Kitobni o'qish: «Адвокат ангела, или Дважды не воскресают»

Я поправила парик. Он был мне немного мал и все время уползал на макушку. И я страшно боялась, что в любой момент он свалится с головы, и тогда я себя обнаружу. Хотя вряд ли меня кто-то здесь знал. Но во мне все равно жил страх разоблачения, и я ничего не могла с этим поделать. До их приезда оставалось совсем немного времени, минут пятнадцать, не больше. Вряд ли они опоздают: Герда была пунктуальна, как часы. Или, что еще хуже, как электронные часы без малейшего права на неточность. Мне хотелось курить, но требовалось немного потерпеть. Закурю я чуть позже и в другом месте. Правда, сигарета могла бы меня отвлечь от собственных рук, которые я не знала куда девать. Я скомкала уже пару салфеток, на очереди была третья. Я вцепилась в чашку с кофе. Но она была пуста – кофе я выпила еще полчаса тому назад и теперь маялась просто так. Со стороны вообще могло показаться – сидит чокнутая тетка и смотрит то в окно, на улицу, то оглядывает стол, то в свою чашку пялится. Но мне было на это ровным счетом наплевать!

И тут я увидела их. Ширококостную женщину шестидесяти лет в сером пальто и пятилетнюю девочку в прелестном синем пальтишке, с куклой в руках. От легкого осеннего холода ее щеки разрумянились, и она шла, сосредоточенно глядя прямо перед собой и крепко прижимая к себе куклу.

Я сжала чашку с такой силой, что у меня свело пальцы. «Лиза! – мысленно послала я ей сигнал. – Лиза, ну, пожалуйста, посмотри на меня! Я тебя умоляю!» Мой сигнал, разумеется, остался без ответа. Мысли мои лихорадочно заметались, закружились, как стайка пугливых ворон, когда их сгоняют с места.

Мне сразу захотелось сделать одновременно несколько дел: вскочить со стула и рвануть к выходу, пересесть на другое место, чтобы лучше видеть вошедших, или пойти к стойке и заказать еще один кофе, а потом закурить – и плевать на все.

Но я осталась сидеть за столиком. Как пришпиленная.

Дверь кафе открылась. Я слегка повернула голову и уперлась взглядом в женщину, пропустившую девочку вперед.

Я не отрываясь смотрела на Лизу. Она разрумянилась; вид у нее был недовольно-сонный, мол, разбудили и потащили куда-то… «А я хотела остаться дома, – было написано на лице. – И никуда не ходить». Но каждый выходной Герда забирала Лизу и шла с ней в это кафе. Нерушимая традиция.

«Лиза, я здесь, – cигналила я. – Посмотри на меня! Ну что тебе стоит?»

Лиза с Гердой сели за столик в углу, к ним подошел официант. Я видела, как шевелятся губы Герды, как ее суровое лицо становится еще мрачнее из-за необходимости общения с официантом. Как я помнила, она всегда была чем-то недовольна. Моя бывшая свекровь…

Лиза сидела, подперев щеку рукой, и выводила на столе пальцем узоры. Герда что-то сказала ей, и она выпрямилась на стуле с хмурой гримаской.

Идиотка! Что за манера – без конца делать ребенку замечания? По каждому поводу! И считать, что так правильно воспитываешь девочку. Представляю, как она задергала Лизу… Мне хотелось подскочить к Герде, чем-то крепко треснуть ее, схватить в ахапку Лизу и убежать – как можно дальше – вместе с ней.

А что… если… мелькнула в моей голове смутная мысль… Но я тут же прогнала ее.

Лиза ела пирожное, обсыпанное сахарной пудрой, и пила сок из высокого стакана. Она ела медленно, не спеша, посадив куклу к себе на колени. Герда же поглощала свой заказ с таким видом, словно она делала одолжение всему свету. И обслуживающему персоналу кафе в том числе.

Герда наклонилась к Лизе и что-то сказала ей. Ребенок вскинул голову, и на ее лице Лизы отразилось выражение обиды.

Что она сказала ей? Господи, что? Я даже вспотела, разгадывая этот ребус. Парик снова тихонько пополз на макушку, и я поправила его.

Доев пирожное, Лиза взяла куклу и спрыгнула со стула.

И у меня вновь промелькнула одна мысль. Я вынула из сумки сотовый и набрала номер Герды. Та нахмурилась, cловно звонок мобильного никак не вписывался в ее утренние планы. Она взяла трубку, но я нажала на отбой.

О чем бы я могла поговорить с Гердой? Проще было бы подойти к столику и сказать: «Здрасте! Не ожидали?» И увидеть, как на ее физиономии появится выражение злости и раздражения. Крепко же меня не любила эта семейка!

Герда заказала еще кофе. А Лиза, с трудом потянув тяжелую дверь на себя, отворила ее и вышла на улицу.

Первое время после моего приезда в Швецию я никак не могла привыкнуть к тому, что здесь более безопасная ситуация, чем в России, и дети спокойно могут оставаться без присмотра родителей на улице.

Тихо, cтараясь не привлекать к себе внимания, я оставила деньги за кофе на столе и двинулась к выходу.

Решение пришло спонтанно, и я ничего не могла с собой поделать.

Резко рванув дверь на себя, я оказалась на улице. Лиза сидела на скамейке поодаль и что-то напевала кукле. Я подошла ближе. Сердце делало сто пятьдесят ударов в минуту, во рту пересохло.

– Лиза! – Я подошла к ней. – Лиза!

Она вскинула на меня глаза, в них отразилось изумление. И я вдруг сообразила, что – балда! – не сняла парик: ребенок мог меня испугаться! Я поспешно стянула парик и бросила его в сумку.

– Это я!

– Мама? – шепотом спросила Лиза. – Ты здесь?!

Мы с Лизой разговаривали по-русски. Я учила ее русскому языку с того самого момента, когда она начала говорить, несмотря на то, что Берну это не очень нравилось и он все время повторял мне, что я забиваю голову девочки разными глупостями.

Она кинулась ко мне со всех ног, я подхватила ее на руки.

– Лиза! – Я целовала ее в холодные щечки и чувствовала, как на моих глазах выступают предательские слезы. – Лиза! Как ты?

– Плохо, – зашептала дочь. – Герда меня все время ругает и ничего не дает делать, она выкинула моего Свона – мишку, ну, ты помнишь?

– Ага! – Я уже не помнила всех ее многочисленных плюшевых мишек, которым она давала разные имена, вся эта плюшевая гвардия размещалась на полках в ее комнате вместе с куклами и игрушечными паровозиками. – И что? – Я наслаждалась звуками Лизиного голоса и радостно-бессмысленно смотрела на нее, жадно отмечая все происшедшие с моей дочкой изменения: выпал крайний зуб слева, теперь там была дырочка. На лбу – слабая царапинка…

– Ты упала? – спросила я, легко тронув ее пальцем.

– Мирта меня цапнула.

– Кто такая Мирта?

– Новая кошка. Она жила у нас, но убежала.

Господи! У моего ребенка – новая кошка, а я ничего об этом не знаю!

– Лиза! – раздался громкий Гердин окрик. – Лиза!

Она уже шла к нам – старая ведьма, изрядно попившая моей крови.

Я резко развернулась к ней.

При моем виде ее лицо вытянулось. А в следующий момент она открыла рот и четко сказала:

– Отойди от ребенка. Ты не имеешь права разговаривать с ней. Только с согласия Берна. Иначе я вызову полицию!

Больше всего меня резанула эта ее невозмутимость. Я была для нее никто, и она даже не хотела тратить на меня свои нервы и эмоции. Она говорила громко, отчетливо, cловно отдавала мне приказания или отгоняла приблудную кошку.

– Я повторяю – отойди от ребенка.

– Слушай… – Я перешла на шведский. – Я приехала к собственной дочери. – Мой голос помимо моей воли и желания предательски дрожит… В эту минуту я презираю себя, но ничего не могу с собой поделать. Этот холодный тон, этот ледяной взгляд, эти замороженные манеры потихонечку пробуждают во мне бешенство.

– Лиза! – уже громче и повелительнее. – Отойди от нее!

– Да как вы смеете! – Я шагнула к Лизе, и мой голос зазвенел от отчаяния: – Это вы отойдите от нее!

Она открыла рот, и ее глаза впились в меня. Но я стойко выдержала этот взгляд.

– Есть приговор судьи, имеется постановление. Ты не должна приезжать сюда без разрешения и согласования с Берном. Понятно?

– Ага! – в моей гортани поднимался истеричный смех. – Не должна, как же! Я мать и хочу видеть свою дочь.

Но Герда уже решительно шагнула к Лизе и дернула ее за руку. Нижняя губа девочки оттопырилась, и я поняла, что сейчас она заплачет.

– Отпусти ребенка! – Я подскочила к Лизе с другой стороны.

– Отойди! Ты не должна сюда приезжать и видеть Лизу.

Ну что она заладила, как попугай! Не должна, не должна!

И вдруг я ощутила странную легкость. Мне уже нечего было терять в глазах этой мегеры. И я замысловато выругалась. И по тому, как дрогнула ее рука и в глубине ее глаз появилось странное выражение – не то страха, не то удивления, – я поняла, что мне наконец-то удалось ее пронять, прошибить! Найти ее уязвимое место и воткнуть в него шпильку. Не все же мне одной нести тяжелое бремя жертв эдакой безотказной овечки! Я могу быть и другой! Похоже, она здорово удивилась – не ожидала от меня такого.

Герда возмущенно сверкнула на меня глазами и сказала, что она подаст заявление в суд. Ясное дело, что ничего хорошего меня с этой семейкой не ждет. Ни в обозримом будущем, ни в туманном далеке. Сдаваться они не собирались, уступать мне – тоже.

Я хотела снова выругаться, но, увидев взгляд Лизы, осеклась. Ну и черт с ними!

– Лиза!..

Но они уже ушли. Лиза пару раз обернулась, но каждый раз Герда сердито дергала ее за руку и тащила вперед. Я, конечно, могла догнать их, схватить Лизу и пообщаться с ней еще хоть пять минут. Но я знала Герду и понимала, что она не шутила и не пугала меня полицией просто так, к слову. Герда – молоток. Скажет – и сделает. За этим у нее не станет. И мне остается только побыстрее сматывать отсюда удочки, пока моя бывшая свекровь не перешла от слов к действиям.

Я постояла на месте еще пару минут, поковыряла землю носком сапога. Из-за непролитых слез у меня перехватывало в горле, но я прекрасно понимала, что это тот самый случай, когда слезами горю не поможешь. И вообще, я уже достаточно нарыдалась из-за этой семейки. Зачем делать им еще один подарок? Они явно не заслуживают такой награды с моей стороны.

Я снова вошла в кафе. Мне нужно было в туалет. Там я умылась холодной водой и немного пришла в чувство. Я сорвалась. Я хотела просто посмотреть на Лизу издалека, убедиться, что с ней все в порядке, и уехать. Но не получилось. И похоже, что я все здорово напортила. Правда, я еще не знала, до какой степени. Что меня ждет? Новыe судебные разбирательства или более строгие правила? Меня обяжут видеться с ребенком еще реже, чем теперь? Не раз в три месяца, а раз в полгода? В год?

Я напилась воды из-под крана. Даже вода не пахла хлоркой, как в наших российских туалетах, а была какой-то безвкусно-стерильной. Как и все здесь.

Я посмотрела на часы и заторопилась к выходу. До отлета оставалось немногим больше пяти часов. А мне еще надо было доехать до Стокгольма.

Я села в машину, которую взяла в аренду, как только прилетела в Стокгольм, и тут раздался звонок. Я посмотрела на экран дисплея. Номер был мне незнаком. Я нажала на кнопку соединения:

– Алло!

– Это Наталья Рагозина? – раздался мужской голос.

– Да.

– У меня к вам есть одно предложение. – Возникла пауза. – Вы хотите вернуть себе дочь?

Мое сердце гулко заколотилось.

– Да, – прохрипела я.

– Я могу помочь вам. В обмен на одну услугу.

– Какую?

– Вы должны скопировать файлы из компьютера вашего мужа, Берна Андерссона, и передать их мне. А потом господин Андерссон подпишет мировое соглашение, по которому ваша дочь будет жить с вами.

– Вы… Вы… – И я невольно рассмеялась. – Он никогда не пойдет на это! Вы его не знаете! – почти выкрикнула я.

– Я смогу убедить его в этом.

– Каким образом?

– Информация в файлах представляет для меня интерес. И она опасна для вашего мужа. Но не вздумайте обойти меня или обыграть, – предупредил меня мой собеседник. – В противном случае… Ну, вы меня понимаете? – голос его понизился почти до шепота.

Я молчала. Потом все же отозвалась:

– Вы знаете… Это невозможно! Я с моим мужем не разговариваю и не общаюсь.

– Что ж! У вас есть мой телефон. Позвоните мне, если надумаете.

И нас разъединили.

Я повертела сотовый в руках. Черт! Что за глупые нелепые шутки!

С раздражением я убрала мобильный в сумку и задернула молнию. Идиот! Да Берн меня не подпустит к себе и на пушечный выстрел! Он… И мои губы задрожали. Усилием воли я взяла себя в руки, чтобы не разрыдаться, и повернула руль автомобиля.

* * *

В аэропорту в Москве меня встретила Вика. Ее фигурку в туго обтягивающих джинсах, в лиловом джемпере и короткой кожаной курточке я увидела еще издалека. Вика подпрыгивала на одном месте и энергично махала мне рукой.

Я устремилась к ней навстречу.

– Привет! – сказала она, чмокая меня в щеку. – Как ты?

– Лучше не спрашивай.

– А что такое? Подожди, у тебя кетчуп в уголке рта остался. Я сейчас вытру.

– Стой, мне нужно отдышаться и прийти в себя. Давай попьем кофе из автомата.

– Я – пас. Диета! – Вика похлопала себя по животу. – Маемся и страдаем.

– Почему во множественном числе?

– Дэн поддерживает меня и вдохновляет.

– А… – я закусила губу.

Дэн был отличным парнем, но, по-моему, он явно перебарщивал со своими требованиями к женской внешности. Он любил худеньких. Викуся была скорее плотного телосложения; толстой назвать ее было трудно, но и кандидаткой в топ-модели – тоже.

Я привыкла к своей подруге, и для меня она была просто веселой, компанейской Викой. Но у Дэна были свои требования, и Вика сразу стала подлаживаться под него. Волевым усилием ей удалось сначала похудеть на восемь килограммов. Потом еще на два. При этом пару раз Викуся падала в голодные обмороки, но это не остановило ее на тернистом пути по достижению надлежащей стройности. Теперь Дэн был ею доволен. Тоненькая Вика вполне могла претендовать на звание его постоянной подруги.

На этом список изменений во внешности моей подруги не закончился. Дэну нравились длинные волосы, и Вика со рвением принялась их отращивать. Теперь вместо задорной короткой стрижки на голове у моего Викусика имелась буйная шевелюра с американской химической завивкой.

Они были вместе уже три года. И Вика сама часто признавалась мне, что Дэн – любовь всей ее жизни. Что она никогда не влюблялась так сильно и уже никогда больше никого другого не полюбит. А в ответ на мои скептические ухмылки она обрывала меня: мол, что я этом понимаю? Сама я, мол, никогда так не любила! И я сразу замолкала, не желая разговаривать на эту тему. Я часто думала: могла ли бы я так измениться ради своего мужчины? Получалось, что вряд ли. Скорее я послала бы его далеко и надолго, да так, что он забыл бы сразу номер моего телефона и этаж, на котором я живу. Но с влюбленной женщиной не поспоришь. И я старалась не возражать Вике, чтобы не доводить ее до белого каления. Тем более что характер у нее был взрывной, как и у меня. А двум факелам лучше не воспламеняться, чтобы не возник вселенский пожар.

– Где тут автомат? – Вика обвела взглядом зал. – А, вижу. Пошли туда!

И, подхватив мою сумку, она рванула в угол.

– Ты что? Я еще сама могу нести свой багаж, – заметила я.

– Ты устала. А я полна сил, – возразила Вика. – Тебе не хочется, чтобы я за тобой поухаживала?

– Сдаюсь. Ты меня уломала.

Вика направилась к диванчику и заботливо усадила меня.

– Побудь здесь, я тебе все принесу. Какой тебе кофе? Американо? Эспрессо? Капучино?

– Горячий шоколад.

– Ладно.

Я не успела ничего сказать, как Вика быстрыми шагами направилась к кофейному автомату.

– Одну порцию? – донеслось до меня.

– Одну.

В ответ она подняла большой палец.

Через пару секунд Викуся стояла напротив меня с коричневым пластиковым стаканчиком в руках.

– Бери! Только не облейся!

Предупреждение это поступило вовремя. Когда я брала стаканчик из ее рук, моя рука невольно дрогнула и несколько капель упали на черную обивку диванчика.

– Ну-ну! Я же предупреждала.

– Нервы! – вяло оправдывалась я. – Недосып. – Ну почему я все время перед Викой чувствую себя какой-то неправильной, недоделанной, что ли? Словно у меня нет одной руки или с мозгами не все в порядке.

– Ладно! – Вика сменила гнев на милость. – Выкладывай, что и как. Или постой, расскажешь, когда приедешь к нам.

– Рассказывать особо нечего. Похоже, что я все испортила. Как бы мне не дождаться кучи новых пакостей со стороны моих дражайших родственничков!

Вика слушала меня внимательно. На ее лице появилось сосредоточенное выражение, словно она в уме решала сложную задачу.

– Ну, это все не так страшно, – бросила она, выслушав мой тягостный рассказ.

– Я себя чувствую прямо какой-то Анной Карениной! Только благородства у Берна еще меньше, чем у чинуши Каренина.

Мысли Вики обычно витают вдали от литературных аллегорий. Она явно думала о чем-то своем, и мне на секунду даже стало обидно: я ей тут свою душу нараспашку выворачиваю, а она – в своих мыслях! И я решилась вернуть ее на землю. Тихо и аккуратно.

– А где Дэн? Он не приедет? Ты же говорила, что Дэн заберет меня. Или нам придется брать такси?

– Нет. Дэн приедет. Но попозже. Заявились его родственники… – И Вика многозначительно умолкла.

На моем лице растеклась понимающая улыбка, которая, впрочем, сразу исчезла: Вика могла обидеться. Существенным минусом Дэна в моих глазах было наличие его многочисленных родственников в Пензе. Сам он был оттуда, но за последние семь лет сменил прописку. А вот его родственники – нет. И поэтому они считали своим долгом наносить Дэну регулярные визиты, обременяя его многочисленными просьбами и требованиями. Особенно Дэн возился со своей старшей сестрой Дусей, которую бросил муж-алкоголик, оставив на ее попечении четверых детей – троих пацанов и одну девчонку. Она то и дело моталась в Москву, пытаясь найти постоянную работу. Но это было практически невозможно: лошадиная физиономия бедной Дуси напрочь отбивала желание работодателей иметь с ней дело. Но она не сдавалась и вновь и вновь штурмовала Москву.

Нужно ли говорить, что родственники ночевали и дневали в однушке Дэна, в то время как он жил с Викой в ее маленькой двухкомнатной квартире с крохотным коридорчиком.

– Понятно. И он их встречает?

– Естественно. – Говорить на эту тему Вика явно была не расположена, и я замолкла.

– А что касается тебя, я думаю… – И тут уже она умолкла, потому что появился Дэн, и на лице у Вики возникло некое мечтательное выражение. Сладкое-сладкое, как будто она съела вкуснейший шоколадный торт со взбитыми сливками. Хотя это из области фантастики – Вика же теперь сидит на диетах.

Дэн подошел к нам – красивый брюнет двухметрового роста, с лениво-презрительным выражением лица. Как меня все достали – было написано на нем. Дэн был душка и обаяшка. Но, как я сильно подозревала, только со «своими» или с нужными людьми. На остальных ему было просто жаль времени и сил.

– Привет! – лениво бросил он мне.

– Привет!

– Хорошо долетела?

– Нормально, – буркнула я.

Викуся выразительно расширила глаза и кивнула в мою сторону. Дэн усмехнулся:

– Значит, все нормально?

– Так нормально, что хочется взять веревку и удавиться!

– Это ты всегда успеешь сделать. Главное – не раскисать. А сейчас ты едешь к нам. И там все рассказываешь по порядку.

– К вам – это куда? – испугалась я: представляю, как мне придется спать в одной комнате вместе с Дуськиными отпрысками!

– На дачу, естественно, – фыркнула Вика. – Куда же еще!

– Постой, там же недострой грандиозный. Ты сама еще недавно жаловалась мне, что эта стройка века никогда не будет закончена. Вы разве уже все построили?

На лице Дэна изобразилась ленивая ухмылка. Ему даже лень было мне ответить. Этому самодовольному и самовлюбленному красавцу!

– Ну… до последнего этапа еще далеко. Но кое-что мы привели в порядок, и можно уже приезжать и жить там. Так что тебе предоставляется уникальная возможность опробовать наши новые апартаменты.

Я хорошо умею читать между строк. Вика, измученная дэновскими родственниками, которые без конца пасутся в его квартире да еще норовят проникнуть на Викину жилплощадь, либо влезла в долги, либо взяла кредит, чтобы покончить с дачным долгостроем. Когда мне представится возможность, спрошу у нее об этом поподробнее.

Дэн взял у Вики мою сумку, которая за последние полчаса переходила из рук в руки, как почетное знамя спортивной спартакиады, и быстрыми шагами двинулся вперед. Мы с Викой рванули за ним.

– Отлично, – запоздало откликнулась я. – А шампанское будет к столу?

Вика восприняла мои слова всерьез.

– Еще бы! У нас уже холодильник битком забит продуктами и напитками. Есть там и шампанское. И кое-что покрепче. Выбирай что хочешь.

– Вы уже окончательно переселилась за город?

– Еще нет… – напустила туману Вика. – Но, возможно, вскоре… – Мы вышли из здания аэропорта. Меня с ног до головы обдало холодным воздухом, и я пожалела, что не захватила перчатки. Мерзлячка-то я еще та.

– Перчаток с собой нет? – догадалась Вика. – Возьми мои.

– Спасибо.

Викины перчатки были мне велики, и мои маленькие руки-лапки, как называл их когда-то один мой любимый мужчина, утонули в них. Но это лучше, чем ничего, и я от облегчения пошевелила пальцами. Вроде не холодно.

Но вот моя курточка явно не по погоде. Короткая кожаная курточка была в самый раз, когда я уезжала из Москвы в Гетеборг, но дома она уже не спасала от холода. И еще тонкий шарф из легкого трикотажа, из тех, что продаются в молодежных магазинах, на распродажах. Мне понравилась его расцветка, и я купила этот длинный, в три оборота вокруг шеи, коричнево-красный шарф, который обалденно шел к моим огненным волосам. Моя мама в таких случаях говорила: один пожар хорошо, а два, конечно, лучше….

Мы подошли к новенькой, только что оттюнингованной «Тойоте».

– Ого! – У меня взлетели брови. – Да вы, ребята, явно пошли в гору!

– У Дэна дела идут хорошо, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить.

– Поздравляю.

Вика промолчала, явно не желая больше говорить на эту тему.

Я порадовалась за Вику, потому что с момента моего знакомства с Викиным парнем у меня не однажды возникали сомнения в его способностях зарабатывать более-менее приличные бабки. А уж вести бизнес – тем более. Все-таки бизнес предполагает наличие определенных черт характера: цепкости, быстрого реагирования, еще более быстрого шевеленья мозгами. А здесь – полный расслабон: эдакое ленивое животное, бесконечно влюбленное в самое себя. Но, оказывается, я ошиблась.

Мы сели в машину. Вика устроилась рядом со мной, взяла меня за руку и успокаивающе вымолвила:

– Все образуется.

Но в ответ на этот простой жест я испытала прямо-таки жуткое, непереносимое раздражение и вырвала свою руку. Мало того, что я в присутствии Вики частенько испытываю комплекс неполноценности, так она еще со мной как с малым ребенком обращаться вздумала! А я терпеть не могу, когда меня жалеют. Сразу кажусь себе какой-то гаденькой и маленькой. Словом, полным ничтожеством. Но Вика сделала вид, что не заметила моего жеста.

– Может, остановить машину и купить тебе воды? – заботливым тоном спросила она.

– Не надо.

– Отлепись от человека, – добродушно сказал Дэн. – Не видишь, она в ауте.

– Вижу, – откликнулась Вика. – Но не могу же я сидеть сложа руки, в то время как моя подруга…

– А ты не сиди! А просто помолчи. Похоже, твоя трескотня действует ей на нервы.

В эту минуту я испытала к Дэну прилив теплых чувств. Вот человек – сразу понял, что мне нужно: полная тишина и никакого сочувствия и опеки. Просто тишина.

Мы ехали по улицам Москвы в молчании. Вика сосредоточенно смотрела на дорогу, cловно это она управляла машиной, а не Дэн.

Я же то озирала темные улицы, где уже зажглись фонари, то взглядывала на Вику и на затылок Дэна. Мне захотелось спать, и я закрыла глаза. Но в памяти сразу возник образ Лизы, ее глаза и ямочки на щеках, и еще – тот последний взгляд, который она бросила на меня, полный испуга и растерянности, словно она уже не верила, что мы когда-то будем вместе.

– Вика! – я вцепилась в ее руку.

– Что еще?

– Ничего… – Я закусила губу и посмотрела в окно. Ко всему прочему, еще и погода за окном была под стать моему настроению – хмарно-дождливая. Мелкий дождь быстро усеял каплями окно машины, и все расплылось у меня перед глазами.

– Скоро приедем.

Но приехали мы, вопреки оптимистическому утверждению Вики, отнюдь не скоро. Дорога до дачи заняла больше двух часов, хотя Дэн ехал на приличной скорости, да и машин на трассе было немного. Эпопея с этой дачей разворачивалась на моих глазах вот уже на протяжении последних пяти лет. Вначале Вика взяла участок, когда работала в строительной компании, практически задаром. Участок был на краю товарищеcтва, к тому же неправильной формы – в виде трапеции, и желающих на него не находилось. Потом земля в этом районе жутко подорожала, и Вика оказалась в выигрыше. Но из строительной компании она к тому времени уволилась, вернее, ее попросили уйти – фирма переживала не лучшие времена, и Вика попала в первые кандидатуры на вылет. Она успела построить там только сарай, и долгое время это было единственным зданием на ее пятнадцати сотках. Мы с Викой ездили несколько раз на ее дачу в летнее время, устраивали там пикники, хохотали так, что нас было слышно на другом конце товарищества.

Вику вполне устраивал сарай; заниматься огородно-полевыми работами она не собиралась, дачу рассматривала как место, куда можно иногда свалить и оторваться по полной, но все изменилось, когда на ее горизонте появился Дэн. Вот тогда-то она и заговорила по-другому.

– Надо бы участок до ума довести, – сказала она как-то, наморщив лоб.

– Что ты имеешь в виду? – Я тогда была уже замужней дамой, приехала на неделю из Швеции погостить в Москву, рада была увидеть свою подругу и ее слова пропустила мимо ушей.

– Дом построить, и все такое.

– Тебе же это раньше не парило.

– Да… но теперь у меня есть Дэн. Нам нужно куда-то выезжать летом.

– Сарай вас не устраивает? – фыркнула я.

Вика покрутила пальцем у виска.

– Какой сарай? Мы что, не люди, что ли? Вон ты как обустроилась в своем шведском городишке. Собственный дом, и все прочее!

– Делай как хочешь! – махнула я рукой. Ссориться с подругой мне не хотелось. – Если Дэн считает, что вам нужен приличный дом, то стройтесь. Карты вам в руки.

– Так считаю прежде всего я, – отрезала Вика.

С тех пор утекло много воды. Я рассталась с Берном. У меня отобрали Лизу. А Вика понемногу строилась. Сначала был поставлен фундамент – могильная плита устрашающих размеров. Когда я увидела ее в первый раз, то мимоходом поинтересовалась:

– Ты хочешь отгрохать летнюю резиденцию олигарха?

Вика шутки не поняла и обиделась. Больше я на эту тему не шутила. Ей хотелось выглядеть не хуже, чем другие, в их садовом товариществе с претенциозным названием «Дарина». А между тем там покупали землю и строились люди весьма состоятельные: дома росли быстро, споро. И один дом не был похож на другой. Хотя, на мой взгляд, все это была сплошная безвкусица: все дома – с колоннами внизу и башенками наверху. С широкими балконами-террасами, как у вилл на юге Италии. А потом эти постройки обносились массивными высокими заборами, за которыми ничего нельзя было разглядеть.

Я поймала себя на мысли, что так много думаю о Викиной даче, потому что это меня отвлекает и не дает полностью погрузиться в свои траурные мысли. Я понимала, почему я не поехала из аэропорта в свою «холостяцкую» квартиру, где уже в течение многих месяцев царил полный бардак, на который, честно говоря, мне было абсолютно наплевать.

Сегодня вечером мне не хотелось оставаться одной…

– Приехали! – Вика энергично потрепала меня по руке. – Вылезай.

Едва я вышла из машины, как порыв холодного мокрого ветра обдал меня волнами промозглой сырости. Я поежилась:

– Бр-р-р!

Вокруг стояла непроницаемо-кромешная темнота. Про такую обычно говорят: хоть глаз выколи.

– Пошли! – скомандовала Вика.

Немного поковырявшись с воротами, Дэн открыл их и качнул головой:

– Я пока загоню машину. А вы – в дом!

Мы потопали по тропинке, выложенной белыми плитами, к дому. Даже в темноте дом производил впечатление – трехэтажный, большой, с широкой застекленной верандой.

– Ну как? – не удержалась Вика.

– Гр-ран-дио-зно! – задрала я вверх голову. – А зачем три этажа? Не много?

– В самый раз! – Вика быстро открыла ключом дверь и пропустила меня вперед: – Не упади. Постой на месте, пока я свет зажгу.

Вспыхнувший свет осветил все великолепие дома. Первый этаж был почти закончен и готов для жилья.

– Осталось наверху кое-что доделать, – сказала Вика. – Проходи в гостиную. Сейчас я чай тебе приготовлю, или ты хочешь поужинать?

– Без разницы. Давай чай. Пряники какие-нибудь есть? Только не черствые. А то у меня один зуб подозрительно шатается.

– Печенье, шоколад, конфеты?

– Этого вполне достаточно.

Я плюхнулась на синий диван и потерла озябшие руки.

Вика ушла в кухню, а я осталась сидеть на диване, тупо смотря прямо перед собой. «Мама, ты насовсем приехала?» – звенел в моих ушах Лизин голос. Я тряхнула головой.

– Вик! – крикнула я.

– Иди сюда, – отозвалась она. – А то мне неудобно с тобой перекрикиваться. Я Дэну ужин готовлю. Он к вечеру, как троглодит, голодный становится. Говорит: пока не накормишь – свои бла-бла не разводи.

На сковороде жарился сочный кусок мяса. Вика время от времени тыкала в него вилкой и переворачивала его. Из мяса вытекал сок, шипя и пузырясь на сковороде.

Я пила чай с шоколадными конфетами, маленькими глотками. Чай был слишком горячим.

– Вик! У тебя что-нибудь покрепче есть? Водочка там, коньячок…

– Опять? – поджала губы Вика. – Ты же обещала!

– Ну, я замерзла! Должна же я согреться? – разыграла я законное возмущение.

Вика прекрасно помнила, как год тому назад она возилась со мной, спасая меня от пьянства. Она приезжала ко мне и выгребала целые батареи бутылок, нещадно ругая меня при этом. Я же вяло отбрехивалась, понимая всю справедливость Викиных слов. Но менять что-либо я тогда не хотела.

– Ладно, одна рюмка тебе не повредит. Возьми в баре. Как входишь в гостиную, направо. Там и найдешь.

– Ага! Спасибо! – Я чмокнула ее в щеку. Мне и в самом деле жутко хотелось напиться. Надо как-то спереть эту бутылку, утащить ее к себе в комнату и там оттянуться как следует. Если я не напьюсь до чертиков, то со мной случится форменная истерика! А в гостях истерить – нехорошо. С этими мыслями я повернулась к Вике спиной и пошла в гостиную. Бар был набит разными бутылками. Я высмотрeла водку и только было собралась взять ее, как вдруг мне пришла в голову одна мысль.

– Слушай! А где я буду спать? – спросила я.

– У нас пока только две комнаты отделаны. В одной ляжем мы с Дэном, в другой – ты. Устраивает?

– Вполне. А где она находится?

– Ты уже хочешь уйти к себе?

– Да. Что-то в сон тянет. Перелет… нервы. То да се. Хочется бухнуться в койку и отоспаться.

– Подожди, сейчас Дэн придет. А то он обидится.

Я скорчила шутливую гримаску, но осталась. Дэн появился, когда мясо пожарилось, как специально подгадал. Он встал посреди кухни и обвел ее внимательным взглядом: