Kitobni o'qish: «Выше облаков», sahifa 4

Shrift:

Глава 17

– Маргарита, вы где?

– На небесах!

– В каком смысле?

– В прямом, Иван Семёнович. Вокруг меня летают белые облачка, верите вы или нет.

– Легкомысленный тон вашего голоса наводит меня на мысль, что вы крепко поддали, Маргарита Станиславовна. Вы можете мне всё-таки открыть дверь? Я уже полчаса стою у вашей квартиры.

– Какого же вы мнения о моей персоне, ай-яй-яй, дорогой доктор! – я прикрыла ладонью глаза. – А зачем вы ко мне пришли?

– Убедиться, что у вас всё в порядке.

– У меня всё в порядке.

– Тогда откройте мне дверь. Я посмотрю на вас и сразу уйду.

– Тут нет никаких дверей, отвечаю вам, – я улыбнулась. – Ни одной. Есть только небо и летающие клочочки облаков. Вру, ещё какая-то птица промелькнула в воздухе, отсюда не разглядеть, какая. Вы разбираетесь в породах птиц, Иван Семёнович?

– Сознайтесь, Марго, сегодня в дело пошёл не только коньяк?

– Да я не в Москве, Иван Семёнович! – наконец рассмеялась я. – Я за две тыщи километров от нашей прекрасной столицы.

– Вы бежали за границу? Дайте я попробую догадаться… Скрываетесь от доктора Левандовского?

– Ваша интуиция хирурга на этот раз вас подвела! Пределы Родины я не покидала, хотя тут такие места, что трудно их сравнить с чем-то знакомым. Наверное, так выглядит рай, Иван Семёнович.

– И как вас туда впустили, Маргарита Станиславовна? – хмыкнул он.

– По блату, дорогой доктор, как же ещё!

– Умеете вы устроиться! И всё-таки, где вы?

– Я же говорю, в самом сказочном и благословенном месте на земле! И имя ему – Фиагдон! Алло, Иван Семёнович, вы что там, потеряли дар речи?

Я взглянула на экран телефона. Всё ясно, опять нет связи. Ещё удивительно, как доктор смог до меня дозвониться – за несколько дней, что я тут, мне удалось поговорить всего пару раз. Впрочем, я совершенно не страдала по этому поводу. Мир здесь был так наполнен жизнью и волей, что на какие-то мелочи в виде благ цивилизации отвлекаться и не хотелось. Я блаженно потянулась. Наверное, пора спускаться. Пока я, развращённая городским образом жизни, доковыляю до дома Тугановых, пройдёт не меньше часа, мои тётушки могут начать беспокоиться.

Я обулась, скатала небольшой коврик в рулон, засунула его в полотняную сумку и, накинув на плечи кофту, медленно и осторожно начала спуск с горы…

Михаил Сафарович Туганов оказался на редкость упрямым мужчиной. Конечно, будь у меня побольше здоровья, я бы ни за что не поддалась на его уговоры, но мне самой было немного страшновато ощущать в себе угасание сил. Возможно, всё дело было в моём душевном раздвоении, но об этом я приказала себе не думать. И так забот хватало. Последней точкой в принятии моего решения стала реплика старика о том, что горный воздух – самый целебный и Верхний Фиагдон поднимает на ноги даже безнадёжных больных. Всей душой надеясь, что я вовсе не так безнадёжна, я всё-таки решилась на эту поездку. И сейчас об этом ни капельки не жалела.

Никогда раньше мне не приходилось бывать в таких местах. Ещё только выезжая из аэропорта на машине среднего сына Туганова, Казбека, и заворожённо рассматривая ослепительные в заходящем солнце белые пики гор, я поняла, что не зря поддалась уговорам своего мудрого друга. Дорога к Фиагдону заняла всего часа два, но более насыщенного на эмоции времени я не помню. Это был другой мир, не сравнимый ни с чем, виденным мной ранее. И особенно ярко он показал себя в тот момент, когда закончилась трасса и мы повернули на неширокую, петляющую между нависающими грядами, дорогу. Мне стоило огромных усилий не вскрикивать каждую минуту от восхищения перед невероятной, сказочной, космической красотой обступающих нас со всех сторон возвышенностей. Разве могла я когда-нибудь подумать, что горы могут быть такими разными, такими красочными? В узких участках дороги они почти полностью закрывали собой небо, и было в этом что-то такое, от чего восторженно сжималось сердце. Чем ближе мы подъезжали к посёлку, тем шире открывалось пространство. Земля будто распахивалась перед нами, разворачивалась, словно в каком-то фантастическом фильме, неба становилось всё больше, а меня – всё меньше и меньше…

Посёлок оказался совсем не таким, каким я ожидала его увидеть. Мы проехали по недлинной главной улице, по обеим сторонам которой стояло несколько пятиэтажек, и дальше дорога повела нас вниз, вглубь ущелья. Дом Тугановых крепко врос в каменистую землю в стороне от центральных домов, на живописном склоне одной из возвышенностей. Он был большим и приветливым, как добрый здоровяк пёс, и при нашем приближении весело взмахнул с крыши ярким бело-красно-жёлтым полотнищем.

Едва только наш автомобиль затормозил, из ворот, как монетки из кошелька, посыпались весёлые и шумные дети. Следом за ними, с сияющей улыбкой на добром лице, спешила и сама хозяйка, невысокого роста женщина с разноцветной косынкой на голове и в лиловом фартуке. У неё были светло-серые удлинённые глаза, в которых плавало умиротворение, и гладкая, совершенно молодая кожа. Если бы я не знала, что супруге Туганова семьдесят два года, я бы точно решила, что она – ровесница Светланы Юрьевны. Вот что делает с людьми горный воздух!

Она обрадовалась нам так, как будто к ней в гости пожаловали особы королевских кровей, не меньше! А появившиеся за ней её невестки решили, видимо, что я – внебрачная дочь их свёкра, иначе как ещё объяснить их восторг при виде моего ошарашенного лица?

Нам выделили огромную светлую комнату с двумя удобными диванами и детской кроваткой и накормили таким вкусным ужином – с осетинскими пирогами, домашним мясом и самым вкусным сыром, который я когда-либо пробовала, – что я ещё раз поблагодарила судьбу за своё мудрое решение отправиться в гости к щедрым осетинам.

Несколько следующих дней тропы моих передвижений ограничивались, в основном, столовой и спальней. Я восстанавливала утраченные физические силы. Светлана Юрьевна с Василисой, облюбовав тёплый двор, почти всё время проводили на улице, в окружении то одних, то других членов многочисленного семейства Тугановых. Фёдор звонил каждый день.

Лишь на четвёртый день моего пребывания в гостеприимном доме меня потянуло исследовать новые места. Никто против этого не возражал. Миша, правда, собирался дать мне в провожатые одного из своих отпрысков, но я решительно отказалась. Мне хотелось совершать открытия самостоятельно, а заблудиться в горах я не боялась.

Удивительно, но забраться на возвышенность, которую я облюбовала себе из окна своей комнаты, оказалось не так уж и сложно. То ли местная еда насытила мой организм живительной энергией, то ли сказались мои прошлые спортивные достижения, но не прошло и часа, как я приблизилась к цели своего сегодняшнего путешествия. И именно там, на одном из чудесных зелёных хребтов, в окружении облачной дымки и восхитительного покоя меня и застал звонок доктора Арсеньева. Он как-то уж очень кстати пришёлся к моему теперешнему лирическому состоянию. Голос доктора был мягок, и даже нотка насмешливости нисколько не диссонировала с моим настроением.

Наверное, ему тоже понравилось бы в этих краях, с лёгкой улыбкой думала я теперь, спускаясь вниз. Надо же, беспокоится обо мне…

И всё-таки я немного устала. Путь назад, казавшийся мне таким простым при подъёме, стал вдруг заметно тяжелее. А может быть, всему виной разреженный горный воздух? Так или иначе, но о тёплой лавочке во дворе дома Тугановых я думала с нетерпеливым ожиданием. И очень обрадовалась тому, что ноги мои, наконец, обрели под собой горизонтальную поверхность. Осталось пройти уже совсем немного…

– Да бон хорш²! – вдруг послышалось откуда-то сбоку.

Голос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула.

– Да бон хорш! – повторила я, оборачиваясь.

По другой тропинке, пересекающейся с моей, шёл какой-то мужчина. Его лицо было коричневым от загара, но больше всего меня поразили его глаза. Они были ярко-голубого цвета, как будто при рождении вместо глаз Бог наградил его двумя аквамаринами.

– Простите, если напугал! – Он внимательно смотрел на меня.

– Я сама виновата. Задумалась…

– Вы москвичка?

– Как вы узнали? – удивилась я.

– А я, как Хиггинс, по произношению могу определить, откуда человек приехал.

– Как Хиггинс? О-о-о! – я явно почувствовала себя необразованной цветочницей Элизой. – Вы это серьёзно?

– Конечно! Знаете, я пошёл даже дальше учёного лингвиста. Стоит мне увидеть незнакомого человека, и я могу назвать его имя!

– Да что вы! И как же, к примеру, меня зовут?

– Постойте… – Он поднял глаза кверху и подумал секунд пять. – Маргарита. Я прав?

– Зашибись!

Наверное, вид у меня был такой ошарашенный, что незнакомец сжалился.

– А если честно, весь посёлок уже знает, что у Тугановых гости, – он улыбнулся. Глаза его стали ещё ярче, как только такое возможно? – Интеллигентная пожилая дама, грудной младенец и зеленоглазая блондинка. Путём нехитрых вычислений я пришёл к выводу, что блондинка – это именно вы. А глаза у вас и вправду зелёные.

– А ведь я поверила вам, – улыбнулась я. Мне почему-то было совсем не обидно попасть впросак. Горы хорошо на меня влияют, вскользь подумалось мне. – Хотя я совсем не такая доверчивая, как вы, наверное, решили!

– Горы на вас прекрасно влияют, – высказал вслух он мои мысли, чем, признаться, весьма меня удивил. Вообще встретить в далёком горном посёлке такого тонкого человека было странно. Я рассуждаю сейчас, как надменная горожанка, одёрнула я сама себя.

– Признаться, я чувствую себя здесь не такой, как всегда.

– Я это понял, – он кивнул с лёгкой улыбкой.

Мы немного помолчали.

– А вы Мишин сосед?

– Мы тут все соседи, – усмехнулся он. – А мой дом там!

Он махнул рукой куда-то вверх, в сторону горы, с которой я только что спустилась.

– Вы знаете, о чем я сейчас подумала, – вдруг сказала я. – Что здесь все люди на виду. И от того им приходится быть… не знаю… проще, что ли, яснее…

– Сняв все маски? – и опять он предугадал мою мысль.

– Да, именно так! Вам, наверное, смешно это слышать от такой, как я?

– А какая вы?

– Я? – я задумалась. – Странно, но я сейчас почему-то не могу дать себе определение. Но обещаю вам, что к следующей нашей встрече непременно его подыщу.

Сказав это, я почувствовала ужасную неловкость. Мне кажется, впервые в жизни я набиваюсь в друзья так нахально и неприкрыто. Да и в друзья ли, Марго? Признайся, тебя ведь пленили эти чудесные синие глаза?

– А вы всегда сдерживаете свои обещания, Маргарита? – какой-то неуловимый оттенок окрасил его голос.

– Всегда.

– Что ж, – губы его дрогнули в загадочной улыбке. – Тогда я с вами не прощаюсь, а говорю: до новых встреч.

– Ой, а как вас зовут? – спохватилась я. – Простите мне мою невежливость.

– Фёдор.

– Фёдор? – произнесённое имя больно ударило меня в сердце. – Так вы русский? А я почему-то решила…

– Вы правильно решили, Маргарита.

Он кивнул мне на прощание, ещё раз обдав блеском своих аквамариновых глаз, и не спеша направился в сторону той гряды, откуда только что спустилась я. Я задумчиво смотрела ему вслед. Неясной тревогой сжало грудь. Странный человек. Необычайно странный.

Глава 18

– Какая же я неблагодарная! – со смешанными чувствами я смотрела на стол, уставленный таким обилием блюд, что удержаться от восхищения не было никакой возможности. – Пока я на солнышке загорала, вы тут вкалывали, как Золушки!

– Глупости какие! – спокойно ответила Лиза. – Гость в доме осетина – первый человек. Так что мой руки и садись за стол. Залина сейчас пироги принесёт.

– О, пироги! – облизнулась я. – Давно я их не ела!

– С утра, – хмыкнула хозяйка.

– Если так дело и дальше пойдёт, вы меня отсюда силком не выгоните. Поселюсь у вас навечно!

– Нашла чем напугать!

В столовую заглянул Михаил Сафарович с маленькой Альбиной на руках. В доме было много детей, я до сих пор не могла запомнить, как кого зовут и кто чей ребёнок. Трое средних сыновей Туганова, Марат, Казбек и Эльбрус, жили в этом же доме, и у каждого из них было по нескольку отпрысков. Дети младшего сына Аслана, переехавшего во Владикавказ, летом гостили у бабушки с дедом, и сейчас, конечно, тоже были здесь. Точнее, на улице. Днём домой их загнать было невозможно. И я их очень хорошо понимаю!

– Ну конечно, – рассмеялась я. – Нам с Василисой среди кучи ваших родственников затеряться будет очень легко!

– Марго, зови Свету, пока пироги не остыли! – в проёме кухни показалась Залина, жена Марата. В её руках было большое блюдо с горячими осетинскими пирогами. Запах по столовой разнёсся такой, что покидать стол в такой момент казалось просто безумием.

– Вы только без нас всё не съешьте! – жалобно попросила я и направилась в сторону двери, ведущей к пристройке Казбека, третьего сына Миши.

– А ты дорогу не перепутала, Марго? – усмехнулась Лиза. – Твоя комната в другой стороне.

– Светлана Юрьевна с Василисой у Изольды, – пояснила я.

– Разве? – удивилась Лиза. – Полчаса назад твоя дочь спала в своей кроватке.

– А сейчас они в доме Казбека, – пожала я плечами.

– Этого не может быть! Ты что, сквозь стены видишь?

– Почему сквозь стены… – забормотала я, наконец опомнившись. Я ведь после прогулки в свою комнату не заходила, направившись прямиком в столовую, откуда же мне знать, где сейчас Василиса со своей няней? Какая оплошность! – Просто мне кто-то сказал об этом. Кажется, Сослан.

– Сосика я отправила в магазин за мукой. Полчаса назад.

– Ну, значит, не Сослан, – легко согласилась я. – А кто-то другой. Я перепутала.

В этот момент дверь, которую я намеревалась открыть, распахнулась, и на пороге появилась улыбающаяся Светлана Юрьевна с Василисой на руках, сзади которой виднелась Изольда, жена Казбека.

– Ну вот, я же говорила! – я забрала девочку у женщины. – Светлана Юрьевна, совсем я вас загрузила!

– Вот и нисколько! – возразила та. – Вон сколько у меня помощников! А ты, я смотрю, даже загорела сегодня! Горный воздух идёт тебе на пользу!

– А по-моему, Маргарите просто жарко, – заявила прямолинейная Изольда. – Щеки раскраснелись от духоты. Конечно, это вам не холодная Москва!

– В Москве сейчас тоже жарко, – заметил Михаил, внимательно меня разглядывая. Но больше он ничего не сказал, только задумался о чём-то.

– Я есть хочу! – в столовую вбежал крепкий бутуз. Тимур, кажется. Или Зелим.

– Ох, заговорили вы меня! – всплеснула руками хозяйка. – Прошу всех за стол!

И она добавила ещё какую-то фразу на осетинском, после чего мальчишка пулей выскочил из комнаты. За остальными побежал, решила я.

– А вы тут, наверное, всех-всех знаете?

Я положила вилку и откинулась на спинку стула. Дышать было трудно, такое количество пищи за раз я в жизни не ела. Но и отказаться даже от маленького кусочка не могла – всё было настолько вкусно!

– Всё знать невозможно! – глубокомысленно произнесла двенадцатилетняя Дзерасса, дочка Изольды. Своей рассудительностью она была похожа на мать. Впрочем, и внешностью тоже. Темноволосая красавица с густыми чёрными бровями и длинными ресницами вокруг огромных карих глаз. – Правда, нана?

– Наверное, – рассеянно ответила бабушка, думая о чём-то своём.

– А Урызмаг все знает! – Тимур, плотный крепыш с жёсткими курчавыми волосами, потянул деда за руку. – Скажи, Миша!

– Кто такой Урызмаг? – заинтересовалась я.

– Был такой герой нартского эпоса, знатный нарт Урызмаг. Наш Тимурик просто бредит им.

– Он мог узнать, какой нрав у человека, даже если никогда этого человека не видел! – выпалил мальчик.

– Серьёзно? – перед моими глазами предстало смуглое лицо с небесным взглядом. – Значит, именно его я встретила два часа назад?

– Ты встретила Урызмага? У нас, в Фиагдоне? – недоверчиво переспросил мальчуган. – Врёшь, небось?

– Тимур, как ты разговариваешь со старшими! – рука хозяина больно прошлась по кучерявой макушке. – Мне стыдно за тебя!

– Я понимаю твоё удивление, Тимурик! Я и сама была поражена.

– Он что, сказал тебе про твой нрав?

– Почти, – загадочно улыбнулась я.

– А во что же он тогда был одет? – крепыш прищурился.

Ему и хотелось мне поверить, и в то же время он боялся насмешек со стороны родни.

– А я не помню! Я смотрела только в его синие-пресиние глаза, а больше ничего и не видела.

– Эх ты! – разочарованно протянул ребёнок и тут же потерял ко мне интерес.

– Что за история с таинственным незнакомцем, Марго? – спросил у меня Туганов, пристроившись рядом на лавочке.

Вечер был тихий, даже ветер ненадолго успокоился, нагулявшись за день. Вдалеке мелькали огоньки. Кажется, как раз в том самом месте, куда указывал синеглазый фиагдонец.

– Просто забавное совпадение, – улыбнулась я. – Когда я спустилась вон с той горы, я встретила одного человека. И он правда начал с того, что угадал, как меня зовут!

– Ну, это дело не хитрое! Весь Фиагдон уже в курсе, что у меня гости.

– Вот и он об этом сказал. Вообще-то он показался мне странным товарищем…

– Что же ты замолчала? Он тебе сам представился хоть? А то знаю я наших невоспитанных жителей…

– Да, его зовут Фёдор, и живёт он вон в тех домах! – я показала направление рукой.

– Хм, – пробормотал старик. – Ни одного Фёдора с тех мест я не знаю.

– А он сказал, что коренной фиагдонец…

Я задумалась. Разве тот мужчина говорил об этом? Вроде нет, но во мне почему-то осталось стойкое убеждение, что именно так оно и было.

– Да нет у нас людей с таким именем, Марго! Наверняка, ты ослышалась. Может быть, он назвался Петром? Петя Албегов живёт недалеко от нас. Правда, глаза у него карие…

– Ну что я, глухая тетеря, что ли? Он сказал именно Фёдор, я ещё подумала в тот момент, что прямо как мой… отец. – О других своих ассоциациях я Мише рассказывать не стала. Пусть спит спокойно.

– Ну, значит, это точно был Урызмаг, – усмехнулся он. – Можешь этим гордиться.

– Ага, – озадаченно произнесла я.

Кто же тогда повстречался мне сегодня?

– А ответь-ка мне, девушка, ещё на один вопрос… – голос старика стал тише. – Только не обижайся, ладно?

– На какой? – я напряглась.

– Ты ведь что-то не договариваешь о Василисе, верно?

– Почему вы так решили?

– Я умею смотреть и делать выводы, Марго. И мои глаза мне говорят, что между тобой и девочкой существует тесная связь.

У меня перехватило дыхание. Таких слов я просто не ожидала услышать!

– Она ведь твоя настоящая дочь, я прав?

– Настоящая дочь? – выдохнула я.

– Она и похожа на тебя, не заметить этого невозможно. Я только не понимаю, зачем это скрывать? Ну ладно, если бы ты жила в глухом селе и боялась людского осуждения… Хотя я думаю, что сейчас уже никто ничего не боится… Но, будучи городской жительницей, к тому же твёрдо стоящей на ногах, о таких предрассудках можно просто забыть. Что ты на это скажешь?

– Что я скажу? – повторила я. – Признаться, я бы очень хотела, чтобы Василиса была моей родной, кровной дочерью, но это не так, Михаил Сафарович. Я её только удочерила. А схожесть наша – всего лишь удачное совпадение, вот как с Урызмагом…

– Совпадение, говоришь… – в голосе старика послышалась нотка обиды. Кажется, он мне не поверил. – Что ж, тебе видней. Ладно, Маргарет, пойду я спать. Устал я сегодня.

– Доброй вам ночи!

Я осталась сидеть одна. После разговора с Тугановым на душе было гадко. Представляю, что он теперь обо мне думает! Я чувствовала себя неблагодарной, лживой предательницей. Зачем я вообще приехала сюда? А ещё эта история с таинственным мужиком! Спрашивается, откуда он взялся и какого чёрта его занесло на мою дорогу? Мой взгляд с негодованием обратился к дальним огням. Внезапно мне показалось, что они стали как будто перемещаться вправо-влево, словно подавали мне какой-то знак. Как на болоте замка Баскервилей, тут же вспомнилось мне. Плечи покрылись мурашками и стало немного жутко. Я заворожённо следила за прыжками огоньков, пока глаза не заслезились от напряжения.

– Ладно! – решительно произнесла я. – Завтра же узнаю, кто там живёт, а потом буду собираться в Москву. Пора и честь знать!

Глава 19

Путь до таинственного места оказался дальше, чем я предполагала. И круче, чем виделось снизу. В некоторых местах мне даже приходилось упираться коленками в землю, настолько отвесным был склон. Но святой Георгий, покровитель путников, о котором я столько раз здесь слышала, мне явно помогал. Вот интересно, осетинское божество и православный святой Георгий – это одно и то же лицо?

– Ох!

Камень под моей левой ногой сорвался вниз, и я чуть не полетела вслед за ним, успев уцепиться мёртвой хваткой за какой-то кустик. В животе стало холодно. А нечего размышлять о том, чего не знаешь, тёмная девушка! Ничего, вернусь домой, займусь самообразованием!

«Если вернёшься!» – ядовито прошептал мой внутренний голос.

Когда я достигла вершины, ноги мои дрожали от усталости, в глазах было темно, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Со стоном облегчения я опустилась на горизонтальную поверхность горы и замерла. Вокруг стояла такая плотная тишина, что можно было её черпать горстями. Пролежала на траве я довольно долго. Даже когда усталость отпустила меня, вставать всё равно не хотелось. Не мигая, я смотрела на небо. Небо смотрело на меня. Оно было так близко. Оно было везде.

– Отдыхаете?

– А! – меня подбросило наверх. – Опять вы меня напугали!

– Простите, я вовсе этого не хотел!

Передо мной стоял мой вчерашний знакомый и довольно улыбался. Значит, он всё-таки существует, а я уж и сомневаться начала!

– Ваше выражение лица говорит об обратном, – проворчала я.

– Вам показалось, Маргарита. Это просто свет так падает.

– Ага, свет…

Я с интересом уставилась в его лицо. Вчера мне не удалось его хорошенько рассмотреть, мой взгляд был прикован только к яркой лазури его глаз, а сейчас я отметила и высокий умный лоб, лёгкую седину на висках, придающую этому человеку особенный шарм, жёсткую ямочку на подбородке, чёткие скулы… Несомненно, по любым человеческим меркам передо мной был явный красавец. Даже, пожалуй, мачо. Смуглый ковбой из штата Техас. Сегодня на его голове красовалась выцветшая зелёная шляпа с большими полями, довершающая образ героя вестернов.

– Ну и как? – он не скрывал, что всё прекрасно понимает.

– Вполне достойно, – кивнула я. – И как вас зовут на самом деле?

– А какая теперь вам разница? – усмехнулся он.

– Ну, знаете! – воскликнула я. – Вы меня выставили на посмешище перед моим другом. Он подумал, что у меня начались слуховые галлюцинации!

– Бросьте, Миша неглупый человек! Ну что, идёмте?

– Подождите!

Я сделала шаг назад. Меня вдруг охватил безотчётный страх, тревога, которую я почувствовала вчера, глядя в спину этому человеку, и которая опять сжала моё сердце.

– Вы чего-то боитесь? – его лицо стало серьёзным, а взгляд – внимательным и каким-то… сочувствующим.

– Я боюсь вас. Вдруг вы маньяк?

– Но ведь вы не думали об этом, когда взбирались сюда?

– Не думала.

– Верьте своим первым ощущениям, они самые верные.

– …сказал волк Красной шапочке перед тем, как её съесть, – пробормотала я. Его глаза в ответ сверкнули так ярко и так обещающе, что я, махнув на все свои страхи рукой, вновь приблизилась к нему. – Ладно, идёмте, мой безымянный герой, и помогай нам Бог!

– Это ваш дом? Вы уверены?

– А почему вы сомневаетесь?

– Не знаю. Он не похож на ваш дом.

– Вот как? – он улыбнулся. – Но вы правы, я тут редко бываю. Это дом моих предков. А сам я живу в… другом месте.

– Странно. А я почему-то решила… Впрочем, это не важно. А кто же смотрит за жилищем во время вашего отсутствия?

– Вы обо всём узнаете, Маргарита. Осторожно, тут высокий порожек…

Я сама не могла понять, почему меня так поразил вид этого здания. Дом был каменным, справа к нему лепилась небольшая пристройка, тоже сложенная из грубых булыг, слева, чуть вдалеке, стояла полуразвалившаяся сараюшка с узкими покосившимися окошками. Сам дом был двухэтажным, но высоким он не казался. Он был похож на состарившегося циклопа, которого годы согнули к земле и которому так уже никогда и не дадут выпрямиться. Я чувствовала какую-то несовместимость этого строения с мужчиной, находившимся рядом, и никакие слова о предках не могли меня убедить в обратном. Что я вообще тут делаю?…

– Здесь у нас прихожая, там дальше – кухонька…

Он вёл меня по дому, будто не замечая моего состояния, обращая моё внимание на детали внутреннего убранства, а я плелась сзади, ругая себя самыми последними словами. Откуда взялось вдруг во мне такое любопытство, которое затащило меня в это странное место? Я не могла представить, чтобы та, московская, Маргарита могла попасться на такой крючок. Что случилось со мною?

– Я сейчас поставлю чайник, а вы проходите пока в ту комнату!

Он подтолкнул меня к какой-то двери, а сам шагнул в темноту и исчез. Я оглянулась. Непонятная история. Может быть, пока ещё не поздно, повернуть назад? Я даже сделала один шаг к выходу, постояла в раздумье, а потом решительно подошла к указанной двери и так же решительно её толкнула. В конце концов, сбежать я всегда успею, а жалеть о том, что могло бы быть и не случилось – не самое моё любимое занятие.

Это была очень большая и довольно тёмная комната. Наверное, она находилась в самом центре дома – ни одного окна в ней не было, а тусклый свет, идущий откуда-то сбоку, никак не мог полноценно её осветить. Я прошла немного вперёд и постояла чуток. Глаза медленно привыкали к темноте, а мысли судорожно пытались найти точку опоры. И опять, как и несколько минут назад, меня охватило чувство тревоги, только теперь оно было настолько явственным, что хотелось тут же броситься наутёк. Я сжала кулаки. Спокойно, Марго, без паники. Сейчас придёт фиагдонский мачо, напоит тебя горячим чаем, и твой страх растворится в жаркой… Я не успела додумать свою мысль, как из дальнего угла комнаты послышался какой-то шорох. Сказать, что я испугалась – значит, не сказать ничего. Меня объяло ужасом, ноги приросли к полу, а по голове поползли колючие мурашки. В помещении явно был кто-то ещё, и почему я не почувствовала этого сразу?

– Не бойся меня! – проскрипел чей-то негромкий голос, а потом добавил ещё одну каркающую фразу, которую я не поняла. Наверное, на осетинском языке.

– А я и не боюсь, – дрогнувшим голосом сказала я и вытерла вспотевшие ладошки о свои брюки. – Здравствуйте. Извините, что сразу не поздоровалась, я вас не увидела.

Мой язык жил сам по себе, а я – сама по себе.

– Сядь. – Короткое слово прозвучало так увесисто, что ослушаться его было невозможно.

Я поискала глазами стул. Единственная табуретка стояла как раз в той стороне, откуда доносился тихий голос. Я вздохнула. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Глаза мои уже полностью адаптировались к полумраку, и теперь я могла точно сказать, кому принадлежал скрипучий голос. На узкой кушетке, стоящей у самой стены, сидела пожилая женщина, толстая, с длинными седыми космами, выбивающимися из-под серого пухового платка. Она была одета в тёплый бордовый халат с весёленькими цветочными узорами, а на одутловатых ногах её красовались разноцветные полосатые носки. Ничего устрашающего в этой старухе не было, за исключением, разве, чёрной полоски усиков над верхней губой и бородавки на подбородке. Я немного приободрилась, но лишь до следующей её фразы.

– Я ждала тебя.

– Меня??

И опять какие-то слова исторглись из её уст, смысл которых был мне не понятен. Она сделала какой-то жест руками, будто кого-то подзывала к себе, и глаза её, до сих пор полускрытые темнотой, вдруг вспыхнули и стали точь-в-точь как у моего недавнего проводника. Такие же синие и молодые. Не скажу, что меня это сильно удивило. Я пребывала сейчас в таком чутком состоянии, что вещи, взволновавшие бы меня в привычных обстоятельствах, здесь, в этом непонятном доме, казались не стоящими моего внимания. Я поняла вдруг, что не это главное. Да, именно так. Весь антураж, так поразивший моё воображение в начале моего пути, распался на молекулы и осталась только эта старая женщина, которая зачем-то меня ждала, и я, готовая слушать её, сколько потребуется.

– У тебя белые волосы и белая кожа. Мае хаераефырт³ сказал, ты красивая.

– Кто? – но я уже поняла, о ком она говорила.

– Племянник. Дай мне свою руку. – Она протянула вперёд бугристую ладонь. Помедлив, я вложила свои пальцы в её, оказавшиеся горячими, даже обжигающими, и замерла. Губы её зашевелились, а глаза продолжали смотреть в одну точку. Мимо меня. Уж не слепая ли она? – промелькнула изумлённая мысль.

– Я хорошо вижу, – усмехнулась она. – Сердцем. Этого хватит.

И она прижала мою руку к своей груди.

– Слышишь?

– Слышу.

– У тебя сильные пальцы. Ты сильная женщина. Как я.

Такое сравнение не могло оставить меня равнодушной. Но в данную минуту сильной я себя не чувствовала.

– Ты не обиделась на меня?

– За что я могу на вас обижаться?

– За племянника.

– Вы специально послали его за мной? И даже имя дали ему, мимо которого я не смогла пройти…

– Ты умная, я знала это. Сядь сюда, – она дёрнула подбородком вниз.

Без каких-либо колебаний я пересела. Кушетка оказалась твёрдой, как камень, но сидеть на ней было удобно. Пальцы мои по-прежнему оставались в руке этой старухи. Она сидела прямо, не касаясь спиной стены, и в профиль её лицо выглядело совсем по-другому. Жёстче и пронзительней. Густые брови нависали над глазами, как скалы над обрывом, нос в середине преломлялся и внизу почти соприкасался с верхней губой, подбородок же выдавался вперёд так явно, что сразу можно было сказать, насколько упрямой была эта женщина. Наверное, её мало кто мог назвать хохотушкой в молодости, к своим же годам она и вовсе загрубела.

– Что, не нравлюсь тебе? – она так и не повернула ко мне головы. Да и зачем, если смотрела она совсем не глазами?

– Не знаю, что вам ответить…

Она кивнула, будто других слов от меня и не ждала, и закрыла глаза. Я сидела, не шелохнувшись. Рука моя, в том месте, которое соприкасалось с пальцами старухи, пульсировала. Интересно, что сказал бы Арсеньев, застав меня в таком положении? Не знаю, почему я вдруг вспомнила о нем.

– Он добрый человек, – она будто почувствовала движение моей мысли.

– Откуда вы знаете? – невольно вырвалось у меня.

Но она лишь улыбнулась в ответ. И открыла глаза.

– Расскажи мне о своей матери.

– О матери? – привычная тяжесть сдавила мою грудь. – Зачем?

– Затем, что тебе надо об этом рассказать. Я буду хорошо слушать.

– Я не понимаю…

– Не нужно понимать! – она нетерпеливо дёрнула головой. – Просто расскажи.

– Ладно, – я сглотнула слюну. – Только я её очень плохо помню.

– Как помнишь – так и расскажи.

– Она… ей было шестнадцать лет, когда она меня родила. Она очень любила… мужчин.

– Зачем ты врёшь?