и нескладные ботинки, пока он придерживал дверную ручку, а мама гневно барабанила с той стороны. – Федя! Федя, я не разрешаю тебе прогонять её сегодня!

– Мам, я никого не прогоняю. Она сама уходит.

– Останови её и извинись сейчас же! – голос хозяйки сорвался на визг.

Федя мгновенно отпустил ручку и мать шумно ворвалась в прихожую, тут же повиснув на сыне.

– Ладно, – он закатил глаза, – извини… Марфа. Оставайся и торчи тут, сколько влезет, пока мать сама тебя не прогонит.

– Это что, шутка такая? – девушка с недоумением тряхнула мокрыми прядями. – Ты типа остряк, да? Потому что…

– Нет, я серьёзно. Оставайся, если хочешь, – он повернулся к просиявшей матери, – а я пойду спать. Мам, ужина не надо. Устал, как собака. Всем спокойной ночи.

Мобильник Марфы завибрировал, когда она уже сидела в наполненной почти до краёв ванной, обхватив руками колени. Она спокойно вытерла руки выделенным ей полотенцем и нажала на зелёную, ничего не сказав вслух. Выслушав несколько коротких фраз, девушка равнодушно бросила:

– Неделя. Максимум, две, – и нажала отбой.

Всю ночь хозяйка квартиры плохо спала, беспокойно ворочалась с боку на бок и с жадностью прислушивалась, не раздастся ли шлёпанье босых ног по паркету, но они оба, и чертовски рассерженный и разобиженный сын Федя, и новая квартирантка Марфа так и не высунули носа из своих комнат, не издав при этом ни звука, словно вовсе покинули её дом. Под утро Мария Захаровна не выдержала гнёта самых мрачных подозрений, надела тапочки и, как преступник, на цыпочках прокралась в коридор и совсем чуть-чуть приоткрыла дверь в комнату Марфы, желая только одним глазком убедиться, что та никуда не сбежала.

Девушка лежала на кушетке, раскидав высохшие волосы по смятой подушке и закинув правую руку к изголовью, и от увиденного у Марии Захаровны захватило дух. Вчерашняя замухрышка, больше всего похожая на промокшую под проливным дождём драную кошку, сейчас напоминала какое-то нереальное сказочное существо, настолько прекрасны были её черты. И притягательны.

Мария Захаровна вроде бы умом осознавала, что действует, как какая-то сумасшедшая старуха, но ничего не могла с собой поделать. Ноги сами собой переступили порог, и вот она уже опустилась перед спящей на колени, как заворожённая глядя на самое красивое лицо, которое она видела в своей жизни. Пальцы потянулись погладить щёку, но тут скрипнула доска, а хриплый голос сына разрушил наваждение:

– Мам, ты сдурела? Что ты творишь?

Марфа распахнула веки и резво отскочила к стене, прикрываясь одеялом.

– Что вам надо? – девушка натянула одеяло до подбородка и мимоходом скользнула взглядом по телефону, оставленному на тумбочке.

– Ой, Марфа, я просто хотела… – хозяйка несколько раз разинула рот и набрала воздух, чтобы добавить ещё хоть что-нибудь, но вместо этого вдруг поднялась и выскочила вон, с размаху шарахнув дверью в ванную, зато Федя так и остался стоять в дверях, откровенно бродя по девичьей фигуре оценивающим взором. В мягком предрассветном свете нежелательная квартирантка показалась ему даже хорошенькой, несмотря на обвиняющий вид.

– Ну и что это было?! Твоя мать всегда вот врывается к спящим людям?

– Ты… это… извини за мать. Даже не представляю, что ей взбрело в голову.

– Обалдеть! – девушка насмешливо скривилась. – Так в тебе есть что-то человеческое, а, Федя? Это тянет на новость дня!

– Запомнила моё имя?

– Твоя мама его вчера раз сто повторила, пока за тебя извинялась, так что – да, пришлось выучить.

– Слишком не радуйся. А ты ведь добровольно не признаешься, что именно ей подмешала, да? Она даже котёнка никогда не разрешала в дом принести, а тут… такое. Тебя с помойки притащила.

– И как думаешь, почему? – она с вызовом прищурилась.

– Если отбросить простой вариант с веществами, то остаётся самое худшее.

– Например, что?

– Либо у неё маразм, но что-то рановато, либо она решила, что ты будешь отличной заменой моей бывшей жене. Даже не знаю, что из этого кошмарнее.

– Ладно, забей, – Марфа спустила босые ноги на пол, – выдыхай уже. Всё проще гораздо. Я хорошо плачу за комнату и очень скоро свалю, так что предлагаю временное перемирие. Я тебя не трогаю, а ты меня. Лады? – она наклонилась вперёд, чтобы встать, и поплотнее укуталась в одеяло.

– Ловко ты придумала! А ничего, что я здесь живу и как бы против, чтобы сюда без моего согласия подселяли жильцов? Даже за бабки. Даже если они у тебя реально имеются, хотя, судя по одёжке, – он покосился на растянутую толстовку и дешёвые джинсы, брошенные на стуле, – это скорее фантазии.

– А я и не говорила про деньги. Мы на другое договорились. Не бойся, твоя мать всё получит сполна. Жаловаться не будет.

– Ты это о чём? – Федю кольнуло смутное желание прогнать ненормальную гостью взашей, но после вчерашнего поражения это было бы неуместно. По крайней мере, вот так сразу, без причин.

– Не могу рассказать. Это будет нарушением нашего договора, а я всегда выполняю свою часть. Ты не выйдешь из комнаты? Я одеться хочу.

– Валяй! – он вразвалочку покинул спальню, потопав прямиком к маме, уже поставившей чайник и замешавшей оладьи.

– Мам, давай поговорим нормально.

– О чём? – Мария Захаровна растянула улыбку до ушей.

– Не прикидывайся. О ней. О Марфе. Зачем ты так поступила? Как она платит за комнату?

– А, ты об этом! – радостно выдохнула хозяйка. – Это секрет, – она приложила измазанный в муке палец к губам, – не могу раскрыть тебе. Но ты не беспокойся, ничего такого, о чём стоило бы волноваться. Честно.

Ничего не добившись от женщин, Федя ушёл на работу, прихватив брошенную в коридоре тяжёлую сумку. Напоследок он язвительно пожелал новой квартирантке, с аппетитом макающей в сметану очередной мамин оладушек, хорошего дня и ушёл, пообещав вернуться поздно.

Мария Захаровна тут же приставила табурет поближе к увлечённо завтракающей девушке и с воодушевлением начала атаку:

– Ты только не обижайся на него, ладно? Федя очень славный мальчик, но после того, как это случилось с Танечкой, он сам не свой. Но он оттает, обещаю.

– Да хоть бы и не оттаял, я не в обиде! – девушка откусила ещё кусок и принялась жевать, тщательно рассматривая потерянное выражение лица хозяйки. – Я же здесь не за этим, верно? Прошу вас, давайте не будем отвлекаться на пустяки. Раз он ушёл, мы можем спокойно и обстоятельно всё обсудить.

– Конечно, конечно, – виновато откликнулась женщина, несколько раз пройдясь по кромке фартука огрубевшей ладонью, – а что конкретно я должна рассказать?

– Во-первых, не может быть, чтобы вы никого не подозревали. Наверняка есть кто-то во дворе, в доме или даже в этом подъезде, кто как-то выдал себя. Такое не скрыть, понимаете? Внимательный глаз всегда видит разницу, а вы похожи на наблюдательного человека, Мария Захаровна.

– Ну… – смутилась хозяйка, – я не думаю, что это то самое, но… раз так… то брюнетка со второго этажа, Наташка, она всегда сохла по моему сыну. Вечно его караулила у подъезда и вообще бегала за ним в старших классах. Это подходит?

– В старших классах? Серьёзно? Нет… Мария Захаровна, сейчас-то вашему мальчику сколько? Не думаю, что та Наташка сохла настолько катастрофически, что сотворила такую ужасную вещь с живым человеком. Подумайте лучше.

– Ну… Она до сих пор строит ему глазки. Я сама видела!

– Хорошо. Я проверю. А ещё кто-то? Кто-то, кто не настолько очевиден в своём отчаянном желании расправиться с бедняжкой?

– Танечка говорила… Она говорила, что чувствует, что за ней следят. За две недели до того, как… – у хозяйки задрожали губы. – А я ей сказала, что просто надо выспаться как следует и что ей всё померещилось!

– Ну-ну, не надо винить себя… Пожалуйста, только не плачьте. А Феде она говорила об этом? Не знаете?

– Он… я слышала, как они ругались. То есть слов я не слышала, но они ужасно поссорились, Таня даже выскочила на улицу на ночь глядя и долго не возвращалась, а потом пришла ко мне и рассказала, что кто-то ходит за ней. Всё время ходит. Что она не может расслабиться ни на минуту и перестать бояться даже здесь, дома, и что на улицах кто-то постоянно дышит ей в спину!

– Так Федя знал или нет?

– Мы не говорили об этом! Он не хочет обсуждать её! Сразу ужасно сердится и затыкает мне рот.

– А что сказал следователь? Они проверили эту версию?

– Нет, – Мария Захаровна опустила глаза в пол.

– То есть как – нет? Они не проверили или они даже не узнали об этом, чтобы проверить?

– Я сказала, сказала! Но… по-моему, они решили, что Таня всё придумала.

– Почему?

– Потому что Таня состояла на учёте, ясно?! Её лечащий врач сказала, что у неё навязчивое состояние и что ей постоянно мерещится всякое… с детства. А я сдуру ляпнула, что Танечка жаловалась, что её преследовали и дома. В нашей квартире. Ну кто меня за язык тянул? И следователь потерял интерес. Просто перестал слушать, у них и так была отличная версия с тем парнем…

– Но вы решили, что она не выдумывала? Не посоветовавшись сыном? Почему?

Хозяйка зачем-то оглянулась через плечо и наклонилась к Марфе.

– Потому что теперь я тоже это чувствую!

– Что именно?

– Кто-то ходит за мной по пятам!

– Прямо сейчас? – Марфа с иронией задрала правую бровь, перебитую небольшим, еле заметным шрамом.

– Нет. Сейчас – нет. Рядом с тобой я почему-то чувствую себя хорошо. Мне спокойно… как в детстве, с бабушкой. И не хочется, чтобы ты уходила. Это глупо, да? – хозяйка робко заглянула ей в глаза.

– Ничего не глупо! Я же спец по таким вещам, забыли? И я решу вашу проблему, не сомневайтесь. Только если ваш драгоценный Федя не будет мне мешать, а он пока настроен враждебно.

– Он верит в то, что полиция права. Если узнает, что я…

– Не узнает. А вы не думали, что он просто делает вид, что верит? Может быть, ему так проще? Это же он нашёл тело?

– Да, – хозяйка побледнела от нахлынувших воспоминаний, – он.

– А его не подозревали? Не обижайтесь, но обычно именно муж – первый подозреваемый в списке.

– Да, конечно. Но у него алиби, так что от него сразу отстали.

– И кто подтвердил алиби?

– Та самая брюнетка… со второго. Наташа Соколова.

Наташка стояла между этажами и курила, нервно выглядывая через окно вниз, на стоящие возле подъезда машины. Заслышав на лестнице уверенные шаги, она быстро затушила бычок о переполненную консервную банку и для приличия даже помахала рукой, прогоняя дым в открытую узкую створку, но при виде Марфы выдохнула с облегчением и тут же вздёрнула нос, показывая, кто здесь главный.

– Ждала кого-то другого? – дружелюбно бросила Марфа, присаживаясь на широкий подоконник.

– Ага, – Наташа свысока осмотрела девушку, – одну ведьму с четвёртого. Она терпеть не может, когда здесь курят, словно это какое-то жуткое преступление.

– А ты любишь преступления?

– В смысле? – Наташа внезапно перестала смотреть ей прямо в глаза, словно её уличили во лжи.

– Ну, ты сама сказала, что ждёшь её. А что за ведьма? Совсем страшная?

– Да так… Мама бывшего одноклассника. Борется за чистоту и порядок… И так далее. Стерва.

– Если по шкале от одного до десяти, на сколько баллов ты её боишься? На три? Четыре?

– Ты ненормальная?

– Да брось, я же шучу. А ты, значит, создаёшь проблемы местной ведьме? И почему бы не дымить у себя дома? Или окна не на ту сторону, а ты боишься проворонить кого-то важного?

– Слушай, чего тебе надо?

– Ничего. Просто захотела со всеми познакомиться, мне же теперь здесь жить. А тут ты, караулишь входы и выходы. Такие знакомства мне точно не помешают, ты же всё про всех знаешь. Поделишься секретами? Обещаю никому не проболтаться.

– Ты собираешься жить здесь? – Наташа с недоверием уставилась на потрёпанные ботинки Марфы. – И с кем же?

– С Федей. Знаешь такого? Он клёвый!

– Да ты врёшь! Он не будет встречаться с такой, как ты… Разыгрываешь меня?

– Ладно, ты меня поймала. Конечно, мы не встречаемся. Я снимаю у них комнату. Дай угадаю, это у тебя с ним что-то… Ты вроде в его вкусе? Ну, такая чистенькая и одета цивильно. И это его маманя-ведьма гоняет тебя с куревом? Прямо, как в школе!

– Ага. Типа того. Она меня ненавидит. И у нас с ним ничего, мы просто учились вместе… сто лет назад, – Наташа прилипла к стеклу, заметив подъехавшую машину и водителя, выскочившего открыть дверь седому мужчине, несмотря на жару затянутому в галстук.

– Твой приехал?

– Мой? Нет, это скорее… Начальство.

– Начальство, которое заезжает домой к симпатичной сотруднице? Типа внеурочные шпили-вили? Ой, не скромничай, я не из болтливых! Но зачем ждать здесь? Можно же созвониться заранее?

– О, нет, – Наташа снова закурила, и на этот раз её руки слегка дрожали, – у нас… другое. Я просто не хочу, чтобы меня застали врасплох. Ладно, пойду к себе. Пока! Удачи тебе с Федей! И бойся ведьму. Одну она уже доконала. Не стань следующей.

Наташа сделала страшные глаза и вприпрыжку помчалась вниз, а Марфа проследила, как седой мужчина принял от водителя увесистый букет метровых роз и зашёл в подъезд, а кошки с шипением бросились по улице врассыпную, когда домофон запиликал и грозно громыхнула тяжёлая дверь.

Гость пешком поднялся на второй этаж и без звонка зашёл в квартиру, а Марфа тоже спустилась туда и и приложила ухо к обшивке, но изнутри не доносилось ни звука, словно в квартире никого не было. Тогда она вышла во двор и постучала водителю.

Тот опустил стекло и вынул наушники:

– Чего тебе?

– Ты надолго тут встал? Лимузин занимает почти два места, а ко мне должны скоро приехать. У нас тут засада с местами, как видишь…

– И что? Это мои проблемы? Расслабься, детка, уже через полчаса меня здесь не будет.

– Что, начальник обычно так быстро справляется?

– По-моему, ты слишком любознательная. Не находишь? – водитель поднял стекло, а Марфа показала язык и села на скамейку.

Ровно через четверть часа седой появился уже без цветов и что-то коротко приказал водителю, а Марфа проводила умчавшийся автомобиль и скользнула обратно в дом. Наташа стояла возле мусоропровода с букетом и примеривалась, как засунуть внутрь длинные стебли.

– Ты снова тут? Хочешь розы? Можно продать, они совсем свежие.

– А ты чего не продашь?

– Мне не настолько нужны деньги, дорогуша. Тебе они явно нужнее. Так что, берёшь на халяву?

Марфа потянулась к роскошным розам, но успела уловить, как жадно вспыхнули Наташины глаза, и в последний момент убрала руку.

– Спасибо, мне тоже не надо. Оставь себе.

Не скрывающая досаду Наташа с размаху засунула в мусорку весь букет и чуть не прожгла глазами новую соседку, а потом отряхнула ладони от листьев и только собралась с достоинством покинуть поле боя, как Марфа остановила её властным тоном:

– Стоять! Сперва мы поговорим.

После этих слов Наташа будто впечаталась в невидимую стеклянную стену и от удара вытолкнула из лёгких весь воздух, уставившись на девушку в нелепых кирзовых ботинках с непритворным ужасом.

– П-п-поговорим о чём?

Марфа подошла ближе и почти столкнулась лбами с холёной барышней.

– Укуси свой локоть.

Наташа с мученическим выражением подняла левое предплечье и начала с усилием притягивать к щеке локоть, грозя вывихнуть челюсть.

– Всё, хватит! Перестань, – Марфа поморщилась, а Наташина рука упала, как плеть. – Сейчас ты скажешь мне всё, о чём я спрошу. Чего хотел твой гость?

– Он хотел, чтобы я обеспечила ему победу в тендере, – Наташка чуть не подавилась от своего признания, но после её пальцы, кисти и локти мелко затряслись. – Откуда ты знаешь, тварь? Кто тебе сказал про меня?

– Никто. Ты сама. И лучше успокойся, а то я запру тебя не в этом квартале или микрорайоне, как твой обожаемый шеф, а, скажем… в шкафу. Как тебе идея? Хочешь посидеть там неделю-другую? Раньше было принято держать демонов в ящиках. Как по мне, отличный был обычай. Например, в подвале делается…

– Тебе конец, – с ненавистью выплюнула Наташа, но совладала с дрожью.

– Или год! Я могу запереть тебя на год. Может, мне прямо сейчас сказать, что я хочу, чтобы ты…

– Всё-всё! Не надо! Ты же этого не сделаешь?

– Да? И что же мне помешает?

– Чего ты хочешь? Я всё сделаю. Всё что угодно, клянусь. Хочешь бабла? Одежду нормальную? Машину? Квартиру?

– И это всё? Думаешь, я такая наивная и не знаю правила? Да и клятве твоей грош цена.

– Так кто тебе рассказал? – Наташа запахнула разрез майки.

– Такими вещами не делятся, сама понимаешь. Достаточно того, что я тебя нашла и мы поняли друг друга.

– То есть ты просто спросила про шефа и всё?

– Ну ты же умная девочка. Конечно, мне нужно больше. Назови всех людей, кто про тебя знает…

– Только один, – выпалила Наташа, – и я понятия не имею, откуда он узнал.

– То есть у тебя один хозяин? Этого быть не может.

– Да, один.

– А раньше? Сколько было раньше?

– Какая разница? Они были не так умны и я легко расправилась с ними. Тебя интересует вся криминальная хроника или только за последние десять лет?

– Среди них была Федина жена? Таня?

– Что? Нет, конечно. Эта мышь у себя под носом ничего не видела, так что она не могла догадаться. Нет, это исключено.

– Тогда что с ней случилось?

– Откуда я знаю? Мне она свободно дышать не мешала. Спроси других демонов по соседству, может, им стало скучно.

– Ты тоже думаешь, что это был демон?

Наташа смяла пачку и выкинула в окно, попав по голубю, гуляющему на капоте малолитражки.

– Я видела тело. Ещё до того, как приехала полиция. И мне пришлось убрать… Ну ты понимаешь. Кое-какие свидетельства.

– Что именно?

– Кольцо. Обручальное кольцо было расплавлено.

– Ты всегда за другими прибираешься?

– Если кто-то насвинячил в моём доме, то – да. А что ещё остаётся? Привлекать внимание чужих хозяев мне не с руки, сама понимаешь.

– Ну да. А сама ты чистый ангел. Ещё немного, и я поверю, что мне не стоит совать тебя в шкаф.

– За розы обиделась? Ну ты же их не взяла.

– А если бы взяла?

– Ну не взяла же! А ты точно не хочешь шмотки? Выглядишь отстойно для человека, который знает про демонов.

– А ты точно не хочешь оставить в покое мою одежду?

– Сдаюсь! – Наташа провела по губам, имитируя закрытие молнии. – Как тебя зовут?

– Марфа.

– Чёрт, – выругалась Наташа, – что за имя? Сколько тебе лет?

– А тебе?

– Больше, чем кажется, —Наташа показала ровный ряд белоснежных зубов.

– Тогда мы похожи.

– Сомневаюсь.

Дежурная улыбка сползла с пухлых губ молоденькой секретарши, когда неказистая Марфа ввалилась в офис с увесистой коробкой в руках.

– Посылку оставь там, – секретарша снисходительно махнула карандашом куда-то за диван для посетителей.

– Мне надо отдать лично, – упрямо заявила Марфа и шмыгнула носом, продолжая держать коробку на вытянутых руках.

– Я сама отдам, – уже чуть раздраженно возразила секретарша, – к Павлу Андреевичу нельзя. Он занят.

– Не, так не пойдёт. Нужно лично в руки. Иначе мне не заплатят за доставку.

– А мне-то что? – секретарша брезгливо уставилась на засохшее бурое пятно на Марфиных джинсах, красующееся над коленкой и здорово похожее на след от давно разлитого соуса, и удивлённо принюхалась к разливающемуся по приёмной запаху скошенной травы. – У тебя там цветы, что ли? А почему так упаковано?

– Не цветы, – в тон ответила Марфа, делая один шаг к выходу, – и потом меня не обвиняй, когда шеф спросит про эту посылку, а вдруг выяснится, что тебе было лень на кнопку нажать и спросить.

– Постой! – девушка заколебалась. – От кого посылка?

– Скажи, что я возвращаю розы обратно. Он поймёт, от кого.

– Кто-то вернул букет Павла Андреевича? – неприятно поразилась секретарша. – Ну хорошо, сейчас, – она не глядя ткнула в аппарат и заворковала в трубку. – Павел Андреевич, тут к вам курьерша. Говорит, что возвращает обратно ваши розы и что вы поймёте… Что?.. Хорошо.

Секретарша ещё раз покосилась на пятно на джинсах и недовольно кивнула в сторону начальственного кабинета, а Марфа повторно шмыгнула и толкнула плечом тяжёлую створку, протискиваясь внутрь с громоздкой ношей.

Уже знакомый седой мужчина с беспокойством привстал с кресла и с напряжением оперся о красиво инкрустированный овальный стол, слишком богатый для остальной обстановки, как будто его выдернули из кабинета повыше рангом.

– Да вы сидите, сидите, Павел Андреевич, – глумливо пропела Марфа, – чего так нервничать-то?

– Вы кто такая? – процедил хозяин кабинета, зло буравя посетительницу из-под набрякших от частого недосыпания и обильной выпивки век.

– Да я, собственно, никто. Просто посыльный. Вот, держите, принесла вам обратно от Натальи Соколовой ваш подарок. Сегодня он ей не понравился.

Павел Андреевич потянулся к телефонному аппарату, но передумал и хрипло скомандовал:

– Открой. Сама. Своими руками.

– Нож есть? – Марфа бухнула коробку прямо на превосходно отполированную столешницу, отчего Павел Андреевич слегка съёжился. – А, хорош, не надо. У меня же свой есть.

Марфа вытащила из кармана выкидной нож и щелчком извлекла лезвие, уверенно вспарывая картон с безразличным и даже отрешённым выражением. Из открытой коробки попёр уже отчётливый запах немного запревших роз, а Павел Андреевич побледнел ещё сильнее и нехорошо закашлялся. Он робко вытянул шею, заглядывая через бортик, и резко отшатнулся, увидев мелко перемолотые красно-бело-зелёные ошмётки былых цветов.

– Что? Что это? Почему? – он шарил по столу руками, словно слепой.

– Это, Павел Андреевич, розы. Да не беспокойтесь, это не ваши розы, те в помойке. Тут другие, почти такие же, но вы бы не заметили разницы.

– И что это значит? – уже смелее выдавил мужчина, с усилием нажимая на свою грудную клетку.

– А вы, смотрю, не так давно знакомы с Наташкой, да? – Марфа обвела кабинет оценивающим взглядом. – Иначе бы не тут сидели, а где-нибудь поближе к Кремлю, так ведь? Да вы у нас настоящий скромняга. Хотели быть незаметным? Боюсь, это не помогло.

– Ты даже не представляешь, что я могу…

– Почему же, вполне себе представляю! – игриво заметила Марфа, убирая нож, а мужчина чуточку расслабился. – Я таких, как ты, очень даже хорошо себе представляю. Давай мы вот что сделаем: ты забудешь дорогу к Наташке, а я сделаю вид, что ты послушный мальчик, и не буду тебя трогать. Как тебе идея? Пойдёт?

– Э… э… Я всё понял. Передайте, что я всё понял.

– Ну вот и славно! – Марфа послала Павлу Андреевичу воздушный поцелуй. – Вы душка! Люблю понимающих клиентов, одно удовольствие с такими работать.

Уходя к лифтам, Марфа жизнерадостно усмехнулась, когда позади раздался могучий рёв начальника:

– Выкинь эту гадость немедленно!

В приёмной испуганно застучала шпильками секретарша, по команде шефа схватившая злосчастную коробку. Задев косяк, она выронила вскрытую посылку у входа в кабинет, так что пятно из нарезанной свежей зелени развезло на добрые несколько метров от дверей. Павел Андреевич распустил галстук, вопя на безрукую куклу и требуя немедленно вызвать уборщицу, а в притихших стеклянных офисах, натыканных вдоль длинного коридора, работники осторожно вставали с мест, чтобы с безопасного расстояния угадать, в чём причина разразившегося катаклизма.

Марфа подмигнула вылупившей глаза девчонке-администратору, весело сообщив, что посылка благополучно доставлена и что ей лучше поскорее позаботиться об уборке, пока расстроенного шефа не хватил удар, и скрылась в лифте, провожаемая озадаченным взглядом в спину.

По правилам теперь полагалось выждать пару дней, чтобы дать клиенту возможность осознать случившееся, но Марфа слишком хорошо знала, что будет дальше, и потому преспокойно расположилась в сквере напротив и капнула на скамью всего пару капель из туго запечатанной крохотной склянки. Первая кошка появилась через пару минут, жадно принюхиваясь и мурлыча, а через четверть часа уже около десятка кошек вились вокруг, слизывая с досок остатки валерьяны.

Марфа рассеянно гладила ободранного и настырного серого кота, когда всклокоченный Павел Андреевич перешёл дорогу и неверными шагами приблизился к ней. Он завис над девушкой и брезгливо оглядел ошалевших животных, выдавив сквозь зубы:

– Думаешь, я настолько глуп, что притащу сюда демона? Прямо в толпу? К тебе?

– Откуда я знаю? – Марфа лениво отпустила кота. – Всегда лучше перестраховаться. Мало ли, что вам в голову взбредёт. А коты… это коты. У них чуйка железная, а мне так спокойнее.

– Я тут подумал… – Павел Андреевич грузно опустился на ту же скамейку, распугав часть кошек, – как ещё ты могла узнать про Наташу? Это же она тебе рассказала? Сама?

– Демоны никогда так не делают. Зачем им новый хозяин?

– Не ври. Наверняка ты показалась ей более выгодным вариантом… Но что, если ты исчезнешь? Ты же понимаешь, что она тебя с потрохами сожрёт? И не подавится. Лучше беги, пока не поздно. Потому что твой игрушечный ножик тебе не поможет.

– Я не исчезну, – доверительно сообщила Марфа.

– Если нужны деньги, я заплачу. Сколько нужно? Ты даже не представляешь, как опасно возиться с демоном, а так ты сразу получаешь всё, что хочешь. Без малейшего риска.

– По-вашему, меня так легко купить?

– Разумеется. Ты очень молодая, неопытная и глупая девочка, которая думает, что может справиться с такой, как Наташа. Это большая ошибка, а я даю тебе шанс удачно соскочить, да ещё и с прибылью. Она – не даст. Просто уничтожит.

– А вы так хорошо управлялись с ней? Ну, это круто. Но что, если мне ничего не нужно? Я просто хочу, чтобы вы оставили демона в покое.

– Смотрю, она здорово тебя задурила. Так не бывает, всем что-то надо. Если не деньги, то что ещё? Большие деньги? Очень большие? Что она пообещала?

– Павел Андреевич. Вы зря торгуетесь. Я никуда не исчезну, а вот вам лучше соскочить.

– А если так? – Павел Андреевич приподнял полу пиджака, обнажив нацеленный на девушку ствол с глушителем. – Видишь ли, девочка, я очень хорошо стреляю. В армии научился. Сейчас мы с тобой пойдём на подземную парковку. Если пикнешь или выкинешь ещё что-нибудь глупое, пеняй на себя.

– Что, неужели застрелите? – картинно изумилась Марфа, вставая за Павлом Андреевичем.

– Без колебаний. Демона я тебе не отдам.

– И какой план? – Марфа размашисто шагала рядом с мужчиной, держась совершенно свободно для человека, которому угрожают оружием.

– Скоро узнаешь, – Павел Андреевич приложил к замку служебной двери свою карточку и втолкнул спутницу в полумрак, махнул стволом, показывая, что следует спускаться по лестнице, а Марфа воспользовалась моментом и выбила из его рук оружие, приставив холодное лезвие к гладко выбритой шее.

– Это ошибка, – промычал Павел Андреевич.

– Это ты – ошибка, – устало ответила Марфа, но тут мужчина дико округлил глаза, глядя поверх её плеча, и ухнул вниз, кубарем пролетев несколько ступенек и впечатавшись в стену.

Федин низкий голос прозвучал раздражённо:

– Ты что, собиралась прирезать его? С ума сошла?

На секунду Федя поверил, что обезумевшая от внезапной вспышки гнева девушка вцепится ему в лицо, но Марфа опустила нож и деловито соскочила на пролёт ниже, чтобы пощупать упавшему пульс.