Kitobni o'qish: «Коммунисты в эпоху Путина»

Shrift:

Редакторский проект Марата Нигматулина

Коммунисты и «путинизм»

Часть 1
Начало

Начало путинского правления лишний раз подтвердило правоту Ленина: «Политика – есть концентрированное выражение экономики».

Монополизация экономики, формирование крупного олигархического капитала неизбежно привели и к монополизации политики. Теперь систему условно можно свести к формуле: «Один бизнес – одна партия – один фюрер». И если до этого пусть и подконтрольные, зависимые от разных властных группировок парламентские партии проявляли хоть какую-то оппозиционность и самостоятельность, сейчас – они полностью подмяты «Единой Россией», и откровенно стали ее сателлитами.

СМИ, не зря прозванные «четвертой властью» также оказались подвержены этому фактору внутренней политики. Будучи при Ельцине «независимыми» от государства, но полностью зависимыми от прихоти и воли своих хозяев-олигархов, они, тем не менее были вынуждены, преследуя свои интересы, допускать до прямого эфира и страниц газет представителей несистемных левых. Пусть это и происходило, зачастую в ернической и издевательской манере. Запретных «фигур умолчания» практически не было, «черные списки» на ТВ отсутствовали, на телеэкранах можно было увидеть весь спектр политиков вплоть до Виктора Анпилова и Нины Андреевой, освещались в полной мере протестные акции. Появлялась возможность донести до зрителя иную точку зрения, или по крайней мере хотя бы напомнить о своем существовании.

С приходом к власти Путина, уже в первый год президентства, началось сворачивание пусть и относительной, но свободы слова. Захват телеканала НТВ, превращение большинства СМИ в медиактивы крупных госкорпораций закономерно вызвало постепенную смену редакционной политики.

В первые годы путинского правления стала также намечаться тенденция поэтапного выдавливания несистемных левых с улицы. Во второй половине 1990-х они могли совершенно свободно проводить любые протестные акции в центре столицы, вплоть до непосредственной близости к Кремлю и другим административным зданиям, запреты были крайне редким явлением. Теперь следом за трибуной СМИ, несистемная левая политика практически лишилась последнего, что у нее оставалось – «трибуны улицы».

К примеру, если ежегодные первомайские акции коммунистов 2000–2001 гг. проходили на Манежной площади, на той ее части, где располагается памятник Г. К. Жукову, то уже в 20022003 гг. митинг и демонстрация левых были перенесены к Лубянской площади. Кстати, первым шагом к «деполитизации» Манежной площади, да и вообще самого центра столицы, явилось открытие мэром Москвы Ю. Лужковым подземного торгового комплекса «Охотный Ряд». С этого началось постепенное и методичное вытеснение левой оппозиции из исторического центра Москвы: линия «улично-политического фронта» сдвигалась все дальше и дальше от Красной площади и Кремля. Режим, в прямом смысле этого слова, отвоевывал себе жизненное пространство «клочок земли за клочком», чувствуя дыхание политической улицы. В физическом присутствии коммунистов в непосредственной близости к символическому «центру власти» система ощущала себя очень некомфортно.

Вторая чеченская война, начавшаяся осенью 1999 года, и продолжившаяся вплоть до лета 2000-го, ее последствия, как важный фактор внутренней политики первых лет президентства Путина, встретила негласную поддержку значительного числа тех, кто причислял себя к левому флангу российской политики.

Движение «Трудовая Россия» Виктора Анпилова решительно осудило чеченскую кампанию Путина, присоединив свой голос к меньшинству левого сегмента российской политики, руководствуясь базовыми принципами ленинской национальной политики, марксистского понимания национального вопроса и пролетарского интернационализма. Такую же оценку в 1995–1996 годах «Трудовая Россия» дала Первой Чеченской войне, развязанной окружением Ельцина.

В статье «Реванш партии войны» (декабрь 1999 г.) Анпилов пишет: «Оставаясь на позициях пролетарского интернационализма, что и было записано в Манифесте Сталинского блока, мы обязаны были безо всякой оглядки разоблачить войну на Кавказе как продолжение преступного передела собственности советских народов, как войну нефтяных магнатов за контроль и неслыханное обогащение на транзите каспийской нефти. Человеку труда в любой части России от той нефти ничего не перепадет, а сыновей рабочих и крестьян в угоду безродных банкиров будут убивать. Пусть Чубайс, Сванидзе и прочая обвиняют кого угодно в "предательских ударах в спину российской армии". Мы – за прекращение безумной бойни и за вывод российских войск с территории Чечни. Хватит прикрываться словесами о борьбе с международным терроризмом, как это делает мировой разбойник – США! Пусть чеченцы самоопределятся: хотят отделиться от России – вольному воля!»

И через месяц (январь 2000 г.), накануне президентских выборов, позиция лидера «Трудовой России» неизменна. В статье «Собчачьи уши "патриота" Путина», он пишет: «Позиция Совета Федерации укрепила намерение Путина добиваться решения конфликта на Кавказе жестким военным путем. Мочить всех подряд! А ради чего? Ради того, чтобы кремлевская мафия задушила чеченскую мафию, угрожавшую полностью отрезать Кремль от бакинской нефти, которая потекла бы тогда не через российскую территорию, а через грузинскую и турецкую – на Запад. Короче, война развязана и идет в интересах мафии, а рабочие и крестьяне расплачиваются за нее кровью своих сынов. И все это под аплодисменты "патриотической" оппозиции».

На фоне «патриотической» истерии проходили выборы президента РФ 26 марта 2000 года. «Путин на подлодке», «Путин за штурвалом самолета» – вся мощь пропагандистской машины российской олигархии была направлена на создание образа идеального, безупречного кандидата в президенты. По меткому выражению самого Бориса Березовского: «Дайте нам один телеканал, и мы за полгода сделаем президентом России обезьяну!».

Результаты не заставили себя долго ждать. Путин одержал победу на выборах уже в первом туре. Кандидат в президенты от КПРФ Г.Зюганов в очередной раз признал свое поражение. По некоторым данным, у него были весомые основания требовать пересчета голосов и второго тура.

Примерно с этого периода, конец 1999 – начало 2000 гг., началось стремительное падение влияния, и роли, «системных коммунистов» в российской политике. Продолжалось оно вплоть до 2005 года, усугубившись затем расцветом сурковской «суверенной демократии». В это же время, в первые годы нулевых, параллельно со снижением фактора КПРФ, выросло значение неформального молодежного леворадикального движения, апогеем которого стало направление «Марш Антикапитализм».

И такая закономерность имеет под собой веские основания.

КПРФ была, с момента своего создания, ни столько партией рабочего класса, партией пролетариев и трудящихся, сколько авангардом «отечественного капитала», так называемых «красных директоров». Их интересы активно лоббировались партией, да и сама КПРФ в 1990-е гг. содержалась ими же. Президентская компания 1996 года отметилась, в частности, отзывом лицензии «Тверьуниверсалбанка», владельцем которого был близкий союзник КПРФ Николай Рыжков, советский премьер-министр, а ныне член Совета Федерации РФ. Не лишним было бы упомянуть еще одного «красного директора», и финансиста КПРФ, Виктора Видьманова, президента корпорации «Росагропромстрой», затем члена фракции «системных коммунистов» в Госдуме четвертого созыва. Государственное финансирование «системных» партий, было введено только в 2004 году.

По мере продолжения Путиным ельцинского курса на полную деиндустриализацию страны, и монополизацию экономики, вполне закономерным оказалось заметное снижение роли «красных директоров», и, как следствие, их возможностей в плане поддержки КПРФ, и близких ей «левопатротических» структур. Также окончательное уничтожение промышленных производств к началу 2000-ых привело к лишению коммунистов некогда основной социальной базы – промышленного пролетариата, а именно, фабрично-заводских рабочих.

Для тех, кто хотя бы немного знает о деятельности «думских коммунистов» в предшествующие годы, произошедший тогда спад влияния левых сил, не вызовет никаких вопросов, и будет понятен и очевиден. Характерным и показательным, в этой связи, явилось интервью Геннадия Зюганова, данное им сразу после отставки Б. Н. Ельцина, в котором он говорит о том, что «борьба, которую наша партия вела с 1993 года, окончена». Комментарии, как говорится, излишни.

Прогосударственная, «патриотическая» риторика новоявленного главы России произвела сильное впечатление на определенную часть «левопатриотического» крыла оппозиции. Газета «Завтра» А. Проханова, еще с начала 1990-ых пользовавшаяся огромной популярностью в этой среде, так же сменила тон своих статей о деятельности новоиспеченного президента на сдержанно-почтительный, а затем и вовсе на восторженнопатетический. Содержание массовых газет «Правда» и «Советская Россия» тоже стало более умеренным.

Сажи Умалатова, бывший народный депутат СССР, основательница карликовой «Партии Мира и Единства», была широко известна и любима многими в левопатриотических кругах. Ее имя прочно ассоциировалось с мощным антиельцинским народным сопротивлением 1990-ых. И вот в 2000 году она создает «Движение в поддержку политики президента РФ». При этом продолжая руководить «Постоянным Президиумом Съезда народных депутатов СССР», и вручать остатки советских наград из фондов Монетного Двора, и выпускать собственные юбилейные ордена и медали.

В 2001 году на совместном объединительном съезде Российской Коммунистической Рабочей Партии Виктора Тюлькина и Российской Партии Коммунистов Анатолия Крючкова была образована единая партия – РКРП-РПК.

Слияние двух этих партий прошло не без трудностей. Тем не менее такого объединения никогда не могло бы произойти между КПРФ, и какой бы то ни было другой компартией.

Здесь необходимо сказать пару слов о той непреодолимой пропасти, которая изначально возникла между системными и несистемными коммунистами. Об их органической несовместимости, наметившейся сразу после запрета КПСС и КП РСФСР в конце 1991 года.

Несистемные коммунистические партии, РКРП (и движение «Трудовая Россия»), РПК, и другие, выросли из низовой активности коммунистов, явились результатом инициативы самих рядовых членов партии. Основой эти партиям послужили: Движение Коммунистической Инициативы, Объединенный Фронт Трудящихся, Марксистская платформа в КПСС. Коммунисты, не ожидая разрешения со стороны ельцинского режима, продолжали свою работу вопреки всяким указам о запрете.

Между тем, обратную ситуацию мы наблюдаем с купцовско-зюгановской КПРФ – детищем партаппаратчиков КПСС горбачевского призыва. Это уровень горкомов, обкомов и рескомов, бывшие члены ЦК партии, первичные отделения КП РСФСР. Залегшая на дно, после запрета КПСС и КП РСФСР, бывшая партноменклатура добивалась создания «своей» партии. Выиграв «дело КПСС» в Конституционном суде летом 1992 года, вопрос о регистрации новой коммунистической партии для нее был уже решен. Что и произошло в феврале следующего, рокового 1993го года. Вероятно, не без участия Старой площади – Администрации президента РФ.

Что мешало присоединиться к уже существующей массовой коммунистической партии – РКРП, а не создавать еще одну? Ответ очевиден. По большому счету, с этого и началась «коммунистическая многопартийность» в России, плоды которой сторонники коммунистической идеи пожинают по сей день.

В 2001 году происходит объединение всей правящей бюрократии в одну общую партию власти – «Единая Россия». Движения «Единство» («Медведь») и «Отечество – Вся Россия» прекращают свое существование. Борьба властных груп-пировок завершилась мирным поглощением «Медведем» Сергея Шойгу лужковско-примаковского ОВР.

На этом можно поставить большую жирную точку на пустых надеждах и грезах о левоцентристском «правительстве народного доверия» в насквозь олигархическом государстве РФ. Именно эта вредная химера витала в головах немалого количества сторонников возрождения социализма в России, не без помощи левоппозиционной печати с конца 1990-х. Находит она своих немногочисленных сторонников и сегодня.

В тот же год происходит триумфальное возвращение «сталинского гимна». На музыку Гимна СССР, написанную композитором А. Александровым, поэт Сергей Михалков, автор двух предыдущих редакций советского гимна, пишет новые слова, отражающие уже «новую государственность» России. Это решение российской власти, оглашенное лично Путиным, встречает понимание и поддержку как КПРФ, так и других близких ей по духу и убеждениям сил. Еще в феврале 2000 года, на бывшее здание КГБ возвращается снятая «демократами» в августе 1991 года, мемориальная доска Ю.В. Андропову, роль которого в разрушении СССР сегодня уже мало кем оспаривается. Если учесть то обстоятельство, что в российском коммунистическом движении еще остается немало людей симпатизирующих Андропову, это могло произвести на них сильное впечатление, и убедить их в том, что Путин «свой».

На пресс-конференции президента РФ в 2001 году, на вопрос журналистки из Молдавии о Мавзолее и коммунистической партии, «гарант конституции» ответил: «У нас страна жила в условиях монопольной власти КПСС 70 лет. За это время, это время жизни целого поколения. Многие люди связывают с именем Ленина свою собственную жизнь. Для них захоронение Ленина означает следующее: для них это будет означать, что они поклонялись ложным ценностям, что ставили перед собой ложные задачи и что их жизнь прожита зря. Коммунистическая партия Российской Федерации – легально действующая партия страны. И я просто не имею права ни морального, ни юридического заявлять с этой трибуны о том, что одна из политических партий, легально действующих в государстве, не имеет будущего».

Если сравнить эти слова с тем, что постоянно звучало о Мавзолее и коммунистах из уст Б. Ельцина, А. Собчака, Патриарха Алексия II, то контраст, более чем очевиден. Такие реверансы со стороны Путина и стали прекрасной почвой для разного рода завиральных идей о «советском патриоте», «полковнике КГБ на задании» и чуть ли не «тайном коммунисте». Последнее подкреплялось словами «самого» о том, что он до сих пор хранит партбилет в сейфе.

Анализируя все вышеперечисленное, можно сделать вывод, что представление о сути общей борьбы для немалой части коммунистического движения было крайне своеобразным. Под основной целью понимался уход от власти Ельцина и его «семьи», любой ценой, что справедливо. Однако в вину ему ставилось, к примеру, не столько само служение ельцинского режима интересам крупного капитала, сколько компродорский характер этого капитала. Ельцин обвинялся «левопатриотами» в ослаблении обороноспособности и силовых структур, при этом упускалось, а чьим интересам они вообще служат в любом буржуазном государстве. Словом, сильное государство – безразлично какое.

Именно по этой причине новый российский президент, начавший декларировать идеи сильного государства, сильной армии и органов госбезопасности, не только перетянул на свою сторону немалую часть электората КПРФ, размыв его, но и «завербовал» себе сторонников и в самих левых рядах.

Bepul matn qismi tugad.