Kitobni o'qish: «(Не)чаянная беременность от мажора»
Непростой разговор для двоих
– Мне нужно сказать тебе кое – что… В общем… – я запнулась. Слова застряли в горле. Как же сложно выдавить их из себя.
Глубокая ночь. Я сидела на диване дорогого московского отеля. Но не замечала его стильной обстановки, простора комнат. Смотрела прямо перед собой невидящим взглядом – усердно занималась самовнушением. Получалось не очень удачно.
Во рту пересохло. В глазах плыло от волнения. Руки и ноги вибрировали. Язык не слушался. В висках пульсировало до боли. А сердце колотилось так быстро, что пропускало удары и заходилось в истерике.
Я обязана сказать правду своему парню, дальше тянуть некуда. Решилась же. Осталось только немного напрячься и произнести вслух короткую фразу. Без пафоса и сентиментальных оборотов. Коротко и ясно. Раз и всё. И будь, что будет.
Но как же страшно. Вдруг он пошлёт меня, куда подальше? Что тогда делать? Как я без него? От последней мысли расклеилась.
Неудачное время выбрала для размышлений. Теперь мне точно не заставить себя признаться. Страх в очередной раз оказался сильнее. Не устояла под его атакой, сдалась. Настроюсь получше, соберусь и расскажу. В следующий раз. Обязательно. А сегодня всё останется, как прежде.
– Мы с девчонками не сможем пойти в субботу на вечеринку, – выпалила первое, что пришло в голову, и растянулась поперёк кровати. Включила телевизор. Щёлкала по каналам, пыталась отвлечься.
Мой мажор сидел в кресле напротив. От ноутбука оторвался не сразу. Зато своим пронзительным взглядом просканировал меня тут же. От его пристального внимания я окончательно потерялась. Огонь обжёг щёки, почувствовала, как необратимо краснела. Мысли сумасшедшим вихрем закружились в голове.
Принялась внимательно изучать пальцы. Маникюр пора обновить. Надо завтра не забыть написать мастеру, а то останусь с отросшими ногтями. Завтра пять лекций. Отдохнём. Пятница – лайтовый день на учёбе.
– Не умеешь ты врать, скажу я тебе, – медленно произнёс любимый, скрестив руки на груди.
Я пылала изнутри и снаружи. Погибала заживо в собственном пожаре. Пальцы заметно затряслись. Сцепила руки в замок. Взгляд на парня не поднимала, смелости не хватало.
– С чего ты взял, что я обманываю? Ерунда какая, – мямлила, бегая глазами по комнате.
Это я так непринуждённость изображала. Смешно со стороны, наверное. Только он не улыбнулся. Наоборот – напрягся всем телом, почувствовал неладное. У моего мажора природное чутье на неприятности. Оно его не подвело.
– Нервничаешь. Трясёшься вся. Выпей чего-нибудь. Иначе вырубишься. Что мне тогда с тобой делать? Бездыханные тела меня не заводят.
– И то правда, – на ватных, трясущихся ногах подошла к мини – бару и взяла пол- литровую бутылку минеральной воды. Теперь мне предстояло самое сложное – налить её в стакан дрожащей рукой. Посмотрела на крышку, открыла её и выпила половину залпом, прямо из горлышка.
– Ничего себе, какой сушняк, – рассмеялся парень. – Теперь говори.
– Не знаю, что ты ожидаешь услышать. Всё предельно просто – на понедельник много делать. Будем готовиться.
– Отличная версия. Умница. Садись. Два. Следующая попытка.
– Я… Успокойся уже. Что за подозрительность? – нет, не могла я произнести эти слова. Ещё один спокойный вечер с любимым. Всего один, а потом точно скажу.
– Что же такое ты натворила? Третья попытка. Интрига усиливается.
– Дак вроде как не я одна. Мы вместе постарались.
– О чём это ты? – любимый помрачнел, словно грозовое небо. Я уже видела его таким раньше. В номере на турбазе. Плохой знак, очень плохой.
– Я беременна, – выдохнула. Сама не поняла, как из груди с болью вырвалось признание. Вот и всё. Дело сделано. Присела на край кровати и опустила голову.
Мёртвая тишина была слишком звонкой. Она била по голове, выводя из равновесия. Я держалась, как могла. Позвоночник пронзил раскалённый прут. Выпрямила спину, расправила плечи и думала только о ноющей боли. Будь она не ладна. И так тяжело, ещё вот это. Он был прав, скоро рухну в обморок. Уж лучше так, чем его молчание.
– Ты уверена? – спросил холодно.
– Да. Анализы сдала и УЗИ сделала. У врача была, – пробормотала, дрожащим голосом. – У меня заключение с собой. Показать?
– Не стоит. Поздравляю, кто отец? – хотя нет, лучше уж тишина, чем хамский вопрос.
– Зачем ты так? Ты у меня один единственный. Я же люблю тебя, дурак, – последние слова проревела. Нервы сдали. Сил держаться не осталось. Слёзы хлынули фонтаном. Их не остановить. Переживания последних дней дали о себе знать.
– И что ты собираешься делать?
– Не знаю, – прохныкала, натирая глаза ладонями.
Меньше всего я ожидала услышать его смех. На меня словно ведро ледяной колодезной воды вылили. Вздрогнула всем телом и отстранилась.
Было что-то в его голосе зловещее, пугающее.
– У меня было больше сотни таких, как ты. Со счёту давно сбился. Не поверишь, на что только они не шли, чтобы залететь или разыграть беременность. Но ни одной не удалось меня обдурить.
– Любимый, я не обманываю. Думаешь, я хотела ребёнка в восемнадцать лет? Рано же ещё. Мне учиться надо. Всё это случайность, – проревела ещё громче. Слёзы душили меня. Содрогалась, уткнувшись в ладони. Спазмы сжимали горло, грудь разрывало от напряжения. Страх, отчаяние и едкая обида лишали рассудка.
– Да не заливай мне тут. Слышал я уже такие песни. Меня ими не проймёшь, – он раздражительно оскалился
– Правду говорю. Я очень тебя люблю!
Парень поднялся с кресла. Он накинул куртку на плечи, собрал ноутбук. Наблюдала за ним испуганными, опухшими от слёз глазами.
– Номер оплачен. Хочешь, оставайся. Деньги на аборт скину на карту, – обронил мне между делом, будто продукты надо купить, а не УБИТЬ НАШЕГО РЕБЁНКА.
– Ты куда? Постой! Не уходи, пожалуйста! Умоляю тебя, останься! – я обязана докричаться, любимого нельзя отпускать. Иначе шансов переубедить его у меня больше не будет. Я потеряю своего парня безвозвратно.
.1.
Сыр – бор в хрущёвке, или чуть больше года назад
Около года назад
Старенькая панельная хрущёвка содрогалась всем своим строением. Соседи, наверное, попрятались под кровати или в шкафы, а может, предпочли убраться из дома, от греха подальше. В нашей двухкомнатной квартирке на четвёртом этаже творилось нечто не вообразимое: так-то дело страшное – Марьяна бушевала не на шутку.
Сестра у меня девушка импульсивная и эмоциональная, одним словом – взрывная. Но сейчас она превзошла сама себя. Стихийное бедствие масштабов крупного тайфуна металось по дому, без разбора разнося всё на своём пути.
Я молча наблюдала за Марей, сидя, поджав под себя ноги, на диване в большой комнате. М-да, нам предстоит масштабная генеральная уборка, может, какие-то из вещей потеряны безвозвратно, их придётся выбросить. Жаль, но ладно. Шут с ними.
И надо не забыть вывесить слезливое письмо с извинениями на доску с объявлениями в подъезде. Время уже не детское. За одиннадцать перевалило, ночь на дворе. А мы тут весьма шумно лютовали.
– Сволочь! Паразит! Подонок! Ненавижу! – на одном дыхании со злостью выкрикнула Марьяна и в сердцах скинула со стола хрустальную вазу. Я печально проследила за её полётом в дальний угол комнаты. Звука бьющегося стекла не последовало, значит, есть надежда, что она выжила. Не время проверять.
Марьяна носилась туда – обратно в одном белье. В чёрном, кружевном, с миллионом бретелек и элементов. Золотисто-пшеничные волосы изначально были собраны в высокий хвост на затылке. Но в связи с непредвиденной активностью хозяйки он съехал, и спутавшиеся пряди разлетались в разные стороны. Они доходили до поясницы. Большие глаза цвета морской волны покраснели. Пунцовые губы поджаты от гнева и отчаяния. Всё равно красивая девушка, модель, по ней глянец плакал. Рыдал навзрыд, а она ни в какую не соглашалась смотреть в его сторону.
Мы с сестрой, как Инь и Янь. Она – высокая, ростом под сто восемьдесят, стройная блондинка с выразительными изгибами фигуры. Я – жгучая брюнетка. Волосы ниже лопаток. Рост средний. Фигура обычная. Глаза серо-голубые. Такие ещё называют прозрачными. Но в целом меня считали обаятельной. И я тоже так думала.
– Три с лишним года отношений, на! – Маря пнула бордовый пуфик, отскочивший на пару метров. – К чёрту, на фиг! Всё зря! Не, Насть, ты только подумай: застала в нашей кровати, на моём постельном. Кувыркались, будто это нормально! С-с-с-с… Тварь!
Сестра остановилась по середине комнаты и схватилась за голову.
– Как так-то?! Привёл… К себе… Какую-то… – она простонала, всхлипывая.
Раскачиваясь, подошла ко мне и грохнулась на колени, уткнувшись в диван лицом. Вот теперь и мне стало больно за родное сердечко. Ком сдавил горло, намекая на приближающиеся слёзы. Лучше бы Маря продолжала крушить квартиру. Всяко было бы легче, чем слышать её горький плач.
Так. Внимание, мой выход.
– Вставай, иди ко мне, – села поближе и тихо позвала сестру.
– Нет, ты понимаешь? Какая-то дрянь с ним. Он её… А я? Как он мог так со мной поступить? Скотина неблагодарная. Разве я заслуживаю такого предательства? Разве со мной так можно? – сестра сглатывала слёзы, уперевшись на локти.
– Расскажи по шагам, что случилось. Может, ты накрутила себя, а? – взяла её за руку.
– Да что я, по – твоему, совсем чокнутая? – прошипела Маря. – Дура, конечно, конченная. Но не до такой степени.
– Ну тебе виднее, конечно. Ведь не знаю, что да как.
– Короче. Я освободилась пораньше. Вспомнила, что в сумке ключи от квартиры этого остались… Ну думаю, судьба. Круто! Поеду к нему без звонка. Приготовлю ужин. Придёт любимый с работы, а дома его я встречаю, нагишом, а на столе запечённая курочка. Моя фирменная, с золотистой и хрустящей корочкой, как ты любишь. Картошечка под сыром рядом, салатики какие-нибудь. В общем, чтобы вообще отвал башки. Увидел – обомлел.
– Я аж есть захотела.
– Он, конечно, в итоге всё – таки был в ауте. Только сюрприз не по плану пошёл, – Марьяна плюхнулась на диван рядом.
– Не торопись, если не хочешь, не рассказывай. Потом как-нибудь, – положила голову ей на плечо.
– Вспоминать противно. До сих пор не могу поверить, – сестра пропустила мимо ушей мои слова и вцепилась в свои волосы, растрепав их ещё больше. Перевела дыхание и продолжила, – Открыла дверь, захожу и сразу чувствую, что-то не так. Насторожилась. И тут на глаза попались синие женские лодочки, на шпильке, лакированные. Модница же она у нас, п-п-п… зараза. Я в шоке. Прислушалась. Так и есть, стонали где-то. Пыхтели, гады, покрикивали. Хорошо им было.
– Ой, Маря… – не сдержалась я.
– А я что? Застыла и не знаю, что делать: уйти и прикинуться, что ничего не знаю, остаться и устроить ему разгром по всем фронтам или просто исчезнуть из его жизни. Что в таких случаях делают-то? Понятия не имела, как лучше. Стояла там, в прихожей, как дура, облитая помоями, и пошевелиться не могла.
– Марьяночка, – я громко всхлипнула, в красках представляя описанную сестрой картину. От сочувствия и обиды за нее саднило в груди.
– И тут они, видимо, совсем в раж вошли, разохались на весь дом. Зря. Меня и оборвало. Плохо помню, что дальше было. В голове всё перемешалось: я её за пакли скинула на пол, ему пощёчину отвесила. Кричала жутко. Конечно, разнесла комнату вдребезги.
– Как без этого. У нас дома продолжила.
– Меня разрывало от злости и боли. Внутри адски жгло. Тебе вещей жалко?
– Нет – нет, что ты. Это я так. Прости. Не в тему.
– Жизнь рухнула. Понимаешь? Не знаю я, как теперь. Вот реально, не представляю. Чересчур обидно, чересчур. Любила ведь его. Господи, как же сильно я его любила. А сколько мужиков вокруг меня раньше крутилось! Всех отшила. Один он мне был нужен. К такому я не была готова. Думала, у нас всё серьёзно. Мы не съезжались только потому, сначала мама умерла, бабушка следом ушла. Ты ещё в школе учишься. Скоро выпуск. Не оставлю же я тебя одну. Думала, вот исполнится тебе восемнадцать, он позовёт к себе жить. Поторопит. Ага. Поторопил.
– То есть дело во мне? – от слов сестры сердце сковал стальной колючий обруч, пронзивший плоть длинными иглами. Горько и тоскливо стало в миллион раз сильнее. Я сама готова разрыдаться, сдерживалась, что было сил. Но того гляди, сорвусь и тоже взвою.
– Не-е-ет, дело в нём. Только в нём. Он не собирался со мной семью строить. Удобно ему было и всё. Как теперь людям верить? Как жить-то дальше? Близкий человек после стольких лет плюнул в лицо и вышвырнул, как надоевшую кошку. Лохушка я несусветная, Настька. Опростоволосилась. В козла влюбилась и подстилкой его оказалась. Вот так вот. Может, и сама виновата. Что теперь судить. Поздно. Я в дерьме.
– Только не надо себя винить и оскорблять! Умоляю! Давай так, – я встрепенулась, расправила плечи, громко и задорно предложила, – Хочешь, врубим музыку и оттанцуем, как мы умеем? Или роллы закажем, пиццу, что угодно, наедимся и комедию посмотрим? Или пошли гулять: наведём полный марафет и побродим по улицам, зайдём в любимый ресторан. Марька, жизнь продолжается. Плохое уже было, оно в прошлом осталось, впереди, значит, исключительно хорошее. Судя по объёму свалившегося «плохого», нам скоро столько счастья привалит! У-у-у-у! Говори, чего ты хочешь! И не сиди так, опустив руки!
– Уехать отсюда хочу. Подальше. Чтобы глаза мои не видели этот город. Новую жизнь хочу начать. С чистого листа. По-другому.
– Поехали! – подхватила без заминки.
– Чего? Куда?
– Давай в Москву рванём? Я поступлю на заочку в какой-нибудь московский институт. У меня получится. Не сомневайся. Устроюсь на работу. Снимем комнату. И заживём. Ох, Маря, как мы там заживём. Я прямо представляю.
– С ума сошла? Какая заочка?! – возмутилась сестра. – Только дневное. Работать буду я. А ты учиться. Тебе образование получать надо. Возьмём мою заначку и хоть сейчас можем переезжать, на несколько месяцев жизни в Москве нам хватит. Шиковать, конечно, не удастся, но и бедствовать не будем. А если что, ты в общагу переедешь и продолжишь учиться. Это на худой конец. Если я с работой не разберусь и придётся вернуться домой.
– Что вряд ли.
– Надеюсь. Но видишь, не всё случается так, как хочется.
– Марьяна? – взглянула на сестру.
– А?
– Решено?
– Надо переспать с этой мыслью. Пока я в шоке. За адекватность своих желаний не отвечаю, – обессиленно предложила Маря.
.2.
Прощальной вечеринке быть!
Пару месяцев спустя
Шёл десятый час вечера, а Марьяна по-прежнему в работе. Сидела в пижаме на диване в подобии позы лотоса, на коленях ноутбук, на голове творческий беспорядок, в глазах полное отсутствие связи с реальностью. Она где-то там, в своих проектах на просторах Всемирной сети.
Мало того, что ни свет, ни заря уносилась в офис, так еще и дома засиживалась допоздна. Не поднимая головы, строчила что-то, мониторила. Наверное, если сзади неё прошествует оркестр с трубами, потом цыгане с бубнами и скрипками, а замкнёт процессию стадо испуганных буйволов, она и бровью не поведёт – не заметит.
Пиарщики, что с них взять? Люди творческие, креативные и одержимые своим делом. По крайне мере моя сестра именно из таких. Она горела и рвала, когда ставила очередную цель.
И сейчас ее задача – заглушить стон раненого сердца и заполнить пробел в жизни. Так что ей в принципе всё по барабану – она на своей волне.
– Марьяночка, я тебя спросить кое о чём хотела. Это очень-очень-очень важно, – подсела к сестре с милейшим фейсом.
– Лису включила. Ясно. Чего хотим?
– В пятницу прощальную вечеринку устроить. У нас дома. Ты не против? Пожа-а-а-алуйста, – сложила кулачки у губ и состроила жалобные глазки, как мультяшный котик.
Маря молчала. Слишком долго, чем хотелось бы.
– Сестрён, ты думаешь или уже своим занимаешься?
– Уеду тогда праздновать переезд к Иринке. Вернусь утром, уставшая и довольная. А вы только до конца квартиру не разнесите. Окей? Хотя, чёрт с ней, сами смотрите, как пойдёт.
– Ты же знаешь, мы не буйные. Очень даже примерные ребята.
– Цветик, мы не первый день знакомы, – добродушно рассмеялась в ответ Марьяна.
– Значит, тусовке быть?
– Да! Оторвмёся напоследок. Всё равно в воскресенье улетаем. Пусть этот город нас запомнит!
Мои друзья удивительно пунктуальны. В пятницу к назначенным шести часам у нас собрались практически все пятнадцать человек. Да, компания большая – половина класса и несколько ребят с параллели.
Вдруг Маше срочно потребовались зубочистки, дополнительная упаковка салфеток, оливки и чипсы. И за ними должны были сбегать именно мы с Игорем. Не очень-то понимала, к чему такая спешка. Можно обойтись и без этих мелочей или сходить по ходу дела. Но подруга осталась непреклонной и буквально вытолкнула нас за порог.
«Сводничеством опять что ли занялась, Купидон кудрявый», – недовольно подумала я, но виду не подала. Послушно пошла закупаться.
Игорь плёлся рядом, то и дело вздыхая и косясь в мою сторону, чем изрядно напрягал. В таком молчаливом режиме мы проследовали до супермаркета, покидали в корзину всё необходимое и не очень, расплатились и вернулись домой. Потратили от силы минут двадцать.
В прихожей нас встретили дружным улюлюканием и аплодисментами. Неожиданно. Всеобщее внимание смутило меня. Начала поправлять распущенные волосы, одёргивать простое трикотажное мини серого цвета, глупо улыбаясь всем подряд.
Маша схватила меня за руку и потащила в гостиную. Довольно странно, когда тебя приглашают к тебе же домой. Сюрприз приготовили, наверное, выдумщики мои любимые.
Так и было. Увидев большую комнату, я ахнула. Под потолком облако из серебристых, белых и изумрудных шаров, на стене плакат с надписью «Цветик, мы тебя любим!» Рядом огромный прозрачный шар. Внутри него разноцветное конфетти и белые пёрышки, снаружи: «Удачи тебе, Настя! Ждём в гости».
Щёки загорели, словно дома температура взлетела до сорока градусов. Схватилась за лицо, продолжая рассматривать красоту. Растрогалась, потом и взгрустнулось. Как всегда невовремя, подступили слёзы, они готовились пролиться мощным ливнем. Чтобы не разрыдаться на глазах у всех, бросилась обнимать подруг. В итоге подключились остальные, и из нас получилась огромная гора, скреплённая объятиями.
Простояли так минуту и побрели рассаживаться за столом. Вечеринка постепенно набирала обороты. В принципе, ничего особенного – обычные дружеские посиделки: ели, пили, шутили, болтали, вспоминали забавные случаи из прошлого.
Маша подарила электронную фоторамку с подборкой наших фото, Соня – кулончик в виде звездочки на золотистой цепочке. Остальные ограничились тёплыми напутственными словами, пожеланиями и поздравлениями. На секунду показалось, словно у меня день рождения. Атмосфера стояла праздничная, радостная, местами ностальгическая.
Как только все начали разбредаться и разбиваться на пары-тройки для более приватной болтовни, мы с подругами удалились секретничать в спальню.
– Настька, ох, Настька, я за тебя безумно счастлива. Правда, – с придыханием начала Маша. – Ну ты даёшь, Цветкова! Втихушку всё провернула. В одиночку, без нас! Ты – мощь!
– До сих пор сложно поверить, что я поступила в Москву?
– Слушай, да. Без обид. Ты в лотерею выиграла. Сама знаешь. Конкурс на одно место был дикий. Я даже не смотрела в сторону таких вузов. На фиг надо, только нервы трепать. А ты решилась. Сумасшедшая и счастливая!
– Сестра помогала, чем могла, – я пыталась унять дифирамбы подруги и перевести тему разговора. Рассекретилась перед девчонками только вчера. И они, как заведённые, только и говорили о моём поступлении. Одно и то же, и так по кругу.
– Ты подумай, на пару с Марьяной втихаря свалили в Москву сдавать вступительные под предлогом поездки к тётке. Мастера конспирации, – Маша толкнула плечом Соню. – Мать, ты чего притихла?
– Дак тебя вечно не переслушать и не перебить, – спокойно откомментировала та в ответ. Она встала, подошла к шкафу-купе с зеркальными створками и начала поправлять шоколадные волосы в стрижке пикси. Карие лисьи глаза задумчивы и печальны. Интересно, о чём грустила наша тихоня. Наверное, не хотела отпускать меня так далеко.
– Девочки, спонтанно всё получилось, – я решила расставить все точки. – Маря застукала своего с любовницей. Когда пропсиховалась и немного успокоилась, выдала, что хочет уехать отсюда подальше. Я, как вариант, предложила Москву. Само собой вырвалось. Знаете же, тащусь от столицы, аж скулы сводит. И в голове щёлкнуло – дорога мне в архитектурку. Зря что ли художку заканчивала?
– Круто у тебя щёлкает, может, ещё богатенького москвича себе нащёлкаешь? Про меня тогда тоже не забудь, – хихикнула Машка. И злобным голосом прошипела, – Ведьма!
– Между прочим, рыжая и зеленоглазая тут как раз-таки ты. И кто из нас ведьма? – парировала со смехом.
– Ой, сейчас такие времена, что колдуют все подряд, без разбору. Ты, например, – прищурилась Маша.
– Давай я лучше сразу тебе богатея наворожу, чтоб успокоилась. Вы слушайте дальше, – опередила девчонок и продолжила. – А бюджетных мест-то на дизайн оказалось всего одиннадцать. Жуть же! Из них больше половины льготников. Часть, если не все, наверное, по блату розданы. Только отчаянный сунется туда поступать. Может, я совсем тогда умом поехала, но начала ботанить, как проклятая. Вот верила, что получится. Словно знала, что надо идти до конца. Может, мама с того света помогала. Не знаю. Но вуаля! Я – московский первокурсник!
– Чудо просто. Это же анреал! – неожиданно выпалила Соня.
– Да это понятно. Цветкова у нас с другой планеты, пора это признать, – пожала плечами Маша. И переключилась на мою сестру, – Кстати, Марьяне я сильно сочувствую. Такой удар. В её возрасте уже стабильности хочется, семьи. А все планы наперекосяк пошли. И когда теперь найдёт достойного мужчину? – сетовала Маша, вздыхая, как бедная родственница.
– Ещё скажи: «А часики-то тикают». Чтобы вот совсем фатально прозвучало, – я хлопнула подругу по руке. – В ЕЁ возрасте?! Сестре всего двадцать шесть. Не тридцать, а всего ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ. Вот переедем, встретит мужчину по себе. Она у меня девушка – огонь. Одна надолго не останется.
– Верно ты всё говоришь. Я так горжусь тобой, Настя! Ты – мой кумир отныне, – продолжила с придыханием Соня.
С учётом её миниатюрной фигурки, она выглядела сейчас, как маленькая радостная собачка. Миленькая и восторженная. Юморная Маша, высокая, тонкая и угловатая, не могла не заметить этого сходства, но от подкола удержалась, что на неё не очень похоже.
– А что всё – таки с Игорем? Ты про него который день молчишь, – не сдержала любопытства последняя, не удалось.
– А что с ним, простите? Я чего-то не знаю? – равнодушно ответила и подошла к окну.
– Мы думали, вы вместе. Любовь – морковь и все дела… – продолжила выпытывать подруга.
– Поначалу я тоже так думала. А потом завертелось – закружилось с поступлением. И мне стало всё равно. Отлегло и забылось. Не до него сейчас. Даже париться не охота, – ответила подругам.
– Он же сохнет по тебе. Стерва ты, бросаешь такого парня на произвол судьбы, – иронизировала Маша.
– Ой, конечно – кончено, – рассмеялась я.
– И что, даже не подаришь ему прощальный подарок? Он так надеется и ждёт, авось ему перепадёт, – Маша пошлила в своём духе, а меня передёрнуло.
– С чего ради-то? Ничего я ему не дам. Кроме губозакатывательной машинки! – сказала громче, чем стоило.
– Вообще ничего что ли? Бедняжка, и сердце ему разбили, и сладкого лишили, – поскуливала Соня.
– Да ну вас, девки. На фиг надо. Вообще не интересно, – отмахнулась я.
В дверь постучали, и она сразу приоткрылась. Из неё послышался знакомый голос.
– Настя, можно тебя. Поговорить надо, – глухо позвал Игорь.
– Встречаемся на кухне через пять минут, – скомандовала и захлопнула дверь прямо перед носом парня.
– Вспомнишь, оно и всплывёт. Накаркали, засранки!
– Ай-я-яй! Как грубо. Пару месяцев назад ты так не считала. Целовались с энтузиазмом, мы боялись, что проглотите друг друга. И ты думала отделаться малой кровью? Хитренькая, – хохотала Маша.
Ничего не ответила и отправилась на неприятный разговор. Я хоть и строила из себя гордую, холодную и занятую, но на деле мне было откровенно стыдно перед так-то ещё своим парнем. Я ведь просто-напросто забила на него перед поступлением. Что ж, мы с сестрой два сапога пара – если цель поставлена, хоть она и сумасшедшая, мы ничего вокруг не видим.
Зашла на кухню и взглянула на задумчивого Игоря, сидевшего за столом. Чертовски сложно подобрать слова. Открыла было рот, но парень меня опередил.
– Ты ничего сказать мне не хочешь? – небесно-голубые глаза полоснули меня калёным железом, отчего снова бросило в жар. Неожиданный поворот.
.3.
Отпраздновали на ура
Игоря не узнать. Передо мной сидел грозный молодой мужчина, а не восемнадцатилетний застенчивый парень. Я видела его таким впервые. Раньше он был мягким, ласковым и податливым. Ни укора, ни претензий, ни тем более резкого слова. Его всегда и всё устраивало. Хотя, в принципе, и я поводов не давала.
А теперь он был и весомый – стопроцентный игнор с моей стороны в течение месяцев, наверное, двух. Точно и не помнила. Я на сообщения отвечала через раз, не то, что на звонки. Грубовато. Не поспоришь. Каюсь. Но ведь всерьез думала, что сегодня мы мирно попрощаемся и разойдёмся. Наивная. Похоже, не получится так просто отделаться.
Как нашкодивший ребёнок потупила взгляд и виновато присела напротив.
– Чего молчим? – строго спросил пока что мой парень. Он провёл рукой по светлым, практически белым волосам и упёрся ей в стол.
– А что говорить? Я думала, и так всё понятно, – пробормотала под нос, запинаясь.
– Да ты что? Вот так ты меня уважаешь? Спасибо, конечно, – отчитывал Игорь.
– Перестань. Причём тут уважение? – лепетала в ответ.
– При том, что ты меня дебилом каким-то выставила. Прихвостнем. Фанатом. Выкинула и типо не заметила! С чего ради ты решила, что я промолчу?
– Я собиралась с тобой поговорить сегодня. Не было удобного случая, – тихо оправдывалась.
– А – а – а – а, так я не дождался, и всего-то. Ну я уже у тебя кретин, не удивительно, – злобно отчеканил Игорь.
– Прекрати. Не надо так. Да, я виновата. Увлеклась учёбой.
– Не, не так. То, что ты зубрила, это похвально. Главное, не зря. Поздравляю с блестящей победой на вступиловке, кстати, – парень чуть смягчился. – А дальше, что? Я же терпеливо ждал тебя, как наивный дурак. Ты забыла о моём существовании? Знания вытеснили любовь из башки? Амнезия случилась? Объясни мне, как так вышло?!
– Не ори на весь дом!
– Ни фига. Теперь терпилой будешь ты, а не я.
– Что ты привязался ко мне, а?! Другой бы давно отвалил, а ты выделываешься, строишь из себя альфа – самца! – я вскочила со стула, подошла к нему и закричала так, что горло засаднило. Сорвалась. Или демон какой в меня вселился. Мне такие выпады не свойственны. Видимо, сказалась нагрузка последних дней. – Прекращай этот цирк!
Игорь помрачнел и застыл. Мы смотрели друг на друга, не отводя глаз. Но никто не хотел делать следующий шаг. Мой гнев развеялся. Воинственный настрой исчез так же быстро, как появился.
Подступала паника. Готова была идти на попятную, но не знала, как выкручиваться. Заварила же я кашу. Молодчина! С новой, трёхкратной силой навалилось чувство вины. Под его давлением я окончательно растерялась и поникла. Скорее бы эта сцена закончилась, и мы разошлись по разным углам. Больше всего на свете хотелось просто извиниться, развернуться и исчезнуть, тут же забыв про скандал с Игорем, как про страшный сон. Но не тут-то было.
Парень резко встал и подошёл вплотную. Он больно сжал мои запястья. Дёрнул к себе, мы стукнулись лбами. Так и замерли снова, как два барана в стойке. Только я в ней оказалась по неволе. И сражаться совсем не хотела.
Молчание нарушил Игорь.
– Ты разлюбила меня? Скажи честно, прямо в глаза. Всё прошло? – парень говорил хриплым голосом, крепче надавив на мои руки.
– Мне очень больно признаться тебе… – прошептала в ответ.
– Говори, как есть. Или у тебя другой появился? – Игорь слегка отстранился и вопросительно заглянул мне в лицо.
– Нет у меня никого. И тебя нет, – опустила глаза.
– Не любишь больше?
– Прости, пожалуйста, если сможешь. Не люблю я. Прошло.
Игорь вышел, не сказав ни слова и даже не взглянув на меня напоследок.
Потерянная прошла в гостиную и села на диван рядом с Машей и Соней. Девочки сразу повернулись ко мне.
– Вас на все пять этажей слышно было. Чего вы там устроили? – Маша жаждала подробностей. Соня её поддерживала.
– Ничего особенного. Поговорили начистоту. Теперь меня здесь ничего не держит.
– А мы? – искренне удивилась Соня.
– Пошли-ка, уединимся в спальне, – Рыжая была серьёзна, как никогда. Началось, теперь они будут давить на меня и обвинять в отъезде? Такое ощущение, будто моё поступление всех больше раздражало, чем радовало. Поперёк горла мой успех встал. Вот тебе и друзья.
Плюхнулась на кровать и хмуро взглянула на подруг.
– Настя, Соня, послушайте меня внимательно, – Маша смотрела на нас серьёзно, – Давайте дадим обещание никогда не забывать друг о друге. Запомним этот день навсегда и будем держаться вместе. Даже с разных полушарий можно оставаться близкими друг другу. Двадцать первый век на дворе. Согласны?
– А могло быть по-другому? – я искренне возмутилась.
– На связь выходим, регулярно списываемся – созваниваемся, хорошо? – Маша по очереди посмотрела на каждую.
– Конечно. Девчонки, я вас так люблю, вы даже не представляете, насколько сильно! – обняла сразу обеих подруг, прижалась к ним крепко – крепко. Вот с ними действительно расставаться не хотелось. Забрать бы их с собой. Но у каждой свой путь. Всхлипнула, – Как же я в Москве и без вас!
Нашу идиллию прервал громкий звон бьющегося стекла и грохот. Затем последовали крики: «Ты что творишь?», «Какого чёрта?», «Ну капец ты даёшь!»
– У – у – у, не хочу знать, что там творится, – простонала я.
– А мне наоборот любопытно, кто барагозит с таким размахом, – Маша отправилась на разведку и пропала.
– Цветик, спишь? – Марьяна прилегла ко мне на кровать и приобняла.
– Сколько времени? – сонно просипела я, не открывая глаз
– Двенадцатый час. Что с голосом?
– Пели.
– А с гостиной? Дрались?
– Да кого там. Игоря вчера накрыло конкретно. Он не в себе был. Снёс все со стола. Последнее время в нашей квартире участились случаи погромов, – пробормотала и уткнулась в подушку.
– Расстались?
– Кончено. О, ты бы видела, как он взбесился. Его еле уняли и успокоили. И знаешь кто? Соня. Она всех жалеет.
– И молодец. Поддержала друга. Ладно. Валяемся еще часик и идём генералить, – сестра сладко зевнула.
– Опять.
– Опять.
– Марь, ты хоть спала сегодня?
– Ага, пару часов вздремнули у Иринки. Слушай, я сто лет так не тусила. Разрядилась по полной. Мне легко сейчас и спокойно. Где мы только не были! И знаешь, что я поняла?
