Kitobni o'qish: «Яма»
Посредине улицы с названием Крайняя была большая и глубокая яма. Никто уже не помнил, как она родилась, и что послужило причиной её рождения; все местные воспринимали её как факт. Яма была широка в плечах, словно упавший титан, и могла вместить в себе целый легковой автомобиль. Края у неё были острые, а дно не ровное, уходящее прямо до рыхлой почвы.
Утро начиналось с упоительного роптания старика Васильева, дом которого находился прямо перед ней. Хозяин возмущался глупостью дорожных рабочих и жадностью чиновников, указывая на дорожный провал. Яма тем временем с радостью смотрела на солнце, и то, в свою очередь, как будто тоже с радостью, отвечало яме, говоря, что, мол, даже и на солнце кто-то сегодня ругается, и что ей не следует брать слова старика на свой счёт. Вообще, яма не обижалась на Васильева. Она была не обидчивая.
Не обижалась яма и на семью Потаповых: отца, мать и трёх ребятишек. По утрам они садились в свой джип и подолгу выезжали со двора, стараясь объехать яму. Они не здоровались, воротили нос от своей нежеланной соседки, в то время как сама яма всячески стремилась засвидетельствовать Потаповым своё почтение, тряхнув джип хотя бы острым краем асфальта.
Улица Крайняя уходила вдаль, на ней стояло много одноэтажных домов, а вдали виднелся перекресток и разъезд на другие улицы, которым и пользовались все жильцы. Так как дорога была узкой, никто не мог объехать яму, и всем приходилось хоть двумя колёсами, но проезжать по ней. Поэтому на Крайнюю редко заезжали посторонние.
Весной и осенью яму наполняла вода, и в неё попадались не местные, которые не знали о настоящей её глубине. Зимой в яме намерзал снег и можно было худо-бедно проехать. Но каждый в окрестностях хулил бедное создание и винил его чуть-ли не во всех бедах своих.
Как-то раз местный пьяница Герасим шёл с очередного разгула и ввиду своего нетрезвого состояния со всего размаху угодил прямо в яму. Покрыв её отборным ругательством, он ещё долго лежал без движения. Потом тщательно двигал рукой, пытаясь встать, и неожиданно нащупал бумажку, которая оказалась тысячей рублей, принесенной откуда-то попутным ветром.
Герасим поблагодарил яму, отряхнулся, вылез из неё, и пошёл продолжать кутёж. А яма осталась на месте, довольная собой. Долго ещё она вспоминала благодарственную речь пьяницы. И денег ей было совсем не жаль. Она была щедрая.
