Kitobni o'qish: «Рубеж Стихий. Книга 2. Иные знания»

vk.com/apricotbooks

t. me/apricotbooks

© Е. В. Коробова, 2020

© Ю. С. Биленко, 2022

© ООО «Издательство «Абрикос», 2023

…К любому исследованию, пожалуй, стоит приступать, начиная с истоков изучаемых событий. Сейчас, зная, к каким последствиям это привело, невозможно поверить, что завязкой всей немыслимой истории стало появление Рут в Дубах. Точнее, если быть въедливее, – решение генерала Рыся, которое он принял за несколько месяцев до заветного дня воссоединения Мика и Рут. Но все же то был пока лишь замысел, один только сделанный выбор – предать Аврума Тысячелетника, своего императора, и восстановить правильный ход вещей в Элементе. Искрой же, из которой разгорелся пожар, мне все-таки видится именно та секунда: Рут, совсем еще юная, растерянная и напуганная, переступает порог Дубов и знакомится со своим настоящим даллом.

Искра становится робко тлеющим огоньком – и вот уже Дворы озаряются светом истинного творения, случайно возникшего во время учебного сражения в руках Рут.

Холодный ветер грядущих перемен усиливается, но пламя от него не гаснет, а лишь разгорается. Рысь и Элеонора, родители Мика, схвачены. Главный цензор Куница арестовывает все новых и новых мятежников. Мик и Рут вынуждены бежать в Себерию, но прежде они встречают Тима, бывшего когда-то одним из пары истинных даллов, и узнают о многовековом обмане Тысячелетников.

К ветрам, раздувающим костер, примешивается новый Воздух – предвестник предстоящих пепелищ. Дарина оказывается в Водных тюрьмах. Ей уже известна тайна о себе и Кае, ставшем ее надзирателем. Узнав правду от Дарины, он окажется на страшном перепутье, выберет ослушаться своего отца Баста и спасти жизни – не только своей истинной далле, но и Лите, девочке-заключенной, для которой должен был стать палачом. Императорский советник Бартен тем временем ведет свою игру, до поры тайную – но в итоге его роль в происходящем невозможно переоценить.

Огонь, в котором суждено сгореть старому миру, распаляется все больше и больше. В земле снегов и леса Мик и Рут решаются вести за собой войско в битве за Знание – ключ к воссоединению истинных даллов, но прежде Мику придется вырвать Рут из страшных лап медвежьей тройки.

Приближается кровопролитная война Элементы с Себерией, империю все больше охватывают мятежи, Стихия неумолимо ускользает, небо окрашено кроваво-красным заревом…

И вскоре под сводами древних ристалищ суждено загореться новому Пламени.

Из черновых записей Таины, сделанных во время работы в книгохранилище

…В сущности, ристалища давно изжили себя. Миновав зарождение, при котором они представляли собой жестокие побоища, и расцвет, когда участники ристалищ достигали небывалого мастерства, они наконец превратились в то, что мы видим теперь. Опустевшие, забытые залы, в которых нет и отголоска былого величия. Любой творец по-прежнему может выбрать себе противника и вызвать на состязание, но многие ли в действительности сегодня так поступают? Наши битвы перекочевали в гостиные и танцевальные комнаты, где сражаться приходится исключительно на словах. После обучения во Дворах большинство творцов уже никогда в жизни не применят боевых творений, в то время как кровь за их жизни будет проливать кто-то другой. Мы ослабли и изнежились, невозможность отказаться от участия в поединке страшит нас куда сильнее, чем бесславное, скучное существование. Ты, конечно, можешь назвать подобные настроения просто секундой уныния, и тогда я лишь попрошу тебя быть снисходительным ко мне.

И все же зачем-то Стихия хранит для нас арены ристалищ, сколь жалок бы ни был их вид сегодня. Мне удалось из любопытства побывать в одном из них недавно: хоть это звучит удивительно, там по-прежнему сохранились все Четыре. Пусть и очень слабое, их дыхание явственно ощущалось в обветшалых стенах, которые не пощадило время. Как знать, может, однажды ристалища вновь вернут себе былые величие и славу, озаренные ослепительным светом творений?

Из писем Тесея Ориону

1005 год от сотворения Свода

Пролог

1007 год от сотворения Свода,

1-й день первого летнего отрезка Элемента, Главный двор

Эрест

…Казалось, где-то под черепом настойчиво била крыльями маленькая бабочка, словно некрепко зажатая внутри горсти. С тех пор как Эрест принял в свои мысли Знание, это ощущение упорно преследовало его, стоило только очутиться среди творцов. Мгновение – и настойчивый зов в глубине сознания пробуждался, напоминая о себе вновь и вновь.

Вновь и вновь безрезультатно.

Вот и сейчас Знание внутри разума затмевало собой и громко игравшую музыку, и пляшущий свет огней, и тяжелый дымный запах, смешанный с приторным ароматом угощений на подносах. Лето в этом году было очень ранним, и праздник Огня в такую жару больше походил на медленную пытку, чем на торжество. Форменная рубашка чтящего насквозь промокла от пота, слуги-берущие разносили одни только сладкие хмельные напитки, усиливающие жажду и путавшие мысли. Эрест не прикасался к бокалам, хоть и чувствовал, что пересохший язык прилип к нёбу. Сейчас нужна была свежая голова.

Знание опять настойчиво напомнило о себе. Ведомый им, Эрест прикрыл глаза. Темноту прорезали десятки нитей – синих, зеленых, красных и белых, – взмывающих ввысь, оборванных, тянущихся в пустоту, как будто отчаянно ищущих чего-то. Всякий раз две находившихся рядом, одного цвета, сближались почти вплотную, но так и не соприкасались по-настоящему – унылый компромисс, на который идешь из неизбежности. И только там, в глубине зала, выделялась одна-единственная сияющая арка сплетенных жемчужного и алого, на фоне которой остальные меркли и терялись. В этом зрелище чувствовалось неожиданно много всего – тоски о правильном ходе вещей, ощущения несправедливости, потерянности и непреодолимого разрыва между теми, кто един и кто никогда не будет. Выдержать это долго было решительно невозможно.

Насколько проще все оказалось бы, обладай они Знанием целиком! Несбыточная мечта – иметь доступ к источнику, а не владеть всего-то одной чашей, в которой и осталось на дне… Эрест каждый день молился, чтобы этих крох оказалось достаточно: растраченные единожды, они будут утеряны навсегда. Поначалу он отчаянно искал – хорошо, пусть не младенцев: их Стихия настолько нестабильна, что на это имеющихся крупиц драгоценного Знания уж точно не хватит. Слишком много его когда-то ушло на Тима и Лину. Но сохранялась ведь надежда отыскать детей или подростков. Не могло же быть так, чтобы остатки Знания ни разу не указали им хотя бы еще одну пару? Хотя бы еще одну!..

Не могло же все быть зря.

Эрест сдержал разочарованный вздох и приготовился открыть глаза, когда вдруг где-то на периферии ви́дения заметил сквозь мельтешение нечто непривычное. Тоненькая зеленая нить – удивительно яркая по сравнению с остальными – тянулась вверх, подобно прочим, но не обрывалась, а все росла и росла, дальше и дальше, пока не встречалась, казалось, далеко в небе над дворцом с еще одной, темно-красной.

Эрест раскрыл глаза и привалился спиной к колонне. Ноги почти не держали.

– Все в порядке? – голос Ориона прошелестел где-то сбоку.

– Пока не понял, – в горле пересохло так, что говорить было больно. Эрест, едва осознавая, что делает, опустил руки в маленький декоративный фонтан, стоявший тут же, неподалеку, и плеснул водой на лицо. Стало чуть легче.

Орион молча наблюдал за ним.

– Надо убедиться, – скорее себе, чем ему, объяснил Эрест и вновь прикрыл глаза. – Похоже, Стихия наконец смилостивилась над нами и Четыре благосклонны этим вечером.

Нет, никакой ошибки. Они были тут: еще не спаянные в единое целое по-настоящему, как Аврум с Марией, но все же нашедшие друг друга.

Понадобилось время, чтобы соотнести указания Знания с празднующей толпой творцов. Эрест то закрывал глаза, сверяясь с внутренним ви́дением, то судорожно разглядывал окружающих, вертя головой. Счастье, что угол, где они стояли, скрывала тень и никому не было до них с Орионом особенного дела.

Первым он различил в толпе нужного творца Огня. Эрест напряг память: неприметное лицо казалось смутно знакомым. Совсем молодой парень, наверняка еще учится во Дворах, может, там они и встречались? Эрест, не таясь, рассматривал его из своего убежища: широкоплечий, среднего роста, внешность совершенно неброская, а насколько сильный творец, в таком скоплении Стихий, конечно, не разберешь. Одет, кажется, дорого – но разве это показатель на празднике?

– Ты, может, знаешь, кто вон тот юный творец Огня? – Эрест обратился к Ориону, указывая в нужном направлении. – Никак не могу вспомнить…

– Который? – Орион повернул голову.

– Вон тот, только что рассмеялся.

– Рядом с даллой в желтом платье? – спросил Орион и, увидев кивок Эреста, продолжил: – Знаю, конечно. Это Мик, сын генерала Рыся.

– Ох… – Эрест потер вспотевший лоб.

Милости Стихии оказались не безграничны. Договориться о предстоящем с главнокомандующим Аврума казалось если и не невозможным, то очень близким к этому.

Эрест едва не впал в отчаяние, пока, наконец, не разыскал нужную даллу. Пришлось даже побродить по залу. Орион молча шел за ним, изредка негромко здороваясь с кем-то.

Она стояла в самом дальнем углу, среди таких же юных творцов Земли, и, посмеиваясь, быстро-быстро рассказывала свою историю. Раскрасневшаяся, невысокая, с какой-то совсем еще детской округлостью в лице и фигуре. Пестрое платье, судя по виду, досталось ей в наследство – Эрест даже успел заметить крошечную заплатку на локте. Эту девушку так легко было представить склонившейся над грядкой или у постели больного.

Но никак не во Дворе Огня.

Просто немыслимо. Наследник генерала и она. Эрест знал, что ошибки быть не могло, но на краткий миг все же позволил себе предаться сладостному отрицанию. Вот они – истинные даллы?

Эрест все еще ощущал внутри биение Знания – казалось, оно взывало к тому, чтобы объединить этих двоих, восстановить правильный ход вещей. Он прикрыл глаза – просто чтобы угомонить клокотание внутри.

И теперь уже действительно чуть не рухнул на пол. Новая арка – подобная тугому сплетению Огня и Земли, если не крепче, только бело-синяя – смыкалась в темноте прямо перед ним.

– Не может быть! – по тому, как Орион опустил руку ему на плечо, Эрест понял, что сказал это слишком громко.

Он поспешно отступил назад, в тень. В этот раз у него было понимание, как искать нужных творцов, и он справился быстрее.

– Хвала Четырем!

Эресту хотелось расплакаться от счастья, когда он отыскал творца Воздуха. Он знал эту неуклюжую рыжую девочку, угловатую и будто всю состоящую из веснушек. Слава Стихиям и Праматери, это далла сына Троя, уже столько лет бывшего на их стороне, – тут и убеждать никого ни в чем не нужно будет. Осталось вот только узнать…

– Ох, нет!

А вот в этом уже чувствовалась горькая ирония или даже злая насмешка. Мальчика – творца Воды – он тоже знал, слишком хорошо, как и очень многие в Пределе.

Кай молча стоял в стороне от смеющейся компании, не подозревая, какое буйство устроило Знание вокруг него. Он угрюмо поглядывал в сторону веселья, не догадываясь, видимо, что все эмоции написаны у него на лице. Эресту почти хотелось его пожалеть, но мятежников ему сейчас было куда жальче.

Безнадежно. Совершенно немыслимо представить, что удастся просто заикнуться Каю – или, чего безумнее, его отцу – об истинных даллах и не угодить при этом в Водные тюрьмы. Невозможно вообразить Баста, лично сжившего со свету стольких мятежников, вдруг вступившим в их ряды. И Кай едва ли когда-то решится пойти против воли родителя, который на всю Элементу прославился своей жестокостью и властолюбием.

Нужно будет искать способ убедить генерала Рыся.

Знание забилось внутри в последний раз – отчаянно, обреченно, с горечью расставания навеки. И исчезло бесследно. Здесь его роль была исполнена, и силы теперь окончательно иссякли.

Мог ли Тесей, совершая клятвопреступление, унося с собой выкраденное Знание, догадываться, что его хватит вот так – даже с лихвой?

Что ж, оно было растрачено не впустую.

– Сразу две пары, – Эрест повернулся к Ориону. – Сам поверить не могу.

– А вторые – кто они?

Эрест покачал головой:

– Потом. Но это, кажется, безысходно. Рысь ведь скоро отправляется на войну?

Орион кивнул.

– Вот и хорошо. Мне все равно нужно в Себерию. – Эрест на миг прикрыл глаза. Под веками теперь была одна лишь чернота – привычная и немая.

Все должно было получиться. Просто обязано.

– Оно… – Орион взволнованно вглядывался в лицо Эреста. – Знание? Оно исчезло?

– Да.

Часть 1

1009 год от сотворения Свода,

20-й день первого зимнего отрезка Элемента, Элинта

Дарина

– Выметайтесь! Или кому-то уже обратно в столицу нужно? – рявкнул грузный надсмотрщик и тут же сам усмехнулся своему предположению. – Вы в Пределе точно никому не сдались, раз здесь оказались.

«Да если бы», – обреченно подумала Дарина, подхватывая на руки ослабевшую Литу.

Полет немыслимо затянулся – судно кружило над Элементой больше недели. После долгого пути и тяжелого сна Дарину пошатывало, и она чуть не упала, когда спускалась с корабля, но ей никто не попытался помочь. Каким-то чудом удержавшись на негнущихся ногах, Дарина отошла в сторону, пытаясь справиться с головокружением.

Только теперь она поняла, что чувствовала там себя почти в безопасности. Кучка озлобленных бродяг-берущих на корабле выглядела далеко не так угрожающе, как солдаты Аврума, которыми город, похоже, просто кишел.

Дарина с Литой очутились на маленькой грязной площади, и ботинки мгновенно промокли от снежной каши. Вокруг кипела жизнь: горожане торопились по делам, маленькие воздушные корабли, очень хлипкие и старые на вид, взлетали и садились; из булочной, двери в которую то и дело хлопали, доносился запах свежего хлеба. Мелькали в толпе и темно-синие кители солдат императорской армии. До Дарины с Литой, казалось, никому не было дела.

– А вот и вы! – кто-то с такой силой хлопнул Дарину по плечу, что она вновь чуть не упала и не выронила Литу, которую и без того уже непросто было удерживать из-за усталости. – Тетушка заждалась, травяной отвар стынет. Чего же так долго?

Дарина обернулась. Перед ней стоял высокий усатый мужчина и широко улыбался. Она растерянно смотрела на него, пытаясь вспомнить, что ей говорили перед отлетом из Предела. Нужная фраза всплыла в затуманенном мозгу не сразу.

– Как бабушкино здоровье? – Дарина чувствовала себя очень глупо, справляясь о несуществующей старушке, от волнения голос немного дрожал.

– Отлично, ей не терпится увидеть вас в гостях! – обрадовался усач.

Дарина облегченно выдохнула.

– Идемте же, корабль тут, за углом, – продолжил новый знакомый.

Хвала всем Четырем, судно и правда оказалось совсем рядом. Как только они очутились внутри, все радушие и беззаботность разом слетели с лица мужчины.

– Вы больны? Ранены? Вас преследуют? – встревоженно спросил он.

– Мы очень устали и много дней провели в заключении, прежде чем оказались у мятежников. И я не видела, чтобы за нами кто-то следил, – Дарина сама не узнавала свой охрипший голос.

– Ладно, – сказал мужчина. – Тут лететь совсем недалеко. Меня зовут Ист.

Корабль действительно очень скоро приземлился на самой окраине города, у старого дома, сразу за которым начиналось бескрайнее снежное поле. Дарину охватило привычное беспокойство.

– Мы разве не полетим дальше? Я думала, нам нужно как можно быстрее покинуть Элинту.

– Нужно, – кивнул Ист. – Но Рубеж невозможно пересечь на воздушном корабле. Идем.

Задремавшая Лита заворочалась, когда Дарина вновь подхватила ее на руки. Но неожиданно Ист повел их не к самому дому, а к ветхому сараю за ним. Оттуда доносилось чье-то громкое сопение.

– Вьюга, это я! – громко крикнул Ист прежде, чем войти. – Угомони своих питомцев, мы готовы выезжать.

Дверь отворилась, и навстречу выбежала невысокая скуластая девушка в белом полушубке.

– Ура, наконец-то! – воскликнула она. И тут же охнула, переведя взгляд на Литу. – У нас неприятности?

– Вроде не слишком серьезные, – покачал головой Ист. – Вези их скорее к Дае, она разберется.

Вьюга задумчиво смотрела на них.

– Ну же, Вьюга! – поторопил Ист. – Время правда поджимает. Твои зверюги готовы?

Вьюга поспешно кивнула.

– Тогда выводи их. Пойдем, – обратился он к Дарине.

Они обогнули хлипкое строение. Оттуда доносилось негромкое рычание, в нос бил тяжелый запах мокрой шерсти.

– Не бойся, – успокоил Ист, распахивая ворота, к которым они подошли. Несмазанные петли противно заскрипели. – Они подчиняются Вьюге.

Но последовать совету было довольно сложно. Упомянутые зверюги оказались двумя белоснежными псами, до того огромными, что Дарине, захоти она дотянуться хотя бы до их носов, пришлось бы поднять руку. Впрочем, такого желания у нее не возникло.

Жуткие собаки были впряжены в сани под стать их размеру.

– Залезай! – Вьюга уже держала в руках поводья, приготовившись отправиться в путь.

Дарина окончательно перестала что-то понимать и даже успела подумать, что спит и видит кошмары. Однако выбирать особенно не приходилось.

– Ничего не бойся, ладно? – Вьюга повернулась к ней и ободряюще подмигнула, вторя словам Иста. – Я понимаю, так себе напутствие. Первый проход сквозь Рубеж забыть невозможно в любом случае. Но все будет хорошо.

Дарина кивнула, еще не догадываясь, на что ей пришлось согласиться.

* * *

После еды Дая заботливо протянула Дарине дымящийся ароматный отвар и осторожно погладила по плечу. Дарина едва не вздрогнула: ее до сих пор знобило после Рубежа и руки тряслись так сильно, что чашка чуть не упала на пол.

– С девочкой все будет хорошо, – сочувственно сказала Дая. – Она всегда так себя вела?

У Рубежа поднялся такой крик, что Дарина даже не успела толком испугаться перехода. Лита вопила, вмешивалась в чужие сознания, бесконечно создавая и обрывая мысленные связи, и Вьюге только чудом удавалось контролировать обезумевших зверозубов. В чье бы сознание девочка ни вторгалась, худо становилось абсолютно всем вокруг. Ее смогли успокоить, только оказавшись в доме, и теперь Лита, обессилевшая, мирно спала в одной из дальних комнат. Дарина боялась даже представить ее пробуждение.

– Я не знаю, – призналась она. – Мы не были знакомы до Тюрем. До того, как пришлось бежать.

– Пусть спит, и тебе бы тоже пора отдохнуть, – Дая взглянула на часовник. – Успеешь еще наговориться и повидаться с остальными.

– Мик и Рут тоже тут? – Дарина вспомнила тот далекий вечер в Лисьих Лапах, когда впервые повстречалась с ними. Сколько же времени прошло…

Дая улыбнулась.

– Пока еще да. И Мирра с Риком, и Ласка. Все успеется. Пойдем, покажу твою комнату.

Спальня была совсем маленькой, но при виде настоящей кровати Дарина чуть не расплакалась от счастья. Поспешно поблагодарив Даю, она едва дождалась, когда закроется дверь, и сразу же легла, даже не откинув шерстяное покрывало. В полете Дарина то и дело проваливалась в тяжелый тревожный сон, но сейчас казалось, будто она не отдыхала уже несколько суток. Может, дело было еще и в отваре, который дала ей Дая, – веки закрылись сами собой.

* * *

…Это были, кажется, Водные тюрьмы, но камера выглядела огромной, просто бескрайней, как сам Океан. Дарина шагнула, ощущая под босыми ступнями мокрый песок. Секунду назад она была здесь совсем одна, только какая-то огромная рыба, хищная на вид, проплывала над головой. Но вот еще мгновение – и перед Дариной стоял Кай. Она попыталась приблизиться, но Кай, наоборот, оказывался все дальше и дальше, будто еще немного – и совсем исчезнет в темной соленой воде.

Он не мигая растерянно и устало смотрел на Дарину.

– Они хотят моей смерти, – наконец сказал Кай и взглянул куда-то ей за спину, словно именно там и пряталась угроза.

– Я знаю, Кай, – Дарина поняла, что откуда-то и правда это знает. – Нужно что-то придумать.

– Ты просто так не сдаешься, – на лице Кая мелькнуло подобие бледной улыбки.

Дарина хотела ответить, но сверху раздался громкий влажный удар. Она подняла голову. Гигантская рыба била хвостом о купол над их головами, будто пыталась сломать древние творения.

– Кай… – новый удар, еще громче.

Шум все усиливался. Мир вокруг пошел трещинами, и Кай отдалился еще больше, превратившись в едва различимую точку.

Мгновение – и сон оборвался.

Дарина с трудом открыла глаза. Стучали к ней в комнату.

– Кто? – прочистив горло, спросила она.

– Извини, – за дверью послышался голос Вьюги. – Лита проснулась и ищет тебя.

Дарина с силой потерла веки, под которые словно насыпали песка.

В душе крепло стойкое ощущение, что искала не одна только Лита. Каю действительно нужна была помощь.

* * *

Дарине потребовалось еще две ночи, чтобы убедить себя, что она не сходит с ума. В своих снах она была уверена, что и правда говорит с Каем, но наступало утро, а с ним приходили сомнения и голос здравого смысла, которые все же проиграли отчаянным мольбам о помощи.

Еще один день понадобился, чтобы решиться поговорить с Даей.

Они вчетвером как раз вернулись с улицы: Мик пытался показать Рут какое-то творение, и Дарина с Литой от скуки увязались за ними. Дарина уже пробовала побеседовать с Даей о том, что делать дальше, но та уходила от ответа, говоря всякий раз, что для начала надо окрепнуть после Тюрем.

Творения не получались, Дарина и не успела толком понять задумку Мика. Раз за разом в воздухе вспыхивал Огонь и тут же осыпа́лся серым пеплом, пятнами оседая на снегу. Мик казался раздосадованным, Рут – печальной и растерянной. Раздраженно потирая продолговатый шрам на щеке, ее далл предложил попробовать завтра еще раз, но от тона, каким это было произнесено, даже Дарина невольно втянула голову в плечи. Рут совсем поникла.

Сложно было и представить, каково ей приходится после потери памяти. Дарина успела искренне пожалеть, что стала свидетелем нынешней сцены, пока молча брела за руку с Литой в сторону дома.

Дая сидела за столом в гостиной одна, перебирая пучки засохших трав. Дарина дождалась, пока Мик и Рут разойдутся по своим комнатам, и села напротив. Дая перевязала ниткой вместе несколько жестких стебельков и подняла взгляд.

– Я хочу поговорить, – Дарина уставилась на свои пальцы, покрытые невесть откуда взявшимися ссадинами и заусенцами.

– Хорошо, – Дая невозмутимо отложила работу и приготовилась слушать.

– Вы ведь знаете про Кая, да? – Дарина жалела, что не задала этот вопрос раньше. – Не можете не знать. Вы в курсе дел мятежников. Я же тут.

– Знаю, – Дая кивнула. – Орион тоже. Остальные пока нет. Не самая простая новость, согласись?

– Он помог нам с Литой бежать из Водных тюрем. Собственно, только благодаря ему мы и живы, – Дарина подцепила ногтем корочку на одной из ранок на указательном пальце. – А теперь… Я почти уверена, что он в беде. У нас ведь особенная мысленная связь, да? Мне кажется, я слышу его во снах.

– Мне сложно ответить точно, – Дая говорила очень спокойно. – Возможно, это и правда так.

Дарина не отрываясь смотрела, как крошечная алая капля медленно стекает вниз по пальцу. Когда только успела порезаться?

– Ему очень нужна помощь. Я знаю, что Кай делал раньше и из какой он семьи. Но он не заслуживает смерти. Пожалуйста, – Дарина решилась наконец поднять глаза на Даю. – Пожалуйста. Он может помочь нам здесь. Он услышит меня, зачем-то же он сохранил мне жизнь. Мы ведь такие же, как Мик и Рут, только…

Дарина не решилась закончить, вспоминая все, что видела этим утром. У Мика и Рут не получалось нормально творить.

Дая кивнула. Она протянула ладонь к ее руке и едва-едва прикоснулась к Стихии Дарины – подобным образом обычно и поступали мастера, чтобы напитаться силой, необходимой для творения. Вспыхнуло слабое зеленоватое свечение, и ранка исчезла. Под пристальным понимающим взглядом Дарине стало неловко, словно она только что выдала всему миру сокровенный секрет.

Но, кажется, этот разговор все же необходим. Нельзя было и дальше продолжать молчать: вдруг далл и правда в большой беде?

– Я обсужу это с Орионом. Посмотрим, что можно сделать, чтобы в Пределе Каю помогли. В конце концов, если это просто сны, если ты ошибаешься – ты всего лишь выдашь сведения несуществующему образу у себя в голове. Никто не пострадает.

1009 год от сотворения Свода,

23-й день первого зимнего отрезка Элемента, Предел

Кай

Хуже кошмарной тесноты здесь был только запах. Сгнившая пища, немытые тела, плесень – Каю казалось, что он уже почти разучился дышать носом, но стоило немного забыться, и к горлу обязательно подкатывала тошнота. Это здорово помогало сэкономить на обеде.

Хозяин, бессовестно улыбаясь, спросил за ночлег втридорога – такая дыра просто не могла стоить этих денег.

– За молчание, – он смерил одежду Кая оценивающим взглядом. Хорошо хоть, удержался от прощупывания Стихии. – Идет?

Кай мысленно пересчитал монеты, которые ему дала перед побегом мать. С такими тратами долго не протянуть. Но если хозяин решит обратиться к цензорам, протянуть предстоит еще меньше.

– Идет.

Кай открыл крошечную раму почти под самым потолком, но лучше не стало: комната мгновенно наполнилась дымным чадом. Окно выходило на узкую улицу, грязную и шумную, как и все в этом районе – очень бедном и очень далеком от Дворов. Это сейчас было самым главным.

Кай лег и закрыл глаза, пытаясь поскорее провалиться в сон, но тревожные мысли все крутились в голове. Он стиснул в руках одеяло, от старости настолько истончившееся, что оно уже больше напоминало застиранную простыню. Нельзя было просто ждать по грязным ночлежкам, бесцельно блуждая по окраинам, пока не кончатся деньги. Необходимо что-то придумать, найти кого-то, решить, что делать дальше…

В Пределе не к кому пойти. А до других городов, где можно было затеряться, еще нужно добраться незамеченным, и Кай не имел представления, как это сделать. Стихия выдаст его при первой же возможности, и ведь его наверняка уже разыскивают.

Кай перевернулся на бок и зажмурился сильнее. Он старался убедить себя, что с Майей все будет в порядке, но мыслями то и дело возвращался к ней. Что, если кто-то из цензоров решит закончить начатое? Раз за разом Кай пытался придумать хоть один способ как-то помочь им с матерью или хотя бы узнать, что у них все хорошо и они добрались до безопасного места. Но все казалось неосуществимым. Кай многое бы отдал сейчас за весть о том, что Майя цела и пойдет на поправку.

В углу послышалось копошение, и он сразу же открыл глаза и сел. Две толстые крысы, нимало не таясь, занимались своими делами. Единственные, кажется, кому тут жилось хорошо и вольготно. Сам Кай все эти дни вздрагивал от каждого шороха, уверенный, что в следующую секунду откроется дверь, за которой окажутся пришедшие по его душу цензоры. Повсюду чудился тяжелый просоленный дух Водных тюрем.

Кай опустился на подушку и не мигая смотрел в угол, затянутый паутиной, пока глаза не начали слезиться и болеть. Тогда он прикрыл их, страшась предстоящих кошмаров и одновременно отчаянно желая поскорее провалиться в них.

Во снах, пусть порой и ужасных, он оказывался не один. Кай искал в них Майю, блуждал по ставшим вдруг чужими Речным Камням, спорил о чем-то с матерью – такой непривычно молодой в этих видениях, – но рано или поздно где-то вдалеке мелькала знакомая рыжая коса. Кай бросал все и устремлялся туда, преодолевая, как это бывает во снах, за миг огромные расстояния, совсем не чувствуя усталости. Дарина поднимала взгляд, улыбалась, и почему-то Кай точно знал: она правда его слышит, не может не слышать. Молчать или лгать ей тоже было невозможно.

Кай чувствовал: она в безопасности, им с Литой удалось добраться до убежища целыми. Это интуитивное, ничем, кроме снов, не подкрепленное знание было единственной светлой и ободряющей мыслью все эти дни.

…Сегодня Дарина тянула к нему руки, словно давно ждала встречи в этом усыпанном желтыми листьями незнакомом дворе. Непривычно радостная, с широкой улыбкой на разрумянившемся лице. Казалось, ей не терпится сообщить какие-то новости.

– Я помогу тебе, – только и успела сказать Дарина, и с неба посыпал снег, такой густой, что заполнил собой все пространство вокруг.

1009 год от сотворения Свода,

24-й день первого зимнего отрезка Cеберия, воздушный корабль

Мик

Час был уже очень поздний, но, несмотря на усталость, заснуть не получалось. Мик с легкой завистью посмотрел на мирно спящую Рут. После нападения медвежьей тройки она все еще очень быстро уставала.

Из окна воздушного судна казалось, будто вся Себерия состоит из бесконечных лесов. Края, рассыпанные, словно бусины в ковре, не были хорошо различимы с такой высоты. Мик теперь знал, что это обманчивое впечатление и Себерия вовсе не те три дома в чаще, как рассказывают о ней во Дворах.

Дарина, сидевшая в соседнем кресле, что-то пробормотала сквозь сон и крепче прижала к себе Литу. Мик нахмурился.

Дарина хотела оставить Литу в Краю Ветра, под присмотром Даи, и Мик полностью ее поддерживал. Но при посадке на старенькое судно Лита мертвой хваткой вцепилась в Дарину и подняла страшный вой, вмешиваясь без разбора в сознание всех, кто находился рядом. Мик вздрогнул, вспомнив тот приступ мучительной головной боли и звона в ушах. Угомонить Литу получилось, только когда Дарина на руках внесла ее на борт, уверяя, что возьмет с собой. Мику оставалось лишь смириться.

«Возможно, так хочет Стихия», – зачем-то мысленно сказала ему Дая, когда они уже поднялись в воздух.

Мик ничего не ответил.

– Через пять минут садимся, – не оборачиваясь, громко сказал пожилой пилот, чье имя сразу вылетело из головы. – Будите спящих.

Лита от неожиданности вздрогнула и заплакала, подняв остальных. Рут испуганно заозиралась, вновь не понимая, кто она и где. Впрочем, с каждым разом такие моменты проходили все спокойнее.

Мик начал свой привычный рассказ о том, что с ними случилось за последние месяцы. Рут уже гораздо быстрее приходила в себя и не противилась его словам.

Пару дней назад, когда она наконец оказалась достаточно окрепшей, Мик, изнывая от неловкости, с помощью мастера связи впустил Рут в свои воспоминания о прошедших месяцах. Процедура изматывающая и не слишком приятная для обеих сторон, но Дая настаивала, что так Рут станет проще.

Оттого, что Мик изо всех сил старался скрыть свои обиды, разочарования и злость, одолевавшие его в те времена, воспоминания вышли скомканными и путаными. Обрывочные картинки Дубов, побега, общественного корабля и дней в Себерии заканчивались той жуткой ночью в лесу, когда ему пришлось одному сражаться с медвежьей тройкой, с трудом собирались в мало-мальски цельную историю. Если бы до того момента он не пересказывал все это раз за разом Рут, Мик и сам бы решил, что видит какой-то бредовый температурный сон, а не реальные события.