Kitobni o'qish: «Путь над бездной»

Shrift:

* * *

Ожившим кошмаром твоим я у цели стою,
Я меч, занесённый над миром самою судьбой.
Не смей шевельнуться, не смей – ты стоишь на краю.
Я спас тебе жизнь, но сегодня пришёл за тобой.
(Тэм Гринхилл «Нильфгаардец»)

Локация 1
Старые враги

Мелкие крупицы снега падали на промерзшую за ночь дорогу, создавая причудливые узоры в выбоинах. Лужи, подернутые тонкой корочкой льда, хрустели под ногами, а тяжелые серые тучи маячили над верхушками деревьев, окружавших разбитый за лето тракт.

Ветер поднимался порывами, бил в лицо так, что в глазах появлялись слезы. Одинокий путник, бредущий по тракту, упрямо надвинул капюшон добротного черного плаща на лоб. Уже целый час он шагал по дороге, ведя в поводу хромого гнедого коня, который то и дело косил злым глазом на хозяина, заставившего выехать в такую погоду.

Одет мужчина был как бывалый путешественник, которые сейчас предпочитали оставаться дома. Поздняя осень – не слишком приятное время для странствий. То затяжные дожди разобьют дорогу, то мороз, то ветер, вот и дожидаются все, пока снег ляжет, чтобы ехать по раскатанному насту. Да и светлее намного, когда снег лежит. Лишь что-то действительно важное могло заставить выехать в межсезонье.

Сейчас тракт обезлюдел. Чахлые березки и редкие оголенные кусты, криво росшие на обочине, выглядели слишком сиротливо. Где-то в глубине леса, темневшего по обе стороны от дороги, каркнул ворон, и снова наступила тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра, звуком шагов да шумным дыханием лошади.

Серый дымок над деревьями и горьковато-кислый запах дров, горящих в печи, заставил путника приободриться и зашагать побыстрее. Чутье не подвело его: за крутым изгибом дороги, в лощинке, показалась небольшая деревушка, домов на десять, не более.

Избы были старые, но аккуратные. Темные бревна стен потрескались от времени, на крышах торф порос мхом, и создавалось впечатление, что они покрыты зеленым бархатом. Во многих дворах темнели перекопанные в ожидании снега грядки.

Местные жители с удивлением приникли к окнам, рассматривая пришлого безумца, который решился на путешествие в такую погоду.

Чужак прошел прямиком к дому старосты, по традиции стоящему в центре деревни. Дом был хороший, крепкий, с резными ставнями и коньком на крыше в виде петушка. Заметив это, путник усмехнулся и едва заметно покачал головой: ох уж эта столичная мода, вроде бы и сошла на нет, а в таких селах до сих пор считается признаком богатства. Плотные занавески на окнах слегка подрагивали, будто кто-то притаился за ними, разглядывая незнакомца. Невысокий забор огораживал недавно выметенный двор, по которому важно ходило с десяток кур. Скатанное сено под крышей амбара свидетельствовало о наличии коровы и, возможно, лошади. Двое батраков, парни лет восемнадцати-двадцати, коловшие дрова, прервали работу и, опершись на топоры, в открытую глазели на подходящего незнакомца.

– День добрый, – поздоровался он, останавливаясь у калитки.

– Добрый, коли не шутишь, – откликнулся один из батраков, что покрепче и на вид постарше, – с чем пожаловали?

– Хозяин дома?

Парень еще раз оглядел пришельца, понял, что самому выпытывать что-либо бесполезно, и пожал плечами:

– Сейчас кликну. Слышь, Грай, душегрейку надень, а то застудишься, придется тогда к ведьме идти.

– А я и не против, – беззлобно откликнулся второй парень с соломенными лохматыми вихрами, торчавшими во все стороны, словно воронье гнездо. – Ты и сам-то к ней бегаешь почем зря.

– Вот еще! – оскорбился тот, хотя щеки полыхнули предательским румянцем. – Нужно больно!

– Больно не больно, нужно не нужно, а ведь бегаешь, то палец, то ухо… – Грай привычно увернулся от подзатыльника и отскочил на безопасное расстояние.

– А ну, прекратите, бездельники! – староста, плотный мужичок лет под пятьдесят, напоминавший крепкий гриб-боровик, показался на крыльце. Наверняка сидел у окна, подпитывая свое любопытство. – Щас как батьке вашему скажу, всыпет он вам по первое число!

Парни заухмылялись, прекрасно понимая тщетность угроз. Староста махнул на них рукой, повернулся к незнакомцу и поклонился:

– С чем пожаловали, господин?..

Путник проигнорировал заминку, не собираясь называть свое имя:

– Хотел напроситься обогреться, а тут и парни сказали, ведьма у вас есть.

– Есть, как же не быть-то! – староста гордо выпятил грудь: с наличием даже самой бездарной ведьмы деревня автоматически приобретала статус села. – А что случилось? Заболел кто-то аль что?

– Конь захромал, – мужчина кивнул на понуро стоящего гнедого. – Мне ехать дальше надо. Дело срочное, задержек не терпит.

– Ну это она вмиг поправит, толковая она у нас! Да вы заходите, что стоять у калитки.

Путник коротко кивнул и, передав коня батракам, прошел в пахнущие теплом и свежим хлебом сени, переступил порог.

Комната в доме была светлая, большая, по традиции разделенная печкой на две половины, жилую и гостевую. Странник огляделся: деревянные, выскобленные добела, полы, резная, с любовью сделанная, мебель – стол и несколько лавок, наверняка либо сам староста, либо кто-то из сельчан делал, сундук, обитый железом, у окна. Он снял плащ и положил рядом с собой на лавку.

Староста с уважением посмотрел на дорожный костюм из хорошо выделанной черной кожи и высокие сапоги, наверняка заговоренные от сырости и непогоды. Блеснувшая под воротом куртки тонкая вязь стальных колец подтвердила состоятельность незваного гостя: такие эльфийские кольчуги, очень легкие и одновременно очень прочные, специального плетения, могли позволить себе лишь очень богатые люди.

В ту же минуту занавеска, висевшая за печкой, отодвинулась, оттуда высунулась слегка растрепанная девичья головка. При виде незнакомца девушка ойкнула, ткань стремительно слетела на свое место, тут же в жилой половине раздались торопливые шаги и шорох ткани.

– Марфа, хватит наряжаться, подь сюды! – окрикнул дочь староста.

Она послушно выпорхнула из своего укрытия. Невысокая, кругленькая крестьянка напомнила путнику аппетитную булочку, которые с утра всегда выставляли на продажу в пекарне неподалеку от его дома в столице.

– Да, папенька? – Марфа старательно опустила голову, бросая быстрые кокетливые взгляды на незнакомца.

По мнению девушки, он был весьма хорош собой: еще не старый, но уже давно не юнец, высокий, поджарый. Темные, почти черные, волосы, достаточно коротко стриженные по бокам, длинная челка неровными прядями падала на высокий лоб, золотистые с зелеными искорками, будто у соседского кота, глаза ярко блестели из-под густых темных бровей.

Осмелев, Марфа посмотрела ему в глаза и невольно обомлела, поежившись под пристальным взглядом, будто у сельского жреца на исповеди – хочешь не хочешь, а во всех грехах признаешься. Мужчина усмехнулся, совершенно точно поняв её реакцию, и лениво отвел взгляд, делая вид, что осматривает комнату.

– На стол накрой, видишь, гость у нас! – одернул девушку отец. – Простите, господин, она молодая еще. Жена уж год как к богам ушла. Вот и живем с дочерью.

– А других детей у тебя нет? – незваный гость перевел свой пристальный взгляд на хозяина.

– Сын есть, но он уже своим двором живет, старшие дочери тоже, они давно разъехались, вот она, младшая, рядом осталась.

Марфа по привычке хихикнула, отбросила за спину золотисто-пшеничную косу, спускавшуюся ниже пояса, и, весело стрельнув голубыми глазами, запорхала по горнице с извечной бабской суетливостью.

Вскоре перед гостем стояла миска с горячим рассыпчатым картофелем, щедро сдобренным куском сливочного масла, горбушка еще теплого утреннего хлеба и кружка киселя из погреба. Путник благодарно кивнул, чем вызвал смущенный румянец на щеках, и с явным наслаждением принялся за горячую еду.

Староста несколько раз порывался заговорить с гостем, узнать какие-то новости или сплетни, которые можно было бы обсудить вечером в корчме. Незнакомец отвечал хоть вежливо, но односложно, явно не желая говорить много. Поев, он вытер рот поданным ему льняным, накрахмаленным до хруста, полотенцем и, развязав кошель, положил на стол две серебрушки:

– Спасибо, добрые люди! А теперь пора мне, дорогу только укажите!

– Что вы, господин! – замахал руками староста. – Вы бы на ночь-то остались, а вон тучи ходят, того и гляди снег пойдет!

– Некогда мне, – странник понимающе взглянул кошачьими глазами на девушку, та зарделась, потупилась, как и положено скромной сельчанке. – Тороплюсь. Лучше скажи, как к ведьме дойти?

– Идите по дороге до конца деревни, а там тропка налево вильнет, к соснам, это она и есть, – с видимым сожалением напутствовал радушный хозяин. Отпускать такого гостя вот так сразу, еще и к молодой ведьме, не хотелось, но и настаивать перед благородным господином он не смел.

Гость кивнул на прощание и вышел, попросив привести коня. Взяв поводья, он медленно, оберегая хромого гнедого, зашагал по деревенской дороге. Вскоре дома закончились, мужчина свернул на тропинку и двинулся вглубь леса.

Тропа была проторена совсем недавно, узкая, почти прямая, на ней еще виднелся бурый мох, заиндевевший от мороза. Между деревьями проглядывали редкие, уже сморщенные от холода, ягоды брусники. В одном месте пришлось обогнуть деревья, вырванные ветром с корнями.

Конь гневно фыркал, косил глазом, то и дело закладывал уши, всем своим видом выражая презрение к этой непритязательной местности, но покорно хромал за хозяином.

Сосны нехотя начали расступаться. Маленькая и резная, словно пряничный домик, избушка находилась на небольшой поляне. Такие домики обычно дети ставят на окна в дни празднования зимнего солнцестояния. Высокий частокол огораживал небольшой двор. Путник провел рукой, проверяя, нет ли защитных заклятий, насчитал не меньше пяти. Столько же висело на узкой калитке. Примитивные, они могли отпугнуть незваных гостей и только.

Мужчина усмехнулся, по привычке неодобрительно покачал головой и негромко стукнул по дереву забора костяшками пальцев. Вибрация магии отозвалась в руке болезненным покалыванием. Так и есть, сигнальное заклинание, призванное оповестить хозяйку о незваных гостях.

Ровно через минуту дверь дома распахнулась. Из темноты сеней показалась женская фигура. Выйдя на крыльцо, ведьма на секунду замешкалась, плотно притворяя за собой дверь, затем обернулась лицом к калитке и замерла. Ее зеленые глаза испуганно распахнулись, она явно побледнела. Губы беззвучно прошептали его имя.

Путник вздрогнул и хищно потянулся вперед, жадно всматриваясь в ее лицо. Под его пристальным взглядом ее руки непроизвольно дернулись к золотисто-ореховым волосам, заплетенным в косу на южный манер – тонкими прядками от макушки. Дымка иллюзии начала искажать ее, придавая аристократическим чертам деревенскую округлость, но ведьма вдруг решительно взмахнула рукой, рассеивая собственное колдовство. Она покачала головой – как всегда, когда понимала, что сделала глупость.

– Дарина? – тем временем путник вежливо склонил голову, будто находился на великосветском приеме, а его голос был полон иронии. – Какая неожиданная встреча!

Машинально девушка ответила тем же:

– Господин инквизитор? – и, спохватившись, добавила по-деревенски, словно насмехаясь над его манерами: – Зачем пожаловали?

Понимающая улыбка скользнула по губам путника и тут же пропала.

– Конь у меня, – он небрежно мотнул головой, – захромал…

– Как ты меня нашел? – перебила его Дарина, её голос слегка дрожал от напряжения.

– Староста подсказал, – лаконично ответил он, все еще пристально всматриваясь в ведьму, словно пытаясь прочитать её мысли.

– Какой староста? – не поняла она.

– Ваш, деревенский, – девушке показалось, что инквизитор явно потешается над ее растерянностью. Впрочем, Ириус Тавиш никогда не считался с чувствами других. Воспоминания на секунду затуманили взгляд, и ведьме пришлось провести рукой по лбу, прогоняя их.

– Зачем? – она спросила резче, чем ей хотелось.

– Что «зачем»? – почти весело улыбнулся он.

– Зачем ты меня искал? Получить награду? Деньги? Или новое назначение?

Голос, наполненный презрением, и её предположения явно развеселили его.

– Не поверишь, я всего лишь искал ведьму, – он невольно заговорил с ленцой, как было принято в столице. – Коня вылечишь, или мне дальше идти?

Девушка смутилась, кинула быстрый взгляд на гнедого, понуро стоящего за хозяином, затем коротко бросила:

– Следующая деревня в трех часах ходьбы отсюда. Конь не дойдет.

Инквизитор слегка приподнял бровь, ожидая продолжения, но Дарина молчала, прикусив губу, что свидетельствовало о крайней степени волнения. Он не торопился продолжать разговор, просто смотрел, буквально прожигая взглядом. Ведьма вздрогнула и несколько раз моргнула, принимая решение.

– Заходи, – неуверенно сказала она. Ириус медленно протянул руку.

Калитка чуть приоткрылась и с насмешливым скрипом щелкнула по пальцам. Он едва успел отдернуть руку. Дарина стояла, опираясь спиной на резной наличник, и с явным напряжением смотрела на него.

Мужчина мысленно отвесил себе подзатыльник за невнимательность: охранных заклятий на калитке оказалось намного больше, только спрятаны они были так, как умели прятать лишь очень одаренные и опытные маги.

А Дарина всегда считалась одной из лучших. Можно было попытаться взломать или обойти магическую охрану, но это требовало времени, которого у него не было. Да и доверия у ведьмы от этого не прибавится. Ириус с какой-то усталой обреченностью посмотрел на хозяйку:

– Не трону я тебя. Честью клянусь.

Она еще рез посмотрела на него, затем вздохнула, перевела взгляд на коня, словно решаясь, и кивнула:

– Заходи, гостем будешь!

Услышав нужные слова, калитка услужливо распахнулась. Инквизитор шагнул, но был остановлен властным приказом:

– Ножницы оставь! В доме не потерплю!

Он заколебался, голубые искры сверкнули на пальцах ведьмы. Заметив их, Ириус нехотя вынул из-за пояса хранившиеся в специальном замшевом чехле золоченые, вернее, уже давно золотые ножницы, символ власти, по которому всегда и всюду его узнавали, и демонстративно кинул их с внешней стороны частокола.

Тем временем Дарина спустилась во двор. Подойдя к коню, она протянула руку, знакомясь. Гнедой настороженно покосился на ведьму, потом аккуратно потянулся к руке, скользя губами по ладони. Дождавшись одобрительного фырканья, девушка присела, осматривая ногу, на ее пальцах засветились голубовато-белые искры.

– Камень в стрелку попал, а ты не заметил, вот и намин, – аккуратными плавными движениями она положила руки на больное место. Гнедой с укором посмотрел на хозяина. Ириус кивнул: конечно, не заметил, ведь это он битый час сначала искал нужный камешек, затем заталкивал его в стрелку копыта. Свечение между тонкими пальцами стало ярче, затем побелело и начало затухать. Все это время инквизитор наблюдал за ведьмой.

Дарина не изменилась. Все так же хмурила брови, находя больное место, прикрывала глаза длинными ресницами, сосредоточиваясь для колдовства.

Холодный ветер с издевкой пронесся мимо, подняв с травы колючую поземку и швырнув ее в лицо. Больно царапая кожу, комочки снега сразу же таяли, холодными каплями стекая на меховой воротник плаща. Ириус вздрогнул и плотнее закутался в шерстяную ткань.

– Вот и все, – девушка выпрямилась и похлопала коня по шее. – Сам-то чего не сподобился? Или не по рангу?

– Причину понять не мог, – инквизитор с досадой посмотрел на небо, отмечая, что оно с каждой минутой темнеет, будто наливаясь свинцом. Только снежной бури ему не хватало для полного счастья.

Ведьма надменно хмыкнула:

– Что, наклониться к копыту брезговал?

– Какая уже разница? – пожал он плечами, – спасибо, что помогла.

– Не за что, – она ответила резче, чем хотелось. – Ну что ж, будьте здоровы, господин инквизитор!

Ведьма не спеша направилась к дому. Ириус задумчиво смотрел ей вслед.

– А как же оплата? – наконец спросил он, доставая кошель. Дарина как-то зло обернулась:

– От тебя мне ничего не нужно… – она вдруг осеклась, вглядываясь вдаль, где поверх черных сосен зловеще темнели снежные тучи. – Быстро поставь коня в сарай за избой и иди в дом. И торопись, если жизнь дорога.

Не оглядываясь больше, Дарина поднялась на крыльцо. В любое другое время инквизитор, возможно, воспротивился бы такому тону, но сейчас ветер усиливался, а в избе, куда его звали, было тепло. Да и разговор, который он собирался начать, лучше было вести не на морозе.

Вздохнув, он повел коня за дом. Там действительно оказался сарай, в глубине которого стояла толстая рыжая лошадь с длинной волнистой гривой и золотистым хвостом, задумчиво хрупая чем-то вкусным. При виде чужаков лошадь с укоризной покосилась глазом на нового соседа, шумно выдохнула и опустила голову в ясли. Поставив гнедого рядом, он быстро расседлал коня, кинул охапку сена и, пригибая голову от усиливавшегося ветра, поспешил в тепло жилья.

В отличие от большинства крестьянских изб, этот дом пах, помимо свежеиспеченного хлеба, еще и лесными травами, развешанными на потолочных балках. Комната была одна, с белой печкой посередине, в недрах которой задумчиво алели угли. Иногда уголек с шумом раскалывался, вспыхивая золотисто-алыми звездочками, на лету превращавшимися в белые хлопья пепла. Ириус снял плащ и повесил его у двери сушиться, а сам прошел в комнату.

Его внимание привлекла дымчато-серая пушистая кошка. Она сидела на грубо сколоченной деревянной лавке, стоявшей у окна, и презрительно щурила янтарные глаза. Инквизитор слегка напрягся: кошка была сторожевой. Вот почему Дарина так спокойно пустила в дом.

Специально обученные, эти звери сторожили не хуже, а то и лучше собак, по команде хозяина кидаясь врагу в лицо и выцарапывая глаза. Магия на них не действовала. Котята продавались по весу: на одну чашу весов клали котенка, на другую – сыпали золото, пока чаши не уравняются. Особо ушлые продавцы котят откармливали товар, как заботливая семья гуся к празднику зимы. «Она ж расти будет, вверх тянуться. А где сил на рост брать?» – говорили они, если покупатель вдруг начинал подозревать обман. Ириус лично настоял на лишении лицензии одной троллихи, которая откармливала котят до того, что они не могли двигаться и, как правило, дохли на следующий день после покупки. Горе-продавец потом долго преследовала его в надежде умаслить. Но каждый раз при встрече получала отказ. После чего затевала скандал. Закончилась история тем, что озверевший от такой беспардонности король выставил троллиху за пределы города.

При виде незнакомца кошка неспешно потянулась, выпустив когти, по слухам, ядовитые, повела ушами и выжидающе посмотрела на хозяйку, та едва заметно качнула головой. Кошка вновь легла, не спуская с гостя пристального взгляда.

На всякий случай Ириус присел на другую лавку, так, чтоб его с животным разделял стол, на котором дымилась тарелка со свежеиспеченными сырниками. Преграда была сомнительна, кошка легко могла перемахнуть через стол, даже не задев посуду, стоящую на нем, но так инквизитор чувствовал себя спокойнее. Дарина усмехнулась и с признательностью потрепала животное по голове, кошка коротко заурчала в ответ на ласку и ткнулась лбом в руку хозяйки. Поставив на стол тарелки и крынку со сметаной, девушка села напротив, не сводя с инквизитора пристального взгляда.

– А ты не будешь? – он кивнул на тарелку.

Ведьма покачала головой:

– Я уже ела.

– Я тоже, – скорее всего, в сырниках ничего не было, но многолетняя привычка не есть ничего из того, что не ест сам хозяин, взяла свое. Она пожала плечами и встала, чтобы убрать тарелки. Ириус с задумчивым удивлением посмотрел на ведьму.

– Раньше ты использовала магию, – заметил он.

– Раньше я была дурой, – отрезала она, резко сгружая тарелки на полку около печки и избегая его пристального изучающего взгляда. Ведьма и сама была не рада, что, повинуясь порыву, позвала его в дом.

– А теперь? – в голосе инквизитора слышалась настойчивость.

– А теперь поумнела, – она спиной прислонилась к теплому боку печки и чуть откинула голову, с вызовом смотря на инквизитора сверху вниз. Он со вздохом облокотился на стол, опираясь подбородком на сплетенные пальцы рук:

– Зачем ты меня позвала в дом?

Дарина не ответила, лишь кивнула в сторону окна. Ириус бросил быстрый взгляд и замер. За забором, переливающимся голубоватым светом защитного контура, была белая мгла. Туман. Он подкрался незаметно, густым молоком разливаясь по лесу, вместе с морозом превращая все живое, встречавшееся на своем пути, в лед. Белая смерть, наследие Кровавого бога, которому много лет приносили людские жертвы.

Представив, что он сейчас мог оказаться на дороге, инквизитор, несмотря на стальные нервы, вздрогнул, холодные мурашки пробежали по телу. Ему бы крупно повезло, если бы его заледеневшую фигуру нашли до весны. Словно зачарованный, он вглядывался в белую пелену, медленно окутывающую мир за окном.

– В этих краях? – изумился он. – Это невозможно!

– Я тоже так думала, но в последнее время это здесь – обычное дело.

– Ведьма так и стояла, прислонившись к печке и скрестив руки на груди.

– Ириус, что происходит?

Он повернулся и подчеркнуто спокойно посмотрел на нее:

– Прости?

– Я живу здесь уже почти три года. С каждым годом погода все хуже. Летом невозможно продохнуть от жары, дождей нет так долго, что реки пересыхают. Зимой – снежные бури и трехдневные метели, как на севере, теперь вот туман… – она пристально посмотрела на него, безуспешно пытаясь прочесть ответ на его лице. – Да и ты здесь оказался не случайно.

Он не стал отрицать её предположение:

– У меня была назначена встреча.

Она кивнула, понимая, что больше Ириус ничего не скажет. Этим он всегда слегка пугал ее: немногословный, с внимательным цепким взглядом. Таким она увидела его впервые, на ежегодном весеннем балу в городской ратуше. Это был ее первый бал.

Вчерашняя выпускница магического университета сначала не поверила Торсену Тавишу, действительному магу Ордена Феникса, когда он эффектным жестом достал из кармана приглашение, на котором значились его и ее имя. Всю следующую неделю Дарина провела в приятных хлопотах: платье, туфли, прическа. А перед самым выходом Торсен заставил её закрыть глаза и застегнул на шее тонкую серебряную цепочку с подвеской эльфийской работы: феникс, распахнувший крылья. Точно такой же, как и на эмблеме Ордена, в который ее приняли буквально вчера.

Торсен… Он всегда любил делать дорогие и эффектные подарки. Сейчас, оглядываясь назад, Дарина не совсем понимала его интерес к девчонке, все время краснеющей от смущения, но тогда эти мысли и вовсе не приходило ей в голову…

Тогда был бал… Зеркала в зале перемежались с огромными, во всю стену, окнами, пламя многочисленных свечей отражалось в них. Широко раскрыв глаза, Дарина скользила по белоснежному залу, слегка опираясь на руку своего кавалера. Еще несколько месяцев назад она и представить себе не могла, что будет присутствовать на этом балу.

Голоса приглашенных сливались в негромкий гул. Торсена то и дело окликали, и тогда он представлял юную ведьму как свою спутницу. Смущенная, она отвечала на ничего не значащие вопросы. Да, погода прекрасная. Конечно, ей нравится столица. Бал? О, он восхитителен! Торсен усмехался. Потомок знатного рода, он был в своей стихии и слегка подтрунивал над восторгом юной ведьмы.

Голова кружилась от счастья. Знаменитые маги, гордость Срединного королевства, чьи имена произносились с трепетом, обращались к ней, вчерашней выпускнице, как к равной. Голова кружилась, Дарина с интересом рассматривала окружающих ее людей. Пышные платья, мундиры, украшения… И вдруг…

Заметив пристальное внимание, высокий мужчина, одетый в белый с золотом парадный мундир королевской инквизиции, церемонно склонил голову. От взгляда его золотистых, как у кота глаз, по коже побежали мурашки. Дарина вздрогнула и быстро отвернулась. Когда же она вновь украдкой посмотрела в ту сторону, мужчины в мундире не было. Ведьма выдохнула, чувствуя облегчение и одновременно какое-то разочарование. Торсен тронул ее за руку, привлекая внимание:

– Дарина, познакомься с моим кузеном…

Она повернулась, вновь встречаясь с этим золотисто-зеленым насмешливым взглядом…

Силой отогнав от себя воспоминания, ведьма вновь села напротив инквизитора. Кошка прислонилась к бедру хозяйки и вопросительно мяукнула. Дарина потрепала ее за ушами. Ириус молчал, внимательно всматриваясь в почти забытое лицо ведьмы. Он хотел спросить, как она жила все эти годы, как выжила тогда, когда все отвернулись от нее, но понимал, что это бессмысленно. Столько времени прошло, но она все помнит.

Все эти годы он часто брал свиток и внимательно вчитывался в допросы, стремясь найти хоть одну зацепку, но тщетно. Да и допросов как таковых не было, лишь самые общие фразы, на которые Дарина всегда отвечала «не знаю». Почему-то к преступившей закон ведьме не применили пытки, и инквизитор до сих пор гадал, почему дознаватели отступили от привычного ведения дела. Потом, после побега, за голову ведьмы была обещана немыслимая награда, инквизиция считала делом чести найти её, но преступница буквально растворилась в воздухе. И вот, когда все уже почти забыли, он нашел. И впервые в жизни не знал, что ему делать.

Следуя букве закона, инквизитор был обязан арестовать ее и препроводить в столицу. Но Ириус слишком хорошо знал, что творится в застенках старой каменной Башни, грозно возвышавшейся неподалеку от изящного королевского дворца. Конечно, можно было объявить ведьму своей личной пленницей и отвезти к себе в загородное имение, но ему не хотелось этого делать.

Ириус был почти уверен в невиновности Дарины, слишком уж много мелких нестыковок он нашел в деле. С другой стороны, он опоздал, судебное решение было вынесено, и не во власти инквизитора было дать полное отпущение.

Конечно, он мог бы уговорить Ланса, и тот, возможно, пошел бы ему навстречу, но тогда долг перед другом стал бы уж совсем неоплатным. К тому же Ириусу претила официальная церемония: одетый во все белое преступник на коленях приближался к трону, где и произносил слова раскаяния, накладывая на себя пожизненное заклинание подчинения королю.

Инквизитор бросил задумчивый взгляд на Дарину: нет, на такое ведьма сама не согласится. Оставалось лишь предложить ведьме то, что он придумал, но сейчас весь план стал казаться неправильным.

Испытывая непривычное чувство нерешительности и оттого раздражение, Ириус помрачнел. Это не укрылось от хозяйки дома, делавшей вид, что она увлечена поглаживанием кошки, а на самом деле так же разглядывавшей этого зловещего человека из ее прошлого. Ириус Тавиш, младший кузен Торсена и Глава рода Тавишей. Ближайший родственник короля, один из возможных наследников престола. Сам Торсен отзывался о нем со снисходительностью, граничащей с презрением: не имея, в отличие от кузена, ярко выраженного стихийного магического дара, Ириус поступил на службу в инквизицию, которой до сих пор ставили в укор преследование магов в кровавые века – время, когда мир подчинялся Кровавому богу. Низвергнув своего брата, Создателя всего, в Бездну, он воцарился в мире. Тысячу лет правил Кровавый бог, тысячу лет полыхали огненные рубины в кинжалах инквизиторов, пока один из них, граф Лоуи, устав от кровавых жертв, не сумел пройти за Грань, в призрачный мир, разделявший Бездну и Живое. Маг освободил Создателя и низверг Кровавого бога. В награду Создатель повелел графу Лоуи и его детям править Срединным королевством.

Эпоха Кровавого бога сделала свое дело: она почти уничтожила магию, растеряв великие знания о ней.

Для возрождения сильнейшие маги объединились, создав Орден Феникса: птицы, возрождающейся из пепла. Их задачей, как и уцелевших и отрекшихся от прежней веры инквизиторов, было возродить утраченное.

Но это забылось. Со временем маги стали личной стражей короля, этакими бретерами, задирая инквизиторов и устраивая бесконечные стычки и магические дуэли.

Торсен часто попадал в подобные переделки. После них его доставляла домой городская стража, с удовольствием слушавшая анекдоты об удалых похождениях лихого мага, а потом, как правило, появлялся Ириус, с видимым неодобрением протягивавший кузену очередной свиток с помилованием от Великого инквизитора.

Дарина едва заметно улыбнулась и покачала головой, прогоняя сентиментальные воспоминания, впрочем, она так старалась забыть их, что теперь они почти стерлись в памяти, в отличие от лица сидевшего сейчас напротив нее мужчины. Она задумчиво взглянула на незваного гостя из-под опущенных ресниц.

Затянутый в черное, излишне спокойный и безучастный, Ириус всегда поражал ее остротой своего ума. Даже сейчас она, по привычке, слегка робела перед ним. И потом, ведь это он был тогда…

Ведьма едва заметно вздрогнула, прогоняя невеселые мысли. Все осталось в прошлом, и если бы не его приезд, то она бы и не стала вспоминать об этом. Теперь он не казался Дарине страшным, просто очень усталым и каким-то подавленным. Она наморщила лоб, вспоминая, сколько же ему лет, по всему выходило, что не больше тридцати пяти. Поймав вопрошающий взгляд, она неловко улыбнулась:

– Неважно выглядишь.

– Спасибо, я тоже очень рад тебя встретить, – мгновенно отпарировал инквизитор с дежурной улыбкой.

– Не верю, – Дарина покачала головой.

– Почему?

– Ты не любишь неожиданностей.

Ириус удивленно хмыкнул: ему всегда казалось, что девушка слишком его боится, чтобы обращать внимание на его привычки.

– Я действительно рад, что нашел тебя, – примирительным тоном сказал он, стараясь не показать, что их встреча не была для него неожиданностью.

– Вот как? – ведьма все-таки поняла, ее лицо вмиг окаменело. – Ты искал меня? Зачем? Хочешь добиться должности Великого инквизитора?

– Ты о чем? – он слегка прищурил глаза.

– Арестовав меня, ты, скорее всего, получишь очередное повышение, – девушка старалась казаться беззаботной. Вопреки её опасениям, Ириус лишь расхохотался.

– Ты о себе слишком высокого мнения! – мягко сказал он, отсмеявшись. – Поверь, за последние пять лет твоя ценность несколько поубавилась.

– И сколько теперь? – это сорвалось у нее с языка прежде, чем она успела подумать. Дарина осеклась, затем мрачно взглянула на сидящего напротив инквизитора. Тот виновато развел руками:

– Пятьсот золотых. Не спорю, для какого-нибудь крестьянина или захудалого дворянчика такие деньги покажутся огромными, но мы-то с тобой понимаем, что это – ерунда, – в его голосе сквозила явная издевка.

– Конечно, ерунда, – ведьма старалась за сарказмом скрыть злость, так и рвущуюся наружу. – Особенно когда разыскивают не тебя!

Ириус ничего не ответил, задумчиво смотря на нее. Под его слишком спокойным и безразличным взглядом она слегка поежилась, чувствуя себя неуверенно.