Kitobni o'qish: «Последний защитник для альвы»

Глава 1

Ивен столкнулась с ним на лестнице, налетела с разбега, спускаясь вниз не глядя, ударилась… Чуть не упала сама, но он успел подхватить ее. Она смутилась, залилась краской, принялась сбивчиво извиняться.

– Вы куда-то торопитесь? – спросил он. У него был приятный мягкий голос. Его рука все еще легко и небрежно поддерживала ее за талию.

– Нет, простите, милорд… я просто задумалась… мне так неловко…

Ивен чувствовала себя провинциальной простушкой, глупой и неуклюжей. Она шагнула назад и в сторону, давая ему возможность пройти и еще, наконец, избавляясь от объятий… скорее второе. Дворцовая лестница широкая, на ней мог бы спокойно разойтись с десяток человек, но он не спешил проходить мимо, поднялся за ней.

Улыбнулся.

Даже стоя на ступеньку выше, Ивен едва доставала ему до плеча. Он был огромный… нет, впрочем, скорее, это она была такой маленькой.

А еще он был красив. Удивительно, просто невероятно, словно молодой бог. Да, совсем молод, почти мальчишка. Тонкие правильные черты лица, легкая улыбка на губах, чуть снисходительная. Кудри цвета спелой пшеницы.

– Кто вы? – спросил он. – Раньше я не видел вас.

– Ивен Рауд, милорд, дочь лорда Хейдара из Бларвинда.

Дочь рубежного лорда, с самой границы Диких гор.

Ивен вдруг испугалась, сейчас он спросит: «Рауд»? Она носит родовое имя? Отец ведь никогда не был женат. Да и Ивен лишь на половину человек, это сразу бросается в глаза. Но имя отца она носит по праву.

Не спросил.

– Леди Ивен, – он чуть поклонился, хотя почтения в этом не было, ни на грош, но было что-то другое, что Ивен никак не могла уловить, – значит, вы приехали на праздник?

– Да, милорд.

– И вечером придете на ужин?

– Да.

– Отлично… – он протянул руку к ожерелью на шее Ивен: орехи и ягоды, нанизанные на шелковую нить. Чуть приподнял орешек пальцами, покрутил. – Как это мило.

Мило? Ей казалось – на праздник так принято. Окончание сбора урожая. Дома Ивен всегда надевала такое ожерелье, всегда делала сама, долго готовилась, вешала веточки рябины над дверью и над камином. И только сейчас поняла, как неуместно это здесь.

Молодой бог улыбался. У него на камзоле тоже приколота веточка винограда в честь праздника – изумруды в обрамлении золотой листвы. Изумруды, а не подсохший шиповник.

– Вам очень идет, – сказал он неожиданно искренне.

Ивен смутилась окончательно.

– Простите, милорд, отец ждет меня.

Очень быстро проскользнула мимо, надеясь больше ни на кого не налететь.

* * *

Стрекоза смотрела на нее крупными сапфировыми глазами.

Ивен сидела рядом, разглядывая, сначала просто склонив голову, потом и вовсе прижавшись щекой к столу.

Стрекоза на маленькой бархатной подушечке. Золотая. Почти невесомые крылышки с витражной эмалью, тельце удивительно тонко вырезано из цельного лазурита, и сапфировые глаза.

Отец купил.

Когда он увидел, как дочь, поджав губы, срывает в шеи и выбрасывает ожерелье из ягод, то все понял без слов. Нет, Ивен не жаловалась и не просила. Он сам. Повел ее к ювелиру. Они все равно собирались посмотреть город, так почему бы не начать с маленьких радостей? Денег у лорда Хейдара было достаточно, не хватало только представления о том, что может порадовать дочь.

Дома всегда жили просто, но здесь, в столице, все иначе.

Ивен сначала хотела выбрать что-то подходящее к празднику, они обошли все лавки, которые смогли найти. Но лишь стрекоза покорила ее сердце. Словно живая.

– Ты наденешь сегодня вечером? – лорд Хейдар присел рядом.

Ивен кивнула. Как раз подойдет к ее лучшему синему платью.

– Ты будешь самая красивая, Ив.

Это почти правда и почти ложь. Правда для отца – лорд Хейдар любил Ивен так же сильно, как когда-то любил ее мать. Олил сама не смогла жить среди людей. Хейдар предлагал жениться на ней, но она не хотела. Люди не признают этот брак, и ее народ не признает тоже. К чему тогда? Она пыталась… двадцать лет пыталась справиться, но так и не смогла. Все, что она смогла – это родить Хейдару дочь, прежде чем исчезнуть из его жизни. Все что Хейдар мог – сделать дочь единственной наследницей, дать ей свое имя.

Альва-полукровка.

Здесь, на юге, к этому относятся проще, но у границы другие нравы. Там альвов до сих пор ненавидят и презирают, сказываются последствия войны. Не будь Ивен дочерью лорда, ее закидали бы камнями. Мама не выдержала…

И все же, Ивен куда больше человек, чем альва, никакого дара так и не проявилось в ней, никакой магии. Она даже внешне больше походила на отца: тот же нос, те же брови… по-человечески угловатая, словно подросток. В двадцать один год. Впрочем, для альвы это не возраст. Почти ребенок… Мама не изменилась, наверно, и сейчас точно такая же, как при первой встрече с отцом, молода и прекрасна. Это он постарел и поседел за сорок лет.

От мамы достались только огромные синие глаза и высокие скулы.

Красива ли Ивен? Ей казалось, что нет. Человеческая девушка не должна быть такой.

Об этом почти не говорилось открыто, но Хейдар привез дочь в столицу, чтобы подыскать жениха. Дома это почти не возможно, он пытался, но… презрение к альвам слишком сильно. А Хейдар уже совсем не молод, кто позаботиться о девочке, случись что? Бларвинд – хорошее приданное, можно найти достойного человека.

Осенний праздник и помолвка принца – достойный повод приехать.

Только возможное замужество пугало Ивен. Ей никогда не удавалось ладить с людьми, и люди никогда не принимали ее полностью, только мирились из-за отца. Да и она сама сторонилась людей. А представить, что какой-то незнакомый человек… мужчина… Представить его совсем рядом, как часть своей жизни… Каждый день… От таких мыслей становилось не по себе. Ивен понимала, что рано или поздно это должно случиться, что отец никогда не отдаст ее человеку злому и нехорошему. Но страшно было все равно. Все изменится…

Немного успокаивала мысль о том, что ее, такую альву-полукровку, возможно, никто вообще не захочет взять замуж. Даже не смотря на наследство.

Успокаивала и пугала одновременно.

Еще страшнее было разочаровать или подвести отца. Он единственный близкий человек во всем мире. Он хочет, чтобы она была счастлива.

– Я немного волнуюсь, – Ивен провела пальцем по крылышкам стрекозы. – Мне кажется, я все время все делаю не так. Недостойно… Мне кажется, мне не место здесь.

– Не бойся, моя дорогая, – Хейдар обнял ее за плечи. – Я буду рядом с тобой. Ничего не случится.

Ивен закусила губу.

Она чувствовала себя страшно неловко при дворе. До дрожи. Ей было интересно здесь, все в новинку, но сама себе она казалась такой неуклюжей и дикой среди столичного великолепия.

Не стоило приезжать.

Ивен слишком хорошо помнила, как однажды они были с отцом в Эцуре на ярмарке. Пока отец был рядом, на нее всего лишь косо смотрели. Но стоило чуть отойти в сторону, посмотреть резные шкатулки – начали толкать и плевать ей под ноги. «Нечистое отродье!» «Дочь шлюхи!» – шипели они.

Дома спасали высокие родные стены. Но здесь отгородиться нечем.

– Не думай ни о чем, Ив.

– Я постараюсь, – она неуверенно улыбнулась.

Она постарается. Будет сильной… хотя бы, ради отца.

* * *

– Пьешь перед ужином? – Бирна подошла и положила руку ему на плечо.

Эйрик обернулся.

– А, дорогая мачеха! Не хочешь присоединиться?

Бирна сморщила нос, но от этого стала только еще прекраснее. Отец всегда ценил красивых женщин. Красивых и молодых.

– У тебя отвратительные манеры, – сказала она.

– У меня такая отвратительная невеста, что впору вешаться, а не напиваться. Или уж тогда пить беспробудно всю оставшуюся жизнь.

– А мне показалось, она мила.

Бирна присела рядом, и Эйрик махнул слугам, чтобы принесли королеве еще один кубок.

– А ты пыталась с ней поговорить? – спросил он.

Бирна засмеялась, чуть тряхнула головой, и ее роскошные медные волосы заблестели в лучах вечернего солнца. Ямочки появились на щеках.

– Зачем тебе разговаривать с женой? – сказала она. – Твой отец, например, предпочитает не разговаривать со мной, а сразу переходить к делу.

Эйрик скривился.

– Лучше бы тебя отдали мне, а не моему отцу. Мы с тобой ровесники. Нашли бы общий язык.

– Язык, пожалуй, – Бирна провела кончиком языка по губам, сладко улыбнулась, наблюдая за Эйриком. – Зато я королева, – сказала она. – Между прочим, на год старше тебя. А когда ты станешь королем – еще неизвестно. Судя по прыти твоего отца – совсем не скоро, он еще всех переживет. Но если с тобой что-то случится за это время, мои дети будут наследниками.

Ей принесли вина. Бирна подняла кубок, поднесла к губам, сделала крошечный глоток. Так невообразимо изящно. Ее высокая полная грудь поднялась и опустилась вместе со вздохом.

Эйрик одним махом допил свое вино и налил еще.

– Как это мило, – сказал он. – Если со мной что-то случится…

Бирна пожала плечами.

– Ты же сам понимаешь, жизнь так непредсказуема.

Он отсалютовал ей кубком и выпил снова.

– Мне нравится твоя честность, королева.

– Мне тоже, – сказала она. – Честность обезоруживает. Потом не говори, что я не предупреждала тебя. Если будешь столько пить, пожалуй, не протянешь до того дня, когда я наконец стану вдовой.

В ее глазах сверкала усмешка.

– Скажи, – Эйрик откинулся на спинку кресла, – ты любишь моего отца? Только честно.

– Честно? Мне хорошо с ним. Он меня любит и во всем старается угодить. Умеет доставить удовольствие в постели. Что еще нужно?

– Наверно, ничего.

– Вряд ли он мне изменяет. У него просто не хватает сил на других женщин, кроме меня, он не мальчик. Я стараюсь, чтобы не хватало. С тобой бы так не вышло. Думаю, я очень правильно вышла замуж.

– Цинично.

– Практично, я бы сказала, это семейная черта. Не забывай, кто мой отец.

– Ты жестока. Ты так прекрасна и так жестока…

– А ты пьян. Будь осторожен со мной, – Бирна чуть подалась вперед, мягко, словно кошка. – Хочешь совет, мой мальчик? Тебе не обязательно любить свою жену. Все, что от тебя требуется, это сделать ей наследника. Хоть разок зажмуриться и сделать. Можешь даже заткнуть ей рот, если ее болтовня тебе невыносима. А так – выбирай любую, королям и принцам это прощается. Тебе никто не откажет.

– Любую? Даже тебя?

– Я твоя мачеха, имей совесть, – Бирна засмеялась. – К тому же, мать твоего брата.

Рикарду, сыну Бирны скоро год, она очень гордилась своей ролью матери.

Эйрик налил и выпил снова.

– Совести у меня никогда не было, – сказал он.

– В этом мы с тобой похожи.

* * *

Они сидели друг напротив друга за столом.

Нет, далеко, почти по разные стороны зала, но Ивен казалось, что совсем рядом. Стоило ей поднять глаза, и она видела того человека, с которым столкнулась на лестнице.

Принц Эйрик. Сам принц! Кто бы мог подумать… Хотя, она могла бы и догадаться, высокое происхождение так отчетливо написано на его лице. Лоск и самоуверенность.

Ивен старалась поменьше поднимать от тарелки глаза.

Перед ней, в центре зала, выступали жонглеры, ловко перекидываясь яблоками и даже горящими факелами, танцевали и ходили на руках. Ивен лишь поглядывала украдкой. Проще всего было с певцами, их можно было просто слушать, но на жонглеров и акробатов так и тянуло посмотреть. Стоило поднять глаза…

Ей все казалось, он тоже на нее смотрит.

Нет, конечно, он просто смотрит представление, – говорила себе Ивен. К чему все эти мысли?

Рядом с принцем сидела высокая девушка с худым безразличным лицом… словно вяленая треска. Сьёвн, его невеста, дочь лорда Ингмара с побережья. Сегодня объявили о помолвке. Сьёвн все время, кажется, что-то говорила принцу, невозмутимо и обстоятельно, принц вежливо кивал, но даже не похоже, что пытался слушать.

– Ты почти ничего не ешь, Ив. Все хорошо?

Отец пытался то подложить ей сладкий пирожок, то развлечь беседой, он переживал за Ивен, но от его заботы она чувствовала себя еще более неловко.

– Все хорошо. У меня просто немного кружится голова, я не привыкла, здесь так много людей. Прости…

– Хочешь, мы выйдем с тобой на воздух? Думаю, нас простят, ничего страшного.

Ивен закусила губу.

Больше всего она хотела сейчас оказаться в родных горах. Подальше отсюда.

И чтобы он не смотрел на нее так.

Но ведь уходить не принято.

– Нет, не стоит. Я просто посмотрю представление.

Потом, уже к ночи, были танцы во дворе у костра.

Совсем как дома. Хотя дома Ивен никогда не танцевала со всеми, только в раннем детстве. Но смех и всполохи огня на черном небе всегда наполняли ее душу тихим счастьем. Это так красиво. Ивен привыкла скорее смотреть, чем участвовать сама.

Она и сейчас хотела просто постоять в стороне, но какие-то девушки потянули ее за руки, повели в общий круг, и отказываться стало неудобно и бессмысленно. Это было удивительно. Она танцевала! Она танцевала вместе со всеми. Никто не отталкивал ее, никто не смеялся и не плевал ей в глаза. Кажется, они просто не замечали, что она не совсем человек, а, может быть, им действительно было все равно.

Ивен сама не заметила, как уже вовсю прыгала в общем хороводе, хлопая в ладоши вокруг костра, и смеялась вместе со всеми. Музыка пела в ее сердце! Почти невероятно… Люди вокруг.

Все вместе, и парами, ее брали за руки, кружили, ей улыбались совершенно честно. Все было словно во сне.

А потом начали прыгать через костер. И рядом с ней, вдруг, оказался тот человек… принц… Эйрик. Она чуть замешкалась перед прыжком, подбирая юбки, собираясь с духом, и он вдруг подхватил ее, легко прыгнул вместе с ней… поставил на ноги. Она хотела было что-то сказать, но они уже снова танцевали.

И кружилась голова.

Глава 2

– Я говорил с лордом Фаральдом, – сказал отец за завтраком, – он был бы рад, если ты станешь женой его сына. Младшего, Халле. Он примерно твоего возраста. Я не знаю мальчика, но Фаральда знаю хорошо, думаю, это достойный выбор.

Отец волновался. Он крутил в руках ложку, рагу перед ним давно успело остыть, но он только хмурился, погрузившись в свои мысли.

Ивен молчала.

– Я не собираюсь навязывать тебе замужество, Ив, – говорил он. – Окончательное решение еще не принято, можно передумать. Но ведь лучше обговорить заранее.

Ивен понимала, что он прав. Она не может всю жизнь оставаться одна, с замужеством и так тянули достаточно долго. Пройдет еще несколько лет, и она станет слишком старой, чтобы кто-то обратил внимание на нее. Да, по меркам людей, но… люди оценивают лишь по своим меркам. Королева Бирна на год моложе Ивен, но уже давно жена и мать.

Ивен и не собиралась прожить всю жизнь в одиночестве, просто решиться было не просто, учитывая обстоятельства. Учитывая то, кто она.

Значит, младший сын, которого ни разу не видел даже отец… Ради наследства.

– Я пригласил Фаральда приехать к нам зимой. Думаю, дома обсудить все будет удобней и проще. Ты ведь не против?

– Конечно, нет, – Ивен постаралась улыбнуться.

– Вот и хорошо, – он с облегчением вздохнул. – Ты танцевала вчера. Значит, все оказалось совсем не так плохо, как ты боялась?

Не так плохо…

Ивен даже начала думать, что все к лучшему.

Но ближе к полудню пришел посыльный из дворца.

– Его высочество хочет видеть леди Ивен у себя.

– Меня? – Ивен даже не поверила. – Я сделала что-то не так?

– Полагаю, наоборот, – посыльный нагло ухмыльнулся. – Вы все сделали очень правильно. Полагаю, вам оказывают честь.

Ивен нерешительно оглянулась на отца.

– Я пойду с тобой, – сказал он, поднимаясь на ноги.

– Простите милорд, – посыльного, кажется, это позабавило, – но его высочество желает видеть только леди Ивен, а не вас. Вам лучше подождать здесь.

– Если его высочеству будет угодно, я просто подожду свою дочь за дверью. Потом провожу ее домой.

– Мне кажется, вы не правильно поняли меня, милорд, – посыльный удивленно поднял бровь. – Ваше присутствие не требуется. Принц желает видеть только вашу дочь. Вам лучше остаться.

Взгляд лорда Хейдара стал тяжелым и мрачным.

– Боюсь, что понял правильно, – холодно сказал он. – Именно поэтому собираюсь пойти с вами. Вы не можете помешать мне. Если принцу это не нравится, пусть скажет мне лично. Идем.

– Но, может быть, леди Ивен хочет переодеться в более подобающее платье? – предложил посыльный.

Хейдар подошел к нему. Даже не смотря на свой солидный возраст, выглядел он внушительно.

– Подобающее? Как именно? Торжественный прием был вчера, – Ивен на мгновение показалось, что отец сейчас схватит посыльного за горло. – Или, вы полагаете, моя дочь одета неподобающе, для визита во дворец?

Для визита во дворец, но не в спальню принца. Ивен не сомневалась… Слухи о нравах при дворе дошли даже до нее. Вчера она еще старалась не думать, еще немного, и все это прошло бы мимо нее… но, столкнувшись на лестнице, она хорошо помнила его ладонь на своей талии, его взгляд… и потом… Для принца это ничего не значит. Очередное развлечение, он так привык.

– Как пожелаете, – посыльный склонил голову. Спорить с лордом Хейдаром, особенно, когда тот стоял так близко, не хотелось.

– Идем, Ив. Ничего не бойся.

* * *

Когда вместе с девушкой в дверях появился старый лорд Хейдар, Эйрик, конечно, удивился, но не слишком.

Поднялся с кресла.

– Вы что-то хотели, милорд? – спросил он.

Хейдар поклонился с достоинством.

– Прошу прощения, ваше высочество, я всего лишь хотел проводить свою дочь. И еще узнать, если позволите, по какой причине вы хотите ее видеть?

На вид лорду было далеко за шестьдесят. Высокий, худой, но еще вполне крепкий, – рубежные земли не терпят слабых людей. Его взгляд не обещал ничего хорошего.

Девушка за его спиной стояла тихо-тихо, словно мышка, но в поджатых губах, в осанке… да, дочь, несомненно, пошла в отца. Она уже готова драться.

– Я всего лишь хотел побеседовать с вашей дочерью, – Эйрик вежливо улыбнулся. – Можете не волноваться.

– Я нисколько не волнуюсь, ваше высочество. Я уверен, что вы не допустите, чтобы с невинной девушкой что-то случилось.

Его тон ясно давал понять: «только посмей ее обидеть, и я сверну тебе шею!» Такой не побоится высказать свое мнение даже в лицо королю. Наверно, это можно было счесть непозволительной дерзостью, но Эйрику даже нравилось. Будет не просто.

– Не сомневайтесь, лорд Хейдар. Что плохого может случиться с невинной девушкой в королевских покоях?

Усмешка.

Лицо лорда потемнело еще больше.

– Вы не король, – сказал он.

– Думаете, у меня не достаточно полномочий, чтобы доставить вам неприятности?

– Вы мне угрожаете, сир?

– Ничуть. Просто интересуюсь, – Эйрик кивнул слугам, чтобы убирались, сделал широкий жест. – Можете присесть и побеседовать вместе с нами. Хотите вина?

Хейдар не шелохнулся.

– Побеседовать о чем, сир?

– О жизни, – Эйрик пожал плечами. – О ваших владениях – Бларвинд так далеко от нас, мне всегда было интересно, чем живут люди в столь отдаленных землях. О Диких горах. О скрытом народе, в конце концов. Простите мою откровенность, но мне не доводилось встречаться с альвами… по крайней мере близко. О вашей жене…

– Я не был женат, – чуть более резко, чем стоило бы, прервал лорд Хейдар.

– Но ваша дочь носит ваше имя.

– Носит. Это все, что я смог ей дать. Имя и защиту.

– Из вас вышел хороший защитник, лорд Хейдар. Вы готовы стоять до конца.

– Вам этого не понять, сир.

– Неужели? А вы, леди Ивен, – Эйрик попытался подойти, зайти сбоку, хотя бы просто поймать взгляд девушки. – Вы боитесь меня? Вы тоже полагаете, что вам необходима защита?

– Я не очень понимаю, что вам нужно от меня, – сказала Ивен. Тихо, но твердо. – Если бы вы хотели поговорить о рубежных землях, то пригласили бы не меня.

– Действительно не понимаете?

– Надеюсь, я ошибаюсь, ваше высочество.

Это может длиться бесконечно.

– Хорошо. Давайте прямо, – Эйрик сложил руки на груди, разглядывая лорда Хейдара. – Мне нравится ваша дочь, милорд. Я бы хотел немного побеседовать с ней. Без вас. Я бы хотел, чтобы бы вы вышли. Можете не волноваться, ничего страшного с ней не случится, я не имею привычки тащить в постель силой. Силы обычно не требуется. Если вас беспокоит будущее вашей дочери, то об этом я тоже готов позаботиться. Подыскать место при дворе, или даже подходящего мужа в дальнейшем. Это не сложно. Услуга за услугу, конечно. В обмен на приятное общество. Я умею быть благодарным. А вот упрямства я не люблю. И позаботиться о том, чтобы неприятности начались у вас уже завтра – тоже в моих силах. Насколько я знаю, ваш отец получил Бларвинд за доблестную службу, ваш долг защищать эти земли. Но у вас нет сыновей, а сами вы не молоды, и в должной мере обеспечить безопасность уже не можете. Корона может назначить нового хранителя.

Лицо лорда Хейдара стало белым и совсем каменным.

– Такие вопросы решаете не вы, ваше высочество.

– Формально, не я, – Эйрик довольно ухмыльнулся. – Но повлиять на это решение – в моих силах.

– Хорошо, – лорд Хейдар смотрел ему прямо в глаза, без всяких сомнений. – Если вопрос стоит так, то я готов сдать цепь хранителя уже сегодня. По первому слову короля.

Короля…

Он поклонился. Девушка вздрогнула, вцепилась в его руку, что-то тихо шепнула. Лорд качнул головой.

– И оказаться на улице? – Эйрик не поверил.

– Мы уедем, – спокойно сказал лорд Хейдар. – В Льярьен или за море. Как-нибудь проживем.

Честь, значит. Умереть, но не отступить. Такие люди обычно не склонны блефовать.

– Леди Ивен, – Эйрик попытался зайти с другой стороны, – вы тоже предпочитаете изгнание?

Девушка снова что-то шепнула отцу. Взяла его за руку. Тот хмурился, пытался что-то возражать, но…

– Я не вижу угрозы в разговорах, – сказала она громко. – Если вы, ваше высочество, действительно желаете только поговорить и не собираетесь ни к чему принуждать меня силой, то я не вижу причин отказываться. Просто быть вежливой гостьей…

– Ив, не стоит…

– Ты не можешь мне запретить, – решительно сказала она, делая шаг вперед из-за спины отца. Словно бросаясь в бой.

Эйрика это впечатлило.

– Лорд Хейдар, – сказал он. – Вы можете подождать вашу дочь в приемной или в саду, как пожелаете.

Лорд еще колебался. Ему совершенно точно это не нравилось. Он бы, пожалуй, скорее добровольно сунул голову в петлю, чем позволил бы дочери остаться…

– Ив…

– Это моя жизнь, – твердо сказала она, не оборачиваясь. Только подбородок дрогнул. – Я имею право решать сама.

– Лорд Хейдар, – Эйрик кивнул, давая понять, что спорить больше не стоит. По крайней мере здесь. Несговорчивому лорду стоит уйти.

На лорда было страшно смотреть. Он из белого стал совсем серый, осунулся на глазах. Но не хотел спорить с дочерью.

– Да, сир, – глухо сказал он. – Ив, я буду ждать внизу.

Повернулся…

Ивен стояла прямо и неподвижно, стиснув пальцы. Паника и решимость очень странно сочетались на ее лице. Глаза чуть поблескивали, но она была слишком сильная, чтобы вот так расплакаться.

Эйрик подошел.

Он уже начал чувствовать себя настоящим чудовищем, когда Ивен подняла глаза. Огромные, синие…

– Мне ведь не стоит бояться вас, сир?

Надежда.

От нее пахло рябиной и ромашками… и еще полем после дождя, просто удивительно.

– Не стоит, – согласился он.

Она попыталась улыбнуться, но вышло не очень. Не вышло.

Почти неловко.

– Вы благоразумнее своего отца, – сказал он.

– Нет, сир, – Ивен покачала головой. – Я просто люблю его и не могу допустить, чтобы он вот так… чтобы он…

Из-за отца.

– Вы, наверно, и сами не горите желанием потерять все, уехать за море? Так далеко от дома?

Она улыбнулась. На этот раз действительно улыбнулась, только грустно.

– Дома мне было не очень хорошо, сир. Кто знает, может быть, за морем было бы лучше.

– Не хорошо? Почему? Мне показалось, отец готов на все для вас?

– Отец – да, – она отвела взгляд. – Но люди… они… Я наполовину альва, вы же видите.

– Они не принимали вас?

Ивен закусила губу, по-настоящему, почти до боли.

Не принимали.

Эйрик протянул руку, положил ей на плечо… захотелось обнять. Но от его прикосновения она вздрогнула, напряглась. Слезы тоски и одиночества, уже готовые было сорваться, мгновенно высохли.

– Хотите вина? – предложил Эйрик. Убрал руку, отошел, подошел к столику, налил в два кубка хорошего терпкого юссорского. – Садитесь.

Два кресла черного дерева и маленький столик посередине. Даже если протянуть руку, можно коснуться лишь руки собеседника, но не плеча, не больше. Безопасное расстояние.

Ивен кивнула.

Шагнула вперед. Юбка из тяжелого серого шелка легко зашуршала… Завораживающе.

Он протянул ей кубок. Ивен взяла, но руки дрожали. Совсем тонкие пальчики… Чуть не расплескала, спешно поставила на стол.

– Простите, сир, – сказала она.

– Эйрик, – сказал он. – Давайте по имени, Ивен. Мы с вами вдвоем.

– Простите, сир…

Упряма, как и ее отец, даже по мелочам.

– Ничего страшного, – он сделал большой глоток, наблюдая, как она отчаянно пытается справиться с дрожью. – Берите орехи или сушеную вишню. Расскажите, вам понравилось вчера? Представление? Танцы?

Она чуть смутилась.

– Да.

Так удивительно хороша.

– Что именно? – спросил он.

– Танцы, – сказала она честно, что-то блеснуло в ее глазах. – Я никогда не танцевала вместе со всеми. Только в детстве.

Вот так прямо.

Она не пыталась понравиться, как другие. И даже совсем не желала этого.

– Почему?

Она же альва… Люди жестоки.

– Я помню, как… Тогда я была еще маленькая, и так же, в праздник, люди танцевали вокруг костра. Я побежала к ним тоже, это, казалось, так весело… кружилась и прыгала… и вдруг поняла, что танцую в круге одна. Они расступились, некоторые даже остановились. Они старались не прикоснуться ко мне. Словно я прокаженная. Никто не сказал мне ни одного плохого слова, я ведь дочь лорда. Они просто стояли и смотрели.

В синих нечеловеческих глазах скользнула тоска. Длинные ресницы опустились, она отвернулась.

– Простите, сир.

Она, наконец, собралась с силами, подняла кубок и разом выпила все до дна. Между бровей пролегла тонкая хмурая складочка.

Эйрик смотрел на нее…

– Хочешь, мы устроим танцы в саду? – предложил он. – Позовем музыкантов, позовем гостей. Они будут танцевать с нами. Или, может быть, только вдвоем?

– Нет, – сказала она.

– Почему? Тебе же понравилось?

– Нет, – сказала она. – Это будет неправда, иллюзия. Попытка создать то, что уже было однажды. Но не по-настоящему. По приказу.

– Ты ценишь только настоящее?

Он налил ей еще вина, и себе тоже.

– Да, – сказала она, чуть улыбнулась. – Я же альва.

Альва… Он чуть подался вперед, заглядывая ей в глаза.

– А правду ли говорят, что если человек полюбит альву, то он уже никогда не сможет ее забыть? И будет верен всю жизнь только ей одной?

Это была почти шутка. Он сам никогда не воспринимал всерьез, да и повода задуматься не было.

– Зачем вам это, сир? – чуть дрогнули брови.

– Просто хочу знать, – он выпил вина. Она смущалась, и ему это нравилось. Она нравилась ему вся.

– Нет, не правда.

– Но твой отец так и остался верен твоей матери? Больше сорока лет у него не было других женщин?

Ивен покачала головой.

– Если бы она была обычной женщиной, он все равно любил бы ее.

– Ты не можешь этого знать.

– Вы тоже не можете, сир. Вы хотели знать мое мнение? Я думаю, любовь не зависит от того, кто ты. Если любишь человека по-настоящему, то не забудешь его никогда. Кем бы он ни был.

Так горячо и с чувством. Она действительно верит в то, что говорит.

– Ты любила когда-нибудь, Ивен?

– Нет, – просто сказала она. Чуть помедлила… – А вы, сир?

– Я?

Он никак не ожидал встречного вопроса.

Любил? По-настоящему? Так, чтобы никогда-никогда не забыть?

– Наверно, нет… – он смотрел в ее глаза, и… это было так странно. – Ивен, расскажи лучше о себе.

– Что рассказать?

– Не знаю, что-нибудь. Ведь в твоей жизни тоже были какие-то радости? Чем ты занимаешься там у себя дома? Что тебе нравится делать?

– Мне нравится ездить верхом, – она улыбнулась теперь уже открыто и искренне. – У отца всегда было много дел, на границе неспокойно. И он брал меня. Он учил меня охотиться на ледяных варгов и выслеживать ночные тени, скользящие по пустошам. Но больше всего я любила ночи у костра. И как отец поет…

– Ты охотилась на варгов? – он не поверил.

– Да. У меня есть арбалет… Отец считал, что оставлять альву дома куда опаснее, чем брать с собой. Бояться стоит только людей. После того, как в детстве меня чуть не отравили, он решил, что лучше присмотрит за мной сам.

Она улыбалась.

Правда…

Бояться стоит только людей.

Такая маленькая и хрупкая девочка, которая не доставала ему и до плеча. Напуганная и упрямая одновременно.

Дикие земли не терпят слабых.

У лорда Хейдара не было сыновей, была только дочь.

И все равно в это невозможно поверить.

– Ты смеешься надо мной? Ты умеешь драться? Умеешь держать оружие в руках?

– Немного, – сказала она, и в этом не было ни капли кокетства. Ее учили. Пусть она уступала мужчинам в силе, но, в случае необходимости, могла за себя постоять.

Она рассказала о варгах и о тенях, и о болотных огнях тоже. О том, как холодно бывает в горах зимой, о том, как на вершинах еще лежит снег, а в предгорьях, по весне, уже раскрываются синенькие колокольчики крокусов и желтые звездочки гусиного лука. И поля красного мака в середине лета… О серебряных бубенцах, отпугивающих злых духов, о старом Ваке, который знает следы всех зверей и всех птиц, о Тьюгге, который учил ее ловить рыбу заостренной острогой.

Полжизни ее прошло под открытым небом, вместе с отцом.

Не верилось.

Потом им принесли еще вина и пирожки с капустой, с мясом и с ягодами.

И Ивен забылась слегка, смеялась, рассказывая, как Оттер однажды пытался поймать выдру, стащивщую у него крупную рыбину, которую он собирался жарить к ужину. Но выдра оказалась хитрее, и пока он ловил ее, она перетаскала из ведра весь дневной улов.

Эйрик слушал. Это было приятно слушать. Настоящая жизнь звенела в ее словах и разливалась рекой. Удивительная жизнь.

А потом как-то незаметно начало темнеть. Осенний день короток.

Принесли свечи.

Ивен попыталась было встать, но замешкалась, не решилась.

– Уже так поздно, – осторожно сказала она.

– Я бы хотел, чтобы ты осталась, – сказал он.

«До утра». Но нет, этого он не сказал.

А она смутилась. По-настоящему, покраснела, отвела глаза.

Она все поняла правильно.

– Отец ждет меня, – сказала тихо.

Эйрик встал.

Она встала тоже, и стояла сейчас рядом с ним, так трогательно задрав подбородок, заглядывая ему в глаза. Почти с мольбой. «Отпусти меня».

Как же ее отпустить?

– Ты придешь завтра? – спросил он. Пока только спросил.

– У меня есть выбор?

Вся легкость беседы исчезла разом.

– Наверно, нет, – он попытался усмехнуться, превратить это в шутку, но было не весело. – Неужели сейчас было так ужасно говорить со мной?

– Нет, – сказала она. – Мне было приятно говорить с вами, сир. Но ужасно понимать, что это все ложь… все эти разговоры. Мы не друзья. И я не могу уехать домой. У меня нет выбора. Все это лишь притворство…

– Разве плохо чуть-чуть притвориться?