«Через сто лет» kitobidan iqtiboslar, sahifa 2
Хотя я, когда вижу такие книги, всегда смеюсь. Внутренне. То есть к. б. немного. Хочется мне всегда поглядеть в глаза этим писателям. То есть писательницам, почему-то кровавый трэш сочиняли преимущественно женщины. Вампиры, любовь, вампиры... Их бы сюда, в нашу шкуру, они бы узнали, что это значит - быть вурдалаком. Вуп не может любить. Никого. В том числе и себя. Он равнодушен и теплохладен до тошноты. И страдать не может. И удивляться, и... и вообще ничего. В этом-то вся и беда. Нельзя любить без души. А у нас души нет, она разорвана в клочья еще до рождения, и лишь маленькие кусочки теплятся, не позволяя скатиться в аут.
А все из-за них. Из-за глупых предков, которые рассердили Его своим бесконечным кривляньем. Своим заигрыванием со злом, жадностью своей и пороками. Слишком уж обременили они души свои мерзостью, и Господь усмехнулся и сказал: "Ага! Не цените, псы, свет мой - получите тьму мою". И тьма, разумеется, сошла.
...без души тело приходит в прах. Рассыпается.
Все хотят, чтобы их любили.
Усердие - один из путей к успеху.
Согнул турник, разогнул турник. Завязал турник узлом, развязал турник узлом. Вот и вся тебе физкультура.
Любовь - это недостижимость... Это когда между тобой и тем, кого ты любишь, хрустальная стена. И нельзя не дотронуться, ни поймать дыхание, ни за руку взять, можно только выть, ломать стекло и снова выть. А если до любви можно дотронуться рукой, то это уже не любовь получается, а счастье. Счастье же совсем-совсем другое, низший пилотаж. Только недостижимость имеет настоящую цену.
В конце концов, я немного перебрал с силой, случайно совершенно, как всегда, так что в результате струна осталась совсем одна-одинешенька, в тоске и в печали.
На это Костромина сказала:
– Играй на одной. Когда у Страдивари недруги порвали все струны на его контрабасе, то он играл вообще без струн.
– Как? – не понял я.
– Так. Это же Страдивари! Он мог вообще без струн играть! И даже без контрабаса! Давай, Полено, покажи этому барабанщику!
Он ждал, пока их души не сольются в вечном празднике.
В юности надо путешествовать, это расширяет кругозор.
Как в той книге. Где у него фамилия дурацкая, а она вообще синяя. Где он на Земле, она на Марсе, и он каждый вечер слушает небо, ждет ее голоса. Но небо, конечно, молчит.
