Kitobni o'qish: «Карта мира»
Было начало июня. Я шла по Верхней аллее в сторону метро, намереваясь немного проветриться от дипломной работы и купить мороженое. Задумавшись о том, какое выбрать: простое сливочное в вафельном стаканчике или сочное фруктовое, я не заметила, как появился он…и сразу ввел меня в ступор.
Секунду я соображала, откуда он взялся?!
Если бы я не была хоть чуть-чуть здравомыслящим человеком, я бы подумала, что он свалился с неба, а точнее спланировал. Потому что, если бы он свалился, то наверняка покалечился, а то и меня покалечил бы. А так, он совершенно здоровый стоял, – значит, спланировал…
Но я была чуть-чуть здравомыслящим человеком… Я понимала, что он не мог упасть мне на голову. Тогда откуда же он взялся?
Может, просто случайный прохожий тоже задумался и «врезался» в меня? Нет. Его странный взгляд говорил, что он – не случайный прохожий, и – более того – что столкнулся он со мной не просто так…. Взгляд его серо-голубых глаз говорил мне о том, что он меня знает.
Как я заметила, это был слегка загорелый молодой человек лет тридцати, среднего роста, со светлыми волосами, завязанными на затылке в хвостик. Причем, волосы его были весьма ухожены и причесаны, не то, что у разных рокеров с их патлами. И одет он был довольно прилично: в строгом черном костюме, белой рубашке и темно-синем полосатом галстуке. Надо сказать, что прикид его мне, безусловно, понравился (мне вообще нравятся стильные и деловые парни). Однако первое, что мне пришло в голову: а ему не жарко? Может, его необычный вид и заставил меня остановиться перед ним как вкопанной?
Глубоко вздохнув, я попыталась его обойти. Сколько мы могли так простоять, внимательно глядя друг на друга, я не знала, а мороженое и диплом не ждут.
Однако моя попытка не увенчалась успехом. Как только я сделала шаг в сторону, он последовал за мной. Причем, слово «последовал» больше подходило для того, что он сделал: ведь он не шагнул, как я, а как бы переместился в пространстве.
Я быстро поморгала, полагая, что меня проглючило. В голове роились мысли: «Переучилась!».
Снова вздохнув, я повторила попытку улизнуть от странного и серьезного типа. Однако и она не принесла ничего хорошего.
Наконец, я не выдержала:
– Как вы это делаете?
– Что?
– Ну, мелькаете тут передо мной…. Вы случайно не глюк?
Тип улыбнулся уголком рта (надо сказать, весьма обаятельно), и произнес чудным голосом:
– Нет, я не глюк. Я – настоящий. Можете меня пощупать…, – и он протянул мне свою руку.
Я неловко ущипнула его через пиджак (и как я могла себе это позволить с незнакомцем?!) и действительно убедилась, что он – самый настоящий. Его чуть пухлые губы снова изобразили улыбку, а в глазах вспыхнул лукавый огонек.
– Кто вы?
– А вы?
– Я?! – у меня чуть глаза на лоб не полезли. – Вы тут появляетесь невесть откуда, загораживаете мне путь и еще спрашиваете, кто я такая!? Неслыханная наглость! – возмутилась я.
– И все же? – совершенно спокойно отреагировал он и снова очаровательно улыбнулся.
Как можно отказать в ответе такому симпатяшке? Что такого, если я скажу, кто я? Это ведь ни к чему не обязывает…
– Евгения Голубева.
Тот почему-то резко посерьезнел, секунды три рассматривал меня с ног до головы, а потом как бы невзначай заметил:
– Значит, я не ошибся.
– Что-о? – я уже ничего не понимала.– Если вы меня знаете, зачем спрашиваете?
– На всякий случай, – пожал плечами тип.– Всякое бывает…Ошибешься на миллиметр, потеряешь миллионы… Но, – он улыбнулся,– кажется, я попал в точку.
Мы стояли посреди улицы, как два идиота. Он беспардонно рассматривал меня. Еще бы! Ведь именно сегодня я решила надеть юбку.
Надо сказать, я обожаю носить юбки (в них я чувствую себя настоящей девушкой), однако ношу их почему-то очень редко. Нет, я не стесняюсь своего тела, и мне нравятся мои ноги (сам себя не похвалишь), но с моей необузданной жизнью и ленью одновременно – хотя последнее, наверно, больше, – удобнее носить джинсы…
И вот сейчас этот молодой человек нескромно пялился на мои ноги.
Мимо проходили люди и совершенно не обращали на нас никакого внимания, кроме мелких недовольных фраз по поводу того, что мы загораживаем дорогу. За что не люблю большие города – здесь никому ни до кого нет дела! (Безусловно, в этом иногда есть свой плюс, но не в моем случае). Меня, возможно, уже загипнотизировали, потому что вот уже пять минут я не могла отвязаться от странного типа. Мои молящие глаза так никто и не заметил, кроме моего собеседника, разумеется. Глядя на меня и на мое недоуменное выражение лица, он секунды три сдерживался, а потом безудержно захохотал. В этот момент мне захотелось его ударить: появился невесть откуда и еще издевается!
– Ну, так что? Идем? – немного успокоившись, нагло продолжил неизвестный мне тип.
– Может, сначала представитесь?! А то, что это получается? Вы меня знаете, а я Вас нет!
– О, простите великодушно! – Он улыбнулся и почтенно поклонился. (О, прямо великий князь какой-то!). – Меня зовут Андриан Видим Эдмунд Четвертый, граф Зарусский, слан Василия Великого!
– Как-как? – мои брови поползли вверх. Он прикалывается, что ли? Я бы в жизни никогда не выговорила это! – Хм! А попроще нельзя?
– Не очень почтенное обращение с графом, – заметил он. Ага, наверное, обиделся, что я не обратила внимания на его титул. Хм! Подумаешь, граф!
Тип даже заскучал. Он стал неловко одергивать пиджак своего костюма: видно, ему становилось жарковато. Я заметила на его безымянном пальце левой руки серебряное кольцо.
– Извините, граф, – вырвалось у меня. – Вы – больной!
Тот снисходительно улыбнулся: так улыбается папа пятилетней дочке, когда та нашкодит, и все ей прощает.
– Вы действительно так думаете?
Мне стало не по себе. Он совершенно не выглядел психом.
– Не знаю, – вздохнула я.
– Ну, может, вы и правы…, наверное, я немножко больной…, знаете, иногда спина побаливает, – он сказал это так серьезно, что я почти поверила…. Но, уловив едва заметный ехидный блеск в его глазах, я рассмеялась… Нет, он не больной. Он шутник.
– Вот, вы улыбаетесь. Но… мм…не хотелось бы вас расстраивать, но нам пора.
– Куда?
– В другой мир. – Ответил он совершенно спокойно.
– Это еще что такое? Поинтереснее не могли придумать?
– О, простите мне мою назойливость, но нам действительно пора. – Он взглянул на часы, весьма дорогие и странные часы, более похожие на компас.– Если мы не уберемся отсюда через минуту, то случится непоправимое.
– Что, например? – Для меня его растерянность выглядела весьма забавной.
– Случится война.
– Война? А я здесь причем?
– Только Вы знаете, где находится карта Мира.
– Какая еще карта?! Я ничего не знаю! – Пыталась возмущаться я. Его своеобразная фантазия начинала мне надоедать.
Но вдруг мне показалось, что тучи начинают сгущаться, небо – темнеть, а мое сознание – меня покидать…
Словно в тумане я увидела протянутую ко мне ладонь. Инстинктивно я схватилась за нее, и в одно мгновение оказалась в объятиях странного типа. Далее я ничего не помнила, наверное сознание отключилось…
ххх
«Где я?» – подумалось мне, когда сознание вернулось. Передо мной мелькали нелепые картинки моих воспоминаний.
Вот, я сижу за столом в общежитии и пытаюсь подружиться с цифрами, которые не дают мне покоя. Остается неделя до защиты дипломного проекта. Еще нужно много чего доработать. Как назло, мой руководитель уехал в командировку, и все решения по поводу исправлений, сборки подписей и т.д. были на мне. Работа продвигается довольно медленно.
Переживаю ли я? Ну да, немного.
Ха! Ничего себе! «Немного…». Крыша едет, мозги пухнут, поэтому я встаю, одеваюсь и иду в сторону Петровско-Разумовской за мороженым. По пути встречаю странного, но симпатичного молодого человека, который имеет длинное имя и мелит всякую чушь про карту мира и войну. А потом все темнеет и…
Так, скорее всего, это был просто сон, и ничего не было… И я лежу в своей теплой и уютной кроватке.
Однако, поерзав на спине, я поняла, что мне не совсем уютно и даже…зябко.
Я открыла глаза и пришла в ужас… Я лежала на стоге сена посреди поля!
Было раннее утро, и сено было довольно влажным от росы или, скорее всего, от недавно прошедшего дождя.
Схватив свою сумочку, я поднялась и спрыгнула со стога. Точно, дождь! Я по колено провалилась во влажную и мягкую почву, запачкала светлую юбку и руки. За моей спиной раздался смешок. Я обернулась и увидела того самого странного типа, то бишь графа, как его там, развалившегося на сыром сене, как у себя дома.
– Куда вы, леший разбери, меня притащили?! – возмутилась я. Не дожидаясь, когда граф соизволит мне ответить, и кое-как вытерев руку об юбку, я полезла в сумку, чтобы достать мобильный телефон. К моему удивлению, он не работал. Не то, что нет связи, он даже не включался! И с зарядкой все было в порядке, я накануне заряжала…
– Блииин! Что это за глушь такая?! – Небрежно кинув уже ненужный телефон в сумку, я уставилась в графа. Увидев, как он улыбается своей безупречной белозубой улыбкой, я готова была впасть в бешенство. – Еще смеетесь?
Граф, продолжая обаятельно улыбаться, кивнул в сторону моей сумочки, очевидно имея в виду мой телефон, сказал:
– Вы в другом мире. Здесь ваши штучки не работают! Даже не пытайтесь.
– Да?! И что я должна теперь делать? Мне даже не во что переодеться! – Конечно, меня это интересовало сейчас меньше всего, но это был хоть какой-то аргумент в сторону того, что он сглупил, притащив меня сюда.– И вообще, я промокну и простужусь! Думаете, приятно потом по больницам шататься?!
– Ну, ну, – умиротворяющим тоном произнес граф. Он тоже спрыгнул наземь, чем обрызгал свои дорогие кожаные туфли с заостренными носами, да и костюму неплохо досталось. – Подумаешь, промахнулись на несколько километров…
– Промахнулись?! Ну, уж это никуда не годится!
– Да ладно вам! Судя по вашей профессии, вам должен нравиться этот пейзаж, – и он ехидно улыбнулся.
– Знаете, что! Не вам рассуждать о моей профессии агронома-почвоведа, это во-первых. Мне надоели ваши выходки! А во-вторых, верните меня домой! Немедленно! У меня диплом!
– Ну, уж нет! – отрицательно покачал он головой.– Миссия важнее…. К тому же, это пока еще невозможно…
– Какая еще миссия? О чем вы? Ничего я выполнять не буду! Возвращайте меня обратно!
– Даже если вы и откажетесь выполнять свою миссию, отправить я вас обратно не смогу. Говорю же: это пока невозможно!
– Почему же?
– Я же сказал: мы промахнулись на пару километров…. Пункт отправления в ваш мир во-он в том замке! – И он показал в сторону.
Вдалеке, за густой зеленью леса, я увидела серые башни замка.
– Пару километров?! – Уточнила я. – Да тут их целых двести, не меньше!
– Значит, вы далеко видите, – сказал он и, немного отряхнувшись (если это вообще можно было сделать), направился напрямик через поле, которое казалось мне бесконечным. Оно имело желто-черный цвет из-за оставшейся на нем стерни после уборки урожая.
– Эй, граф! – опомнилась я. – Вы куда?
Тот нехотя обернулся:
– В замок, конечно. Если вы хотите попасть домой, следуйте за мной.
– Почему я должна вам верить?!
– А у вас есть выбор? Ну, если, конечно, хотите, то можете оставаться здесь.
– Здесь?! Ну уж нет! Вы меня притащили неизвестно куда и хотите здесь бросить?! Да кто вам дал на это право?!
– Я говорил вам, что я слан Василия Великого…
– Да плевать я хотела на вашего Василия! – перебила его я. – Вы меня похитили среди бела дня! Это не сойдет вам с рук!
Граф не стал слушать моих возмущений, а, еще раз посмотрев на меня оценивающим взглядом, двинулся дальше. Его спина в черном пиджаке стала потихоньку удаляться, и почти сливалась с почвой. Я стояла как вкопанная и не знала, что делать. Остаться здесь и ждать помощи? От кого, интересно? И вообще, что это за мир такой, где уже успели убрать урожай пшеницы, тогда как у нас даже носом не чешут?! Да еще и замки да графы какие-то! Нет, нужно идти за графом. Он меня сюда притащил, пусть и отправляет назад. И я, собравшись с силами, закинув сумочку через плечо, побежала по полю. «Похититель» заметил меня, но не сказал ни слова и не остановился, чтобы подождать.
Поравняться мне с ним не удавалось. С одной стороны – не очень-то и хотелось – я совершенно не знала о чем с ним говорить, хотя, конечно, в голове была куча вопросов (однако я не была уверена, ответит ли он мне правду, и вообще, ответит ли). С другой – идти было тяжело: на каблуках было очень неудобно. Я по колено утопала в грязи, и вытаскивать ноги из вязкой почвы приходилось с непосильным трудом. Когда до конца поля оставалось метров двадцать, силы мои иссякли. Я, наверное, попала в одну из выбоин, потому что одной ногой провалилась аж по самое бедро. Не удержавшись на другой ноге, я упала лицом в грязь.
Когда я попыталась подняться, и это у меня не получилось, я раскорячилась, пытаясь сесть, и, выплюнув противную жижу почвы, которая все-таки оказалась у меня во рту, во все горло заорала:
– Граф!
Тот уже ступил на зеленую влажную травку и соображал, как бы почиститься. Он осмотрелся и, не обнаружив меня рядом с собой, уставился в сторону поля.
У меня едва хватило сил, чтобы поднять руку, чтобы он меня заметил. В его хорошем зрении я не сомневалась, однако, я подозревала, что почти вся слилась с землей. Солома облепила меня с ног до головы и ужасно кололась.
Он, безусловно, меня увидел и расхохотался.
– Что же вы! Время загорать еще не пришло!
– Это не загар, а принятие грязевых ванн! – Возмущенно проговорила я. А затем, выдержав тактичную паузу и приняв строгое (насколько возможно было в этой ситуации) выражение лица, сказала:
– Что же вы стоите, граф?! Помогите даме!
Он почтенно поклонился, прямо как гардемарин какой-то, а потом театрально скинул с себя пиджак и снова шагнул в пучину жижи, некогда бывшей почвы.
Подойдя ко мне, он еще раз поклонился:
– Мадам, – и поднял меня на руки.
Легко и непринужденно я повисла на его сильных и, в то же время, нежных руках и таким образом добралась до конца поля. Он осторожно опустил меня наземь и осмотрел себя. Его вид оставлял желать лучшего. Если до того момента, как взять меня на руки, на его дорогой белой рубашке были лишь небольшие пятнышки от брызг, то после того, как я его обняла, вся она оказалась коричнево-черной.
Не удержавшись от еще одной пакости (как говорится легкая месть за то, что он смеялся надо мной), я поднялась на цыпочки и, взяв ладонями его щеки, со словами «спасибо, граф» слегка причмокнула в губы. Это вызвало у него бурю противоречивых эмоций, которые не замедлили появиться на его лице. Недоумение, нахальство с моей стороны по отношению к его важной персоне, а также тот факт, что я испачкала, таким образом, ему лицо, оставив смачные следы ладошек, – заставили его задуматься и секунд на пятнадцать замолчать.
– Что же вы, граф?! – я сделала вид, что отряхнулась. – Не стоять нам же здесь вечно… Может, двинемся дальше?!
И с этими словами я, демонстративно отвернувшись, шагнула в лес.
Лес был приятным. Честно сказать, именно о нем я и мечтала весь май, когда писала дипломную работу, подписывала «бегунки», портила нервы и зрение на дурацкий, вечно зависающий компьютер. Лес всегда меня успокаивал своим величием, таинственностью и, конечно, зеленью.
Я вообще мало бывала в лесу. И это был редкий лес, у речки или озера. Этот же лес с каждым деревцем становился темнее и гуще, он слегка пугал и завораживал одновременно.
Смешанные породы мелькали перед глазами; красивые ровные стволы уходили высоко в небо, превращаясь в пушистые кроны.
Вот и сейчас, пробираясь сквозь редкий подлесок и мягкую от росы траву, я уже почти не обижалась на графа и даже была рада тому, что очутилась здесь. В голове роились мысли: «А ну его этот диплом! Ну его этот мегаполис! Здесь так хорошо!». Одна моя половинка еще пыталась сопротивляться, та, что хоть чуть-чуть умела здраво мыслить; а другая – уже на все забила и наслаждалась пением птиц, чистейшим воздухом и приятным запахом свежей листвы.
Я медленно шла, обнимая стволы молоденьких березок и затрагивая кусты разросшегося орешника. Мне захотелось петь.
Надо сказать, что пою я неважно, иногда в мелодию не попадаю, хотя и окончила музыкальную школу. Поэтому, чтобы не смущать лесных обитателей, я не стала распевать во весь голос, а замурлыкала себе под нос неказистую песенку.
Сегодня в белом танце кружимся-а-а,
Наверно, мы с тобой подружимся-а-а,
И ночью мы вдвоем останемся-а-а,
А утром навсегда расстанемся-а-а. (Кредо «Белый танец»)
– Вы развеселились, – заметил граф. Он шел позади меня, боясь приблизиться, ожидая, что я снова взорвусь от возмущения.
Я обернулась и улыбнулась ему, потому что не улыбнуться было нельзя. Он был таким растерянным и смешным, весь грязный и нелепый, как дворовый нашкодивший мальчишка. В этот момент он совершенно не напоминал мне графа. Сразу как-то стало легче. Ну не знаю я, как общаться с титулованными особами. Не в тот век воспитана.
– Хорошо здесь, – сказала я. – Мы хоть правильно идем?
Он улыбнулся:
– Да, правильно. Скоро здесь будет ручей. Можно будет умыться.
– Отлично, – кивнула я и двинулась дальше.
Граф оказался прав. Через пару прогалин, за большим дубом, виднелся широкий ручей. Вода в нем была зеркально чистой, а приятное журчание радовало слух.
Я присела на корточки и опустила руки в воду. Она оказалась довольно теплой. Умывшись, я, наконец, увидела нормальное отражение, а не мымру с коричневыми сосульками вместо волос, украшенных застрявшими соломинками.
Набрав в ладони водицы, я отхлебнула пару глотков.
Граф тоже умылся (смыл прикосновение моих рук) и попил воды.
– Я думаю, что к обеду мы успеем дойти до замка…, там вы сможете переодеться и принять ванну.
– А покушать? – ехидно спросила я, так как мой желудок совершенно серьезно принялся возмущаться и рычать.
– И покушать, – кивнул граф. – Главное, успеть к обеду.
– А долго еще идти? – Я вдруг почувствовала усталость, ноги стали ватными, и меня поморило в сон.
– Нет, недолго. Пару километров, – ответил молодой человек.
– Вы же еще в поле говорили, что пару километров. А мы уже вон сколько прошли!
– Я же образно, – объяснил граф. – Тут идти еще час, максимум полтора. Но если вы устали, мы можем еще чуть-чуть отдохнуть…
– Угу,– кивнула я и разлеглась на мягкой травке, уж очень она меня к себе манила. Где-то высоко виднелось ярко голубое небо с едва заметными белыми облаками. Оно внезапно закружилось и завертелось. Я прикрыла глаза на минутку…
ххх
Бледные, длинные и костлявые пальцы коснулись темной, но прозрачной глади подземного озера, и тут же вода всколыхнулась, и по ней пробежали маленькие волны-мурашки. Пальцы будоражили воду, мягкими движениями колыхаясь из стороны в сторону, не давая воде успокоиться. От них шли все новые и новые волны до тех пор, пока на поверхности не появилась ясная картинка. Сначала озеро показало лицо белобородого худощавого и бледного старика, чьи пальцы выполняли магические движения в прохладной воде, заставляя последнюю выполнять его волю. Пальцы на секунду остановились, как бы давая воде возможность передохнуть, а хозяину насладиться своим отражением; а затем снова двинулись, будто смывая старое морщинистое лицо и требуя смены картинки.
Последняя не заставила себя долго ждать. И буквально через мгновение на ровной, чуть колыхающейся поверхности озера появилось яркое изображение зеленого леса. На пушистой поляне подле ручья сидел молодой мужчина, в котором старик узнал графа Зарусского. Рядом с графом на спине спала девушка, по крайней мере, так показалось старику, ибо глаза у девушки были закрыты, а дыхание было ровным. Оба были довольно странно одеты и весьма грязновато.
Седой старик долго и внимательно вглядывался в лицо спящей особы, а затем тяжело покачал головой и вслух сказал:
– Да, я был прав. Время пришло. Это – она, девушка из пророчества.– И Он, плеснув костлявыми пальцами по воде и тем самым уничтожив видение, дотронулся ими до длинной бороды и потеребил белые волоски.– Хе-хе-хе,– посмеялся Он скрипучим голосом, но без тени злости, и добавил, – время пришло…
ххх
Когда я проснулась, то ощутила, что нахожусь на руках у почтенного графа. Он аккуратно нес меня сквозь заросли кустарника.
– О, вы проснулись, – заметил граф.
– Где мы?
– Уже почти дошли.
– Сколько я спала?
– Минут сорок.
– И все это время вы несете меня на руках?!
– Ну, несу я вас минут двадцать. Сначала я не хотел вас будить: вы так сладко спали. Но время идет. И, к тому же, вы лежали на мокрой траве. Я подумал, что будет лучше, если мы двинемся в путь…
– Вы отлично придумали…мм, вам не тяжело?
– Нет, что вы!
– Да ладно вам, граф! Я сама могу пойти. Можете меня опустить.
– Вы уверены?
– Не совсем…
Граф остановился и осторожно опустил меня. Когда мои ноги коснулись мягкой лесной подстилки, они вдруг подкосились, я почувствовала все ту же слабость. Однако, взяв себя в руки, я, глубоко вздохнув, натянуто улыбнулась и двинулась в путь.
–Странно все-таки…,– сказала я чуть погодя.
–Что? – не понял граф.
–А то, что я уснула…
– А, вы про это…, – вдруг успокоился граф. Наверно, он боялся, что я спрошу его о том, как мы сюда попали, и вообще, что я здесь делаю. А я очень хотела его об этом спросить, только боялась не меньше. Боялась самого ответа и того, что он все равно правду не скажет…– Так в этом нет ничего странного, – заявил мой спутник. – У новичков, да и вообще почти у всех, перемещение отнимает много сил, поэтому вас и потянуло в сон…
Больше я спросить не успела, так как мы вышли на опушку. Перед нами открылось большое озеро, за которым сразу возвышались серо-коричневые стены замка.
– Как красиво, – вздохнула я, любуясь на средневековое великолепье. – Прямо, как в кино…
Озеро было широким и длинным и с трех сторон окружено лесом. Вдалеке виднелись несколько мрачных башен и примыкающих к ним стен. Эти башни мне напоминали туры из шахматной доски. Наверное, в них сидели никогда не спавшие стражники и следили, не приближается ли опасность.
Вода в озере была гладкой и прозрачной, и поэтому казалась какой-то завораживающе спокойной. Кое-где всплывала ряска, и редкие белые кувшинки украшали водную гладь. Мне показалось это весьма романтичным. Я не могла поверить, что на самом деле нахожусь средь такой красоты, и чуть не разревелась.
Да, представьте себе, иногда я бываю очень сентиментальной.
Чтобы хоть чуть-чуть отвлечься от нахлынувших на меня чувств, я спросила у графа:
– А как мы попадем в замок?
– Ну, есть несколько способов, – задумчиво ответил он. – Можно обойти озеро вокруг и попасть прямо к центральным воротам. Это порядка восьми километров, …а то и больше.
Я скорчила рожицу и отрицательно покачала головой. Хоть мне и понравилось в лесу, идти уже не было сил. К тому же мне не терпелось попасть в замок, во-первых, потому что я торопилась домой, а во-вторых, просто поглазеть. А вдруг это мой последний шанс увидеть настоящий замок, да не просто развалины, а действующий и жилой!?
– Можно вплавь, – продолжил граф предлагать варианты, хитро улыбнувшись.
– Нет, – я замотала головой еще сильней.
– Ну, где-то здесь была лодка.
Я улыбнулась:
– С этого и надо было начинать.
Следующие сорок минут мы потратили на то, чтобы найти эту самую лодку. Мы шли вдоль берега, огибая высокие травы и колючие кустарники. Я исцарапала себе все ноги и руки и сто раз пожалела, что не надела всегда надежные джинсы. К тому же, грязь на моих ногах высохла, стала отпадать, отчего мои ноги чесались так, будто на меня напала стая комаров. Кстати, от последних я тоже отбивалась из последних сил. У берега их было пруд пруди.
Наконец, под одной ивой, в самых зарослях, будто спрятавшись, была причалена лодка. Она была длинной и узкой с закругленными носами.
– Что-то она не вызывает у меня доверия! Что это за байдарка? Мы не перевернемся?
– Прошу вас, – граф подал мне руку и помог расположиться в лодке. После того, как я села на низенькую, плоскую, едва заметную скамеечку, вытянув вперед ноги, граф взялся за весло и успокоил меня словами:
– Я еще ни разу не переворачивался.
Я сидела как вкопанная, боясь не то, что пошевелиться, но даже дышать.
Я была уже однажды в такой ситуации. Мы катались на байдарках на прудах в университете. Был день открытия нашего турклуба. Я сама управляла неустойчивой лодкой. И даже смогла пройти трое из четырех ворот, правда один раз «задом». Зато с берега все очень аплодировали и радовались, что я и моя байдарка наконец-то дошли до финиша, тогда как вначале моего пути зрители на это даже не надеялись. В тот раз я впервые ходила на такой посудине (судном байдарку назвать трудно) и считаю, что для первого раза очень даже неплохо справилась. К тому же участвовать в заплыве я вовсе не собиралась. Я вообще не походный человек. И поэтому сейчас, когда я сидела в байдарке (или как эту лодку называет граф) всего лишь во второй раз, мне было страшно. Нельзя сказать, что я безумно боялась воды, да и плавать я умела. Но сидеть мне было не очень удобно. Я оглядывалась по сторонам. Весла медленно рассекали воду и издавали характерный всплеск. Граф весьма ловко справлялся с поставленной задачей, будто и не был графом вовсе, а каким-нибудь …мм…паромщиком из песни Пугачевой. Как-то легко и энергично у него получалось…
Сбоку, чуть поодаль, я увидела двух белых лебедей, плавающих почти у берега. Невольно улыбнулась. Эти птицы ассоциировались у меня с любовью и счастьем…
До стен оставалось метров семь, и я воочию могла их рассмотреть. Они были сделаны из огромных каменных глыб, которые ближе к воде стали более окатанными, а в отдельных местах – и покрыты сырым зеленоватым мхом.
Граф развернул лодку влево. Теперь мы плыли вдоль этих стен, которые, казалось, уходили в небо далеко-далеко, до самого солнца, и загораживали его так, что над озером нависла огромная тень, сделав воду почти черной.
Когда я устала смотреть вверх, я снова посмотрела по сторонам. Мы проплывали мимо кувшинок, и я, забыв про свой необъяснимый страх, решила дотронуться до белого цветка. Я слегка наклонилась влево, чтобы дотянуться до медленно уплывающей от меня кувшинки. «Байдарка» наклонилась вместе со мной. Граф заметил движение в моей стороне и с трудом удержал равновесие, однако, я этого самого равновесия и не удержала. Спустя секунду я очутилась в воде.
– Граф!
На мгновение я погрузилась в воду с головой, но быстро вынырнула. Вода оказалась довольно прохладной. Я чувствовала, что ноги начинают запутываться в водорослях и тине. Зато исчез зуд.
Граф живо подплыл ко мне и подал руку, (она оказалась теплой и приятной на ощупь). Однако забраться в байдарку обратно у меня не получалось: она то и дело норовила опрокинуться и увлечь за собой графа. Я устала барахтаться в бесполезной борьбе с неустойчивой лодкой.
– О, Евгения, – обеспокоенно проговорил граф, все еще держа меня за руку (в первый раз назвав меня по имени).– Как же вы могли умудриться выпасть из лодки, когда мы уже почти доплыли!?
– О, разве? – я глубоко вздохнула. Мои волосы превратились в тонкие сосульки и прилипли к лицу.
– Ну, да. Смотрите!
И действительно, до причала, вырубленного из стены, оставалось метров пять.
– Хорошо, граф. Я доплыву…
Я нехотя вырвала свою руку и поплыла. Графу ничего не оставалось, как взять весло и последовать за мной.
Причал представлял собой небольшую, в человеческий рост, выбоину в стене, в глубине которой виднелся какой-то ход. Подплыв, я уперлась в каменные ступеньки, по которым не без труда и поднялась. Под водой они были очень скользкими, и для меня в босоножках на каблуках это было весьма неудобно и даже опасно.
Граф, подплыв к причалу одновременно со мной, все же не успел мне помочь. Он ловко вылез из лодки и привязал ее к железному крюку. Я почувствовала, что замерзаю. На этой стороне замка из-за нависших деревьев, растущих прямо из воды, всегда была тень. Случайно прикоснувшись к каменной стене, я похолодела. Она была ледяной.
Граф взял меня за руку и повел к двери.
– Пойдемте, вам нужно согреться, – заботливо произнес он. – А то так недолго и простудиться…Вода в этом озере почти всегда холодная.
Мы вошли с ним в темный узкий коридор, отчего у меня по спине побежали мурашки, и даже наверно не от боязни темноты, а скорее от странного предчувствия, что я увижу впереди. Однако вскоре на стене появился горящий факел, а за ним еще и еще. Они тускло освещали узкую крутую лестницу, ведущую наверх.
Около получаса мы осторожно поднимались в этом сумраке. Граф шел впереди и нес факел. Наши тени причудливо плясали на стенах, и от этого становилось жутковато.
Ноги мои подкашивались, и с каждой ступенькой я думала: «Все, сейчас упаду», но снова штурмовала следующую. Да, я устала физически, ведь сегодня пришлось пройти столько, сколько я не ходила уже с курса третьего, когда мы были на практике по почвоведению. Однако не меньше я устала и морально. Эмоции переполняли меня, а так как они не могли вырваться наружу, (во всяком случае, пока), то голова гудела и истошно сопротивлялась. Усталость, слабость постепенно брали надо мной верх.
Однако мои мучения резко закончились.
Я поднялась на последнюю ступеньку, граф отошел в сторону, и в глаза ударил яркий свет. На минуту я ослепла.
Когда, наконец, мои глаза привыкли, я увидела, что мы находимся в огромном зале с высокими потолками. Пол был устлан паркетом удивительного узора и был гладким, как каток. На мощных стенах висели картины неизвестных мне авторов, на которых были изображены живописные пейзажи и портреты важных персон в роскошных платьях и шляпах. Окна зала были небольшими, прямоугольными с аркой наверху, и располагались почти под самым потолком; они были украшены разноцветной мозаикой с незамысловатым сюжетом. Между картинами кое-где висели, кое-где стояли позолоченные подсвечники – канделябры. С потолка свисали огромные овальные люстры, также усыпанные свечами, отчего зал казался невероятно светлым и уютным. Со всех сторон стояли деревянные стулья и скамеечки, обитые красивой и дорогой тканью, вышитой золотом.
– Я сплю, – пробормотала я. Граф лишь улыбнулся уголком рта.
Не успела я налюбоваться великолепным залом, как в него вбежала запыхавшаяся пожилая женщина. Она была полной и наверняка страдала одышкой. На ней было пышное бежевое платье с шуршащей юбкой, сверху которой был завязан симпатичный желтый фартук. Волосы ее были седые и завязаны на затылке в смешной пучок. Лицо ее показалось мне приятным, но она была явно чем-то взволнована.
Подбежав к нам, милая толстушка сделала что-то вроде реверанса и, подняв голову, быстро заговорила:
