Kitobni o'qish: «Лисий след на снегу»

Shrift:

* * *

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.

Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Пролог

Серое, едва припорошенное снегом полотно дороги петляло вдоль холодного океанского берега по краю фьордов. Острые черные края скал выглядывали из-под бесконечного снежного покрывала, расстеленного повсюду, насколько хватало глаз. Далеко внизу у подножия скал с грохотом и ревом бились о камни высокие океанские волны. Казалось, вон он – край земли. И нет там, за этим краем, больше ничего и никого.

Еще несколько дней назад это зрелище, эта бесконечная дорога и чувство, что ты один в целом мире, на всей земле завораживали Лису. Она петляла на арендованном внедорожнике по дорогам острова, забиралась подальше от людей в самую глушь и любовалась дикой нетронутой суровой красотой этого холодного края. Ее поражало невозможное сочетание льда и пламени: вулканы, дымящиеся горы и языки ледников, как живые, скользящие по равнинам, горячие гейзеры, бьющие каждую минуту, как вселенские часы, океанские волны, наползающие на черный вулканический песок, и одинокие маяки, посылающие сигналы кораблям со своего края земли.

Лису не пугали ни ревущая метель, ни ветер, бросавший ей под колеса целые горы снега, ни перекрытые из-за непогоды дороги, то и дело норовящие поймать в ловушку зазевавшегося путника, заставляющие его петлять, объезжать, менять маршрут и ждать хорошей погоды. Наоборот, стихия, неуемная, отчаянная, всемогущая и неподвластная человеку, заряжала ее своей бесконечной энергией, драйвом и свободой. Тогда, в первые дни на острове, Лиса была счастлива.

Но сейчас все стало иначе, не было ни свободы, ни уединения. Каждый нерв, каждая клетка сигналили об опасности. О том, что охотник идет по следу. Что он уже близко. Сжав покрепче руль и вдавив до упора педаль газа, Лиса летела сквозь метель. Она не знала точно, куда едет, просто гнала машину, холодея от ужаса.

Лиса не собиралась умирать. Она не была жертвой. Напротив, еще несколько часов назад она мнила себя охотником, искала следы, преследовала, загоняла в ловушку опасного зверя и надеялась победить. Наивная. Это он выследил ее. Все понял. Опередил. И теперь не даст выбраться с острова. Никто никогда не узнает правду, никто не свяжет вместе две смерти, два тела, двух женщин, русскую и исландку, две истории с промежутком в три года. Ей не спастись, не оторваться от него. Слишком хорошо он знает эти дороги. Его машина новее, быстрее, маневреннее. Гонка одурманивает и опьяняет его. И с каждой минутой у Лисы остается все меньше шансов.

Женщина бросила взгляд в зеркало заднего вида. Он был рядом, едва ли их разделяло и десять метров. Он почти догнал ее, при желании она могла бы разглядеть его глаза – холодные как лед светло-голубые. Теперь она действительно осталась одна в целом мире. Одна против убийцы, которого собиралась остановить и не успела.

Лиса судорожно вздохнула. Повернула руль. Машина свернула на горную дорогу, чуть сбавила скорость и двинулась вверх к перевалу. Чем выше поднимался автомобиль, тем сильнее становились ветер и метель, дорога едва угадывалась в рыхлом белом снегу, видимость постепенно снижалась. На середине пути резкий порыв ветра ударил внедорожник в бок, прижав к скале. Послышался треск. Крыло уперлось в острые камни, на машине осталась глубокая изогнутая царапина. Лиса покрепче сжала руль, выровняла машину. И в следующую секунду утонула в плотном снежном сугробе. Повсюду был снег, плотный, вязкий, непроницаемый. На вершине он превратился в сплошную белую завесу. Видимость упала до нуля, капот автомобиля едва угадывался в снежной пелене, одно неверное, неосторожное движение – и машина полетит вниз с обрыва или ударится о камни.

Лиса бросила затравленный взгляд в зеркало заднего вида, потом на потрепанную бумажную карту на соседнем сиденье. И резко вывернула руль влево, словно хотела развернуться. Машину занесло. Сквозь непроглядную молочно-белую стену прорвался истеричный визг тормозов… Получилось? Должно получиться. Теперь есть шанс спастись. Лиса распахнула дверцу и исчезла в снегу.

Машина, преследовавшая Лису, остановилась в сплошном снежном тумане. Охотник выждал минуту, открыл дверцу, вышел на снег. Не спеша достал с заднего сиденья ружье, огляделся, выстрелил в воздух. Прислушался. Горы, потревоженные выстрелом, гудели и множили звук.

Охота началась…

Глава 1
Первый закон настоящей дружбы

Тремя днями раньше

Резкий отрывистый сигнал телефона нарушил тишину ночи. Один гудок, второй, третий… Дмитрий Стриженов с трудом разлепил глаза, широко зевнул и уставился на электронные часы на прикроватной тумбочке. Часы показывали 2:17 ночи. Стриженов тряхнул головой и снова закрыл глаза. Телефон продолжал звонить.

– Да? – отозвался Стриженов, доставая из-под подушки телефон и нажимая на кнопку.

– Разбудила? – донесся смутно знакомый голос. – Прости. Мне нужно посоветоваться. Если помнишь, ты тоже звонил мне среди ночи, и не раз.

– Лиса? – Дмитрий резко сел, узнав голос давней подруги. – Ты где? Что случилось?

Лиса сама не звонила Стриженову уже лет двадцать, а то и больше. Только отвечала на его звонки, когда он приезжал в Москву в командировки и хотел встретиться.

– Я в Исландии, – усмехнулся голос.

– Где?! – Дмитрий поправил под головой подушку и нахмурился. Шутит она, что ли? Какая Исландия?

– Исландия – островное государство на западе Северной Европы, омываемое Атлантическим и Северным Ледовитым океанами. Ты что, географию не учил?

– Не особо. – Дмитрий окончательно проснулся и теперь пытался вникнуть в происходящее. – Что ты там делаешь?

В трубке помолчали.

– Провожу отпуск. Отдыхаю. Размышляю о жизни. И занимаюсь расследованием. Собственно, я поэтому и звоню…

Стриженов покрепче прижал телефон к уху. Связь с островным европейским государством постоянно прерывалась, и голос Лисы тонул и терялся по пути к Стриженову.

– Слушай, Стриж, я наткнулась на одну историю. Дело трехлетней давности. Совершенно чудовищное событие… нестыковки в ходе следствия. И кажется, я нашла его… – Телефон запиликал, восстанавливая прервавшуюся интернет-связь.

Дмитрий потер слипающиеся глаза и тяжело вздохнул.

– В общем, все это заставило меня внимательнее изучить материалы дела. Стриж, ты меня слушаешь?

– Конечно. Ты на острове в океане осваиваешь мою профессию.

– Да, вроде того. Дашь совет, что делать? Мне данных не хватает.

Дмитрий задумчиво посмотрел на дисплей телефона. Он расслышал далеко не все, что говорила Лиса. Да и мозг в два часа ночи работал процентов на семь от дневной нормы. И все же Дмитрий решил дать Лисе совет.

– Ты в чужой стране собираешь информацию о старом деле? И не просто собираешь информацию, а хочешь во всем разобраться, так?

– Так. – Лиса облегченно вздохнула, а Стриженов продолжил:

– Значит, тебе нужен нормальный источник информации, кто-то свой. Попробуй найти русских журналистов. Там наверняка кто-то есть, наши ребята везде есть. И бога ради, звони чуть раньше.

– Ладно. Спасибо. Дим?

– Что?

Она, казалось, хотела сказать что-то еще, что-то очень важное, но в последний момент передумала.

– Ничего. Потом… Доброй ночи.

Стриженов кивнул и положил трубку. Закрыл глаза, но заснуть уже не смог. «Странно, что Лиса позвонила среди ночи, – думал он, ворочаясь с боку на бок, – странно, что вообще позвонила. Или не странно?»

Сам он порой звонил ей по ночам. Чем немало осложнял Алисины отношения с мужем.

Но, во-первых, Стриженов звонил только в исключительных случаях, как тогда, когда раскрыл дело кукловода. А во-вторых, сам он по большей части вел ночной образ жизни, поэтому и советы давней подруги ему требовались исключительно по ночам. Алиса же позвонила, в сущности, из-за ерунды или нет? «Что она там говорила? Наткнулась на нестыковки в старом деле? Надо будет потом расспросить ее подробнее». – Дмитрий глубоко вздохнул и закрыл глаза. В конце концов, первое правило дружбы он выполнил: ответил на звонок и дал ценный совет.

Когда-то давно, еще в университете на первом или втором курсе факультета журналистики, Дмитрий, Лиса и еще пара ребят из их группы придумали «Правила настоящей дружбы». Этакие требования к людям, которые решили стать друзьями однажды и на всю жизнь. Тогда-то, двадцать пять лет назад, эти простые, в чем-то наивные правила прочно засели в голове у Стриженова, и, даже став серьезным журналистом, он продолжал следовать им неизменно и точно.

Первое правило гласило: другу можно позвонить в любое время дня и ночи, если этого требуют обстоятельства. Он должен выслушать тебя и дать дельный совет. В общем-то, настоящими друзьями Дмитрий всю жизнь считал именно тех, кому можно было позвонить в три утра и рассказать о своих бедах. Московский тележурналист Алиса Куратова уже больше двадцати лет возглавляла этот список.

Справедливости ради, Лиса и Стриженов не всегда были только друзьями. Еще студентами они начали встречаться. На третьем курсе Лиса переехала к Стриженову в маленькую съемную однушку. На четвертом курсе они завели общую кошку. А полгода спустя Дмитрий позвал Лису замуж. Но их планам не суждено было осуществиться. Каждый из них строил карьеру в журналистике и отчаянно мечтал уехать из родной провинции. В конце концов работа развела их по разным городам. Дмитрий поскитался по миру, долго работал в Германии, потом переехал в Питер, где трудился в печатных СМИ, пока двенадцать лет назад не начал писать журналистские расследования для крупного аналитического издания. Лиса перебралась в Москву, работала сценаристом на новостном канале, вышла замуж за менеджера среднего звена, родила троих детей.

И все-таки они дружили. Все эти годы, несмотря на несостоявшуюся свадьбу, Алисину семью, стриженовских подруг, работу, кредиты, бытовые проблемы, они дружили. Стриженов звонил Лисе каждый раз, приезжая в Москву. Они встречались в парках, барах и ресторанах, гуляли по набережным, разговаривая обо всем на свете, делясь друг с другом любыми секретами. Лиса не раз и не два помогала ему с расследованиями, знакомила с нужными людьми, выслушивала рабочие версии и гипотезы, искала информацию. Она хохотала, слушая стриженовские байки, пила с ним вино при встрече и так тепло обнимала на прощание, что Стриженов каждый раз боялся окончательно потерять голову и увезти бывшую подругу подальше от шумной Москвы, мужа и детей куда-нибудь на далекий необитаемый остров. И вот сейчас впервые за все эти годы после университета Лиса сама позвонила Стриженову среди ночи. Зачем? Просто так, услышать голос, спросить совет? Нет, это было на нее не похоже.

Уже засыпая, Дмитрий подумал, что, возможно, у Питера и Рейкьявика разные часовые пояса и Лиса просто забыла про разницу во времени. Но проверять эту гипотезу Стриженов не стал.

Следующие дни Дмитрий Стриженов воевал на работе с ветряными мельницами: разбирался в коррупционных схемах при строительстве петербургских дорог. Чем больше детектив от журналистики погружался в тему, тем отчетливее понимал: даже их свободолюбивое издание не рискнет опубликовать его материал. Слишком странными и запутанными были финансовые махинации в этой отрасли, они плотно опутывали множество людей и компаний и тянулись далеко за пределы родного города. Западный скоростной диаметр так вообще напоминал астрономическую черную дыру, куда с огромной скоростью стекался поток денежных средств и других ресурсов. А горожане, как и раньше, стояли в многокилометровых пробках и ругали бесконечные дорожные работы.

За двадцать пять лет в журналистике Стриженов растерял множество иллюзий и прекрасно понимал, что некоторые темы ему просто не по зубам. И вообще никому не по зубам, и лезть в них дело неблагодарное. Размышляя так, Дмитрий по привычке потирал левый бок, где белел грубый и неровный шрам от ножевого ранения. Не единственного, но самого опасного за продолжительную журналистскую карьеру.

Пять лет назад, лежа в больнице с внушительным отверстием в боку, Дмитрий впервые почувствовал, что ему уже не двадцать лет и что в жизни должно быть что-то кроме работы. А то как-то глупо и стыдно предстать перед Создателем опытным журналистом, который писал по шестьдесят-семьдесят тысяч знаков каждый месяц, но ничего не изменил в окружающем мире, ничего не построил, не создал, никого по-настоящему не любил.

Конечно, Стриженов любил свою профессию. Любил преданно, фанатично и несмотря ни на что. И профессия отвечала ему взаимностью. По крайней мере, Стриженов сделал блестящую карьеру: стал уважаемым журналистом высочайшего уровня, гордостью издания, мастером аналитических материалов и расследований. Его фамилия открывала многие двери, его уважали коллеги, боялись чиновники. Стриженов знал, что он профессионал, вид редкий и, пожалуй, вымирающий, этакий динозавр от журналистики. Но если раньше этого знания ему вполне хватало для счастья, то в последние годы он все отчетливее желал какой-то другой жизни. Той, где самым важным номером в его телефоне будет не прокуратура, не следственный комитет и не редакция.

Тогда, после больницы, в погоне за новой жизнью Дмитрий начал писать детективные рассказы и даже завел два года назад вполне серьезные отношения с юной длинноногой блогершей Марго. Но и тут ничего не сложилось. Подруга сбежала от Стриженова в жаркую Италию, а он так и остался в сером ветреном городе среди дорожных пробок, коррупционных схем, летучек и редакционных заданий. И теперь снова и снова обходил и обзванивал знакомые чиновничьи кабинеты и задавал множество неловких неудобных вопросов, ответы на которые давно уже знал.

Глава 2
Исчезнувшая

Пожалуй, из всех рабочих дней Стриженов больше всего ненавидел понедельники, когда редактор собирал сотрудников на летучку и долго, нудно расспрашивал их о ходе работы, и любил среды, когда занимался мониторингом мировых новостей. В такие дни он пораньше приезжал на работу, наливал в кружку терпкий растворимый кофе без сахара и садился за офисный монитор.

В то утро как раз была среда, и Стриженов разбирался с новостями из Европы. Наморщив лоб, он читал тревожные статьи о распространении нового вируса, об угрозе пандемии, сложных политических отношениях России и Евросоюза, о санкциях и новых законодательных инициативах, когда одна короткая новость привлекла внимание журналиста.

Русская туристка пропала в Исландии
В Исландии пропала без вести туристка из России. Сорокалетняя москвичка прибыла в Рейкьявик десятого января и должна была покинуть остров в минувший понедельник. Когда женщина не приехала в аэропорт, ее родственники обратились в посольство Исландии с просьбой разыскать пропавшую. Полиция острова начала поиски. Спустя сутки машина, арендованная туристкой, была найдена в восточной части острова на горном перевале Эхси. Женщины в машине не оказалось. Дальнейшие поиски с участием собак и кинологов также не дали результатов.

Дмитрий дважды перечитал новость и наморщил лоб. Нет, это просто совпадение. Мало ли в Исландии туристок из России? А сорокалетних москвичек, путешествующих в одиночестве? К тому же Лисе сорок четыре. Но с другой стороны, сейчас январь. Недавно закончились новогодние праздники, большинство людей вернулось к обычной жизни с трудовыми буднями. Да и зимой Исландия не может похвастать тысячами туристов… И все-таки это, должно быть, совпадение.

– Пропала без вести, – повторил Стриженов и сильнее нахмурился.

Он взял телефон и набрал номер Алисы. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – сообщил Стриженову механический голос. Дмитрий щелкнул на кнопку мыши, зашел в соцсети и методично проверил аккаунты Алисы в соцсетях. Там было тихо и пустынно. Лиса не появлялась в Сети уже три дня. Не похоже на нее.

Стриженов закрыл вкладки со страницами соцсетей и вернулся к мониторингу новостей. Минут пятнадцать-двадцать он меланхолично просматривал сайты, делал пометки в рабочем блокноте. Пробегал глазами десятки заголовков на немецком и английском языках. Пока боковым зрением не выхватил текст на рекламном баннере внизу экрана: «Дарвиновская лисица – находящийся под угрозой исчезновения вид». Стриженов смотрел на заголовок и все отчетливее понимал: Лиса исчезла. Пропала где-то в горах Исландии. Или все-таки нет? И это просто глупое, досадное совпадение, и полиция острова ищет среди безграничных снежных полей другую женщину?

Стриженов тяжело вздохнул, вытащил из нижнего ящика стола одну из своих потрепанных записных книжек и стал искать нужный номер. Перелистывая желтоватые страницы, Дмитрий привычно подумал, что он, вероятно, последний на земле журналист, записывающий важные номера в записную книжку. Что поделать, телефонам, сим-картам и облачным сервисам он не доверял. Отыскав нужный номер, Стриженов, не раздумывая, позвонил.

– Олег? Это Дмитрий Стриженов, друг Лисы… то есть Алисы, – неуверенно начал Стриженов. С мужем давней подруги у него сложились довольно холодные, натянутые отношения, и, набирая его номер, Дмитрий порядком нервничал. – Я не смог сейчас связаться с Алисой, а на днях она звонила, задавала профессиональные вопросы. И вот решил уточнить…

– Она тебе звонила?! Когда? – Муж Лисы резко перебил Стриженова. – Что она сказала?!

– Звонила. Да уже давно, неделю назад, ну, может, дней шесть. Сказала, что в Исландии, в отпуске. Спрашивала, как собирать информацию о старых делах. – Стриженов так растерялся, что сказал больше, чем планировал. Впрочем, Олега его откровенность не интересовала.

– Ясно. – Голос на том конце телефонной линии стал бесцветным и разочарованным.

Дмитрий с трудом подавил плохое предчувствие и строго спросил:

– Что происходит? Где Лиса?

– Алиса пропала. Не вернулась из поездки в Исландию. Ее внедорожник нашли на обочине на очень опасном перевале. Была метель, плохие погодные условия, практически нулевая видимость. Возможно, машину занесло, Алиса не справилась с управлением… В местной полиции считают, она запаниковала, сама распахнула дверцу и выпрыгнула, опасаясь, что машина упадет с обрыва. Они думают, наша Алиса… погибла. – Олег глухо застонал. – Господи, я не знаю, что сказать детям. Отправил младших к бабушке, а Димка в общаге, злится на меня, так злится. Винит в этом кошмаре. И от этого только хуже.

Стриженов молча слушал сбивчивую речь Олега и быстро соображал. Итак, Алиса Куратова действительно пропала в Исландии – это раз. Полиция считает, что она погибла, следовательно, ее уже не ищет – это два. Если Стриженов знал что-то абсолютно точно, так это то, что рыжая Лиса не могла запаниковать даже в самой экстремальной ситуации, она всегда действовала взвешенно и продуманно – это три. Она очень опытный водитель, закаленный в московских пробках и на сибирских дорогах. Ездить Лису учил дядя, дальнобойщик с огромным стажем, – это четыре. И незадолго до исчезновения Алиса звонила Стриженову среди ночи, просила дать ей совет по громкому и резонансному старому делу – пять.

Стриженов перебрал в уме все факты, глубоко вздохнул и спросил:

– Олег, тебе нужна помощь? Хочешь, я позвоню в МИД, у меня там есть знакомый, может, удастся надавить на правительство Исландии, убедить их возобновить поиски. Можем связаться с местными журналистами, поисково-спасательными отрядами.

На том конце повисла долгая, тяжелая пауза.

– Нет, Стриженов. Ничего не нужно, – наконец сдавленно произнес Олег.

– Почему? – Дмитрий непонимающе наморщил лоб. – Она пропала, ты что, не собираешься ее искать?! Может, ей нужна помощь!

– Она погибла, – послышался из телефонной трубки сдавленный голос.

Дмитрий дернулся от этих слов, как от выстрела. Сжал кулаки и, стараясь говорить спокойно, попытался достучаться до Алисиного мужа.

– Послушай, Олег, пока нет тела, есть надежда. Ее нельзя считать погибшей. Я работал над делами пропавших, знаю, что говорю. Давай я…

– Нет! Не лезь в это дело, Стриженов. Хватит! Хотя бы теперь оставь нас в покое. – Олег перебил журналиста и теперь говорил все громче и злее. – Ты что, хочешь, чтобы мы с детьми питали бессмысленные надежды, что она отыщется, вернется, а потом снова и снова разочаровывались? Нет! Я скажу детям, что Алиса разбилась в горах, они погорюют, потом оправятся и смогут жить дальше. Понимаешь?! Жить дальше. Не изводить себя бессмысленной надеждой, сомнениями, мыслями. Жить! Хотя что ты можешь понимать?! У тебя нет детей, нет семьи, и ты год за годом разрушал нашу. – Олег перешел на крик. – Слышишь, Стриженов? Это ты виноват, что мы ссорились все время. Ты вечно звонил среди ночи, ты виделся с ней, приезжал, гулял, рассказывал ей байки о своей замечательной жизни, полной приключений и путешествий. Ты думаешь, легко мне было терпеть ваши встречи? Когда она приходила домой за полночь, пьяная, счастливая, с этим шальным блеском в глазах. Когда наутро она часами задумчиво смотрела в окно. Скользила по мне взглядом и жалела, что я – это не ты. Но я терпел, терпел пятнадцать лет, из года в год, снова и снова. Потому что любил ее. Принимал. Мирился, что ты ее друг. Друг, черт побери! Могу себе представить, как вы дружили! Если бы не ты, мы бы поехали в отпуск вместе: в Турцию, в Тай, в Грецию, в конце концов, и она не оказалась бы одна среди снега и льда и была бы жива. Жива! А теперь ее нет. Даже если она выжила после аварии, среди зимы, льда и снега у нее не было шансов. Ни одного. – Олег сдавленно всхлипнул и зло подытожил: – Так что пошел ты к черту, Стриженов!

Из телефона донеслись частые гудки. Олег бросил трубку. Дмитрий ошарашенно смотрел на телефон, привычно барабанил пальцами по столу. Затем резко поднялся, набросил куртку и вышел из здания редакции. Ему хотелось пройтись.

На улице было сыро и промозгло. Вместо снега на обочинах дорог плавились от реагентов грязно-желтые кучи льда и снега. По широкому проспекту неслись машины. Откуда-то издалека слышались залпы фейерверка, кто-то продолжал отмечать наступление Нового года. Стриженов поежился от холода и ветра, застегнул молнию на куртке. Прислушался к себе и понял, что холод идет изнутри. Дмитрия лихорадило. Как ни старался он просто идти по улице куда глаза глядят и ни о чем не думать, мысли снова и снова возвращались к Алисе и к разговору с Олегом.

Стриженов понимал, что исчезновение Лисы – огромное горе для ее семьи. Понимал он и чувства людей, годами разыскивающих своих родственников, тех, кто до последнего надеется найти без вести пропавших, надеется даже тогда, когда больше нет ни одного повода ждать и верить.

По работе Дмитрий часто сталкивался с такими людьми, видел, как они тревожно вглядываются в чужие лица, словно хотят найти там ответы на свои вопросы. Хотят узнать, что случилось. Ищут уже даже не самих пропавших, а только покоя для себя. Эти люди говорили порой совершенно бессмысленные вещи и все сильнее день ото дня теряли связь с реальностью. Нет, никому бы Дмитрий не пожелал оказаться на их месте. Особенно близким Лисы. И все же слова Олега шокировали Стриженова: неужели муж Алисы действительно готов смириться с ее смертью, неужели он в самом деле считает, что Стриженов годами разваливал брак подруги? Был причиной ссор и скандалов и в конечном итоге опосредованно, но все же стал виновником ее исчезновения, ее гибели?

На последнем слове Дмитрий запнулся. Нет, этого просто не может быть, Лиса не могла погибнуть. Она где-то там на острове, она однозначно жива, в этом можно не сомневаться.

Стриженов зашагал еще быстрее, постепенно переходя на бег, прогоняя дрожь и озноб, избавляясь от тревожных мыслей. Несколько часов он кружил по городу, двигаясь то шагом, то бегом, пока мышцы не одеревенели, не отказались слушаться. Он размышлял, чем помочь Лисе, игнорировал настойчивое жужжание телефона, работу, ледяной ветер и промозглую январскую стужу.

Стриженов вспоминал Алисин голос, смех, запах ее духов, теплый, терпкий аромат от Dolce & Gabbana, он так любил этот запах. Вспоминал рыжие волосы, волнистой копной спадающие на плечи, ее пьянящие медовые глаза, родинку в уголке губ. Ее тонкие длинные пальцы, которые она порой запускала ему в волосы, проходя мимо.

Он мысленно спорил с мужем Алисы, уговаривал его не сдаваться, искать. Упрекал за недоверие, за пошлые намеки, звучавшие в разговоре. Неужели Олег в самом деле думал, что Алиса изменяет ему? О нет. Лиса никогда бы так не поступила. Их отношения со Стриженовым балансировали на тонкой грани, они шутили и заигрывали друг с другом, обнимались при встрече, и раз или два за все эти годы Дмитрий поцеловал Лису на прощание. Он остро скучал по ней, когда они не виделись несколько месяцев, и она скучала. Но больше упрекнуть их было не в чем.