Kitobni o'qish: «Выше облаков», sahifa 3
Глава 13
На несколько дней мы с Василисой отгородились от всего. Я уже начала привыкать к двойственной странности своего сознания. Меня даже не пугали моменты, когда пространство вдруг представало передо мной в виде расплывчатых образов и цветных пятен. Василиса росла. Её организм впитывал в себя окружающий мир, исследовал его, анализировал, расчленяя на децибелы звуков и оттенки запахов и складывая в другом, понятном только ей, порядке. Я училась жить вместе с Василисой. Я менялась вместе с ней. Вода в двух сообщающихся сосудах постепенно смешивалась…
Как ни старалась я отвлечься от внешнего мира, но мысли о нашем будущем волновали меня всё больше. Что будет со мной, когда у ребёнка начнёт проявляться осознанное отношение к действительности? Сможем ли мы обе жить полноценной жизнью, не подавляя другого и не перекрывая своей личностью, или одной из нас придётся спрятаться, уйти в тень, а может быть, и вовсе исчезнуть? И ещё одна мысль постоянно вгрызалась в мой и без того обеспокоенный ум: а вдруг я всё-таки сошла с ума? В интернете мне попалась на глаза статья о раздвоении личности. Возможно, Арсеньев был прав и все мои предположения о переселении половинки моей души в детское тело – просто бред и абсурд? А правда состоит в том, что у меня самое обыкновенное психическое заболевание, случившееся на почве клинической смерти. Ведь что такое по большому счёту клиническая смерть? Полное отключение функций мозга на некоторое время. Возможно, оно и повлияло таким образом, что пришла в себя я уже с отклонениями от нормы. Идиотка, одним словом.
Доктору я позвонила сама.
– Ваш гениальный врач выезжает на дом или придётся ехать к нему? – без предисловий начала я.
– Рад слышать ваш голос, Маргарита Станиславовна! – тепло ответил Арсеньев. – Нет, он принимает только у себя в кабинете, это его принцип. Но если вы хотите, чтобы о вашем визите никто не узнал, я могу попросить его…
– Не надо ни о чём просить, я приеду к нему сама. Мы приедем. Ведь Василису лучше взять с собой?
– Думаю, да. На какое время договориться о встрече? Я сейчас же позвоню Арнольду Вениаминовичу.
– Если можно, на завтра. Хочется уже покончить с этим раз и навсегда.
– Завтра и у меня свободный день. Вы же не будете возражать, если я тоже поприсутствую?
– Мне всё равно. Жду вашего звонка, Иван Семёнович.
Глава 14
Арнольд Вениаминович Левандовский, профессор, доктор медицинских наук, как явствовало из таблички на двери кабинета, оказался плотным, крепко сложенным человеком в очках и с аккуратной седой бородкой, лет пятидесяти пяти, с внимательным взглядом тёмных глаз и размеренными спокойными движениями. Ни одного лишнего суетливого жеста. Я умею распознавать профессионалов. В этом человеке чувствовался полёт высочайшего класса, не увидеть этого – значило быть слепым. На появление дамы с грудным младенцем на руках он не выказал ни малейшего удивления. Возможно, Арсеньев всё же подготовил его к разговору, хотя и клялся, что ни слова обо мне не произнёс. Но я ему больше не верила.
– Вы позволите? – спросил хозяин и довольно ловко принял у меня Василису, покурлыкал с ней весело, чем весьма задобрил моё сердце, и устроил на широкой кушетке, обложив по бокам упругими подушками. – Красавица! У меня ведь тоже такое чудо в доме живёт, знаете ли.
– Дочка? – спросила я.
– Внучка! – гордо ответил бородач. – Сонечка, что вполне соответствует её характеру. Спит, даже когда ест. А ты, крошка, даёшь своей маме выспаться?
Он улыбнулся Василисе. Я посмотрела на Арсеньева. Что пряталось в его глазах, я разобрать не смогла.
– Она мне не родная дочь, доктор. Её мать умерла через несколько дней после родов.
– Врождённый порок сердца, – пояснил Арсеньев. – Ей нельзя было рожать. Но…
– Я понимаю. И вы её удочерили, Маргарита Станиславовна? Она вам кто, племянница?
– Маргарита Станиславовна лежала в моей клинике, когда девочка…
– Позвольте, я сама обо всём расскажу, Иван Семёнович, – сухо прервала я Арсеньева.
– Конечно, Маргарита Станиславовна, – тонко улыбнулся тот и откинулся на спинку.
Я перевела взгляд на психиатра. У него не дрогнула ни одна мышца лица. Завидная выдержка у этих медиков! Посмотрим, как вы будете смотреть на меня через полчаса, Арнольд Вениаминович!
– Во время операции у меня остановилось сердце… – я сразу взяла быка за рога.
Я испытующе наблюдала за Левандовским на всём протяжении моего чёткого рассказа. К чести его должна сказать, что ни разу на его лице не появилось выражения недоверия или удивления. Взгляд его по-прежнему оставался внимательным, он кивал, как будто был согласен с каждым моим словом, и такое отношение, конечно, не могло не отразиться на мне. Понемногу моё колючее напряжение стало смягчаться, голос стал живее, и к концу моего повествования во мне даже забрезжила надежда, что, может быть, всё не так уж и плохо в датском королевстве?
– А потом я решила, что у меня обычное раздвоение личности, – на этих словах я улыбнулась, – и потому попросила Ивана Семёновича познакомить меня с хорошим психиатром. Вот, собственно, и вся история.
Совершенно успокоенная, я замолчала.
– Не могу не заметить, Маргарита Станиславовна – вы прекрасная рассказчица! – живо воскликнул хозяин кабинета. – А ваше чувство юмора меня очаровало необычайно!
– А вот Ивану Семёновичу не нравится, как я шучу, – усмехнулась я.
– Уверен, вы ошибаетесь! Просто у вашего доктора очень сильно развит дух противоречия.
– Это я уже заметила. – Мой взгляд скользнул по ухмыляющейся физиономии Арсеньева. – Арнольд Вениаминович, что же вы мне скажете? Что со мной происходит? И как мне жить дальше?
– А вы могли бы мне продемонстрировать, так сказать, вашу связь с девочкой? Если это возможно, конечно!
– Разумеется, доктор.
Я сосредоточилась. Со всё возрастающим изумлением Левандовский следил за нашими с Василисой манипуляциями. Почему-то сегодня мне было значительно легче, чем в прошлый раз. Вдохновение, наверное. Или опыт, что по сути одно и то же.
– Невероятно! – психиатр даже вскочил со своего места и уселся на кушетку рядом с ребёнком. – А скажите, Маргарита, вы чувствуете, к примеру, когда девочка хочет кушать или, пардон, намочить пелёнки?
– Не явно и не всегда. Так, какое-то лёгкое дуновение.
– Так-так-так. – Он склонился над Василисой. – А вы можете видеть её глазами?
– Я смогу увидеть только на очень маленьком расстоянии. Сантиметров тридцать, не больше. И не чётко. Вы же знаете, что первые несколько месяцев грудные дети воспринимают окружение в виде расплывчатых пятен.
– Да-да, я знаю…
Он выпрямился. В его взгляде, направленном на Василису, появилось вдруг что-то такое, что мне совсем не понравилось. Не уверена, но мне показалось, что Арсеньев тоже как-то поскучнел.
– Арнольд Вениаминович, вы можете мне сказать, что мне теперь делать?
– Прежде всего перестать беспокоиться и продолжать жить! – бодро отозвался он, вновь усаживаясь в своё кресло. – Нам же с вами нужно будет ещё несколько раз встретиться. Вы же понимаете, Маргарита, что история ваша необыкновенна и требует точно таких же необычных способов её разрешения. Давайте сделаем так: я попрошу вас прийти ко мне, скажем, послезавтра, за это время я полистаю кое-какую литературу, поразмышляю, и мы с вами ещё раз побеседуем. Думаю, что в присутствии доктора Арсеньева уже не будет необходимости. Ну что, договорились, Маргарита Станиславовна?
– И вы сможете нам помочь?
– В мире нет ничего невозможного, дорогая моя! – воодушевлённо воскликнул он.
– Хорошо, Арнольд Вениаминович, тогда до послезавтра. В какое время мне подойти?
– Да можете прямо с утра, вам удобно будет?
– Думаю, да.
– Всего доброго, Маргарита! Иван, а ты задержись буквально на секунду.
– Маргарита, я могу вас о чём-то попросить?
Арсеньев обернулся ко мне. Он довёз нас до дома всего за каких-то двадцать минут. Машин на улицах было мало.
– Слушаю вас, Иван Семёнович.
– Я понимаю, что вы всё равно сделаете по-своему, но всё-таки…
– Говорите уж, не тяните, Иван Семёнович, – поморщилась я.
– Вы можете больше не посещать Левандовского?
– Как?! – вот уж этого я никак не ожидала от него услышать! – Этого гениального психиатра? Единственного человека в мире, который в силах мне помочь?!
– Я очень прошу вас, Марго! – он будто не заметил моей язвительности. – Он вряд ли сможет быть вам полезен.
– Почему вы так решили, Иван Семёнович? Мне он показался очень умелым специалистом, профессионалом с большой буквы «п». И душа у него добрая, это сразу видно. Вы, наверное, просто ему завидуете.
– Я??
– Ну а кто, я, что ли? Он успешный врач, профессор, у него своя клиника в центре города, небось деньги гребёт лопатой, а вы обычный хирург в районной больнице… – Я знала, что меня понесло, но, как всегда в такие моменты, не могла себя сдерживать. – У вас, наверное, и кабинета отдельного нет!
– Вы всё сказали, Маргарита Станиславовна? – не меняя тона, спросил он.
– Пока всё.
– А теперь послушайте меня. Меня не интересует, что вы думаете обо мне и моей жизни. Единственное, о чём я волновался и буду волноваться всегда – о здоровье моих пациентов. Так вот, госпожа Громова, если вы не хотите стать подопытным кроликом в экспериментах, я советую вам воздержаться от дальнейших посещений профессора Левандовского. Надеюсь, вы меня услышали, Маргарита Станиславовна?
– Я вас услышала, Иван Семёнович, – буркнула я.
– Отлично. А теперь я провожу вас.
Он довёл нас до квартиры и остановился, ожидая, пока я открою дверь. Василиса крепко спала на его руках.
– Зайдёте, Иван Семёнович? – небрежно поинтересовалась я, забирая девочку.
– В этом нет смысла. – Он посмотрел мне в глаза. – Прошу вас, Марго, не поддавайтесь искушению показать свой характер. Ни к чему, кроме разочарования, это вас не приведёт. Будьте благоразумны, ведь вы теперь в ответе не только за себя! Если я вам понадоблюсь, мой номер у вас есть. Всего доброго.
– До свидания, Иван Семёнович. И… спасибо вам.
Глава 15
– Маргарита Станиславовна? – услышала я из трубки вежливый женский голосок.
– Да, это я.
– Екатерина Савельева, помощница доктора Левандовского. Вы не пришли на приём, Маргарита Станиславовна, у вас что-то случилось?
– Нет, то есть да, случилось! – я громко кашлянула прямо в трубку. – Я простудилась, Екатерина. Прошу прощения, что не предупредила профессора, сами понимаете, в таком состоянии трудно обо всём упомнить.
– Да-да, конечно, я понимаю! Давайте тогда мы вас запишем на другой день! Когда вам будет удобно?
– Но я же не могу знать, когда выздоровею! – вполне разумно возразила я. – Лучше сделаем так, Екатерина, когда я пойду на поправку, то тут же позвоню вам сама, и мы обо всём договоримся, хорошо?
– Хорошо, Маргарита Станиславовна. Поправляйтесь! Всего вам доброго!
Надеюсь, господин профессор не будет очень настойчивым… Интересно, что такого он сказал Арсеньеву, после чего тот проникся к нему недоверием? Марго, ты и сама можешь ответить на этот простой вопрос, достаточно только вспомнить взгляд психиатра. Такой блеск в глазах я видела однажды у одного ведущего ток-шоу, когда внезапно на поверхность всплыли довольно пикантные подробности из жизни героев программы. Сенсация!!! – вот что значил тот взгляд! Нет, я совершенно не желала становиться объектом чьего-либо жадного внимания, даже если это внимание продиктовано благими намерениями мне помочь. Представляю, что бы сказал Фёдор, узнав обо всем! Фёдор… При воспоминании об отчиме настроение моё испортилось. Что стоило тебе, Марго, промолчать в тот момент, чтобы не разрушить хрупкое равновесие, с таким трудом воздвигнутое между вами за эти годы! Когда ты уже научишься держать себя в руках, о своенравная женщина? Не поддавайтесь искушению показать свой характер… А доктор-то не глуп!
И всё-таки, что мне теперь делать? Дверь, в которую меня пригласили, оказалась западнёй, другой двери поблизости не наблюдается, не стену же ломать, в самом деле! Впрочем, Левандовский дал один дельный совет, которому я, пожалуй, и последую. Продолжать жить, ни о чём не беспокоясь – что может быть проще? И что может быть труднее… Ничего, начну с малого!
Светлана Юрьевна, моя соседка по лестничной площадке, была приятной дамой во всех отношениях. Имея за плечами большой педагогический опыт, она и к своим пятидесяти шести годам сохранила живость ума и бодрость движений. Светлана Юрьевна жила одна и была слегка стеснена в средствах, и я знаю точно – от моего предложения она вряд ли откажется.
– Няней? – удивлённо переспросила она в ответ на мой вопрос. – Ты это серьёзно, Маргоша?
– Абсолютно серьёзно, Светлана Юрьевна! Лучшей воспитательницы для своей дочки я и представить не могу!
– Но я уже и забыла, как с такими маленькими обращаются!
– А это как катание на коньках, Светлана Юрьевна, стоит только вновь их надеть, и ноги сами покатятся. Да если бы мне предложили работать так близко от дома, я бы и секунды не сомневалась! Это же счастье!
– Счастье – это когда дом полон детей…
– Вот видите! Я вам это и предлагаю! Начнёте с одного, а там, глядишь, и детский сад организуем!
– Ну это ты, пожалуй, загнула! – рассмеялась она. – Ладно, соседушка, я подумаю и вечерком к тебе забегу.
– Договорились!
Как и обещала, Светлана Юрьевна появилась у меня, когда на улице зажглись первые фонари.
– Серьёзная она у тебя!
– Серьёзная, – кивнула я. – И тихая. Вот увидите, с ней у вас не будет никаких хлопот! Она ведь даже плакать как следует не умеет.
– Василиса, надо же! – соседка слегка качнула кроватку. – Имя-то какое сказочное. Ну что ж, Маргаритка, так и быть, попробую тебе помочь. Но если вдруг у меня ничего не получится, ты уж не обижайся на старуху, ладно?
– Вы будете самой лучшей няней в мире, Светлана Юрьевна! – искренне воскликнула я.
Глава 16
– Ой, Маргарита Станиславовна, это вы! – всплеснула руками моя помощница, увидев меня входящей в приёмную.
– А чему ты удивляешься, Ирина? – я открыла дверь в свой кабинет и обернулась. – Фёдор Васильевич у себя, не знаешь?
– Вроде да…
– А если точнее?
– Да, Маргарита Станиславовна, ещё пять минут назад он был на своём рабочем месте! – отрапортовала девушка. – Позвонить ему?
– Я сама.
Я затворила за собой дверь и небрежно бросила сумку на жёлтый диван, стоящий у входа. Вот что значит месячное отсутствие на работе, уже чувствуется усталость. А ещё только утро! Мысли мои крутились возле Василисы. Не то чтобы я волновалась за неё, нет, но меня неумолимо тянуло домой. Ничего, привыкнешь, Марго, подбадривала я себя, стоит только погрузиться в рабочие проблемы, и забудешь обо всём.
Я нажала кнопку селектора.
– Ирина, подготовь все материалы по новым проектам. И сделай мне, пожалуйста, кофе.
Пока включался компьютер, я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. И зачем я так рано вышла на работу? Можно было ещё…
– Маргарита Станиславовна! – позвал меня тихий голос. – А вам разве кофе можно? Может быть, лучше чаю? Зелёного?
– Если бы я хотела чаю, я бы так и сказала, Ира! – резко ответила я, выпрямляясь. – Что ещё за забота? Или я бледно выгляжу?
– Бледно, Маргарита Станиславовна, – совсем тихо прошептала она и покраснела.
– Ну вот что! – я свела брови вместе. – Антимонии будешь разводить с другими людьми и в другом месте. А сейчас будь добра, принеси мне крепкий кофе и налей себе тоже, если тебе нужно прийти в себя!
– Хорошо, Маргарита Станиславовна!
Дверь опять закрылась. Громко зазвонил внутренний телефон, заставив меня вздрогнуть. Забытые звуки…
– Громова слушает!
– Марго, так ты всё-таки в офисе? А я сперва не поверил.
– Да, Фёдор, я на месте. Собиралась к тебе зайти попозже, ты никуда не уходишь?
– Заходи прямо сейчас. Тут у меня как раз твой Туганов…
– Вот как? – я обрадовалась. Хоть одна хорошая новость за утро! – Бегу!
Идти, по счастью, было не очень далеко. Наша организация занимает три этажа современного офисного центра, и наши с Фёдором кабинеты находятся в одном крыле, напротив друг друга, разделённые лишь просторным холлом. Мне нужно было просто пройти мимо оазиса в виде нескольких диванчиков, на которых сейчас, в утреннее время, никто не сидел, и завернуть за угол. Дверь в приёмную была открыта.
– Доброе утро, Серафима Яковлевна!
Я улыбнулась секретарше, немолодой тучной женщине с острым умом и необыкновенной памятью. Эта женщина помнила все. Она работала у нас с самого основания компании, и Фёдор доверял ей даже больше, чем самому себе.
– Рада видеть вас, Маргарита Станиславовна! Соскучились по работе? – она тонко улыбнулась.
– Ещё как! – Произнося эту фразу, я старалась не думать о том, что далась она мне не так легко, как обычно. – А давно у нас Михаил Сафарович?
– Минут пятнадцать. Как будто чувствовал, да? – её улыбка стала шире.
– Прямо телепатия, – согласилась я и, предупредительно постучав, открыла дверь.
Фёдор с Тугановым устроились за журнальным столиком в дальнем углу кабинета, на мягких красных креслах. Они одновременно повернули головы ко мне.
– Маргарет! – Туганов вскочил. – А мне этот охламон сказал, что ты заболела!
– Как же я рада вас видеть, Михаил Сафарович! – я обняла гостя. – А вы давно в Москве?
– Вчера приехал и сразу к вам! Ну-ка, дай на тебя посмотреть, красавица моя! А почему ты бледная такая? А? – он грозно посмотрел на хозяина кабинета. – Фёдор Васильевич, ты почему не смотришь за своей дочерью? Небось, опять работой загрузил нашу девочку?
– Я болела, Михаил Сафарович, не ругайте его! – я плюхнулась на соседнее кресло. Рядом с этим человеком мне всегда было легко и просто.
Туганов приходился отцом одному нашему клиенту, но за десять лет нашего с ним знакомства он превратился в настоящего друга и преданного моего поклонника. Ему было семьдесят пять лет, но выглядел он на пятьдесят. Всю свою жизнь он прожил в каком-то маленьком селении в Северной Осетии, родил – с помощью своей супруги, конечно! – пятерых сыновей и частенько приезжал в Москву к одному из них, самому старшему, через которого, собственно, и свела нас судьба.
– Говорил тебе, приезжай летом к нам, никакая простуда-мостуда к тебе потом целый год не прицепится!
– Марго операцию делали, месяц назад…
– Это скучно, Федя! – перебила я отчима. – Лучше расскажите свои новости, Михаил Сафарович! Как ваша Лиза?
Лизой звали русскую супругу старика, с которой они жили уже больше пятидесяти лет. А говорят, что межнациональные браки недолговечны!
– После того, как Асланчик привёз ей планшет, супругу свою я потерял, – он скорбно покачал головой. – Зато интернет приобрёл ещё одного сумасшедшего пользователя. Представляешь, Марго, она оказалась заядлым игроком! Я просто не узнаю свою бабку!
– Во что же она играет, Михал Сафарыч? – со смехом спросила я.
– В шашки режется! Говорит, что у неё рейтинг крутого профессионала, но я-то знаю, что это лишь измышления глупого бабьего ума. Думаю, что она и до начинающих не дотягивает…
– Похоже, вы тоже не прочь поиграть в онлайн-игры, да?
– Вот ещё! – фыркнул он. – Я предпочитаю живые нарды с живыми людьми на живой природе!
– У вас, наверное, сейчас такая красота! – мечтательно вздохнула я.
– У нас красота в любое время года! – Он вдруг внимательно вгляделся в меня. – Послушай, барышня, а что за операцию тебе делали, что ты до сих в себя прийти не можешь?
– Разве я плохо выгляжу, Михаил Сафарович?
– Если эту зелёную кожу и воспалённый взгляд можно назвать нормальным состоянием, то тогда ты неземная красавица. Ну что ты дёргаешься? Кто ещё тебе правду скажет, как не верный друг?
– Дорогой мой друг, если бы вы несколько недель просидели дома, тоже бы, знаете ли, медленнее по горам карабкались. А сегодня к тому же я не выспалась, Василиса нервничала, плохо спала.
– Ты завела кошку?
– Я завела ребёнка.
– Не понял… – он вздёрнул брови. – Какого ещё ребёнка?!
– Марго удочерила девочку, – с непонятным мне выражением в голосе заявил мой отчим. – Я не успел тебе сказать, Миша.
– Ма хазар1!
– Надеюсь, это не ругательство, Михал Сафарыч?
– Какие вы, москвичи, скорые! Два месяца меня тут не было, а уже такие головокружительные новости! Ну же, Маргарет, рассказывай, со всеми подробностями и без утайки!
Я и рассказала. История в моём изложении получилась краткая, ведь многие нюансы мне пришлось опустить.
– Знаешь, что больше всего меня порадовало, Маргаритка? – Туганов притянул меня к себе. – Что наконец-то твоя эмоциональная импульсивность, так долго прячущаяся где-то глубоко внутри, вышла наружу. Я всегда говорил твоему отцу: дождёмся мы ещё от нашей Снежной королевы какого-нибудь яркого финта. А, какой из меня прорицатель?
– Значит я – Снежная королева? – хмыкнула я.
– Только снаружи, милая. А сердце у тебя жаркое, раскалённое, но ледяные оковы, в которых ты его держишь, мешают увидеть твою истинную суть.
– А вы, значит, не только провидец, но ещё и ясновидец, Михаил Сафарович…
– Ох, Марго, и едкая ты штучка! – он громко рассмеялся и посмотрел на свои часы. – А время-то бежит, однако. Давно заметил, что в Москве оно ведёт себя по-другому, торопится, спешит, а куда, спрашивается?
– Ты на сколько приехал, Миша?
– На несколько дней, Фёдор. Как же я старуху свою надолго оставлю? Иначе она без меня с голоду помрёт.
– Почему с голоду? – не поняла я. – У вас что-то случилось?
– Случилось! Интернет у нас случился и шашки без перерыва на обед, ужин и второй завтрак! Я же говорю, моя к старости совсем в детство впала, если её не потормошить, так и будет с планшеткой в руках сидеть!
– Сгущаете краски, дядь Миш!
– Наоборот, смягчаю! – Он легко поднялся. – Всё, друзья мои. Вечером, как обычно, жду в гости, а сейчас давайте прощаться. Георгий, небось, уже рвёт и мечет.
– Он ещё не привык? – усмехнулся Фёдор.
– А я не смогу к вам прийти, Михаил Сафарович! – спохватилась я. – Я ведь теперь не одна…
– Верно! – он явно расстроился.
Каждый его приезд мы собирались у Тугановых в их просторной квартире. Георгий, старший сын Михаила и наш постоянный клиент, всегда с радушием и щедростью принимал своих гостей. Жаль, что в этот раз я не увижу хлебосольное семейство. Но, может, это и к лучшему. Усталость охватывала меня уже довольно ощутимо, какой же тогда выжатой я буду к вечеру? Вспомнив о своём самочувствии, я тут же, как по заказу, ощутила резкое головокружение. И даже упала бы, если бы не сильные руки нашего гостя.
– Девочка, что с тобой?
– Уже прошло, дядь Миш. Так, повело слегка с непривычки.
– Это не дело, Марго! – Фёдор нахмурился. – Я сейчас же отвезу тебя домой. Зачем ты вообще пришла сегодня?
– А кто за меня работать будет?
– Много ты наработаешь в таком состоянии! Отдыхай, пока возможность есть, никто тебя не подгоняет!
– Нет, тут не простой отдых нужен… – Туганов в задумчивости посмотрел на меня. – Фёдор, а не взять ли мне нашу девочку с собой?
– На Кавказ?
– Вы что, дядь Миш?! В самый разгар рабочего сезона?
– Кто о чём, а вшивый – о бане! – поморщился старик. – Забудь ты уже о своей работе, Маргарита Станиславовна! Когда ты последний раз отдыхала, ты помнишь?
– Вчера. И позавчера. И так уже несколько недель!
– О, женщина, Глупость тебе имя! Значит, так: вы с малышкой едете со мной, а о делах предоставим думать твоему отцу. Я правильно говорю, Фёдор Васильевич?
– Абсолютно, Михаил Сафарович!
– Да вы сговорились! – возмутилась я. – Я никуда не собираюсь ехать, зарубите это себе на ваших упрямых мужских носах!!!
