Kitobni o'qish: «Посмотри на меня»
Предисловие автора
Новый день каждый раз встречает нас ярким солнцем, и не только. Он несет в себе что-то очень важное для каждого из нас − возможность.
Возможность − потенциальная составляющая успеха, и если подумать, то каждый из нас имеет огромный шанс добиться своих целей. Но бо´льшая часть людей неактивно пользуется ею, и это вовсе не потому что у них нет желания или времени, это все намного глубже и сложнее.
Одна из главных причин − неуверенность. Некая боязнь показать себя медленно разрушает нашу личность. И так, из года в год, мы отдаем свою возможность кому-то другому, отсиживаясь в «тени», лишая себя ярких красок и бесценного опыта.
Еще одна из причин − наши «границы», которые, несомненно, мы устанавливаем в своей голове. Отсюда и рождается отговорка «у меня нет сил и времени». В этом случае, просыпаясь, помните, что вы можете быть чем-то бо´льшим, чем вы являетесь на данный момент. Расширяя свои границы и превращая свои мечты в цели, вы маленькими шагами сможете добиться желаемого результата. Нужно только попробовать.
Я сама упустила очень много возможностей из-за неуверенности. Но сейчас я пишу для вас, и будьте уверены, что если у меня не получится в этот раз, я попробую снова и снова, и если будет нужно, то буду пробовать всю жизнь. Но в конце пути я точно буду знать, что использовала все свои возможности.
Раньше мое утро было очередным утром, ничего не значащим для меня. Сейчас я не могу сказать, что будущее утро − это обыкновенное утро, ведь это еще одна возможность открыть для себя новые горизонты и двигаться дальше.
*Этот роман написан не только для занимательного чтения, но и для того, чтобы вселить в вас надежду, показать, что упорный труд приводит к результату, и необязательно к тому, который вы изначально наметили. Череда совершаемых поступков может привести вас к чему-то грандиозному, о чем вы, возможно, даже и не мечтали.
«Никогда не знаешь, что придет завтра – следующее утро или следующая жизнь».
Тибетская мудрость
Лина
«Пока не осознаешь сам, не сможешь двигаться в нужном направлении»
Метаморфоза
Я обычная студентка в северном городке, и скорее всего, вы там никогда не бывали. Моя специализация − психология, которая за считанные минуты покорила мое сердце. Изо дня в день посещая пары, я надеялась, что после окончания обучения смогу помогать и направлять людей, которым это реально необходимо.
С моей семьей у меня очень сложные взаимоотношения. Мы не ведем дружеских бесед и не интересуемся жизнью друг друга. Проживая в одной квартире, мы живем как отдельные, ничем не связанные люди. Но бывают моменты, когда их слишком много в моей жизни. В эти мгновения мне кажется, что им есть до меня дело, но, когда я полноценно начинаю это чувствовать, очередной осколок врезается в мое сердце. Каждый раз разбиваются мои надежды, как бы невзначай оставляя адскую боль в грудной клетке. Увы, не существует баланса, которого я так хотела. Но несмотря на все это, все мы зависим от мнения близких людей и стараемся к ним прислушиваться, и я зачастую делаю так же, но не в этом случае. Моя семья была не в восторге от моего выбора, но я решила идти своим путем и слушать сердце.
Может, я все-таки добьюсь успеха?
Каждое утро я задаю себе этот вопрос и не нахожу ответа. Почему? Все это потому, что я очень противоречивая личность. Я никогда не понимала себя. Я ограничиваюсь парой друзей, но во мне столько социальной коммуникации, что иногда я не могу ее контролировать. Мне не хватает общения, но я не рвусь заводить новые знакомства. В моей жизни все зависит от настроения: один день я могу вообще не говорить, даже не обменяюсь парой фраз, в этот момент я предоставлена самой себе и могу просто лежать, закрыв глаза; я могу целый день читать, рисовать, слушать музыку или что-то писать в ежедневнике, мне не нужен никто, кроме себя; в другой день бывает так, что я просто не могу закрыть свой рот, тогда мои слова быстрее, чем мысли.
Моя неординарность − лучшая находка для психолога. Во мне скрываются все темпераменты: холерик, флегматик, сангвиник и меланхолик. Анализируя свою личность, я не назову себя странной, больше подходит − потерянная.
Я прекрасно понимаю, что нужно что-то менять в своей жизни, следует найти себя, но я не знаю, с чего начать. И так проходили года, и комом копившееся непонимание разъедало меня изнутри.
В очередной день, когда я занималась самоанализом перед сном, я дала себе обещание начать с чистого листа. Когда мысли перестали делить меня между собой, наступила тишина, в которой словно молитву я прошептала:
− Завтра ты изменишься, Алина.
***
Каждое утро я с трудом вставала на учебу. Начало моего пути началось с конца третьего курса, с сессии.
Сессия − очень сложное время для студента. Это не только из-за тотальной нехватки сна и кипы информации, которую наш мозг не в силах усвоить, но и из-за эмоционального давления, которое обеспечивают преподаватели и слишком умные студенты.
Быстро собравшись и закинув в себя пару снеков, еще с полным ртом я поспешила в университет. Волнуясь, как в первый раз, я нервно шла к кабинету. Ева стояла, опираясь на стену, и читала книгу по детской психологии. Я пристроилась рядом и начала читать вместе с ней. Не обращая ни на кого внимания, мы захлебывались чтением этой книги, будто бестселлером.
Незаметно для нас подошел мой давний друг Рин и безмятежно спросил:
− Сегодня последний экзамен, может, сходим куда-нибудь? Я, ты, Ева.
Едва его услышав, я оторвалась от чтения и не без труда переключилась на диалог с другом.
− Ты же знаешь… − тяжело вздохнув, произнесла я.
− Знаю, но не хочу ничего больше слышать!
− Я согласна! − на одном дыхании испуганно выпалила я.
Друг широко открыл глаза и с опаской спросил:
− Точно?
− Точно, точно, только Еву нужно спросить.
Ева не обращала на нас никакого внимания, то ли не слышала нас из-за чтения, то ли не хотела слушать нас в общем.
Рин, присвистывая, удалялся от нас, но потом, улыбнувшись, решил добавить:
− Буду ждать звонка.
Обычно я никуда не ходила в течение учебного года, вначале я полностью погружалась в учебу, поэтому эта встреча значила для меня многое, и я с нетерпением хотела знать ответ Евы. Не с первого раза мне удалось привлечь внимание подруги:
− Ева! Ева, Ева!
− Да, Лина?
− Что делаешь? −я смотрела на нее нетерпеливым взглядом и глупо улыбалась.
− Не видно? В отличие от тебя готовлюсь к экзамену! − на секунду обратив на меня внимание, она вновь вернулась к чтению книги.
− Ты, как всегда, душка, моя дорогая! – раздраженно сказала я, но решила продолжить разговор. − Может, сходим куда-нибудь? Ну, после экзамена…
− Это я от тебя слышу? − прищурившись, она тяжелым взглядом посмотрела на меня. − Кто ты… и что ты сделала с Линой?
Закатив глаза, я раздраженно ответила:
− Не хочешь, не надо! – обиженно фыркнув, я отвернулась.
− Кто тебя надоумил? Признавайся.
− Рин…
Ева грустно опустила взгляд и пару минут молчала. Между Рином и Евой существует некая напряженность из-за чувств, которые они испытывают друг к другу, но в которых не хотят признаваться.
− Он сам нас позвал, Ева! Вечер обещает быть интересным… Соглашайся!
Впервые за день Ева улыбнулась, в ее взгляде читался неподдельный интерес и искренняя радость.
−Позовем кого-то еще? − приобняв меня за плечи, она надеялась на положительный ответ.
−Нет, и объятия не поменяют моего решения, довольствуйся тем, что есть, дорогая!
−Стоило попробовать!
После нашего диалога я немного успокоилась и привела мысли в порядок, вспомнив о предстоящем экзамене, я открыла книгу на нужной странице, но успела прочитать только несколько строк.
− Проходим на экзамен, − строго произнес преподаватель детской психологии.
Когда все студенты заняли места, пришло время вытянуть билет. Не имея привычки ждать, я пошла первая и застала «колесо фортуны» в полной мере. Нерешительно вытянув билет, я взглянула на заветный номер и, полностью удовлетворенная своим выбором, прошла на место. Я бы могла ответить сразу, но моя неуверенность в себе взяла верх, и все остальное время я прокручивала разные варианты ответов, расчленяя их на части, доводя до совершенства.
Ответив на «отлично», мы с Евой спешно удалились из аудитории. Только выйдя из университета, мы смогли выдохнуть с облегчением. Начиная осознавать, что сессия закрыта и начинаются каникулы, мы испытали противоречивые чувства: безграничную воодушевленность и жгучую печаль, ведь это событие говорило не только о беззаботном лете, но и о разлуке на несколько месяцев.
Каждый из нас думал о своем: о планах на каникулы, о работе, о встрече со старыми друзьями и родными, о научном исследовании. Никто из нас так и не посмел нарушить тишину, и в полном молчании мы отправились домой.
Мы занимались домашними делами и не заметили, как наступил вечер. Солнце отдавало этому дню свои последние силы, наполняя мир своим теплом до следующего восхода.
***
Изначально в баре мы заказали по одному коктейлю, и пока мои друзья все еще пили первенца, я уже осушила третью коктейльную рюмку. Алкоголь немного раскрепостил меня, и я решила поделиться с друзьями своей навязчивой мыслью, которая уже около полугода не давала мне спокойно существовать.
− Ребят, я хочу потом поступить в магистратуру… − сразу пожалев о сказанном, я смутилась и опустила взор.
Я почувствовала, как они сверлили меня взглядом, и невольно съежилась.
− С ума сошла! − в один голос протараторили друзья.
Я, ожидая от друзей большей поддержки, удрученно молчала, опустив глаза в пол.
Через некоторое время Рин, прокашлявшись, нерешительно заговорил:
− Может, это и будет хорошо, но ты уверена? Тебе не надоело? Одиннадцать лет в школе, четыре − на бакалавра, еще и два года магистратуры…
− Это было бы замечательно, если Москва или Питер, − сказала Ева, как бы поддерживая меня.
Помолчав пару минут, она продолжила:
− Но ты же хочешь продолжить обучение здесь, в этом клоповнике! Верно? − я мотнула головой в знак согласия. − Боже, надеюсь, это коктейли на тебя так плохо влияют.
Раздраженно хмыкнув, я не произнесла ни слова, но злость и обида разрывали меня, и я не смогла больше сдерживаться:
− Ну а что я еще могу? Только остаться в этом клоповнике, как ты выражаешься! Мне нравится заниматься психологией, но на Москву или Питер у меня не хватит денег, да и амбиций. − Я судорожно начала рвать салфетку. − В этом обреченном мире никто… никто не даст тебе яблока, не откусив при этом руку.
− Успокойся, мы что-нибудь придумаем, − нежно произнесли мои друзья.
Они пытались меня успокоить, но я не хотела их слышать. Когда я вспыхиваю, мне стоит высказать все, что копилось во мне это невозможное количество времени. Иначе бури не миновать.
− Если бы у меня хватило ума, может, я и поступила бы! Но они ждут «вау»-исследований, неких сенсаций, которые мне не под силу. Мне кажется, я бы впечатлила их, если бы была личным психологом президента.
Друзья молчали, переваривая мои слова. Я в свою очередь начала «потухать» и приводить в порядок свое дыхание и свои мысли.
− Можешь исследовать меня! − широко улыбаясь, сказал Рин.
− Такое даже нашему декану не под силу! − Друг состроил обиженный вид, но буквально через секунду рассмеялся практически мне в лицо.
− Тебя же отец на лето куда-то устроил? – включаясь в разговор, спросила Ева.
Я на мгновение задумалась, а потом подняла горящий взгляд на друзей.
− Точно! У меня еще есть шанс создать что-то стоящее!
***
Каждый раз, когда ты сомневаешься, помни, на сомнения нет времени.
***
Тернистый путь в неизвестность
Каждый летний день яркое солнце обжигало и мучило жителей северного городка. Зачастую в это время года здесь невыносимое пекло. Очень холодная зима и слишком жаркое лето… Никакого баланса в моей жизни: ни в погоде, ни в отношениях с родителями.
Я наслаждалась последними деньками со своими друзьями. Совместное времяпровождение − единственная отдушина в моей жизни.
У Рина была грандиозная цель на лето − написать песню, а вот Еву лето не встречало великолепными планами, она собиралась возиться в родительском огороде и проводить время с друзьями. Но как-никак ребята были рады уехать домой и повидаться с родителями. А вот мне пребывание дома не доставляло большого удовольствия: вечные ссоры с родителями, куча домашних дел, а еще вдобавок − работа и исследование.
***
Через несколько дней я отправилась в еще один северный городок, на свою малую родину, где и началось мое невыносимое лето, которое принесло мне множество хлопот и невероятные знакомства.
Я ступила на порог своего дома, а родители тут же встретили мою персону объятиями. Но этот порыв любви был мимолетным. Не успев поставить вещи на пол, мама меня огорошила «прекрасной» новостью.
− Ложись, отдыхай! Завтра ведь на работу!
Не до конца понимая, что происходит, я удивленно спросила родителей:
−Как завтра? Папа же говорил, что через два дня! – раздраженно спросив, я посмотрела на отца.
−Так получилось, завтра выходишь на работу, это не обсуждается, − невозмутимым голосом произнес отец.
Не в силах ругаться, я поднялась в свою комнату и, разобрав малую часть вещей, уснула крепким сном.
***
Только когда звон будильников перевалил за десяток, я открыла глаза. Сладко потянувшись, я решила, что заслуживаю понежиться еще пять минут в любимой кроватке. Поднявшись, я поплелась в ванную, где полностью привела себя в порядок. Натянув рабочую форму, я посмотрела в зеркало.
− Должна признать, мне очень идет, − улыбнувшись отражению, я стала пристально разглядывать себя в зеркале.
После самолюбования я спустилась на кухню, где меня встречал только кот. Вместе с ним мы быстро расправились с завтраком, и я поспешила на работу.
***
Все присутствующие на стоянке смотрели на меня с интересом, я, не обращая никакого внимания, прошла мимо и оказалась около массивных дверей полиции. Мысленно подбодрив себя, я прошла внутрь и обратилась к дежурному:
− Доброе утро, я Алина Романова, психол…
Не дослушав меня, дежурный незаинтересованным голосом заговорил:
− Кабинет 301, вот ключ.
Удивившись «вежливости» работника, я взяла ключ и пошла в нужный кабинет, надеясь, что не все тут такие «отзывчивые».
Когда я зашла в помещение, в глазах начало рябить от нескончаемых стопок личных дел. На первый взгляд это было похоже на хаос, но, немного разобравшись, я увидела некую систему, которая выражалась в цветовой гамме и толщине папок.
Такое количество «юных преступников», чьи личные дела красовались теперь в моем кабинете, не могло не радовать и не огорчать одновременно. С одной стороны − большое количество материалов для исследования, с другой стороны − сожаление о бедных детях, которые пошли не по тому пути.
Время летело пугающе быстро, и я не заметила, как пропустила обед. Только когда я подумала об отдыхе, в дверь постучались.
− Войдите!
Дверь не спеша открылась, и в кабинет вошел мальчишка лет одиннадцати, который стыдливо опустил взгляд.
−З-драствуте, можно?
− Можно, можно… Ваня, верно?
− Верно, − еле слышно сказал мальчишка и сел на стул напротив меня.
− Меня зовут Алина Сергеевна, но для друзей я − просто Лина.
Он странно на меня посмотрел и неуверенно спросил:
− А мы друзья?
− Друзья…
Я с интересом посмотрела на Ваню и подумала: «Не очень он похож на преступника».
− Начинайте! − решительно сказал он.
− Что начинать? − непонимающе спросила я и с нескрываемым любопытством поглядывала на мальчугана.
Он так и не ответил, просто смотрел в мои глаза, будто испытывая на прочность. Под его холодным взглядом, который не присущ детям данного возраста, я сжалась, но быстро взяла себя в руки.
− Начинайте… сделаем вид, что мне еще не говорили о том, что мое место в детской колонии.
− Мальчик мой, кто тебе такое сказал? − я нахмурила брови, но через секунду с нежностью посмотрела на Ваню.
В моей голове сразу пронесся ворох мыслей: «Почему этим детям не дают еще один шанс? Почему к ним не относятся с уважением и нежностью?» Для меня такое отношение было чем-то несуразным.
Он, скрестив руки на груди, возмущенно сказал:
− Не нужно применять на мне ваши эти… Ну, психологические штучки! Сначала мило беседуете, а потом… В общем, проходили уже!
«Вот и применила теорию на практике!» – подумала я и, сдавшись, решила быть не психологом, а просто человеком.
− Хорошо, извини. Давай начнем с чистого листа?
− Давайте…
***
Мы говорили обо всем: о родителях, о его жизни, о школе, об увлечениях. Он не оказался «юным преступником», как я считала изначально. Он был бедным и потерянным мальчишкой, которому никто и не пытался помочь. Когда я слушала его, слезы предательски стекали по щекам. Я полностью понимала, идя сюда, что работа будет не из легких, но, когда я слышала подобное из уст ребенка, мое сердце обливалось кровью.
Родители у него не из лучших − пьют, постоянно бьют, срывая на нем всю свою злость. Мне было искренне жаль мальчика, хотелось помочь, стать частью его жизни и создать для него лучшие условия. Кто бы мог подумать, что ребенок нарушает закон не потому, что для него это развлечение, а потому, что ему просто комфортнее быть в полицейском участке, чем в собственном доме. После этого разговора пришло осознание того, что мои отношения с родителями не так уж и плохи, как я об этом говорила.
Недолго думая, я предложила ему альтернативное решение:
− Ваня, давай мы с тобой поработаем? Будешь приходить ко мне часам к трем каждый день, будем с тобой разговаривать, знаешь, о чем угодно, рисовать, читать, может, найдем тебе хобби? − Мальчишка интенсивно начал кивать головой, и мое сердце сжалось, а слезы вновь потекли по щекам.
***
За целый день приходило еще пятеро детей. Все ребята были из хороших семей, но в силу своего возраста они ведомы, на них отрицательно влияли другие дети из сомнительных компаний.
Весь рабочий день я думала об истории Вани и пыталась найти лучшее решение в данной ситуации, но все идеи, что приходили мне в голову, казались настоящим бредом. В любом случае пришлось бы чем-то жертвовать, безусловно, но нужно было найти такое решение, которое помогло бы выйти из этой ситуации максимально безболезненно.
После тяжелого трудового дня я валилась с ног. Мне казалось, если не душевные переживания, я бы могла уснуть во время прогулки до дома. Не в силах переживать эту ситуацию в одиночку, я написала друзьям и рассказала о тяжелой судьбе этого мальчика.
Рин: «И что ты думаешь делать?»
Ева: «Безусловно, нужно что-то предпринять…»
Рин: «Наверное, стоит обратиться в опеку?»
Лина: «Сначала ему нужно пройти психологическую реабилитацию, а после уже глобально менять его жизнь… Я еще подумаю, ребят…»
Лина: «А как ваши дела?»
Рин: «Я уже написал припев своей песни».
Ева: «Провела очень наполненный и интересный день: увиделась с родными и друзьями, наконец, дочитала книгу, которую начала читать еще в начале года».
Немного пообщавшись на свободные темы с друзьями, я ближе к полуночи выпустила телефон из рук. Я лежала в кровати и закрыла глаза в надежде уснуть, но мысли не давали покоя. В моей голове не промелькнуло ничего, кроме Вани и очередного бреда, который хотел стать грандиозными идеями. Проворочавшись еще несколько часов в кровати, я все-таки смогла уснуть.
***
Прошло две недели интенсивной работы. Я по счастливой случайности успела на обед и не спеша отпивала кофе. Ко мне подсел мой новый знакомый Коля, с которым мы познакомились в мой первый рабочий день.
− Как дела у местных психологов? – улыбаясь, спросил он.
− У них и спроси, − гаркнула я и отвернулась.
− Что с настроением? – озадаченно спросил парень, после жадно вгрызаясь в шоколадный пончик.
Тяжело вздохнув, я начала делиться своими переживаниями с младшим лейтенантом:
− Знаешь… Он изо дня в день приходит с новыми побоями, с каждым днем он закрывается от меня: не рассказывает о проблемах, не ведет со мной отвлеченных бесед.
− Обращайся в опеку, Лина, − отложив свой любимый пончик, друг серьезно посмотрел на меня.
Не желая его больше озадачивать, я положительно ответила, утаив многие детали.
***
Еще несколько дней я отчаянно боролась с Ваней и органами опеки: первый яро отрицал предположения об избиении, вторые, явно незаинтересованные в этом деле, прикрывались загруженностью и постоянно твердили «у нас нет никаких оснований». Обессиленно лежа на рабочем столе и хватаясь за голову, я не могла найти нужного решения. Мне ничего не оставалось, и я твердо решила откровенно поговорить на эту тему с Колей, не скрывая и не умалчивая ни единой детали. Мы вместе пришли к выводу, что лучшее решение в данной ситуации − найти этому ребенку достойного опекуна. Мы хватались за каждый вариант как за последний. Когда все-таки нашлась дальняя тетя Вани, Мария Константиновна, я активно начала подготавливать все нужные документы. И на протяжении всего времени все шло относительно хорошо, пока в нужный час Ваня так и не явился на прием.
***
Нервно ерзая на стуле, я с нетерпением ждала прихода Вани. Напридумывав уже десяток трагичных сценариев, я, тяжело вздохнув, залезла в телефон. В то время пока я пролистывала новостную ленту, мой телефон начал звонить:
− Добрый день, Алина Сергеевна, вы, наверное, потеряли Ивана, − нервно говорил врач из полицейского участка.
Я, ничего не ответив, положила трубку и побежала в кабинет звонившего. Зайдя туда, я застала ужасную картину: Ваня, свернувшись калачиком, лежал на больничной кушетке, огромный синяк красовался под его глазом, а тело было покрыто кровоточащими ранами и ссадинами.
− Кто это сделал? – вся пыхтя от злости, спросила я.
Ваня неподвижно лежал и пустым взглядом смотрел прямиком в мои глаза.
− Все хорошо… Я рядом, − гладя его по голове, нежным полушепотом говорила я. – Отдыхай, дорогой, а потом вместе с опекой напишем заявление. Отказы не принимаются! – я попросила медиков позаботиться о нем, а потом пошла в кабинет, попутно звоня Коле.
Рассказав ему о данном инциденте, я зашла в кабинет и схватила сумку с личным делом Вани. С Колей мы встретились около главного входа в полицию и, ни минуты не медля, отправились к родителям мальчика.
***
Стоя около злополучной двери, я не находила себе места. Эмоции бросали меня из стороны в сторону, но в конечном итоге здравый смысл уступил нарастающей ярости. Я без стука влетела в квартиру, и моему взору представился «прекрасный пейзаж»: за кухонным столом, похожие больше на мертвых, чем на живых, сидели родители Вани. Я осмотрела быстрым взглядом квартиру, которая была больше похожа на помойку, чем на жилплощадь, где должен воспитываться и расти ребенок. Повсюду валялись стеклянные бутылки от разных алкогольных напитков, вещи были хаотично разбросаны в коридоре, а застоявшийся запах спирта сам опьянял меня и резко бил в нос.
− Слушайте… − скрипя зубами, ели выдавила я. – Как можно быть такими тварями? – Мое лицо выражало неподдельное отвращение, а взгляд был полон ненависти.
− Девочка, че тебе надо, и кто ты такая?! – злобно посмотрев на меня, сказал отец Вани.
− Вам стоит помолчать. Сейчас говорю я, – выдерживая его взгляд, я злостно зарычала. – Побои сняты. Заявление написано. Психологический анализ сделан, – строго и четко сказала я, ожидая реакции.
− И что нам с того? – посмеиваясь, беззаботно ответила мне мать Вани.
− И что с того?! – с неподдельным возмущением спросила я. – Вы причинили своему ребенку физическую боль, и ваши действия привели к психологическому расстройству. Расстройство развивалось постепенно, и, вовремя это заметив, я смогла оказать должную помощь. Но это не снимает с вас ответственности ни перед ним, ни перед судом. Поверьте, я собрала достаточно доказательств, что вы теперь будете сидеть в тюрьме до конца своих дней.
Мой монолог был закончен, когда в дверь постучались, как я предполагала, органы опеки. Коля открыл входную дверь, и действительно, зашли именно те, кого я ждала с нетерпением. Две женщины, переступив порог, морщили нос то ли от запаха, то ли от обстановки. Пока Коля и сотрудники опеки занимались заполнением документов, «мать» бросилась в мою сторону. В этот момент я увидела какой-то предмет в ее правой руке, но все происходило слишком быстро, и я, не успев отреагировать, стояла столбом. Последнее, что я услышала − громкий звон металла.
***
Мои веки, мне кажется, были тяжелее айсберга. До меня донеслись приглушенные голоса и нелепое тиканье.
− С ней… хорошо… − сказал незнакомый мне голос.
− Когда… − прислушавшись, я смогла понять, что этот голос мне знаком.
− Пару минут… − уже более отчетливо произнес неизвестный.
Во мне будто появились новые силы, и я попробовала подать голос.
− Воды… − измученно и не совсем отчетливо сказала я.
− Конечно, − протягивая стакан, сказал Коля.
Пока я жадно осушала стакан, врач что-то сказал моему гостю, и они вышли в коридор. Обведя взглядом палату, я заметила в сторонке стоявшего Ваню, опустившего голову.
− Ваня, подойди ко мне, − тихим голоском я обратилась к нему.
− Прости, Лина… − не спеша подходя, грустно заговорил мальчик.
− Ваня, тебе не за что извиняться, − уже более бодрым голосом сказала я.
− Ну, они же мои родители… − с отчаянием и сожалением еле вымолвил мой маленький друг.
− Разве их можно назвать родителями?
− Вдруг тебе будет плохо? Что мне делать, Лина… Куда мне идти? Как не винить себя в этом? – Он, сидя рядом со мной, вытирал влажные щеки.
− Посмотри на меня. У меня все будет хорошо, так же, как и у тебя, − немного привстав с кровати, я приобняла мальчика за плечи. – Я тебя не оставлю.
Так мы сидели около получаса и молчали, не решаясь нарушить тягостную тишину.
***
Через две недели меня выписали из больницы. Меня навещали родители, Коля и Ваня, а Рин и Ева каждый день, даже по нескольку раз, звонили по видеосвязи. Через несколько дней я гуляла с Ваней по парку:
− Куда мы идем? − с неподдельным интересом он смотрел на меня.
− Я хочу тебя кое с кем познакомить, − лукаво улыбнувшись, я зашагала дальше.
− С кем? С кем? – прыгая вокруг меня, он радостно спрашивал.
− Мы почти пришли, − с улыбкой я подходила к нужному дому, а Ваня по пятам шел за мной.
Я нажала на звонок, и приятная мелодия заполнила весь дом и прилегающую территорию.
Дверь буквально через минуту открыла женщина приятной внешности.
− Здравствуй, Алина! Здравствуй, Ваня! Проходите, − освобождая нам проход, сказала Мария Константиновна.
Расположившись в гостиной, мы молча смотрели друг на друга. Я в свою очередь понимала, что нам предстоит серьезный разговор. Решив, что им нужно как следует познакомиться, я заговорила:
− Может, чай?
− Конечно! – уже вставая, сказала миловидная женщина.
Вслед за чаем она угостила нас ужином, и мы поговорили на отвлеченные темы. Через время Мария пошла показывать Ване дом, а я осталась одна, погрузившись в свои мысли: «Как же я к нему привязалась… Между нами образовалась какая-то родственная связь, он стал мне как младший брат». В этот момент на душе было тепло, мысли о том, что я могу позаботиться о том, кто действительно в этом нуждается, вызывали во мне приятную дрожь.
− Какой классный дом! – возвращаясь в гостиную, задорно, прерывисто дыша, говорил Ваня.
− Спасибо! – заходя следом, сказала Мария.
Улыбнувшись, я подумала, что пора серьезно поговорить с мальчиком, и, переглянувшись с Марией Константиновной, я увидела до одури испуганный взгляд и поняла, что она не сможет самостоятельно поговорить с Ваней на эту тему.
− Проговорим наедине? – с испугом спросила я.
− Хорошо… − с противоречивыми чувствами ответив, он двинулся в мою сторону.
Отойдя в другую комнату, я нерешительно заговорила:
− Дорогой, тебе понравилась эта женщина?
− Да, она очень хорошая, – нежно посмотрев на меня, он продолжил. − Она мне напоминает тебя.
− Хотел бы остаться здесь? – решив не ходить вокруг да около, я, смущаясь, выпалила.
− Я понял. Ты хочешь, чтобы она усыновила меня? – с минуту подумав, с недоверием сказал Ваня.
− Это твоя двоюродная тетя, дорогой. Так что это и так твоя семья, − приобняв его за плечи, я глупо улыбалась.
− Она классная, Лина! Я бы хотел остаться, − с надеждой посмотрел на меня мальчик, спустя долгие десять минут, которые он прибывал в раздумьях.
− Правда? Я так рада! Конечно, ты останешься! – по щекам предательски потекли слезы счастья.
− Спасибо… Ты же будешь ко мне приезжать? – крепко обнимал меня Ваня.
− Конечно! И каждый день буду тебе звонить! Согласен? – обнимая его в ответ, я радостно ответила через слезы.
− Согласен!
Посидев еще немного с ними, я отправилась домой подготавливать оставшиеся документы. После, обессиленно рухнув на кровать, я ликующе крикнула в подушку.
***
Лето подходило к концу. Я собирала вещи в чемодан, погрузившись в свои мысли. Даже не верилось, что остался последний курс. Со всеми приключениями я и забыла об исследовании. Но это уже не так важно.
Собрав все вещи, я присела на кровать и решила написать ребятам:
Лина: «Когда ждать вас в общежитии?»
Ева: «На месте! Только приехала, выгружаю из машины вещи».
Рин: «Сегодня утром приехал! Ева, жди, сейчас спущусь!»
Ева: «Сумки не тяжелые…»
Рин: «Уже бегу!»
Лина: «Как мило и противно одновременно! Если вам, конечно, интересно, то ждите меня через три часа».
Ева: «Может, сходим в бар или клуб?»
Лина: «А может, в караоке-бар?»
Рин: «Хочу в караоке!»
Ева: «Вы же знаете, что петь я не умею!»
Лина: «Недооцениваешь себя, деточка!»
Ева: «Кто еще деточка?»
Лина: «До встречи, голубки!»
Рин: «Эй!»
Ева: «Эй!»
Лина: «Ха-ха-ах-ха!»
***
Попрощавшись с родителями, доехав и занеся вещи, я увиделась с друзьями. Они встретили меня крепкими объятиями, и мы двинулись в караоке-бар.
− Давай «Шальную императрицу», − томным голосом сказала я.
− Давай! – не заставляя себя ждать, прокричал Рин.
− О боже… − недовольно проговорила Ева.
Мы с Рином потащили Еву на сцену, заливаясь смехом.
− Шальная императрица, в объятьях юных ухажеров забывает обо всем… − пели мы во весь голос, нелепо пританцовывая.
− Давай следующую! – мы одновременно прокричали, а после выпили залпом свои коктейли.
− Давайте втроем споем! – с надеждой я посмотрела на Еву.
− Да, Ева, иди сюда, чего как неродная! – Рин замахал руками, привлекая ее внимание.
***
После того как мы спели с ребятами еще песен десять, я отошла в уборную. Спустя несколько минут я вернулась в зал и, к моему удивлению, застала пикантную сцену около нашего столика: мои близкие друзья нежно целовались в объятиях друг друга.
Подождав немного, я подкралась к ним и зловеще засмеялась:
− Ах-ха-ха-ха, неужели это случилось!
− Да мы просто… − неуверенно заговорила Ева, отходя от своего парня.
