Пьесы

Странно. Я, например, занимаюсь личными вопросами три тысячелетия и все решить их не могу. А ему с двух до пяти достаточно!.

Самое прекрасное в человеке - таинственность. У кого она исчезает - тот погас!

ОН (глухо). И вот оно лежит, убиенное тело нашего брака…

ОНА. Ха-ха-ха! Молодец! А теперь произнесем над ним парочку поминальных речей. С юмором.

ОН (в тон). Дорогой брак, что ты есть такое? Как сказал кто-то кому-то… Брак – это соревнование двух эгоистов, и один кто-то должен уступить… Но если не уступит никто… И вот оно горит, убиенное тело наше­го брака… Ты плачешь?

ОНА (плача). Ну что ты! Я пью чай! Однажды ве­чером после смерти нашего брака…

ОН. Мирное вечернее чаепитие… почти поминки…

ОНА (сквозь слезы). «Тебе с сахаром?» – говори­ла я.

ОН. Говорила она, думая о другом…

ОНА. Да, мы уже все поняли и все решили друг о друге.

ОН. Мы уже отказали друг другу в возможности понять тонкое, то сложное, что есть у каждого из нас, и чего, как мы точно выяснили, абсолютно не может постигнуть другой.

ОНА. И оттого мы теперь не торопимся все рас­сказывать друг другу. Зачем? Все равно не поймет! И теперь мы только делаем вид, что разговариваем, а на самом деле, разговаривая, мы молчим.

ОНА. Чай надо купить.

ОН. Говорит она, думая о другом. Твоя мама звонила.

ОНА. Говорит он, думая о другом.

ОНА. Вот и кончились милые фантазии... Дождались.

ОН. Обычные фантазии не очень счастливых мужчин. Где-то там за семью морями живет простодушная, не очень умная, но обязательно очень миловидная... даже красивая Она. И однажды она меня встретит и тотчас в простодушии своем полюбит и станет моей простодушной... но очень миловидной и почти красивой подругой. Она не будет ежедневно сообщать мне о моем несовершенстве в надежде убедить меня наконец, что я не Эйнштейн, а обыкновенный подлец. Она... (Замолкает.) Да... Но таковой в тот вечер в реальности не оказалось...

ОНА. Ай-ай-ай, не оказалось... И где ж ты шлялся в этот вечер... в реальности...

ОН. В скучной реальности... я попросту отправился к своему бывшему преподавателю профессору Григулису.

ОНА. И опять гора посуды. Ты только ешь...

ОН (надрывно). Ты хочешь, чтобы я не ел?

ОНА. Хочу.

ОН. Я могу не есть. Я могу... вообще уйти.

ОНА. Уходи.

ОН. Ухожу-у!

ОНА (горько). Ты все запомнил! И... И ничего не понял: что было за словами...

ОН (прерывает ее). А я не слышу тебя! Я ушел из дома в первый раз. (Подпрыгивая от счастья.) Ребята! Ребята! Боже, как давно я не ходил по улицам! Чтобы никуда не спешить! К черту прачечные! К дьяволу заветренное мясо! О вечерний город! О! О! Грандиозно! У меня было 316 друзей раньше... 316... За эти два года я почти ни с кем не встречался! Ни с кем!

ОНА. Ничего, наверстаешь! У тебя теперь масса времени!

ОН. О прекрасная ночь! О порывы! Ах, как пылают молодые головы! Загляните в глаза пробегающей молодежи... в них сплошные огни! Сполохи! И все - ночь. Ночь! О! (Танцуя.) Нет, ну как хорошо одному! Как великолепно! Оказывается, человеку очень мало нужно... Это как другая планета! Есть ли жизнь на других планетах? (Танцуя.) Наверное, сейчас она плачет. Ничего... ничего... Ничего, приду домой утром... или на худой конец в 12... В 12 - рано! До утра! Буду гулять до утра! Все.