Kitobni o'qish: «30 Дней»

Джулия Кертисс

ЗО ДНЕЙ

Ты меня на рассвете разбудишь

Проводить, необутая, выйдешь,

Ты меня никогда не забудешь,

Ты меня никогда не увидишь

А. А. Вознесенский

Плей-лист spotify

niteboi – u.

bitches broken heart – billie eilish

in my room – chance pena

I love you – heroe

go solo – tom rosenthal

beach baby – bon iver

all I want – kodaline

lovers – anna of the north

osean eyes – billie eilish

sirens – fleurie

the enemy – andrew belle

solid ground – michael kiwanuka

lover – taylor swift

all I wanted – daughter

another love – tom odell

roslyn – bon iver & st. vincent

Глава 1

Я снова слышу этот беспорядочный звук. Звук, напоминающий мне самые ужасные, самые жуткие обстоятельства, проходящие на протяжении немалой части моей жизни. Звук, что день за днём, убивает меня. Звук, что я хочу позабыть, вот уже как 7 лет.

– Нэнси… Милая… Прошу…

– Очнись, пожалуйста, солнышко,– я слышу, как чей-то женский голос зовёт меня, он словно говорит из темноты,– ты же сильная девочка, ты должна справиться, ты только не засыпай снова… Пожалуйста… Мы же не сможем без тебя…

Я начинаю медленно открывать свои глаза, несмотря на то, что дается мне это с большим трудом. Я не вижу перед собой ничего, кроме той яркой белой пелены, что светит так ярко, словно палящее солнце, посреди летнего знойного дня.

Неужели я снова здесь? Я снова в больнице? Что вообще произошло? Черт, как же болит голова.

Я поворачиваю лицо в сторону и вижу очертание светловолосой женщины, кажется это…

– Дорогая, наконец-то ты проснулась,– на самом краю кровати, сидит моя мама. Ее глаза были заполнены слезами. Она легко проводит своей теплой, нежной рукой по моей, и наконец, задаёт мне вопрос,– как ты, солнышко? Ты так сильно напугала нас с папой!

«Я в порядке, мама, главное – я жива, все остальное сейчас неважно» хочется сказать ей в ответ, но почему-то не выходит. Мой голос просто не слушается меня. Я стараюсь хотя бы немного посопеть, но получается так, словно в один момент, меня сбило пять машин, а после я вдруг восстала из мертвых. Да, даже в такой ситуации я иронизирую.

– Тише, тише,– шепчет мама, все еще держа меня за руку,– не нужно, я вижу, что ты в порядке. Моя милая, Нэнси…

Она улыбается, даже, несмотря на слёзы, поочередно скатывающиеся по ее розовым, я бы даже сказала, янтарно – красным щекам.

Позади неё стоит мой папа. Он легонько, мягко и так тепло коснулся её плеча своей ладонью. Как же я люблю их любовь.

Если рассказывать об их жизни, то вы задержитесь тут надолго, поэтому расскажу кратко.

Мои родители вместе уже 20 лет, хотя знакомы еще со школы. Папа был тем самым крутым парнем из подростковых сериалов. Он играл в баскетбол, а потому, всегда был в самом центре внимания. По словам моей мамы и, конечно же, его фотографиям, могу сказать вам со стопроцентной уверенностью – он был невероятным красавчиком, а почему был? Он и сейчас выглядит лучше, чем все мои одноклассники. Мама была одной из тех задористых девчонок, что обычно являются стервами. Хотя в жизни, мама никогда не была такой, возможно, лишь на первый взгляд. Высокая, стройная, голубоглазая кокетка. Мама тоже была достаточно популярна, все девочки смотрели на нее с восхищением, хотели выглядеть так же, как и она.

Вот смешная ситуация. Если посмотреть на их фотографии со школьных времён, можно подумать, что я приемная. Нет, серьезно, это правда. Я совсем не похожа на свою семью. Даже в школе, я не какая-то популярная или знаменитая, а просто обычная  девушка, занимающаяся немного хореографией и историей.

Когда мои родители окончили школу, через два года они поженились, а ещё через год (примерно), родилась я. И тут закрутилось, завертелось.

Говоря обо мне… Я – Нэнси Саймон. Мне 17 лет и у меня рестриктивная кардиомиопатия. Прекрасно понимаю недоумение в ваших глазах. Когда я впервые услышала этот диагноз – мои глаза буквально выпадали из орбит. Это не шутка. Кардиомиопатия – это группа заболеваний миокарда, связанных с механической или электрической дисфункцией. Заболевания могут как изолировано поражать только сердце, так и быть частью генерализованного системного заболевания, которое часто приводит к смерти или инвалидизации. Конечно же, по иронии судьбы я отношусь ко второму виду. Единственным лечением является трансплантация сердца. Все могло бы быть не так плохо, но мое заболевание протекает в тысячу раз хуже. Если больные жалуются на ночную пароксизмальную одышку, отеки, акроцианоз, то у меня же – обмороки. В основном мои падения происходят от слабости. Что я чувствую? Да, толком ничего. Пытаюсь жить, как обычные люди, только чуть – чуть поярче, потому что неизвестно, когда я откинусь. Мама запрещает так говорить. Но это ведь, правда. Моя жизнь чертовски непредсказуема. Думаю, вы понимаете.

Я узнала об этом заболевании ещё в детстве. Мне было всего 10. Маленькая девочка играла на улице, веселилась со своими друзьями, но вдруг, внезапно для всего ее окружения, у неё начало больно колоть в области сердца. Девочка не поняла, что происходит и решила зайти в дом, чтобы рассказать об этом маме, но по иронии судьбы, она не успела. У нее закружилась голова, после чего маленькая мисс просто быстро отключилась.

Моим родителям было так страшно, что уже через десять минут, мы были в местной больнице. Мне провели полное обследование сердца, за которую родители отдали огромную кучу денег, и, выяснили что же со мной не так. Узнав причину, мама расплакалась. Ну еще бы. Как бы вы отнеслись к такой новости? Не думаю, что прыгали от счастья. Она плакала так часто, что я думала ещё совсем чуть – чуть и с ней что-то случится. Мама не знала, как нам жить дальше, что делать, если мое сердце не выдержит. Мы долго мотались по врачам, и в итоге решили, что будем искать донора, вот и все. Семь лет уже ищем, а результат… Как видите – не очень.

Приступы случались не так часто, как вы думаете, они были редки, но в основном после них я оказывалась в больнице, так что – редко, но метко. Например, сегодня – именно тот случай. Я была со своими друзьями у себя в комнате. Мы пили колу, ели фастфуд и играли в приставку, казалось бы, обычный вечер, а потом, все как в тумане. Помню лишь то, как больно стало в груди, и душераздирающий крик моей лучшей подруги Мари «Мисс Саймон, Нэнси упала, скорее». А дальше, я просыпаюсь и вижу маму. Все. Паршиво, не правда ли? Раз в три месяца, я наблюдаюсь здесь, в больнице. И вроде все не так плохо, но в последнее время, приступы случаются все чаще. Интервалы между ними примерно две недели, несмотря на то, что раньше они могли быть один раз в год, и даже больше.

Я поворачиваю голову влево и вижу, как прямо за палатным окном, стоят ещё два цветных размазанных пятна.

– Дорогая,– мама заметила мой взгляд, устремлённый на них,– к тебе пришли Мари и Джаспер. Мне впустить их?

Я махнула головой, как бы говоря «да».

Мама попросила папу позвать ребят. Уже через минуту они ворвались ко мне с цветами в руках.

– Нэнси,– подруга кинулась обнимать меня.

– Мари, спокойнее, ей нельзя сейчас…

– Ой, простите, Мисс Саймон, я не хотела…

– Просто будь аккуратнее,– вежливо попросила мама.

– Ты напугала нас до чертиков,– высказалась моя подруга Мари, присаживаясь на край кровати с другой стороны,– пожалуйста, больше никогда не делай так. Мы думали ты…– девушка прикрыла рот рукой.

Наконец, мой голос немного вернулся, и я смогла ответить ей.

– Я… Постараюсь.

Мари – самое дорогое, что у меня есть. Эта девушка со мной на протяжении всей моей жизни. Все мои 17 лет, она ни отходит от меня, ни на шаг. Когда я узнала о своей болезни, она была рядом. Когда я проходила рекомендации от врача, она была рядом. Даже сейчас, она рядом.

Мари, ровно, как и мне, 17 лет. Мы учимся в одном классе. Вернее учились, пока я не перешла на домашнее обучение. Это уже отдельная история, но я могу рассказать, если вам конечно интересно. Мари, или же Мария – Антуанетта (да, прямо как королева Франции XVIII века), невысокого роста, но зато невероятно спортивного телосложения, девушка. Ее волосы цвета жгучего солнца, цвета костра, цвета яркого апельсина. Одним словом – рыжие.

– Не говори ничего, сейчас отдыхай,– попросил меня Джаспер,– мы будем в коридоре, если что потребуется, зови, ладно?– парень подмигнул мне и слегка улыбнулся.

Джаспер – мой лучший друг и по совместительству, бывший бойфренд. Это светловолосый парень, с такой харизмой, что заметив его, было сложно не влюбиться… Он не отличался невероятной красотой, но зато был невероятно умён, чем меня и зацепил. Мы разошлись на хорошей ноте, поэтому смогли быть лучшими друзьями. Джаспер ОЧЕНЬ хороший парень, просто иногда обстоятельства складываются не в лучшую сторону. Мы знакомы с Джасом, уже больше четырех лет. Невероятно, да?

– Спасибо вам, ребята.

Друзья, хотели обнять меня, но из-за того, что мои руки были в капельницах,  не смогли этого сделать.

– Малышка,– вдруг заговорил отец,– нам с мамой так жаль. Прости, что нас не было рядом в этот момент.

– Мы так тебя любим, дорогая…– мама хотела продолжить, но в палату зашел врач.

– Нэнси, доброе утро. Я смотрю, ты потихоньку возвращаешься,– доктор осмотрел мои данные на электронном носителе,– что ж, ты быстро очнулась, это похвально.

– Мистер Пантерс,– я посмотрела на мужчину.

– Время для посещения закончилось, Мисс Саймон,– док склонил голову,– вам с мужем пора идти.

– Но…

– Нэнси нужно отдыхать, а ещё принимать лекарство. Вы приходите вечером, я договорюсь, хорошо?

Родители махнули головой, и снова начали разговор со мной.

– Малышка, мы приедем в 8. Ты главное отвечай нам, пиши, хорошо?

– Пап… Я… Хорошо.

– Прости нас…

– Пап, ну ты чего?

– Если что-то нужно, звони сразу, хорошо?

– Конечно, только не вините себя… Снова.

Родители улыбнулись и, взявшись за руки, удалились за дверь.

– Мы наверно тоже пойдем, заговорила Мари,– не бросай свой телефон! Я буду скидывать тебе тикток! Джаспер, – свистнула подруга,– летс гоу. У нас еще допы по ботанике.

– Пока, Милая.

Ребята вышли из комнаты и доктор, наконец, повернулся ко мне.

– Как ты себя чувствуешь, принцесса? Говорить можешь?– вежливо спросил док. Он всегда называет меня принцессой, еще с детства. Ох, это очень интересная история, когда-нибудь расскажу.

– Да, голос вернулся.

– Отлично, значит, сейчас я дам тебе кое-какое лекарство и можешь отдыхать до вечера.

– А вставать я могу?

– А тебе куда-то нужно?

– Нет, но…

– Тогда лучше лежи, если что, Карен здесь, зови ее.

Я, молча, приняла таблетки и, взяв книгу с тумбочки, принялась читать ее.

Честно, не знаю, сколько мне придётся ещё пробыть здесь, но, надеюсь, что уже через пару дней я буду лежать дома на своей кровати.

Раньше я всегда боялась больниц, запаха лекарств и звуков медицинских приспособлений, измеряющих ритм моего сердца, пульса и всего остального, но со временем привыкаешь к этому, и кажется, уже не так страшно. Я стараюсь не думать о смерти, стараюсь жить как все, и знаете, это получается. Единственная помеха – приступы. Когда же это закончится?

В 8 вечера, как и обещали, приехали мои родители. Они привезли мне одежду, фрукты, ноутбук с принадлежностями и ещё пару книг.

– А почему так много?– поинтересовалась я,– мне бы и одной хватило.

– Милая, врач сказал, что отпустит тебя только в выходные.

– Это еще почему? Я прекрасно себя чувствую. До выходных еще целая неделя,– я поднялась с кровати.

– Нэнси, так будет лучше, тебя обследуют, проверят,– говорит папа, поправляя свои волосы. Он всегда так делает, когда хочет что-то утаить от меня. Он делал так, когда я искала рождественские подарки, или, когда все было, не так сладко, как хотелось бы.

– Зато не нужно будет больше приходить в этом месяце,– мама посмотрела на отца и помахала головой,– ведь так?

– Да, конечно.

– Ладно, спасибо за книгу. Вы взяли именно то, что нужно,– ответила я, хотя прекрасно понимала, что вряд ли я здесь на неделю.

Следующий час мы сидели и болтали обо всем. О том, как было бы здорово, если бы мы полетели в Италию на июльских выходных, и о том, как бы мы просыпались с рассветом, покупали свежие персики, плавали в море, и, безусловно, были бы счастливы.

Глава 2

Поздняя ночь. Мне снова не спится. Даже мыслей нет. Я лежу на больничной койке, слушая музыку в наушниках, и смотрю в потолок. Иногда, это именно то, что нужно. Раньше я не замечала, но на нем, оказывается, есть какой-то мелкий рисунок. Кажется, это звезды. Интересно, а они давно здесь? Должно быть да. Я встала с кровати и, поднявшись на тумбочку, дотянулась до потолка. Это и правда звезды. Невероятно. Все они расположены так близко друг к другу, что кажется, будто я смотрю на самое настоящее ночное небо. Даже созвездия были собраны воедино, почти так же, как и в реальности. Для чего они здесь? Может быть, чтобы дети, глядя на них, думали о жизни, о том, что рано или поздно они уйдут отсюда с новым сердцем и звенящим счастьем в груди? Хочется верить.

Многие мои знакомые интересовались, каково это. Задаюсь вопросом, а каково что? Знать, что в любой момент, я могу умереть? Знать, что переживают мои родители при каждом моем приступе? Или может быть, знать, что у таких, как я, вряд ли будет счастливое будущее? Никогда не понимала этих вопросов. Нет, на самом деле, я уже привыкла к ним, в основном отвечаю

« нормально », а если начинаются дальнейшие расспросы, то я просто увиливаю от ответа. Уж это я умею. Собеседникам, конечно, не нравится такой ответ, зато мне намного проще. Не приходится каждый раз объяснять, чем я болею и все такое. А вы сами подумайте, что я могу им сказать? Они задают риторические вопросы, а на них, как правило, нет ответа.

И вот, я все ещё лежу и смотрю наверх. В плеере заиграла Daughter- All i Wanted. Когда – то, я крутила ее на репите. Я восхищалась и не могла без неё прожить ни дня. А что сейчас? Никаких чувств. Даже ножкой не хочется в ритм притопывать. С каждым днём, моя жизнь ставится под угрозу, и я ничего не могу с этим сделать. От этих ужасных мыслей, меня клонит в сон. Я засыпаю.

***

Крыша небоскреба. Я точно знаю, что высота здесь в триста этажей, хоть и не считала их – как – то не до этого, когда висишь на этой самой высоте, по закону жанра, цепляясь за самый краешек. А еще я жутко боюсь любой высоты – по-научному это будет акрофобия. Но это так, мелочи жизни. И да, совсем забыла – на меня смотрят. Смотрят таким взглядом, от которого сердце разрывается на самые мелкие кусочки. Это юноша с довольно туманными очертаниями. Наверняка про него можно сказать только то, что у него тёмные волосы и  почти чёрного цвета глаза. Я не знаю, кто он, и почему смотрит на меня. Я пытаюсь спросить, хотя бы его имя, но у меня не получалось.

Затем молодой человек хватает меня за обе руки и пытается втянуть на крышу. Все хорошо, все прекрасно – он сильный, ему почти это удалось. Но в последний момент он просто отпускает меня. И если бы я оторвалась от своего стремительного полета вниз и посмотрела вверх, то увидела, как он машет мне рукой. И может, опять что-то говорит, но я не слышу – уши заложило от какого-то безумного звука, напоминающего неполадки в испорченном микрофоне. Лишь долетев до асфальта, я напоследок понимаю, что этот звук – мой крик.

***

Утро. 10:00.

– Ты чего кричишь,– говорит мне медсестра,– напугала меня до смерти, я думала что – то случилось, Нэнс!

– Карен. Боже. Прости, я не хотела,– я резко поднимаюсь, держа себя за затылок.

– Все в порядке?– женщина подаёт мне бутылку воды и множество разноцветных  таблеток.

– Да, просто кошмар приснился.

– Поделишься?

– Потом, сейчас хочу проснуться окончательно,– я забираю таблетки из руки медсестры.

– Хорошо, через 15 минут принесу завтрак. Только для начала поставим тебе систему.

Карен вышла из палаты и ушла в соседнюю комнату. Я осталась одна.

Погода на улице желала оставлять лучшего. Несмотря на лето, здесь, в Манчестере, почти каждый день льёт, как из ведра.

Мои родители переехали сюда, как только я родилась. Они считали, что в Англии я смогу получить образование лучше, чем в Кёльне Германии. На самом деле, меня всегда интересовал этот город. Да, он тоже дождливый, и местами даже легко затапливаемый, но, несмотря на это, он считается самым тёплым и красивым, по крайней мере, для меня. Кельн – это город и культурный центр, основанный более 2000 лет назад. Он расположен на берегах реки Рейн в западной части Германии. Основная достопримечательность – Кёльнский собор в Старом городе, образец высокой готики в архитектуре. Да, я знаю про него почти все. Говорю же, увлекаюсь историей создания этого чудесного места. Надеюсь, что когда-то я попаду туда. Кстати, мои родители жили там всего год, так что, если вы подумали, что я немка – вышла небольшая ошибочка.

Из мыслей меня вывел громкий крик с коридора, но крик этот был не страшный, а совсем наоборот. Словно появился какой-то важный человек и все вдруг начали ему аплодировать. Дверь моя была приоткрыта, но я все равно ничего не видела. Мне пришлось встать.

– Так, Нэнси, аккуратно, не отключи систему,– я поднялась на ноги и повела за собой капельницу.

Открыв дверь до конца, я увидела высокого красивого мужчину, он улыбался всем своими белоснежными зубами и размахивал руками, что-то рассказывая толпе врачей и медсестёр. Рядом с ним стояла охрана и, кажется ещё какой-то парень. Я успела разглядеть лишь очертания, как Карен схватила меня и повела обратно к кровати.

– Карен, что ты… Что ты делаешь… Карен?– я была возмущена поведением медсестры, и пыталась вырваться из ее тяжелый хватки.

– Что – что! Ты почему не в кровати?– Хельсон уложила меня,– Я же сказала, сейчас завтрак принесу, смотрю, а ты уже стоишь и пялишься.

– Кто это?

– Кто именно?

– Почему вокруг того мужчины столпились все?

– Ты разве не знаешь кто это такой?

– Нет.

– Дорогая, это Карлос Алькароз, один из самых известных врачей Испании,– женщина подала мне мою книгу с прикроватной тумбы,– Он приехал помочь нашим некоторым пациентам, а что? Заинтересовал?– женщина начала громко хохотать. Ее смех был такой резкий, что она вполне сошла бы за ведьму на хеллоуинской ярмарке.

– Чего? Он старый, ты с ума сошла?– я резко повернула голову в сторону Карен.

– А что? Вполне хороший мужчина, никуда не вставай, я сейчас принесу еду, прямо пять минут.

– Карен, подожди,– крикнула я вслед уходящей медсестре.

– Ну что ещё такое? Вот неугомонная девчонка.

– А кто стоит рядом с ним?

Женщина развернула голову. Открыв дверь до конца, она посмотрела в сторону толпы.

– Это его сын,– Карен ухмыльнулась,– Хьюго Алькароз. Он кстати чуть старше тебя. Думаю ему 19-20. Симпатичный, да?

– На что это вы намекаете, мисс Хельсон?

– Я? Я ушла за едой, отстань от меня,– женщина улыбнулась, махнула рукой и ушла в сторону столовой, оставив мою дверь открытой.

Толпа разошлась, а местные знаменитости стояли почти рядом с моей палатой. Они наблюдали за работой Мистера Пантерса. Он был у Анны, моей соседки. У неё та же проблема, что и у меня, только вот ей всего 14 лет. Анна попала сюда, всего около двух лет  назад, с того времени мы и знакомы. Она очень весёлая, жизнерадостная девочка. Но чертова болезнь с каждым днём убивает ее. Врачи каждый месяц говорят ей, что она не сможет дожить до следующего месяца, но Анна сильная, держится.

Черт, я сейчас задохнусь. Он смотрит на меня. ПРЯМО. НА. МЕНЯ. Так, Нэнси, отвернись, а лучше встань и закрой дверь.

Только я начинаю приподнимать свое, еще не отошедшее от вчерашнего приступа, тело, как вдруг…

– Привет, можно?

Со стороны входа стоял высокий темноволосый кудрявый парень, в чёрном свитшоте, украшенном рисунком на левой стороне груди, и таких же чёрных джинсах. Это был он. Хьюго Алькароз. Парень выглядел так, словно только что сошёл с обложки какого-нибудь журнала. У него красивые и выразительные карие глаза.  Нос был почти идеальным, а губы слегка пухлыми, цвет же их был настолько розовым, что казалось, будто пять минут назад парень ел малину, и сладкая ягода окрасила их. У Хьюго острые черты лица, казалось, если дотронешься до его скул, то точно обрежешься. Я пока не понимаю почему, но он выглядит чрезмерно загадочно, с непоколебимым эго. Хьюго – очарователен и красив, наверняка эти черты он использует в своих интересах.

–ТЫ НЕМАЯ?– вскрикнул парень.

–Даже если бы я была немой. Не значит, что я тебя не услышала.

–Сорян, ты просто долго молчала.

– С чего вдруг, я должна тебя пустить?– я приподнялась повыше и убрала выпадающую прядку волос с лица.

Алькароз не смутил мой вопрос. Он вальяжной походкой зашёл в палату и начал рассматривать ее содержимое.

– Эй, я не разрешала тебе входить. Немедленно выйди!– я указывала парню на дверь, на что он даже не обратил внимания.

– Неплохо обустроено. Я Хьюго,– парень протянул мне руку,– мы тут с папой что-то проверяем,– он посмотрел на меня и улыбнулся,– если честно, понятия не имею что и зачем я здесь.

Я молчала.

– Значит, не хочешь знакомиться. Ну ладно.

Парень все еще ходил по моей комнате, явно осматривая уже меня..

– Какого черта ты вламываешься ко мне в палату, так еще и рассматриваешь меня?

– Дверь была открыта. Раз уж я здесь, хотел познакомиться хоть с кем-то.

– Я Нэнси, и я тут… болею,– я протянула руку в ответ. Хотя делать мне этого не сильно хотелось.

– Оу, ну это было очевидно.

– Да ты гений мысли,– я резко вырвала руку,– теперь прошу выйти тебя.

Мы замолчали на мгновение. Хьюго присел на кресло и, взяв в руки журнал со столика, продолжил разговор.

– Ты не подумай, что я маньяк какой-то, как я и сказал ранее, просто у тебя единственной была открыта дверь в палату, а смотреть за врачами – не в моей прерогативе.

«Ладно, Хьюго Алькароз. Если не хочешь выходить, давай поболтаем».

– Иногда здесь не с кем поговорить, поэтому компания парня, которого я впервые вижу, не самое худшее,– я подняла взгляд на Хьюго, мы встретились глазами, отчего стало немного неловко.

– Ну, тогда будем дружить?

– Ого, быстро ты. Уверен, что хочешь дружить с больной девушкой?

– Да ладно тебе, я здесь надолго, мне нужно общение. Да и не больная ты.

«Ага, знал бы он, что со мной»

–Не больная? Черт, ты вообще в курсе, где находишься?– грубо ответила я.

– В больнице?– Хьюго смотрел на меня с недоумением.

– Это кардиологическое отделение. У меня проблемы с сердцем.

– Вот черт. Прости, я просто шарахаюсь за своим отцом и не особо всматриваюсь, куда он меня водит.

– Забей.

Наш разговор прервала Карен с огромным подносом еды.

– Так, тут на выбор, смотри и фрукты, и овощи, и я даже успела тебе шоколадку украсть из под носу у Джима.

– Спасибо, Карен,– я поблагодарила женщину и, улыбнувшись, повернула голову в сторону парня.

– Там красавчик призрак? Ты чего так смотр…– медсестра вслед за мной оглядела угол, где сидел Хьюго и пробормотала,– ой, вы тут… Ой, ладно, извините, что мешаю, но Мистер Алькароз, у вас есть всего 10 минут и после я вынуждена вас попросить уйти.

– Конечно, я просто знакомлюсь, Мисс…

– Хельсон.

– Да, я недолго.

Женщина оглядела нас и вышла из палаты, закрыв дверь.

– Чего это она?– спросил парень, поднимая жалюзи на окне, чтобы разглядеть медсестру.

– Как ты думаешь? Может быть она была шокирована тем, что у меня в палате сидит какой-то странный тип?

–Почему сразу странный.

Я пододвинула поднос ближе к себе,– Хочешь…?

– Спасибо, не голоден.

Я наконец-то принялась завтракать, а Хьюго в это время пересказывать свои последние пару недель с отцом.

– … Ты не представляешь, он каждый день мне это говорит.

– Да, это просто кошмар какой-то,– поддерживала я парня, следом закидывая сладкий орешек в рот,– может надо с ним поговорить?

– А смысл? Ему давно на меня плевать.

– Хьюго, прошло больше 10 минут,– к нам вошла Карен с огромной кипой бумаг,– твой отец тебя давно ищет.

– Да, еще бы. Некому бумаги таскать. Ухожу,– парень встал с кресла и подошёл ко мне,– я здесь неподалёку буду жить ближайший месяц, если не против, я бы приходил, ты помнишь, папа говорит мне нужно общение с хорошими людьми,– Алькароз передразнил отца,– а ты вроде неплохая.

– Да, конечно, почему бы и нет?– я улыбнулась и сложила руки в замок.

–Отлично. Может дашь мне свой номер? Если что, я бы звонил, когда смогу придти, а когда отец уведёт меня, опять,– вежливо попросил Хьюго.

– Будешь меня доставать смсками?

– Да!

Алькароз достал свой телефон, а я продиктовала ему свой номер.Сама не ожидала от себя такого. Дать первому встречному свой номер, так еще и разрешать приходить ко мне. Это уже серьезно.

Мы улыбнулись друг другу, и парень вышел из палаты, перед этим помахав своей сильной ладонью. Дверь захлопнулась.

– Ого.

– Чего ты?

– Нэнси, милая, да ты вся красная, как помидор,– посмеялась надо мной Карен,– понравился?

– Мисс Хильсен,– я сложила руки на груди, словно надулась,– что вы такое говорите?

– А вот ты ему точно! Поднимайся, нужно поменять тебе капельницу.

Я закатила глаза и, убрав телефон в сторону, подала руку медсестре.

Глава 3

Через пару часов я наконец-то смогла выйти из своей палаты. В коридоре, слева от моей комнаты, я увидела Анну с ее старшим братом – Милсом. Они сидели на диванчике и дискутировали о чём-то. Заметив меня, ребята помахали рукой.

– Нэнси, привет!!– радостно крикнула Анна,– пойдём к нам.

– Привет, ребята, о чем спорите?

– Милс не хочет признавать того, что из-за своей невнимательности проиграл мне 100 баксов,– девушка повернула голову на брата, а затем снова на меня.

– Да не проигрывал я, ты жульничала,– отвечал ей парень,– с тобой играть невозможно.

– Да, и что? В уговоре не было правила "Не жульничать".

– А она ведь права, Милс,– я толкнула его в плечо,– так что гони ей деньги.

– То есть и ты против меня,– парень достал из кошелька купюру и вручил ее младшей сестре,– держи, но больше такого не повторится. Даже не мечтай

– Нэнси, как ты вовремя вышла,– Анна вырвала деньги у Милса и закинула их себе под чехол телефона,– спасибо за поддержку.

– Да ну вас, я пойду,– ответила я и отправилась в сторону столовой.

– Пока!

Дойдя до места назначения, я заметила Карен. Женщина стояла и беседовала со своим мужем, что работал на нашей кухне.

– Карен! Мистер Хельсон!– я подошла к ним и крепко обняла.

– Здравствуй, Нэнс, ты что-то хочешь?– поинтересовался мужчина,– давай наложу тебе.

– Нет – нет, я пока не голодна, но спасибо за предложение. Вообще-то я просто решила прогуляться.

– Нэнси, только прошу, не выходи на улицу,– Карен взяла мои ладони к себе в руки,– не хватало, чтобы ты ещё и простыла.

– Конечно, я схожу до Берта? Он уже очнулся?

– Детка…– женщина обняла меня,– он все ещё в реанимации…

– Что? Мистер Дейвис говорил, что сегодня он вернётся в палату.

– Берт ещё не очнулся, и мы не знаем через сколько проснётся.

– Ладно, хорошо… Вернее плохо. Карен, ты скажешь мне, когда он… Ну ты поняла.

– Конечно, дорогая.

– Я тогда пойду.

– Нэнси.

– Да, Хельсон?

– Может тебе тортик?– мужчина улыбнулся и достал из холодильника огромный кусок шоколадного торта.

– Спасибо.

 Я села за столик, где мы всегда сидим с Анной и Бертом. Я задумалась и буквально растворилась в приятных ощущениях и трепетных воспоминаниях. Берт Хилл – так же, как я и Анна, пациент этой больницы. У парня проблемы с дыхательными путями, если говорить точнее – с лёгкими.

Берту 22 года, он старше всех нас, хотя по виду и не скажешь. У него достаточно миловидные черты лица, отчего тот выглядит моложе своего возраста. На лицо Берт, довольно симпатичный. У него очень интересные глаза. Вообще они серого цвета, но иногда переходят в серо-голубой, а ещё они всегда чуть прищурены. Когда он напряжен, то его тёмные, густые брови чуточку приподняты. А когда друг улыбается, то все лицо озаряется заразительным светом. Все вокруг тоже начинают улыбаться. Волосы его настолько черны, что иногда кажется, что он их просто покрасил.

За все время здесь, произошло много чего хорошего, даже несмотря на болезнь.

Вдруг из мыслей меня вывел громкий звук. Звонил телефон.

– Алло, мам.

– Привет, дорогая, как ты?– мама была чём-то обеспокоена, ее выдал дрожащий голос.

– Все в порядке, а что с тобой? Ты плачешь? Мама, что случилось?

– Да нет, ничего такого, не обращай внимания,– тихонько проговорила мама,– мы приедем вечером, когда папа с работы вернётся, хорошо?

– Хорошо.

– Отлично.

– Мам?

– Да, дорогая?

– Скажи мне, что случилось?

Мама молчит, и в это же самое время шмыгает носом.

– Все хорошо, правда.

–Мам. Я слишком хорошо тебя знаю. Расскажи мне.

Помолчав еще минуту, мама все-таки сдалась и сказала,– Нас с папой отсылают в Испанию

– Что? Когда и зачем?

– Командировка, на один месяц. Отказаться мы не можем, да это и не нужно.

– Подожди, а разве без вас не справятся,– по моему телу прошла легкая дрожь,– что будет, если вы не поедете?

– Дорогая, мы не можем не поехать. Мы едем, только ради тебя.

– Что значит ради меня, мам?

– Мы нашли донора сердца, но для этого нужна огромная куча денег. Если мы поедем в командировку, шеф выделит нам эту сумму, и ты, наконец будешь здорова, дорогая.

– Но мама, а что если что-то произойдёт за это время?– из моих глаз полились слёзы.

– Нет, не смей такое говорить, все у нас будет хорошо. Мы вернёмся, а потом сразу уедем в Италию, будем гулять, по ее маленьким улочкам, прямо как ты и мечтала.

– Мам…

– Прости, нужно идти, договорим вечером, ладно?

– Мам… Но… Не оставляй меня,– я заплакала так громко, что кажется, все находящиеся в столовой, заметили это.

– Прости меня, прости.

Она сбросила трубку, а я так и осталась сидеть на стуле, уставившись в одну и ту же  точку. В голове проносилось столько мыслей. Одна из которых так и засела в голове. «Это все ради тебя». Будто невидимая змея больно ужалила меня в спину, и все мое существо оцепенело под волей ее яда, всевластного и парализующего. Глаза мои наполнились слезами, как выемки в земле наполняются водой после дождя, а в стенки горла упёрся острыми неровными краями невидимый камень. Карен заметила мой больной вид и подбежала ко мне.

– Эй, эй, Нэнси, все хорошо, это я.

– Я в порядке. Правда.

– Да ты вся побледнела, пойдем, я отведу тебя обратно.

Женщина взяла меня под руку и уже через пару минут мы оказались на той же больничной койке, что и всегда. Эта самая койка была моим «проклятием».

– Сейчас принесу апельсиновый сок, твой любимый, только не вставай, договорились?– Карен была обеспокоена моим видом,– потом расскажешь, что случилось, ладно?

– Да, спасибо.

Карен Хельсон, почти моя вторая мама. Я знаю ее с самого первого дня в этой больнице. Когда я была младше, мы вместе рисовали, лепили из пластилина, она всегда рядом со мной. Это женщина средних лет, с темными волосами, кожей и невероятными глазами. Они у неё голубые. Как такое может быть? Не знаю. Думаю, она выиграла в генетическую лотерею. За все время в больнице, она следит за мной и моим состоянием. Даже если мой пульс поднимется выше на пару ударов, она срочно будет перепроверять меня. Вот такая она – чудо женщина.