Kitobni o'qish: «Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет»

Джузеппе Туччи

1894–1984

Перевод с итальянского, вступительная статья и комментарии А.А. Малыгина

На первой странице обложки – фотография горы Кайлас из книги Snelling J. The Sacred Mountain. London, 1990;

на авантитуле – фотография из книги Gnoli R. Ricordo di Giuseppe Tucci. Roma, 1985.

© А. А. Малыгин, перевод на русский язык, комментарии, вступительная статья, 2003

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021

Джузеппе Туччи

Имя Туччи известно в России лишь узкому кругу ориенталистов. Ни один труд неутомимого исследователя Гималаев и Тибета до сих пор не был переведен на русский язык [1]. Между тем, Джузеппе Туччи является одним из величайших ученых-востоковедов, оставившим колоссальный научный вклад во многих отраслях этой достаточно молодой ветви познания в системе европейской науки.

Джузеппе Туччи родился 5 июня 1894 г. в Мачерате, небольшом городке центральной Италии. Необычайно рано проявив интерес к восточным языкам, уже в 13 лет он начал изучать санскрит и иврит, а немного позже и персидский язык. Едва достигнув семнадцати лет, молодой ученый в 1911 г. публикует свое первое исследование, посвященное мачератским надписям на латинском языке [2]. В скором времени, однако, первоначальный интерес к Древней Греции и Риму замещается живым устремлением к Востоку. Ученый вспоминает: «Постепенно я вошел в лабиринт ориентализма, захватывающего и необычайно ясного для меня, поскольку, всё более осваиваясь среди рукописных творений и прозрений Азии, я начинал нащупывать новые ответы на сомнения, которые меня охватывали… Философская тонкость Индии и Китая, логические построения некоторых систем… привлекали меня, как манифестации мира, казавшегося на первый взгляд весьма далеким от нашего, но открывавшегося чрезвычайно близким в своей духовной и человеческой ипостаси, как только были познаны символы, посредством которых он выражался» [3].

Изучение санскрита и китайского языка в Университете Рима было прервано Первой мировой войной. Джузеппе Туччи провел на фронте три года и демобилизовался в чине лейтенанта в 1919 г. Однако и на фронте молодой ученый был погружен в древнеиндийские тексты, о чем свидетельствует один из ближайших учеников востоковеда, Раньеро Ньоли, вспоминая «зачитанные и полные пометок страницы» Раджатарангини Калханы в издании Стейна, над которой Туччи работал даже в окопах [4].

Окончив университет в 1919 г. и став специалистом по санскриту, китайскому и древнеперсидскому языкам, ученый публикует свои первые востоковедные монографии – «Историю древней китайской философии», «Этапы истории индийского материализма» (работа над которой была начата еще до войны) и «Апологию даосизма» [5].

В 1925 г. Туччи отправляется в Индию, где в течение пяти лет преподает итальянский и китайский языки в университетах Шанти-никетана и Калькутты. Свободно владевший многими восточными языками, человек кипучей и неуемной энергии, Туччи завязывает контакты в самых различных слоях индийского общества. Он знакомится с лучшими представителями интеллигенции: Махатмой Ганди, М. Икбалом, Р. Тагором, Дж. Неру… «Жить сегодня на Востоке всего лишь как обычный ученый, погружаясь только в древние тексты или ограничиваясь исключительно филологическими исследованиями, – писал Джузеппе Туччи в 1931 г., по возвращении в Италию, – означало бы подвергнуться риску ложной оценки развития и основных черт мышления и психологии народов, которые хотя и весьма отличны от нас, имеют за своими плечами историю и культуру высочайшего уровня. Жить на Востоке должно означать, скорее, вступление в контакт со всеми формами жизни, со всеми многообразными способами мышления, со всеми традиционными верованиями – одним словом, быть в состоянии понять без предубеждения те многоликие, а временами и внешне противоречивые проявления восточной цивилизации, слишком часто преувеличенно приукрашенные, в других случаях несправедливо презираемые, почти всегда неправильно понятые» [6].

Глубокий интерес, проявляемый к религиям и философским системам Востока, особенно в их эзотерической, обычно закрытой для европейцев форме, приподнимает перед востоковедом завесу, скрывающую тайные практики тантристских ритуалов Бенгалии, позволяет изучать наглухо закрытые для посторонних храмы, открывает тщательно хранимые библиотеки, содержащие бесценные санскритские рукописи на пальмовых листьях. Путевые дневники и регулярно публиковавшиеся в итальянских периодических изданиях статьи Туччи поражают особой, чрезвычайно редко устанавливавшейся в прошлом между европейцем и азиатом, атмосферой взаимного искреннего доверия, которой была пронизана вся его многолетняя деятельность на Востоке. Вспоминая о своих поездках по Ассаму, ученый писал: «В Гаухати… я решил посетить знаменитый храм Камакья, известный особыми тантрическими ритуалами. Бесполезными оказались рекомендации, полученные от некоторых индийских друзей, и даже когда они решили лично проводить меня туда, врата храма не открылись передо мной. Я совершил еще одну попытку, в одиночку, и, начав разговор на санскрите о религиозных и философских проблемах с панда – хранителями храма, после трех часов самого настоящего экзамена был не только введен в Святая Святых, но и получил возможность осмотреть многочисленные манускрипты, которые ревниво сохраняются в храме как священнослужителями, так и мирянами. То же самое повторилось и в Непале. Как раз именно этой симпатии со стороны местной интеллигенции я и обязан столь большому объему привезенного мною научного материала» [там же, р. 587–588].

В самом деле, несмотря на подлинную ауру святости, окружавшую древние рукописи и книги на Востоке, в связи с чем обладатели манускриптов крайне неохотно расставались с ними даже за большие деньги, ученый всегда возвращался из своих путешествий с настоящими библиотеками. Достаточно отметить, что уже из первой непальской экспедиции 1929 г. (Непал был тогда закрыт для иностранцев) он привез 91 рукопись!

В Индии окончательно определяется главный исследовательский интерес ученого к буддизму. Начиная с 1925 г. появляется цикл его трудов по буддийской философии, среди которых важно отметить монографии «Буддизм», «Буддийские тексты по логике до Дигнаги из китайских источников», «О некоторых аспектах доктрин Майтрейянатхи и Асанги» [7].

Всё более углубленное изучение буддизма направляет внимание востоковеда к труднодоступной и закрытой для европейцев «Стране Снегов» – Тибету. Именно там, после разрушения тюрками в XII в. буддийских монастырей Викрамашилы, Одантапури и Наланды, изгнанное из Индии учение нашло свое прибежище от преследований фанатичных мусульман, благодаря подвижнической деятельности индийских пандитов. Именно в тибетских монастырях хранятся, как священные реликвии, навсегда утраченные в Индии санскритские рукописи.

В 1928 г. Туччи переводит с китайского и тибетского языков обратно на санскрит некоторые из важнейших древних трактатов по буддийской логике, оригиналы которых были утрачены [8]. В том же году он организует свою первую экспедицию в Тибет, полем деятельности которой стал район Ладакха. За ней в 1929 г. последовала вторая – в закрытый тогда для иностранцев Непал. Всего в период с 1928 по 1956 гг. Туччи совершил 14 больших и малых экспедиций в различные области Тибета и Непала. Ученый вынашивал планы и более обширного путешествия в Центральную Азию, так в 1929 г. он писал великому русскому буддологу Ф.И. Щербатскому: «Если бы не мое здоровье, то я вернулся бы в Италию “сухопутным путем”: через Симлу – Сатледж, Ладакх, Нубру, Кашгар и далее – туда, где у меня была бы возможность встретиться с вами. Однако я не уверен, что сейчас в состоянии проделать столь трудное путешествие» [9]. Этим планам исследователя так и не суждено было осуществиться.

В 1930 г. ученый возвращается в Италию, где ему было присвоено звание академика Национальной Академии деи Линчеи, и занимает кафедру китайского языка и литературы Восточного института Неаполя.

Одной из основных заслуг Туччи, принесших ему непререкаемую славу крупнейшего исследователя Страны Снегов, явилось тщательное, детальное описание памятников материальной культуры и искусства древнего и современного Тибета, в подавляющем большинстве своем теперь утраченных, фотографическое запечатление которых, осуществленное во время экспедиций, остается зачастую единственным сохранившимся документальным свидетельством о них. Не менее значительным был вклад, внесенный ученым в географическое исследование этого труднодоступного региона, в особенности в изучение его весьма запутанной топонимики и этнографии. По сей день историко-географические исследования ориенталиста служат путеводной нитью для организации археологических и искусствоведческих экспедиций в Тибет [10]. Именно Туччи стоит у истоков страноведческого исследования Тибета, одним из первых представив в своих многочисленных публикациях целостную картину экономической, политической, культурной и религиозной жизни Тибетского нагорья. Сам ученый дал такую характеристику одной из своих экспедиций, которая применима и ко всем остальным его путешествиям: «Мои исследования этого года, как и предыдущих лет, преследовали преимущественно археологические и исторические цели. Фотодокументация и собранный научный материал таковы, что позволяют провести полное и исчерпывающее исследование политической и религиозной истории, а также истории искусства не только пересеченных областей, но и в целом большей части Тибета. В изучение индийской цивилизации, которая была постоянной вдохновительницей тибетской культуры, большой вклад внесут сотни санскритских рукописей, открытых в древних библиотеках монастырей. Наблюдения, проведенные в ходе экспедиции, над обычаями и традициями местных жителей, состоянием дорог края, путевыми маршрутами, исправление ошибок на географических картах, опубликованных Индийской Топографической службой, обогатят наши географические познания о Центральном Тибете» [11].

Часть научных результатов довоенных экспедиций в Тибет отражена в фундаментальном труде «Индо-Тибетика», семь томов которого были изданы Национальной Академией деи Линчеи в период с 1932 по 1941 гг. [12]. Однако публикация остальных материалов, в частности, результатов экспедиции 1935 года в регион Кайласа, не состоялась из-за вступления Италии во Вторую мировую войну [13].

В самый разгар экспедиционной деятельности, в 1932 г., Джузеппе Туччи становится ординарным профессором Римского университета, где занимает кафедру религии и философии Индии и Дальнего Востока. Имея критическое отношение к университетской системе своего времени, которую он считал «плохо слаженным нагромождением традиций XIX века» [4, р. 21], Туччи вынашивает и реализует совместно с Джованни Джентиле [14] идею создания гибкого, более адаптированного к научно-исследовательской деятельности института, призванного объединять и координировать многообразную и разностороннюю деятельность итальянских организаций на Среднем и Дальнем Востоке по всем научно-культурным аспектам – археологическому, филологическому, искусствоведческому, историческому и т. д. В 1933 г. в Риме был организован Институт по Среднему и Дальнему Востоку (ИсМЕО) [15], президентом которого до своей смерти в 1944 г. являлся Джованни Джентиле, а с 1947 по 1978 гг. – Джузеппе Туччи. Этот крупнейший в Италии институт востоковедных исследований становится с 50-х годов одним из наиболее известных международных центров по изучению Азии. Его библиотека обладает богатейшим собранием восточных рукописей, ядро которого составляет переданная Институту в 1959 г. огромная личная коллекция Джузеппе Туччи (более 20000 томов). Там же хранится и ценнейший архив документов и фотографий всех азиатских экспедиций ученого.

Продолжительная пауза, наступившая в кипучей деятельности исследователя по причине войны, ни в коей мере не прервала творческую активность ученого. В 1948 г. он отправляется из Сиккима в свою последнюю экспедицию в Тибет, в ходе которой достигает Лхасы. Слава Туччи в Тибете была столь велика, что несмотря на практически полный запрет на въезд иностранцев в Тибет, в результате которого трем его итальянским спутникам было отказано в посещении Лхасы, он получил персональное разрешение тибетского правительства. В официальном ответе на запрос ученого о получении виз для участников экспедиции было сказано: «Вам разрешен въезд в Тибет на три месяца, так как Вы являетесь буддистом» [16]. Действительно, итальянский востоковед пользовался редким для европейца уважением в Стране Снегов. Так, например, он получил в дар лично от Далай-ламы XIV двадцатишеститомное каноническое собрание свода древнеиндийских тантр «Rbying ma’i rgyud», оригиналы которых были утрачены в Индии, и сохранились лишь в переводах на тибетский язык. «Этот свод чрезвычайно редок. В Лхасе существует всего лишь два экземпляра, в Потале, – пишет ученый. – Я должен также добавить, что книги не дарят иностранцам; каждая книга представляет собой глагол самого Будды, она священна, как его слово, и поэтому ее место на алтарях… именно в качестве изображения, осененного навеки присутствием Господа. Еще никогда не случалось того, чтобы книги религиозного содержания были подарены в столь значительной и торжественной обстановке одному из иностранцев. Это явилось для меня словно посвящением со стороны высших духовных властей Тибета, признанием трудов, осуществленных мной в течение десятилетий, персональная благодарность исследователю буддизма, восемь раз перевалившего в благоговении Гималаи» [там же, p. 97].

После почти двухмесячного пребывания в Лхасе и ее окрестностях Туччи нанял три тибетские лодки, сделанные из шкур яков, и спустился с этой мини-флотилией по реке Гьичу до Брахмапутры. Далее он проплыл вниз по Брахмапутре до Самъе, откуда предпринял наземное путешествие в долину реки Ярлунг, где определил местонахождение и описал гробницы древних тибетских царей. Результаты этих выдающихся исследований включены в научную монографию [17], вышедшую в 1950 г. одновременно с литературно-философской обработкой дневника экспедиции «В Лхасу и далее». Это путешествие стало последней европейской экспедицией в Тибет, а Туччи (наряду с Х. Ричардсоном, покинувшим Лхасу в 1950 г.) – одним из последних европейских тибетологов, побывавших в Лхасе до присоединения Тибета к Китаю.

В течение одного 1949 года выходит пять крупных монографий, важнейшей из которых безусловно является самое знаменитое произведение востоковеда – «Тибетские рукописные свитки», роскошно изданный двухтомник с отдельным томом таблиц-иллюстраций [18]. Это произведение синтезировало в себе огромный иконографический, исторический, литературный и философский материал, скрепленный впервые осуществленными переводами многих исторических и религиозных тибетских текстов. «"Тибетские рукописные свитки", – пишет итальянский тибетолог Рамон Пратс, – являются самой настоящей энциклопедией древней тибетской культуры и искусства. Этот труд представляет собой фундаментальный этап в развитии тибетологии и без сомнения является наиболее важной книгой, посвященной Тибету, вплоть до сего дня» [19].

Среди других работ, увидевших свет в 1949 г., особое место занимает перевод на итальянский язык знаменитой «Тибетской книги мертвых» [20] – первый перевод на европейский язык, осуществленный западным ученым самостоятельно (английский вариант перевода, вышедший в 1927 г в Лондоне под редакцией УЙ. Эванс-Венца, был сделан сиккимским ламой Кази Дава-Самдупом). В том же 1949 г. увидел свет выдающийся труд Туччи – «Теория и практика Мандалы» [21].

В 1950 г. в Риме при решающем участии Туччи под эгидой ИсМЕО начинает издаваться Восточная Римская Серия [22], в рамках которой публикуются важнейшие, преимущественно философские, тексты на восточных языках, а также исследования по истории, искусству и литературе Востока. В том же году под непосредственным руководством Туччи начинает выходить востоковедный журнал «Восток и Запад» (East and West). И наконец, всё в том же 1950 г. увидели свет первые тома задуманной ученым серии «Новый Рамузио» (Nuovo Ramusio), названной так в честь знаменитого венецианского географа эпохи Возрождения [23]. Среди впервые опубликованных в этой серии текстов итальянских путешественников по Востоку особо следует отметить семь томов фундаментальной монографии, посвященной итальянским капуцинам и иезуитам – иссследователям Тибета начала XVIII в. [24].

Нельзя не упомянуть и еще один из издательских проектов Джузеппе Туччи – энциклопедию «Цивилизации Востока» на итальянском языке [25], в которой были представлены философия, история, литература, искусство и наука Азии. Авторами разделов выступили крупнейшие авторитеты мировой востоковедной мысли.

Закрытие Тибета не остановило исследовательскую работу ученого в Гималайском регионе. Начиная с 1952 г., его деятельность перемещается в Непал. Полем действия первой послевоенной непальской экспедиции стала долина реки Кали Гандаки, а затем лежащий на северном склоне Главного Гималайского хребта регион Мустанга – область, по языку и культуре принадлежащая тибетской цивилизации, в то время совершенно неизученная. Результаты экспедиции получили свою литературную обработку в книге «Среди джунглей и пагод» [26]. Следующая экспедиция в Непал, состоявшаяся в 1954 г., проходила в бассейне верхнего течения реки Карнали, в долинах к северу и западу от селения Джумла. Она внесла значительный вклад в изучение истории Непала и привела к открытию столицы древнего царства Кхаса, управлявшегося тибетской династией Малла [27]. Полученные результаты были изложены в монографии «Предварительный отчет о двух научных экспедициях в Непал» [28].

С 1956 г. ученый полностью меняет направление своих исследований, начиная археологические изыскания в долине реки Сват, протекающей в Предгималаях на севере Пакистана [29]. Еще в 30-е годы Туччи высказал гипотезу о тождестве региона Свата с древней Уддианой – родиной знаменитого индийского апостола буддизма в Тибете Падмасамбхавы (VIII в. н. э.). Через Сват проходили легионы Александра Македонского, этот край был сердцем древней Гандхары, и, наконец, в средние века он стал местом паломничества тибетских буддистов. Останки бесчисленных ступ и монастырей рассеяны по всему региону, и именно из этих мест происходит значительная часть предметов гандхарского искусства. Раскопки были начаты в районе населенных пунктов Мингора и Буткара, являвшихся соответственно древней столицей края и основным центром паломничества буддистов. Продолжавшиеся в течение шести лет, они привели к открытию гигантской ступы, окруженной рядом меньших ступ. Были найдены тысячи скульптур. Затем археологические изыскания проводились в Удеграме – древней Оре, захваченной, согласно Арриану, Александром Македонским. Раскопки в области Свата ведутся по сей день.

В 1962 г. ученый организует раскопки в иранской провинции Систан, в результате которых в Шахр-е Сухта было открыто древнее городище IV тыс. до н. э. Затем последовали археологические изыскания в Афганистане.

Наряду с археологической деятельностью ученый продолжал свои исследования в области философии и религии Востока. В 1957 г. вышла в свет его «История индийской философии» [30], с 1956 по 1971 гг. – «Малые буддийские тексты» в трех частях, представляющие собой собрание различных буддийских философских трактатов, среди которых произведения Нагарджуны и Камалашилы, привезенные востоковедом из тибетских странствий [31]. «Тибет в течение многих лет был самой большой любовью моей жизни и остается ею до сих пор, – писал Туччи в 1963 г., уже после полного закрытия Тибета для европейских исследователей. – Любовь эта не ослабевает, становясь всё более сильной по мере того, как ее становится всё сложнее удовлетворить… 18000 км, пройденных пешком в одной из наиболее притягательных стран мира, где человек, побежденный беспредельным пространством и безмолвием, повсюду воображает и предполагает присутствие невидимых божественных сил» [3, p. 18]. Любимому Тибету посвящены книги: «Тибет – Страна Снегов» [32], монография «Тибет», вышедшая в серии «Мировая археология» [33], и «Религии Тибета» [34]. В 1971 г. был издан текст тибетской исторической хроники XVI в. «Красные анналы» с переводом отдельных частей на английский язык [35].

Последним из значительных научных произведений ученого стала монография «О Свате. Дарды и связанные с ними проблемы» [36], посвященная древней индоарийской народности – дардам, живущим в верховьях Инда и говорящим на одном из архаичных индоевропейских языков.

Прикованный к постели после автомобильной аварии в Афганистане, ученый продолжал работать и сохранял ясность сознания до самой смерти, наступившей 5 апреля 1984 г. В траурном объявлении из всех академических титулов и многочисленных международных премий, полученных Туччи, была упомянута, по его воле, лишь индийская премия имени Дж. Неру «За развитие взаимопонимания между народами».

В истории науки Джузеппе Туччи остался прежде всего исследователем буддизма и тибетологом. «Его вклад в тибетологические исследования, – отмечает Рамон Пратс, – является путеводной вехой, которая знаменует собой начало тибетологии как полностью сформировавшейся академической дисциплины» [19, p. 307].

Вся жизнь итальянского востоковеда была посвящена идее единения Евразии, которую он понимал как многогранное и взаимообо-гащающее сотрудничество Востока и Запада на ниве подлинной культуры. На склоне лет, в 1977 г., ученый писал: «Европа и ее историки допустили грандиозную ошибку, разделив Азию и Европу как отдельные континеты, в то время как в действительности необходимо говорить о едином континете Евразии, столь едином в своих частях, что нет сколько-нибудь существенного явления в одной из них, которое не имело бы последствия в другой… На его землях, по таинственной привилегии или же удивительной игре случая, человек возвел наиболее возвышенную архитектонику мысли, воплотил наиболее благородные фантазии искусства, соткал сложную ткань науки, то есть создал сокровища, являющиеся сегодня достоянием всего человечества…» [4, p. 9].