Kitobni o'qish: «Учебник по лексикологии»
Общая редакция: И. В. Толочин
Авторы:
1–8 главы Е. А. Лукьянова, И. В. Толочин
9 глава М. Н. Коновалова, М. В. Сорокина
Предисловие
Настоящий учебник представляет собой значительно переработанный вариант текста, впервые подготовленного к печати в 2004 году, но не изданного по независящим от авторов причинам. В учебнике предлагается освещение основных положений теории словесного значения в английском языке с последовательно семиотических позиций. Материалы учебника основываются на лекционном курсе по вопросам структуры и значения английского слова, предлагаемом студентам-бакалаврам кафедры английской филологии и лингвокультурологии филологического факультета СПбГУ. Методологической основой предлагаемого в данном учебнике подхода к проблемам, связанным с теорией английского слова, является функционально-семиотическая концепция языка как способа систематизации человеческого опыта с помощью кодирования его свойств в форме материальных словесных знаков, образующих системную модель реальности в человеческой памяти. За период, прошедший с подготовки первого варианта текста учебника, авторам удалось уточнить многие положения излагаемой в учебнике целостной концепции словесной семантики.
Учебник состоит из девяти глав, посвященных основным разделам лексикологии английского языка в том виде, в каком они представлены в типовых программах для российских университетов. В учебнике не рассматриваются вопросы, связанные с проблемами этимологии словарного состава английского языка. Большая часть глав строится как последовательное сопоставление предлагаемой теории с базовыми положениями традиционной денотативной теории словесного значения. При этом делается попытка продемонстрировать предпочтительность функционально-семиотического подхода для более последовательного описания семантической природы английского слова. Авторы стремятся обосновать принципы описания и анализа слов, полностью свободные от представления о том, что источником значения следует считать отражение в человеческом сознании свойств предметов объективной действительности. Учебник помогает увидеть недостатки объективистской семантики и овладеть теоретической базой для более надежных способов выявления границ и структуры словесного значения.
Учебник является результатом сотрудничества четырех авторов под общим руководством И. В. Толочина. Главы 1–8 написаны совместно Е. А Лукьяновой и И. В. Толочиным; глава 9 подготовлена М. Н. Коноваловой и М. В. Сорокиной и отредактирована И. В. Толочиным.
Авторы хотели бы выразить признательность кафедре английской филологии филологического факультета СПбГУ за создание благоприятных условий для выполнения данного проекта.
Учебник будет полезен всем, кто заинтересован в выработке надежных критериев для выявления структуры значения словесных единиц английского языка, а также в усвоении приниципов оценки качества и надежности лексикографических источников, предоставляющих сведения о значении английских слов.
Авторы
Глава 1
Слово и язык. Природа слова
Анализ природы слова как языковой единицы следует начать с рассмотрения знаковой природы языка – его важнейшего свойства. Со времен Ф. де Соссюра наиболее общим определением языка является утверждение о том, что язык это система знаков, обеспечивающая человеку возможность взаимодействия со своим окружением. Для того чтобы раскрыть сущность природы слова как языкового знака, необходимо дать ответ на следующие вопросы:
– Для чего и как в мире существуют знаковые системы?
– В чем своеобразие языка как системы знаков по сравнению с другими знаковыми системами?
– На каком основании в языковой системе следует выделять ее компоненты?
– Каково место слова по отношению к другим единицам, которые можно выделять в языковой системе?
Ответы на эти вопросы будут представлены в данной главе.
1.1 Знаковость и знаковые системы. Семиотика
Знаковость в самом широком смысле является одним из основных качеств живой материи. Ведущим признаком любого живого организма является отсутствие у него самодостаточности и необходимость постоянного взаимодействия с окружающей средой для поддержания своей жизнедеятельности. Взаимодействие с окружающей средой осуществляется по поводу конкретных потребностей, характеризующих состояние живого организма в любой момент его существования. Наличие потребностей у живого существа обусловлено зависимостью организма от своего окружения и постоянной необходимостью потребления материальных веществ из внешней среды. Данное биологическое свойство живого организма является основанием для понимания сущности знаковости: для любого живого существа окружающая среда представляет собой средство собственного воспроизводства. Живой организм обладает способностью избирательной реакции на контакты со своим окружением в зависимости от того, какие последствия данный контакт будет иметь для данного организма.
Избирательная природа реакции организма на различного рода контакты с окружающей средой характерна для всей живой материи. Она объясняется тем, что на всех уровнях организации жизни реакция на воздействие внешней среды определяется внутренней потребностью организма. Иначе говоря, для живого организма отношение с внешней средой осуществляется как обмен сигналами: организм будет изменять что-то в своем состоянии в зависимости от того, будет ли осуществленный контакт воспринят организмом как возможность удовлетворения какой-либо своей потребности, либо как угроза для своего существования. Природа взаимодействия между организмом и стимулом из внешней среды носит сигнальный характер, т. е. определенные свойства внешней среды будут вызывать реакцию у живого организма лишь постольку, поскольку эти свойства являются средством удовлетворения потребности организма.
В этом и состоит основа знаковой природы взаимодействия живого организма с окружающей средой. Организм реагирует на контакт-сигнал, который устанавливает соответствие между потребностью организма и определенным свойством окружающей среды, которое может позволить организму удовлетворить эту потребность. Данный контакт-сигнал будет ЗНАКОМ, потому что воздействие на организм какого-то свойства материального объекта (запах пищи, например) воспринимается организмом как указание на возможность удовлетворения определенной потребности (желание удовлетворить чувство голода, например). Запах пищи не будет для организма тем, чем он является сам по себе вне желания удовлетворить чувство голода (запах как определенный процесс выделения мельчайших частиц вещества, воздействующих на органы обоняния). Запах будет ЗНАКОМ того, что поблизости находится что-то съедобное.
Итак, мы можем сделать следующий вывод: основное свойство знака состоит в том, что хотя он всегда обладает материальной природой, позволяющей ему воздействовать на органы чувств живого существа, его содержанием всегда будет установление соответствия между потребностью живого организма и определенным свойством элемента его окружения. Знаки это материальные объекты, которые могут быть восприняты органами чувств определенного организма и которые способны сигнализировать данному организму о том, что в его окружении есть элементы, способные удовлетворить его насущную потребность. Знаки превращают среду, в которой находится организм, в системное отображение его потребностей. Знаковый мир – это всегда мир, состоящий из системы потребностей организма. Для каждого живого существа действительность предстает как проекция его потребностей на материальное окружение, осуществляемая с помощью знаков. Знак всегда функционален, т. е. он всегда выступает в роли средства удовлетворения потребности, и он всегда системен, т. к. является единицей, позволяющей организму избирательно реагировать на свое окружение в зависимости от насущной потребности.
Содержание знака – сигнал о существовании соответствия между какими-то свойствами окружающей среды и потребностью организма является ЗНАЧЕНИЕМ, которым обладает данный знак. Значение знака принципиально отлично от его материальной природы и связано в первую очередь с природой потребностей того организма, который пользуется данной знаковой системой для контактов со своим окружением.
Крупнейший вклад в развитие теории знаковости был осуществлен в сфере семиотики – науки, поставившей изучение различных знаковых систем в центр своих интересов. В современной семиотике особенно ярко описать универсальность природы значения знаков на любом уровне организации живых организмов удалось немецкому исследователю Туре фон Юкскюллю в статье From Index To Icon (Uexkuell 1986). Его пример знаковости на уровне одноклеточного организма стал классикой семиотики и упоминается в работах крупнейших современных лингвистов-когнитологов.
Т. фон Юкскюлль утверждает, что все знаковые процессы в живом мире имеют некоторое общее основание. Именно исходя из общей картины знакового процесса, он и предлагает выявлять специфику знаковой системы человека.
В статье приводится основное положение о том, что для живого организма не существует мира, кроме мира его потребностей. Способность живого существа вычленять в своем окружении стимулы, на которые следует реагировать, абсолютно обусловлена системой его потребностей. Не существует стимула без предрасположенности реагировать на него. Более того, организмы различных видов обладают различно структурированными «мирами», постольку поскольку различно их устройство, их потребности.
Динамика жизнедеятельности организма обусловлена двумя аспектами знаковости: индексальными и иконическими процессами. Иконичность или, можно сказать, изобразительность знака заключается в способности организма структурировать поле восприятия в соответствии с состоянием своей насущной потребности. В этом отношении мир, воспринимаемый одноклеточным существом – например, амебой – является для нее изображением ее насущной потребности.
Индексальность заключается в способности организма воспринимать имеющийся образ мира как стимул, требующий моторной реакции для того, чтобы потребность была удовлетворена.
На уровне животного мира индексальность и иконичность – неразделимые составляющие знакового процесса, которые только в некоторой степени меняют свое соотношение. Если, скажем, амеба голодна и воспринимает в своем окружении съедобный элемент, последует реакция – поглощение этого элемента. После этого способность амебы воспринимать что-либо как съедобное прекратится на некоторое время, пока у нее снова не возникнет потребность восполнить свой белковый баланс. То есть можно постулировать пространственно-временную динамику соотношения элементов иконичности и индексальности в знаковом процессе на любом уровне. Отметим здесь одну важную характеристику избирательного поведения живого организма: она состоит в обязательной стадийности состояний. Суть стадийного принципа взаимодействия живого организма со своим окружением заключается в том, что период активного взаимодействия или динамики чередуется с периодом статичного состояния, когда потребность удовлетворена. Четкая граница между статикой и динамикой с точки зрения обусловленности состояния организма определенной потребностью отличает знаковое поведение живых организмов от закономерностей, действующих в неживой природе (электромагнетизм, гравитация, радиация и проч.). Можно утверждать, что именно необходимость чередовать периоды статического состояния и активности ради самосохранения и является источником знаковых отношений в мире живых существ.
Знаки являются в животном мире неотъемлемой частью физиологического процесса удовлетворения потребности, но они выделяются организмом как таковые. Если собаке покажут поводок, то она «обрадуется» и будет находиться в возбужденном состоянии еще некоторое время, даже если вы гулять с ней не пойдете – «обманете» ее.
Сущность знаковости, таким образом, заключается в способности организма выделять в своих контактах с окружением некоторые параметры, которые сигнализируют о возможности/ невозможности удовлетворить соответствующие потребности, но не являются сами по себе средствами удовлетворения потребности.
Здесь может возникнуть вопрос: что общего между амебой и разумным мыслящим человеком? Имеет ли вообще смысл говорить об универсальной природе знаковости для всех живых организмов?
1.2 Язык как средство моделирования опыта
Для того чтобы понять своеобразие языка как системы знаков, рассмотрение человека в одном ряду с другими живыми существами является необходимым. Общесемиотическая теория знака дает нам возможность установить универсальный принцип знаковости в мире – решение проблем, связанных с необходимостью избирательно-дифференцированного отношения организма к своему окружению в процессе удовлетворения своих потребностей. В каком-то смысле мы можем говорить о том, что человек похож на амебу: и для амебы, и для человека действительность представляет собой знаковое отображение своих потребностей, позволяющее и амебе, и человеку строить свои контакты с окружающей средой в соответствии со своими насущными потребностями. Есть ли при этом качественное отличие между знаковой действительностью амебы и человека? Безусловно, есть.
Отличия между амебой и человеком обусловлены как различием потребностей этих двух организмов, так и характером знаковой репрезентации этих потребностей. Выше мы уже говорили о том, что природа знака функциональна и отражает характер потребностей организма. Основной потребностью амебы является необходимость поглощения материальных элементов определенного типа из внешней среды для поддержания стабильности своего состояния и дальнейшего деления. В этом смысле ЗНАКОМ для амебы будет любое свойство ее материального окружения, сигнализирующее ей через воздействие на ее организм о возможности поглощения инородного объекта. Значение знака носит БЕЗУСЛОВНЫЙ ХАРАКТЕР и не зависит от действий самой амебы. Человек, в отличие от амебы, не просто пассивно и безусловно реагирует на знаки, воздействующие на его органы чувств, но творчески МОДЕЛИРУЕТ характер своего взаимодействия с окружением. Выявление принципиального отличия безусловной знаковости амебы и модельной знаковости человека и позволит нам определить своеобразие языковой знаковой системы.
Для этого обратимся к близкому для человека животному – собаке. В отличие от амебы собака не только реагирует на сигналы из внешней среды, но и сама способна сообщать знаками о своих потребностях для решения насущных для нее проблем. Если собака голодна, то она будет или громко лаять, или совершать определенные действия, указывающие хозяину на ее состояние. Если собака с удовольствием обгладывает кость, а вы попытаетесь эту кость у нее отнять, то она громко зарычит на вас. Рык собаки – знак, значением которого будет предостережение по поводу дальнейших покушений на ее пищу. Рык позволяет собаке установить соответствие между ее потребностью спокойно догрызть кость и изменением во внешней среде – возникновением проблемы, состоящей в появлении препятствия для нормального удовлетворения ее потребности. Рык – сигнал, направленный на источник проблемы и сообщающий о готовности собаки защищать свою пищу, если проблема не будет устранена.
Как знак рык обладает материальной формой (определенные звуковые колебания) и значением, которое состоит в установлении соответствия между потребностью собаки спокойно догрызть кость и возникшей в ее окружении проблемой. Рык является ОБРАЗОМ определенной проблемной ситуации, частью которого является решение самой проблемы: содержательным элементом рыка является предупреждение о возможном развитии ситуации (защита кости собакой).
В чем состоит ОБРАЗНОСТЬ рыка собаки? Прежде всего, в том, что рык является средством изображения возможного развития ситуации в случае, если проблема не будет снята. Как знак-образ рык не обладает внутренней аналитической структурой, а воздействует на источник проблемы как непосредственный элемент сложившейся ситуации (он сигнализирует о готовности собаки предпринять более активные действия по защите своей пищи). Рык неотъемлем от самой проблемной ситуации: собака не будет рычать по поводу кости, которую вы ей планируете дать завтра, и тем более не будет предлагать вам подписать акт о взаимном ненападении.
В отличие от простейших знаков-сигналов, характерных для низших организмов, таких как амеба, например, высшие животные пользуются образными знаковыми системами. Основной характеристикой знаков-образов является их внутренняя нерасчлененность с точки зрения структуры их значения. Знак-образ выполняет функцию непосредственного изображения возможного развития конкретной проблемной ситуации. Они употребляются как реакция на конкретную проблемную ситуацию и в принципе не могут быть использованы вне определенных условий внешнего окружения. Собака не будет танцевать перед вами для того, чтобы получить еду, если в данный момент она не голодна. Она не будет изображать голод, чтобы договориться с вами о том, чтобы и на следующий день у нее была бы еда или чтобы напомнить вам о том, что вы забыли ее накормить вчера.
Выявленная нами природа образной знаковости животных позволит нам определить принципиальное отличие человеческого языка от рассмотренных выше знаковых систем. Собака может рычать по поводу возникшей в ее внешнем окружении проблемы для ее насущной на данный момент времени проблемы. Человек может сказать: «I will be busy all day tomorrow. Please try not to bother me then». В отличие от рыка собаки, данное высказывание не будет связано с конкретной проблемной ситуацией, которая препятствует человеку осуществить свою потребность в данный момент времени (момент говорения). Рык собаки, как мы уже видели, обладает двумя основными функциональными характеристиками в качестве знака: он внутренне не расчленен и он неотъемлем от условий внешней ситуации – он является изобразительным средством, позволяющим животному сигнализировать о желаемом развитии данной ситуации. Рассматриваемое нами высказывание обладает четкой внутренней структурой и никак не связано с внешней ситуацией на момент говорения. Значением данного высказывания будет МОДЕЛИРОВАНИЕ решения определенной проблемной ситуации в будущем.
Почему человек способен моделировать проблемные ситуации и способы их решения, а собака не может сделать то же самое доступными ей знаковыми средствами? Потому что человеческий язык это не образная, а аналитическая знаковая система. Главным отличием рассматриваемого нами высказывания от собачьего рыка будет его внутренняя структурированность. Рассматриваемая артикуляторно-акустическая последовательность четко распадается на составные части, каждая из которых выступает в качестве элемента гипотетической ситуации. При этом ситуация не ИЗОБРАЖАЕТСЯ (рык как образ опасности для соперника), а МОДЕЛИРУЕТСЯ за счет членения свойств ситуации на стабильные комплексы. Так, в рассматриваемой нами последовательности есть элемент, который обозначает одушевленный субъект, идентифицируемый с человеком, произносящим эту последовательность – I. Рык собаки тоже является средством самоидентификации, но мы не можем сказать, что в нем есть элемент, моделирующий специфический объект – собаку как создателя данной знаковой последовательности. Далее, мы легко выделяем элемент, указывающий на то, что данная знаковая последовательность относится не к какой-то потребности, насущной для говорящего в момент произнесения, а относится к проблемной ситуации в будущем – will. Следующие элементы конкретизируют тип проблемы – be busy и уточняют период времени, который ограничивает актуальность моделируемой проблемной ситуации – all day tomorrow. Затем следуют элементы, включающие в проблемную ситуацию еще один субъект – Please try и определяют желательное для говорящего поведение данного субъекта – try not to bother me – в уже определенный период времени в будущем – then.
Обратим сразу внимание на то, что некоторые из выделенных элементов смоделированной ситуации подвергаются дальнейшему членению с точки зрения их роли в определении свойств данной проблемной ситуации. Be busy распадаются на элемент, обозначающий определенное состояние – busy, и на элемент, обеспечивающий отнесенность данного состояния ко времени – be. All day tomorrow делится на три элемента, каждый из которых по своему уточняет период длительности моделируемой проблемной ситуации. Tomorrow выделяет определенный день в соответствии с тем, как моделируется последовательность дней по отношению ко дню, когда осуществляется произнесение данной знаковой последовательности; day указывает на время суток в выделенном дне (ср. all night), а all определяет длительность проблемной ситуации в указанное время суток (ср. half the day). Please try делятся на элемент, обозначающий вежливое отношение ко второму субъекту – please, и на элемент, обозначающий побуждение второго субъекта к попытке определенного действия – try. Not включает в модель ситуации отрицательное отношение к чему-то. To уточняет значение отрицательного отношения, введенного not, указывая на то, что отрицательное отношение направлено на действие bother. Me обозначает субъект речи как возможную жертву действия bother, а then вновь подтверждает актуальность периода времени, когда данная проблема может возникнуть.
Мы видим, что данный знаковый сигнал, позволяющий человеку решить проблему, не связанную с конкретной ситуацией, в которой он находится, принципиально отличен от рыка собаки тем, что человек производит структурированные знаковые последовательности, которые обеспечивают возможность смоделировать проблемную ситуацию. Собака, пользующаяся образной знаковостью, способна через сигнал изобразить свое состояние и связанное с ним возможное развитие именно той ситуации, которая и обусловила появление данного состояния. Собака никогда не сможет попросить вас дать ей завтра корм на полчаса раньше обычного.
Человек обладает возможностью решать проблемы, относящиеся не только к его сиюминутному состоянию, благодаря тому, что производимые им сигналы состоят из элементов, позволяющих ему представить любую проблему, относящуюся к его опыту, как модель, в которой все признаки проблемной ситуации будут распределены между отдельными элементами, представляющими различного рода объекты и происходящие с ними изменения. В нашем примере к объектам можно отнести говорящего субъекта (I, me), а также обозначения периода времени (all day tomorrow, then). К знакам, обеспечивающим выражение изменений, происходящих с объектами, следует отнести глагольные сочетания will be busy; please try not to bother.
Итак, если знаковая система животных обладает образной природой и изображает определенные потребности животного, то знаковая система человека – язык – обусловливает его опыт моделями, в которых знаки систематизируют все свойства человеческого опыта, классифицируя их как объекты и изменения, происходящие с объектами.
Мы также увидели, что языковой сигнал, в отличие от сигналов животных, легко членится на компоненты, которые выступают в качестве носителей стабильного набора свойств опыта и которые легко идентифицируются как таковые.
Основная характеристика языкового сигнала, отличающая его от знаковых сигналов животных, заключается в том, что значение языкового сигнала состоит в представлении определенной потребности как ситуационной модели, состоящей из объектов и изменений происходящих с данными объектами в процессе их взаимодействия. Для того, чтобы предупредить коллегу о том, что на следующий день он будет занят, гипотетический герой нашего примера формирует последовательность языковых знаков, которая позволяет ему представить модель своего состояния на следующий день и выразить пожелание своему коллеге.
То, что невозможно для собаки, оказывается возможным для человека за счет того, что языковой сигнал состоит из элементов особого рода, значение которых организовано таким образом, что человек способен преодолеть ограниченность знаков-образов типа рыка, шипа, урчания, виляния хвостом и т. д. и осуществлять с помощью знаков не просто изображение своих насущных в данный момент потребностей, но создавать модели своих потребностей и способов их удовлетворения. Данные элементы, позволяющие человеку моделировать свой опыт, мы и будем называть словами.
Разработка теории слова как знака связана с именами Ч. Пирса и Ф. Де Соссюра. Еще в конце XIX века Пирс дал следующее базовое определение знакового отношения вообще: “A sign, or representamen, is something which stands to somebody in some respect or capacity. It addresses somebody, that is, creates in the mind of that person an equivalent sign, or perhaps a more developed sign. That sign which it creates I call the interpretant of the first sign. The sign stands for something, its object. It stands for that object, not in all respects, but in reference to a sort of idea, which I have sometimes called the ground of the representamen” (Pierce 1940).
Следует отметить, что знаком, по терминологии Пирса «репрезентаменом», в человеческом языке могло быть и слово, и предложение, и знаковая последовательность любой степени сложности. Это отличает его взгляды от современной лингвистики, которая разработала более детальную и последовательную систему описания языковых знаков. Под «объектом» Пирс понимал не только отдельные предметы, но и комплексные ситуации опыта. Причем он подчеркивал, что «объект» представлен не как таковой (“in all respects”), а как конструкт некоторой мысленной репрезентации (“idea”/ “the ground of representamen”). «Интерпретанта» же – это динамический аспект существования значения, который в современной теории, как правило, называется «смыслом».
Существенно то, что Пирс настаивал на обязательности связи между тремя составляющими знакового процесса: самим знаком, интерпретантой и объектом. Более того, он утверждал, что в знаковом процессе ни один из упомянутых компонентов не является самодостаточным и не может быть определен вне знакового процесса.
Позицию Пирса и то влияние, которое она оказала на развитие современной семиотики невозможно оценить без учета более широкого контекста, в котором она зародилась, а именно без учета развития прагматического течения в философии.
Основным положением прагматизма считается принцип целенаправленности мыслительной деятельности человека. Человек мыслит тогда, когда деятельность его сознания направлена к разрешению некоторой проблемы. Прагматисты утверждали, что мышление человека во всех областях: от приготовления завтрака до теоретической физики определяется его потребностями и теми проблемами, которые он способен сформулировать.
Об общей обусловленности мышления человека его потребностями писали такие тесно общавшиеся с Ч. Пирсом ученые как У. Джеймс и Дж. Дьюи (Дьюи 1999; James 1987). И Пирс, и Дьюи считали, что мыслительный процесс осуществляется исключительно знаковыми средствами (Дьюи 1999). Но среди философов-прагматистов только Пирс попытался разработать общую теорию о знаковых системах.
Именно в рамках семиотической традиции, заложенной Пирсом, возникла гипотеза, в соответствии с которой природа знака в человеческом языке связана с характером потребностей и проблем человека. На более общем уровне это говорит о том, что значение определяется потребностями того организма, который участвует в каком-либо знаковом процессе. Причем процесс этот всегда подразумевает определенный результат для организма, удовлетворение некоторой реальной нужды.
Однако, в отличие от своих коллег-психологов Джеймса и Дьюи, Пирс был изначально более ориентирован на исследования в области логики и математики. В результате, его работы в области общесемиотической теории, до сих пор непревзойденные по размаху, по признанию многих исследователей, изобилуют неясностями и противоречиями. В этом отношении судьба идей Пирса – это скорее история их переработки, чем разработки.
Например, одним из наиболее продуктивных понятий в семиотике можно считать понятие интерпретанты, которое соотносимо с разрабатываемым в лингвистике понятием смысла. Пирс полагал, что интерпретанта может представлять собой чувства, предрасположенность к поведенческой реакции определенного типа, но также и другое, иногда более сложное знаковое построение. Это предполагает способность отдельного знака реализовывать свое значение за счет участия в сложных, иерархически организованных знаковых комплексах.
В качестве одного из параметров глобальной классификации знаков Пирс предложил использовать тип порождаемой интерпретанты. Однако сам Пирс выделял типы интерпретант на основе типов суждений, описываемых формальной логикой, а не на основе наблюдаемых знаков, используемых в реальном общении или жизнедеятельности организмов. В результате, большинство исследователей, использующих исходное определение знака, данное Пирсом, и ссылающихся при этом на его имя, даже не упоминают предложенную ученым классификацию знаков по типу интерпретанты (см., напр., Эко 1998; Morris 1950).
Классификация знаков по принципу их отношения к объекту также претерпела значительное переосмысление в работах ученых XX века. Пирс предложил разделять знаки на индексальные, иконические и символические по способу отношения к объекту. По Пирсу, иконические знаки – это знаки, для функционирования которых существенно из сходство с обозначаемым объектом; индексальные знаки – это знаки, «причастные» объекту в пространственно-временном отношении; символические же знаки – это знаки, которые относятся к объекту за счет включенности в определенную систему правил, существующих в человеческом сознании.
Исследователи-семиологи, занимавшиеся в первую очередь человеческим языком, зачастую отказывались от рассмотрения отношения знаков к объектам (или, как их еще называют, референтам). Например, У. Эко подчеркивал, что этот аспект по существу находится вне ведения семиотики: “… по сути дела, дисскуссии о референте не подлежат ведению семиологии. Те, кто занимается проблемой референта, хорошо знают, что символа из референта не выведешь, поскольку бывают символы, у которых есть референция, но нет референта (например, слово «единорог» отсылает к несуществующему фантастическому животному, что нисколько не мешает тому, кто слышит это слово прекрасно понимать, о чем идет речь; бывают также символы с разным значением, а референт у них один… два выражения, такие как «мой отчим» или «отец моего сводного брата», относятся к одному и тому же референту, хотя значения их не совпадают, они принадлежат разным контекстам и эмоционально окрашены по-разному» (Эко 1998: 50). Как можно видеть из приведенной цитаты, причина отказа семиологов от обсуждения этой проблемы на определенном этапе связана, по-видимому, с пониманием того, что объекты не существуют во внешней действительности сами по себе, а являются продуктами знакового моделирования/ отношения.
