Kitobni o'qish: «Другая»
Глава 1
– …Снег идёт, снег идёт, к белым звёздочкам в буране тянутся цветы герани за оконный переплёт1…
Слова кувыркались в воздухе, путались, вверх взлетали – над этим полем искристо-белым, над угольными нитями дорог. Она летала вместе с ними, не понимая – зачем всё это? И, когда смешались звуки, а небо и земля местами поменялись, она вдруг осознала, что…
Толчок, ещё один. В чёрную воронку понеслось и небо, и поле, и птицы, взмахнув ей на прощание испуганным крылом. Она вздохнула и глаза открыла. Поезд электрички по-прежнему нёсся сквозь метель, и она сидела на том же самом месте, где задремала пять минут назад. Или прошло чуть больше времени? Ей показалось, что в вагоне вроде бы светлее стало. И тише – песня музыканта, под которую она почти заснула, смолкла, и слышались теперь лишь шорохи, покашливание и чей-то тихий разговор за спиной.
«Надо было всё-таки на машине ехать, – подумала она, бросая взгляд в окно. – Подумаешь, оранжевый уровень опасности. С моим Мустангом это ерунда».
Когда отец дарил ей «мерседес», он первым делом, после радостных поцелуев любимой дочери, спросил: «Как назовешь её?» – предполагая, видимо, что имя будет женским.
– Мустанг, – не думая, выпалила она.
– Почему Мустанг? – удивился папа.
– А ты хотел, чтоб я её Красоткой назвала? Ну уж нет, – хихикнула она, – одной красотки в моём прекрасном лице нам хватит. Правда, мальчик? – И провела рукой по серебристому боку новой игрушки.
И вот теперь, упираясь в жёсткую спинку, от которой разболелась спина, она кляла себя за послушание.
– Нет, девочка моя, МЧС предупреждает, что сегодня будет метель и москвичам лучше пересесть на общественный транспорт!
– Но папа!
– Или ты хочешь, чтобы я весь день переживал о тебе? Ты же знаешь, моё сердце…
Это был запрещённый удар, и отец всегда им пользовался, когда хотел настоять на своём. И что было ей делать? Да, пересаживаться на этот чёртов общественный транспорт! Хорошо, что хоть место в переполненном вагоне ей досталось. Но это случайность, просто она оказалась чуть расторопнее своей соседки справа, толстой бабищи с объёмными авоськами, которая просто не успела первой добраться до заветного сидения – габариты тела не позволили. А нечего запускать себя до скотского состояния! Весит небось больше, чем её Мустанг! Зато с места не сдвинешь эдакую махину. А ведь вроде бы не такая уж толстуха и старая. Кожа вполне ещё, гладкая, без морщин. Только мерзкие прыщики по скулам разбрызганы. Её косметолог говорит, что это от печени, а уж Фатиме можно верить, сколько лиц под её руками побывало!
Сладко зевнув – недавняя дрёма подействовала на неё расслабляюще, – она бросила быстрый взгляд наверх, в сторону толстухи, но почему-то теперь её не увидела. На её месте колыхался худосочный тип в узкой шапочке и круглых очочках. Странно. Куда же тётка делась? Или она дремала не пять минут, как показалось, а гораздо больше, и станцию проспала? На которой толстуха и вышла… Ажурные часики подлетели к самому её носу. Да нет, вот же, три минуты прошло с тех пор, как от станции отъехали. А этот отрезок длинный самый, нет здесь больше остановок. Значит, объяснение может быть только одно – неудачливая пассажирка просто передвинулась дальше по салону, покинув поле её зрения.
Она пожала плечами и вновь повернула голову к окну. Нашла о ком думать! Как будто мало у неё своих проблем, чтобы вспоминать ещё о каких-то там тётках с авоськами. Кстати, и слово это, авоська, из папиного лексикона, до чего же неприятное! Но уж очень подходящее к таким особам, которые совсем за собой не следят. На авось надеются. А вот нетушки вам, собой надо заниматься! Вот как она, например. Утром бассейн, днём фитнес, и никаких булочек на ночь, боже упаси!
Улыбнувшись, она закуталась поплотнее в шубку и прикрыла глаза. Буду думать о чём-нибудь хорошем. Об Антоне, к примеру, и его сильных руках. И почему я всегда на мужские руки обращаю особенное внимание? А они у нового тренера то, что доктор прописал. Такими руками только девушек красивых поднимать. Вот как я…
Поезд, плавно замедляя ход, приближался к станции. Суетливо пассажиры менялись местами, толкались, бормотали что-то. А девушка в шубке из искрящегося серебром меха лишь разок повела плечиком и вздохнула, улыбаясь каким-то своим, далёким от этого вагона, мыслям…
Глава 2
– Ничего не понимаю…
Вот уже несколько минут Лиля растерянно взирала на яркую вывеску, прибитую над высокой, увитой металлическими листьями, стеклянной дверью. «Лилия. Цветы на любой вкус» – вот что затейливыми буквами было написано на ней.
– Ничего не понимаю… – повторила вслух Лиля и отошла на несколько шагов назад, видимо надеясь со стороны найти ответ на своё непонимание. Она посмотрела направо, затем налево. – Супермаркет на месте, свадебный салон тоже. Улицей я не могла ошибиться. Тогда в чём дело?
– Это вы мне, простите? – из-за её спины раздался вопрос, заданный густым мужским голосом, и Лиля обернулась.
Перед ней, близоруко прищуриваясь, топтался мужчина лет пятидесяти, в руках он мял жиденький букет из красных гвоздик. Лиля слегка поморщилась – с детства эти цветы навевали на неё тоску.
– Нет, не вам! – резко ответила она и повернулась к мужичку боком.
– Извините, – незнакомец вздохнул. – А я уж подумал, что вам помощь требуется.
– Мне?! – скривила губки Лиля. И дёрнула презрительно плечиком.
– Любому человеку порой необходима помощь, – ответствовал мужчина столь же вежливо.
– Я – не любой!
– Вы знаете, это я заметил…
Странный тон, каким были сказаны эти слова, заставил Лилю обернуться вновь. Лицо незнакомца выражало святую невинность. Ну вот ничего низменного Лиля в нём не увидела, как ни старалась!
– Мне кажется, вы немного растеряны сейчас, скажу даже больше – сбиты с толку… – продолжал он.
– А вы что, психолог? – не удержалась от едкости Лиля.
– Кто? – почему-то удивился незнакомец. И даже прижал к своей груди букетик, будто испугавшись такого определения себя.
На Лилю же его испуг подействовал не менее странным образом – она вдруг успокоилась, подумав, что, видимо, и впрямь этот странный тип психолог, если смог унять её нервное состояние одним только своим видом.
– Проехали! – махнула она рукой примирительно. – Вы случайно не знаете, куда салон переехал?
– Не понял вас. Какой салон? Свадебный? – его лицо обратилось к магазинчику, расположенному дальше по дороге, на другой стороне улицы.
– Да нет же! Вот тут, – кивнула девушка на вывеску, – раньше был салон красоты. Я записалась на сегодня, понимаете, на два часа, – Лиля потрясла перед носом незнакомца своими часиками, – неделю назад записывалась. Но никто мне не сказал, что они переезжают!
– Тут? Вы уверены, барышня? Возможно, вы адрес перепутали…
– Да нет же! – нетерпеливо воскликнула Лиля, раздосадованная тем, как к ней обратились. Барышня была для неё из той же пошлой сказочки, что и авоська. – Ничего я не перепутала! Я уже год сюда хожу, к Марату. Ну, мастер это мой, стилист. Он сначала в том салоне был, что на Кузнецком, а потом они сюда переместились. И вот опять…
– Простите, как вас звать-величать?
– Лилия. Но какое это имеет значение…
– Вот так имя! – незнакомец почему-то обрадовался. – Удивительное! Особенно удивительно совпадение, вы не находите?
И он бросил взгляд сначала на вывеску, а затем на подоконник магазинчика, где за стеклом выстроились цветочные горшки, и в одном из них росла лилия – белая, как шубка у её тёзки, и с нежно-розовыми прожилками внутри.
– Так уж получилось, я не планировала, – Лиля даже позволила себе улыбнуться одним уголком губ.
– Верю. А что же касается вашего салона красоты – хотя зачем он вам, вы и так само совершенство! – так вот что я могу вам сказать: его тут никогда не было. Я уже несколько лет покупаю здесь цветы, вот в этом самом магазине. Его, кстати, мой друг открыл…
– Вы, наверное, шутите…
– Честное слово. Алексей Иванычем его зовут.
– Да я не про друга вашего! А о цветочном магазине! Говорю же, ещё месяц назад здесь был салон красоты, а неделю назад я записалась, и никто мне даже не соизволил сказать, что…
Дверь, напротив которой происходил горячий разговор, вдруг стала открываться. Замолчав на полуслове, Лиля повернула голову. На крыльцо выходил мужчина – статный, высокий, с окладистой чёрной бородой, прямым скульптурным носом и выразительными карими глазами, которые сейчас горели живым интересом.
Мужичок с гвоздиками обрадовался.
– А вот и Алексей, о котором я вам только что рассказывал!
– А я смотрю, отчего это мой Савелий домой уходить не собирается. А он вона чего, оказывается. Разговоры душевные плетёт, да с кем! Здравствуйте, милая барышня! Вы к нам?
– Я… – Необычный вид бородача да и говор его, протяжно-напевный, слегка сбили Лилю с толку, но она мигом взяла себя в руки. Не на ту напали! – Ну, если вас зовут Марат, то к вам!
Слова эти были сказаны с вызовом, который заставил удивлённо поднять густые брови нового незнакомца, а тот, кого назвали Савелием, добродушно хихикнул.
– Алёша, представляешь, прекрасная барышня с не менее прекрасным именем Лилия утверждает, что вместо твоего магазина тут должен находиться салон красоты!
– И он действительно был тут по крайней мере месяц назад! – уверенно заявила Лиля.
– А я и объясняю, что уже несколько лет здесь висит эта вывеска, которую, между прочим, мы с тобой вместе сотворили! – и Савелий радостно кивнул на затейливую надпись над дверью. – Если память мне не изменяет, случилось сиё событие ровно пять лет назад…
Бородач посмотрел сначала на вывеску, потом, внимательно, на Савелия, а затем, помолчав несколько мгновений, в течение которых Лиля зачарованно смотрела в его лицо, не отводя глаз, – на Лилю.
– Лилия… – произнёс наконец он и кашлянул. – Насколько я вижу, вы производите впечатление нормального человека…
– Вы весьма проницательны, – Лиля усмехнулась.
– …а значит, в ваших словах может оказаться истина, которая видна вам, но пока непонятна нам с моим другом. Поэтому…
Тут он сделал ещё одну долгую паузу, во время которой Лиля успела заметить, что глаза его, сначала показавшиеся ей цвета горького шоколада, окрасились ярким янтарным оттенком – точь-в-точь как у камушка в её колечке с увязнувшей внутри застывшей смолы маленькой мушкой. Лиле показалось даже, что она видит эту мушку и в глазах бородача – крохотное насекомое в серебристой шубке…
Хозяин цветочного магазина между тем продолжал:
– …поэтому, чтобы спокойно и без спешки распутать эти узелки, я приглашаю вас выпить с нами чашку, а может быть даже и две, чая. Или ты торопишься, Савелий? – этот вопрос был задан человеку с гвоздиками с еле заметной надеждой. Надеждой на утвердительный или отрицательный ответ – этого Лиля не уловила.
– Я никогда никуда не тороплюсь, Алёша. Ты же знаешь.
– Знаю. И тем не менее всё равно спрашиваю…
– И правильно делаешь… – в этом месте Савелий грустно вздохнул. – Потому что меня ждёт моя Матрёна, а обманывать её в ожиданиях, разочаровывать её я не могу…
Вообще медлительная витиеватость речей обоих мужчин, некоторая нудность даже, Лилю начинала раздражать. Ей очень хотелось подтолкнуть их, особенно этого типа с букетом, но, с другой стороны, она ясно понимала, что давление мало к чему приведёт. Поэтому приходилось терпеть и вежливо улыбаться.
– Тогда позволь с тобой откланяться, Савелий, – и бородач после этих слов в буквальном смысле поклонился другу. – Матрёне передавай мои самые добрые пожелания.
– Передам, Алёша, рада будет хозяйка… А с вами, барышня Лилия, я думаю, нам ещё придётся свидеться.
Это вряд ли, усмехнулась про себя Лиля.
Савелий, оборачиваясь и помахивая радостно букетиком, быстрым шагом направился по дороге прочь. Лиля с бородачом провожали его взглядами вплоть до поворота улицы, за которым он, в последний раз улыбнувшись обоим, скрылся.
Хозяин цветочного магазина повернулся к Лиле.
– Ну что ж…
– Вы знаете, а ведь мне тоже пора…
– Пора? – янтарный блеск слегка потускнел. – Но ведь вы хотели разобраться…
– Нет, это вы хотели, Алексей. Вы пригласили меня на чашку чая, за что я вам премного благодарна, – Лиля внутренне скорчилась от собственной словесной затейливости, – но принять приглашение не могу. Времени нет, понимаете? Мне ещё на работу забежать нужно…
– На работу… – задумчиво повторил Алексей.
– Ага. Так что ещё раз вам спасибо и…
– А где вы работаете, Лилия?
Он спросил это таким тоном, как будто сомневался, способна ли такая девушка вообще работать. «Сам дурак», – обиделась Лиля и хотела было уже ответить дерзостью, но в последний момент передумала.
– В офисе, – расплывчато протянула она. – На Цветном…
– Понятно… Тогда не буду вас задерживать, Лилия.
– До свидания, Алексей! – Лиля кивнула и, не дожидаясь ответного прощания, быстрым шагом направилась прочь от цветочного магазина и его хозяина.
– Вы правы… – донеслось ей вслед.
Но оборачиваться она уже не стала.
– Конечно, права, – пробубнила Лиля себе под нос. – Ну, может и соврала самую малость, но ведь офис действительно имеется. И на Цветном! Правда, не мой, а папин, но какое это имеет значение! Кстати, надо же Марата набрать, что за дела, в самом деле?!
И Лиля, не сбавляя шага, достала из сумочки телефонную трубку и нажала на вызов.
– Что за чёрт? – спустя несколько секунд пробормотала она и посмотрела на светящийся экран. Сети не было. И ни одного звука из аппарата, только глухое тёмное молчание, которое почему-то вызывало неприятный холодок где-то в животе.
Лиля выключила и вновь включила телефон, но обнадёживающих изменений не произошло. И как теперь быть? Ладно Марат, но отцу-то она тоже не может дозвониться, а это уж совсем плохо! Переживать будет, а у него же сердце… Придётся, кажется, всё-таки зайти к нему на работу. Кстати, он ведь её и домой на своей машине сможет отправить, чтобы не тащиться ей опять в душной электричке. Вспомнив об электричке, Лиля поёжилась и поплотнее запахнула воротник шубки. Да ещё и ветер налетел, колючий, снежный, от которого совсем пакостно на душе стало. И дёрнул же её чёрт сегодня в салон ехать! Сидела бы сейчас дома, в тепле, с кружкой горячего кофе в руке…
Вздохнув, Лиля убыстрила шаг, спеша поскорее добраться до метро. Зря она о кофе подумала, в животе сразу забурлило, закрутило от голода. Но заходить в кафе не хотелось – недолюбливала Лиля общепитовскую кухню, брезговала. Привыкла к Тамариной стряпне. Ладно, у отца выпьет. Огромную кружку горячего кофе с корицей. А лучше даже две!
Глава 3
Симпатичный охранник Семён находился на своём обычном месте. И в ту минуту, когда Лиля, отряхивая от снега шубейку, проходила сквозь прозрачные крутящиеся двери, Семён разговаривал с каким-то мужчиной, стоящим к Лиле спиной. На звук её шагов охранник, прервавшись на слове, повернул голову, и улыбка окрасила его лицо доброжелательным светом.
Семён давно нравился Лиле. Особенно после предыдущего охранника Арнольда, которого Лиля невзлюбила всем сердцем и от которого уговаривала папу отделаться. Ей неприятно было в нём всё – от пышных усов, красующихся на худом скуластом лице и ещё более подчёркивающих его остроту, и до тонких длинных пальцев, вид которых напоминал Лиле паучьи лапы, а этих гадких насекомых она боялась с детства. В один чудесный день папа поддался на её уговоры, и нового охранника Лиля выбирала уже сама из сотни претендентов – в крупной корпорации, занимающейся строительством, мечтали работать многие. Краснощёкий весёлый Семён приглянулся Лиле сразу же, лишь только ей показали его фото. Ну а при личной встрече юноша окончательно очаровал дочь генерального директора, и с тех пор, каждый раз при посещении отцовского офиса, Лиля радовалась как ребёнок – и от того, что её каприз в очередной раз исполнен, и от явного обожания, которое рисовалось при виде неё на лице парня.
– Сёма, привет!
Лиля с ослепительной улыбкой приближалась к охраннику. На звук её голоса собеседник Семёна обернулся, и Лиля, увидев знакомое лицо, даже споткнулась. Неприятный сюрприз…
– Арнольд? – тон её голоса понизил температуру. – А вы что здесь делаете?!
– Простите? – отчего-то удивился бывший охранник и перевёл взгляд на Семёна, видимо обращаясь за поддержкой.
«Вот гад!» – пронеслось в голове у Лили.
– Насколько я помню, – ещё более холодно процедила она, – вы получили расчёт, а более никаких дел в нашей компании у вас не должно быть. Или мы неясно выразились?
– Я что-то не совсем понимаю… – продолжал прикидываться дурачком Арнольд.
– Тогда объясняю ещё раз, – теперь в Лилином голосе лязгал металл. О, она в совершенстве могла управлять собственными голосовыми связками! – Вас уволили месяц назад, и за это время…
– Откуда меня уволили? – невежливо перебил её Арнольд, и охранники опять переглянулись, только на этот раз и в глазах Семёна мелькнуло что-то странное, непонимание какое-то и даже растерянность.
Ах, ты ещё и пацана против меня вздумал настраивать! Лиля невольно сжала кулаки. Ну, погоди же, голубчик, я тебе сейчас всё припомню!
– Раньше вы на память не жаловались, господин Берг! Значит, так. Или вы сейчас сами покинете это помещение, или я позвоню папе и тогда вас вышвырнут отсюда раз и навсегда. Мне ещё раз повторить или вам теперь всё ясно?
– Семён, ты что-нибудь понимаешь? – вместо ответа спросил Арнольд у охранника. Тот, моргнув, нерешительно помотал головой. – И я не понимаю. Какой папа, какое увольнение?
– Простите, девушка… – кашлянул Семён.
– Девушка? – Лиля даже рот раскрыла от такого обращения. И чьего! Человека, которого она сама сюда устроила! Вот это неблагодарность! – Это ты мне, Семён?!
– В-вам, – пробормотал охранник.
По его круглым щекам начинал расплываться румянец. От стыда, надо полагать, заключила Лиля.
– Значит, так, – вспомнив, что телефон у неё не работает, Лиля кивнула на внутренний аппарат у Семёна за спиной, – звони моему отцу.
– Вашему отцу? – отчего-то медлил Семён.
– Моему, моему. Или у тебя тоже проблемы с памятью?
– Эм-м-м… Похоже, что так…
– Тогда я тебе напомню! – взорвалась Лиля. – Мой отец – Шатров Роман Сергеевич, генеральный директор компании «Шатров и Ко».
– Роман Сергеевич? – оба охранника одинаково выпрямились.
То-то, голубчики!
– Значит, вы дочь Романа Сергеевича? – переспросил Семён.
– Да! – рявкнула Лиля.
– Внебрачная, что ли? – усмехнулся Арнольд.
– Что?!
От такой наглости у Лили потемнело в глазах. Никто и никогда не смел говорить с ней подобным образом!
– Арнольд, зачем ты так… – миролюбиво протянул Семён.
– А я знаю, зачем! – выплюнула Лиля. – Мстит, подлец! За то, что под зад получил. Да-да, это я сказала папе, чтобы тебя отсюда вышвырнули! Ну что ты так на меня вылупился? Не знал?
– Не знал, – Арнольд хмыкнул. – Не знал, что меня уволили. Значит, я могу идти?
– Проваливай! На все четыре стороны, понял?
– А может быть, мы лучше у вашего папеньки спросим? Тем более что он как раз сюда направляется…
И Арнольд, ещё больше ухмыляясь, бросил взгляд в сторону лифта, двери которого в этот момент открылись и оттуда действительно вышел её отец. Когда он постричься успел? – успела удивиться Лиля где-то на фоне своей злости.
– Папа! – громко крикнула она и замахала руками. – Папа, иди скорей сюда!
Отец среагировал на её призыв немного странно. Он зачем-то оглянулся, как будто ища того, к кому обращалась Лиля, затем с неудовольствием посмотрел на Семёна.
– Роман Сергеевич, простите, можно вас на минутку? – ответил на его молчаливый вопрос Семён. – У нас тут проблемка маленькая вырисовалась.
– Что-то срочное? – нехотя произнёс Лилин отец, не спеша отрываться от своего собеседника, молодого мужчины в строгом костюме, с которым они вместе вышли из кабинки лифта.
– Срочнее не бывает! – крикнула Лиля. И добавила вполголоса охранникам: – Ох, не завидую я вам сейчас…
Широким шагом отец направился в их сторону, оставив своего спутника позади. Тот же, увидев какую-то даму, вышедшую в эту минуту из коридора, направился к ней с приветственным возгласом. Лиля невольно засмотрелась, как они обнялись, и ухоженная тётка даже получила радостный поцелуй в щёку. Странно, не знаю обоих, успела подумать Лиля. Тётка новенькая, наверное. А мужик ничего себе, видный…
– Так что случилось, Семён? – папа быстро оказался возле Лили, и она вздохнула с облегчением.
– Ты представляешь, па… – начала было она, но Арнольд её перебил.
– Роман Сергеевич, эта девушка утверждает, что вы меня уволили!
– Почему? – отец перевёл взгляд на Лилю.
– А разве мы должны объяснять персоналу, почему и за что мы их увольняем? – взвилась Лиля.
– Почему уволили? – папин взгляд на Лилю стал странен. – Я никого не увольнял.
– Как! – пришёл черёд удивляться Лиле. – Месяц назад! Ты что, забыл?
– Я же говорил, что у меня с памятью всё тип-топ, – усмехнулся Арнольд. – В отличие от некоторых…
– Да как ты смеешь! – Лиля побледнела от ярости. – Подонок!
Не помня себя от злости, она схватила не ожидающего подвоха Арнольда за воротник рубашки, на что тот повёл себя невежливо в присутствии её отца – просто отцепил её побелевшие пальцы и заломил руку назад, за спину. У Лили от унижения и резкой боли брызнули слёзы из глаз.
– Отпусти, сволочь!
– В самом деле, нехорошо как-то, Арнольд, – поддержал её добрый Семён.
– Рефлекс, – пожал плечами Арнольд и ослабил хватку. Лиля, задыхаясь, отшатнулась назад.
– Вы все с ума посходили, что ли! – крикнула она. – Папа, а ты что стоишь, когда твою дочь обижают!
– Чью дочь? – удивился отец.
– Я же говорю, чокнутая, – осклабился Арнольд.
– Понимаете, Роман Сергеевич, эта девушка утверждает, что она ваша дочь… – осторожно произнёс Семён, на всякий случай отойдя от Лили подальше.
– А мы ей пытаемся объяснить, что у вас нет дочери, – добавил Арнольд.
– У меня нет дочери, – повторил отец, чем поверг Лилю в ступор.
– Пап, ты что говоришь…
– По крайней мере, я ни о каких дочках не знаю, – спокойно продолжал отец.
– Не понял, какая ещё дочка?
Лиля в пылу чувств и не заметила, как к их группке присоединился бывший собеседник отца, мужчина в костюме.
– Мы тоже не поняли, Максим Романович, – заискивающе, как показалось Лиле, улыбнулся Арнольд незнакомцу.
– Отец, что происходит? – посмотрел на Шатрова этот человек, и тут у Лили раскрылся рот от изумления. Она стояла и бесцеремонно пялилась на человека, который таким образом обратился к её отцу. К её отцу, Лилиному! – Кто-нибудь может мне объяснить?
– Максим Романович, я вам сейчас всё объясню, – торопливо начал Семён. – Понимаете, вот эта девушка утверждает, что она дочь Романа Сергеевича, то есть ваша сестра…
Арнольд при этих словах хихикнул, чем заслужил от Шатрова негодующий взгляд.
– Что?! – незнакомец сузил глаза, оглядывая с ног до головы Лилю. – Какая ещё сестра? Вы ненормальная?
– Да это ты ненормальный, козёл! – прорвало Лилю. – Что тут происходит вообще, я не понимаю! Папуль, да скажи уже им! Или ты обиделся на меня за что-то? Но за что? Я же послушалась тебя, Мустанга дома оставила, на электричке сюда приехала! А салона красоты на месте не оказалось, представляешь? И Марат меня даже не предупредил!
– Это и видно, что не оказалось… – едко усмехнулся Арнольд.
Действительно, Лилю сейчас трудно было назвать красавицей – волосы её растрепались, шубка сбилась, тушь размазалась.
– Мустанг ещё какой-то… – тихо пробормотал Семён.
– Не какой-то, а моя машинка! Мне её папа подарил, между прочим!
– Ты подарил ей машину? – удивился Лилин «брат».
– Ты в своём уме, Макс?
– Слушай, отец, – Максим моргнул, – а может, действительно ты что-то от меня скрываешь, и эта ненормальная – твоя дочь?
– Так, мне надоела вся эта история! – сурово рявкнул Шатров. – Не говори чепухи, Макс! А вы оба, – он тяжёлым взглядом посмотрел на охранников, – кажется, забылись. За что я вам зарплату плачу? Разберитесь уже с этим наконец!
Лицо его брезгливо сморщилось, брови сдвинулись к переносице, а вокруг губ явно обозначилась синева. Лиля, которая к таким симптомам привыкла присматриваться, испугалась – даже больше за отца в этот момент, чем за собственное состояние.
– Папочка, сердце, да? – она бросилась к Шатрову, но была перехвачена по дороге Максимом. – Пусти меня, идиот! У него сердце больное, надо срочно лекарство дать!
– Кажется, лекарство тут кому-то другому требуется! – вцепившись в рукав Лилиной шубки, Максим хладнокровно потащил девушку к выходу. По дороге её перехватили охранники, железно стиснув за руки с обеих сторон, и повели к крутящимся дверям. Лиля кричала, царапалась, пыталась даже зубами ухватить Арнольда за паучьи пальцы, но тот оказался проворнее.
– И не смейте больше пускать сюда эту дамочку! – крикнул им вслед Максим.
Словно выпущенная верной рукой стрелка, пулей вылетела Лиля из дверей, пролетела несколько метров вперёд и растянулась в сугробе, не долетев пары шагов до бордюра. Её шапочка отлетела далеко в сторону, рукав шубки от хамского обращения с ним жалко повис, треснув по швам, а смазавшаяся косметика изменила лицо до неузнаваемости. Но страшнее всех физических потерь оказалось моральное состояние – никогда ещё за всю свою жизнь Лиля не испытывала таких сокрушительных эмоций! Ей хотелось выть в голос, рвать на себе волосы, громко и яростно топать ногами – в общем, совершать все те вещи, о которых она только читала в книгах и с которыми до этого дня ни разу не сталкивалась. И что ей в этот момент было до удивлённых взглядов прохожих, пробегающих мимо неё! Ничто не могло сейчас отвлечь девушку от ужаса и ненависти ко всему миру, посетивших её бедный организм – испачканный как снаружи, так и внутри.
– Вам помочь? – сердобольная тётка с огромным жёлтым пакетом в руке приостановила свой шаг. И уже потянулась было к Лиле, не дождавшись ответа, но та, жёстко встретив руку помощи, вскочила на ноги сама и в каком-то ослеплении кинулась обратно, сбивая с ног прохожих. Не добежав до стеклянной вертушки несколько шагов, Лиля упёрлась в каменный монумент, сверкающий улыбкой, презрительно изогнутой под пышноцветием усов.
– Куда? – голос Арнольда был сродни его хватке.
– Руки убери, сволочь!
И вновь Лиля была отброшена назад, но в этот раз клокочущая в ней ярость помогла ей удержаться на ногах. Ещё и ещё раз девушка, словно ослеплённый гневом бык, наскакивала на ненавистного человека, пытаясь пробить броню. Увы, каждая её попытка встречалась со всё более жёстким отпором.
Силы закончились в один момент. Вот только что Лиля слышала неистовое биение собственного сердечка, и вдруг руки её ослабли, а ноги, став похожими на кисель, потянули её вниз, к земле, и не осталось более энергии, чтобы сопротивляться этой слабости. Тяжёлым кулем повалилась Лиля в грязь и заскулила, завыла, как обиженный несправедливой хозяйкой щенок.
– Больше чтоб близко не подходила, а то мигом в дурке окажешься! – на прощание выплюнул в её сторону Арнольд и, шагнув назад, слился со сверкающим величием входа.
Сколько минут провела Лиля на земле, размазывая по щекам слёзы? Она потеряла счёт времени. Мелькающие мимо неё люди слились в одно размытое пятно. Тисками сдавливало грудь, выкачивая из её тела всё новые реки жгучей влаги. Ясность мыслей разрушилась, и билась в висок только одна, единственная, пугающая своей неотвратимостью: всё это происходит именно с ней, с Лилей, и невозможно очнуться от страшного сна, потому что это не сон.
Новых попыток проникнуть в отцовский офис больше совершать не хотелось. Иссушив себя до трещин в горле, Лиля, в каком-то тупом оглушении, поискала шапку, по-прежнему валяющуюся на снегу, вцепилась в неё, как в спасительную соломинку, и, покачиваясь из стороны в сторону, поднялась. У неё теперь был один путь – домой.
