Kitobni o'qish: «Лилии полевые. Царь из дома Давида. Три года в Священном городе»

ПРЕДИСЛОВИЕ

Дорогие читатели!

Перед вами – очередной сборник книг «Лилии полевые» серии «Из архива репрессированного священника Григория Пономарева (1914-1997 гг.)»¹.

В основу четвертого сборника положено сочинение доктора прав и богословия, крупного ученого и писателя, архиепископа Джозефа Холст Ингрэма (1809-1860 гг.) «Царь из дома Давида. Три года в Священном городе».

Сочинение содержит в себе 39 писем к своему отцу молодой еврейской девушки Адины, приехавшей из Александрии в Иерусалим в царствование Ирода. По замыслу автора книги, составившего письма на основе Евангельских событий, Адина, ставшая современницей последних трех лет жизни Господа нашего Иисуса Христа, описывает в своих письмах все главные события того времени.

Джозеф Холст Ингрэм (Инграхем, 1809-1860)

Основываясь на богословских знаниях Священного Писания, истории и археологии Палестины, архиепископ Ингрэм использует в своей книге жанр частных писем для создания впечатления полной достоверности происходящих событий.

Рядом с эмоциональным описанием жизни Спасителя от Его Крещения во Иордане до дивного Вознесения книга содержит обзор библейских свидетельств, утверждающих достоверность и истинность того, что Иисус из Назарета есть обетованный Христос, Сын Божий.

На русский язык сочинение впервые вышло в 1895 году в переводе с английского под редакцией Софии Дестунисъ², православной писательницы. Книга имеет гриф: «Отъ С-Петербургскаго Духовнаго Цензурнаго Комитета печать дозволяется. С.-Петербургъ, 14-го октября 1908 года. Цензор, Архимандритъ Александръ…».

На протяжение всего своего исповеднического пути отец Григорий, как носитель Истины, несвятой святой нашего времени, молитвенник и покровитель земли Уральской, собирал крупицы духовной мудрости, святоотеческие поучения и живые примеры христианского благочестия со всех уголков мира. Он рóстил, укреплял детей Божиих в вере Христовой, давая им «духовные задания» переписывать вручную тексты поучительных книг.

Все 39 писем Адины, составленные доктором Богословия Джозефом Ингрэмом на основе Евангельских событий, тайно переписывались духовными чадами отца Григория в годы гонений и запрета на церковные книги в прошлом веке, много раз перепечатывались им самим на старенькой механической машинке, заправленной печной сажей. А ведь это тысячи страниц рукописных и машинописных текстов, тиражированные под копирку одновременно по 5-6 экземпляров!

Батюшка переплетал печатные страницы в книги и дарил их духовным чадам на день Ангела. Он, отбывший в сталинских лагерях 16 лет как «враг народа», трудился по ночам, опасаясь новых гонений и репрессий. В его трудах батюшке помогала верная супруга Нина Сергеевна Увицкая; она сшивала книжки, вырезала из открыток цветы и украшала ими печатные странички и самодельные обложки.

И отец Григорий и матушка Нина – дети новомучеников Российских архимандрита Ардалиона Пономарева и протоиерея Сергия Увицкого, прославленных в Екатеринбургской епархии в наше время в лике святых.

Благочестивые супруги Пономаревы прожили вместе 61 год и 2 дня и ушли в мир иной в один день 25 октября 1997 года, явив своим уходом для нас пример истинно христианской кончины! А 6 февраля 2016 года отошла ко Господу Ольга Григорьевна Пономарева, дочь отца Григория и матушки Нины, написавшая нам в назидание трогательные воспоминания о своих родителях. Помолимся о ее упокоении в селениях праведных!

По благословению высокопреосвященного Иосифа, митрополита Курганского и Белозерского, в Курганской епархии с конца 2015 года началась подготовка необходимых материалов для проставления отца Григория, как исповедника веры. Просим всех благочестивых читателей присылать в Курганскую епархию свои воспоминания и примеры благодатной помощи Божией по молитвам к отцу Григорию.

Сегодня многие книги из тех, что собрал в прошлом веке отец Григорий, утеряны в библиотечных фондах страны, некоторые заново переписаны и изданы с искаженным смыслом. Тем бóльшую ценность представляет для нас архив батюшки, сохранивший рукописные копии дореволюционных книг, имеющих церковные грифы Духовного Цензурного Комитета.

Работа над новой редакцией сочинения Джозефа Ингрэма «Царь из дома Давида…» шла в фондах Российской национальной библиотеки Санкт-Петребурга. В архиве отца Григория письма Адины перепечатаны в сокращении, именно поэтому кропотливое восстановление полных текстов длилось более 18 лет. Новый вариант книги дополнен 143-мя примечаниями, объясняющими исторические и библейские термины; в работе с примечаниями использованы 35 источников знаний. Книга заново иллюстрирована, к иллюстрациям привлечены лучшие образцы мировой живописи из Интернет-архива, а также малоизвестные изображения с открыток из архива протоиерея Григория Александровича Пономарева.

В настоящее время в сети интернет выложен сектанский перевод книги доктора Ингрэма, искажающий догматы православной веры. Увлекая читателей лишь одной мечтой о вожделенном рае, как о месте преображения зла, автор бездуховного перевода ведет доверчивого читателя дорóгой лжи, а значит – дорóгой антихриста. «Мечта о рае – это прекрасно, – пишет в своих книгах протоиерей Александр Шаргунов, – но мечта – ложное избавление. Здесь красота мертвой жизни, преображение зла, но нет исцеления от зла. Смертельно опасно под видом Ангела света вести души по ложным мистическим дорогам. Воистину, все древние и новые ереси здесь…» (Культура и антикультура. – М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2014. – стр.201).

Ложь всегда предает Правду. Однако сегодня, благодаря трудам и молитвам отца Григория и трудам его благочестивой супруги Нины Сергеевны Увицкой, милостию Божией восстановлен полный перевод с английского книги Джозефа Ингрэма «Царь из дома Давида…» в павославной редакции 1895 года.

Исследователи христианской литературы склоняются к тому, что письма Адины составлены доктором Ингрэмом на основе его кропотливой работы с историческими архивами и документальными свидетельствами современников Христа, сохранившихся в библиотеках Ближнего Востока. И именно это обстоятельство имеет для нас особую ценность. «Человечество всегда обращало свой взор к прошлому, – пишет отец Александр Шаргунов. – Люди искали в нем примеры, позволяющие им устоять посреди зла земного существования» (там же, стр. 29). Сейчас, когда происходит варварское уничтожение христианских и общечеловеческих святынь, когда игилы тьмы хотят расправиться с любым напоминанием о Евангельских событиях, озаривших мир, все труды, свидетельствующие о жизни и деяниях Господа нашего Иисуса Христа, сами становятся свидетелями Истины.

Сегодня идет постоянная подготовка человека к принятию антихриста. Мы не знаем, что случится с нашим Отечеством завтра и какая угроза смутит наше сердце. Но надо твердо понимать, что святоотеческие и общехристианские предания, дошедшие до нас благодаря подвижническим трудам пастырей Божиих, несущие в себе гуманизм христианской морали, хранят нашу веру и нашу Россию, спасают мир от всё разрушающего сатанинского зла и учат быть верным Христу даже до смерти. Аминь.

Елена Кибирева,

член Союза писателей России

Курган, 14 сентября 2015 года, церковное новолетие,

иконы Божией Матери «Августовская Победа»

Василий Петрович Верещагин (1835-1909). Фрагмент картины «Се Человек». Храм Христа Спасителя. Москва

Царь из дома Давидова.

Три года в священном городе

архиепископ Джозеф Ингрэм

Предисловие

Адина – автор предлагаемых писем. – Ее семья. – Путешествие в Иерусалим. – Римляне. – Крепость Давида³. – Дворец Пилата⁴. – Холм Кальварий⁵. – Гефсиманский сад⁶. – Вифлеем⁷. – Дамасские ворота. – Римская гвардия. – Прибытие к друзьям. – Наружность Адины. – Ее письма к отцу.

Цель автора этой книги – ввести читателя в среду исторических обстоятельств и событий земной жизни Того, Кто говорил людям, «как ни один человек никогда не говорил» (ср. Ин.7; 46).

В письмах к своему отцу молодая еврейка, девушка Адина, приехавшая из Александрии в Иерусалим в царствование Ирода⁸, описывает, как современница, события последних трех лет жизни Спасителя рода человеческого. В сокровенной письменной беседе с отцом, живущим в Александрии, она изображает пережитые ею впечатления в этой стране, родной для нее по крови и по историческим преданиям.

Эта девушка – ревностная еврейка, воспитанная в родительском доме на чтении исторических и пророческих книг еврейского народа. Она предприняла путешествие в «Город Господень» по тем же побуждениям, по которым очи всех просвещенных евреев того времени всегда обращались к этому порабощенному римлянами месту их былой славы и гордости, в чаянии обещанного пророками Мессии-Освободителя.

Но вот интерес к этому городу еще более усиливается: сообщая отцу все виденное и слышанное и подтверждая свои впечатления перечитыванием пророческих книг, Адина постоянно убеждается, что появившийся близ Иерусалима смиренный Незнакомец, Этот «Человек скорби», против Которого с таким ожесточением и презрением ополчились все фарисеи и книжники, и есть именно Тот Обещанный, пришествия Которого так трепетно ждал ее народ.

Предлагаемая книга содержит рядом с последовательным описанием главных событий из жизни Спасителя от Его Крещения во Иордане до Его дивного Вознесения обзор всех библейских свидетельств, утверждающих достоверность и истинность того, что Иисус из Назарета есть обетованный Христос, Сын Божий.

Адина, от имени которой ведется предлагаемый рассказ, была единственною дочерью Манасии Веньямина; он был израильтянином из колена Иудина⁹, но родился в греко-римском городе Александрии. Его предок, известный в свое время ученый Давид-Эздра-Манасия, был одним из семидесяти толковников, призванных в 277-м году Птолемеем Филадельфом¹⁰ для перевода Библии с древнееврейского языка на греческий. Окончив этот почетный труд, Эздра со своими товарищами по работе по приглашению царя остался в Египте, где он и прожил до глубокой старости, добросовестно трудясь на почетном посту, к которому был призван. Пять поколений его потомков представляли собой целый ряд выдающихся по способностям людей, заслуживших доверие египетских правителей; мало-помалу они нажили значительное состояние, которое все и перешло к последнему в роде Манасии – Веньямину, человеку, вполне достойному своего знаменитого предка. Он был известен в Александрии своею щедростью, мудростью, общественным положением, а также ученостью и богатством и был в дружеских отношениях с римским проконсулом Руфом Люцием Павлином. Этот египетский еврей горячо любил свое далекое отечество, родину своих предков, и ревностно чтил Святой Город с храмом Иеговы¹¹.

В юности своей он по желанию отца ездил в Иерусалим с целью утвердиться в законах Моисея¹² и решил такую же образовательную поездку доставить и своей единственной дочери, как просвещенной еврейской женщине и наследнице его имения и богатства.

И вот после семнадцатидневного утомительного пути перед Адиной вдруг открылся вид на Священную Гору и башни Сиона¹³…

***

Караван остановился на вершине хребта; еврейские путешественники сошли с верблюдов и распростерлись в религиозном экстазе, поклоняясь Граду Давидову на горе Мориа¹⁴, освященной стопами праотца их Авраама.

Девушка подняла свое покрывало и в благоговейном трепете склонила голову. Она увидела наконец собственными глазами Иерусалим, город ее народа, родину ее предков, священное место, о котором она с раннего детства была столько наслышана. Она глядела на него и вспоминала об Исааке¹⁵, положенном на жертвенный костер на том самом месте, где теперь блещут мрамором и позолотой стены величественного храма; об Исаии¹⁶, распиленном пополам в мрачной долине у подножия этой горы; о Давиде и славе его; о мудрости Соломона¹⁷; о сонме пророков, ходивших по улицам этого города и по окрестным холмам.

Одна за другой теснились в ее воображении картины печального и славного прошлого: осады этого города ассириянами, персами, египтянами и другими народами; пленение и увод в рабство ее соотечественников; разрушение иерусалимских стен и храма и воссоздание их Эздрою.

С особенным чувством благоговения представляла она себе, как обитал Иегова среди Своего народа из века в век, являясь ему в виде небесного огня во внутреннем святилище храма, и как Он вещал Свою волю, как бы Лицом к лицу с человеком. Вспомнила о Ковчеге Завета¹⁸, и заповедях на каменных скрижалях¹⁹, и о расцветшем жезле Аарона, о медном Змие²⁰, хранящемся в храме…

Сердце ее усиленно забилось; никогда раньше она не испытывала такого волнения. С глубоким чувством благодарности она благоговейно склонила голову перед Тем, Кто возвеличил ее народ перед всеми народами и город ее предков и пророков – среди всех городов земных. Поднявшись, она обвела гордым взглядом прекрасный пейзаж, ликуя и гордясь, что и сама принадлежит к этому избранному народу. Ее воображению представилось, что и Ангелам на небе так же мил и дорог этот вид и этот еврейский народ! И небо, казалось ей, было в таком близком общении с этим избранным местом на земле!

Арабы из ее свиты также склонили головы и опустились на колени при виде священных башен, чтя память Авраама и своих патриархов, праотцев их по Измаилу²¹, которые, по их представлениям, покоятся тут же, вместе с Исааком²² и Иаковом²³, на горе Мориа, а не в Хевроне²⁴ – в пещере Махпела, где было место их погребения, по словам Моисея.

Но горделивый подъем духа Адины упал внезапно: когорта римских солдат с блестящим орлом во главе группы всходила на холм, где она стояла.

– Римляне! Римляне! – закричали вожатые и, быстро поднявшись, все сели на своих мулов и верблюдов и заспешили очистить дорогу приближающейся коннице.

В нескольких десятках футов от этого места израильтянин, погонщик мулов, не успевший убраться с пути, был сбит с ног; без внимания к его крикам кавалерия взнеслась на вершину холма. Адина побледнела, но не от страха: вид римских всадников вернул ее к печальной действительности. Гордость, наполнявшая ее сердце, исчезла мгновенно. Увлечение прошедшей славой своего народа сменилось тяжким сознанием его унижения в настоящем. В радостном волнении, при виде священных мест, она было совсем позабыла, что земля пророков и царей – помазанников Божиих – стала одною из римских провинций. Очнувшись от грез, она в глубокой печали опустила на лицо свое покрывало.

А между тем группы всадников одна за другой вихрем пронеслись мимо – со звоном оружия и грохотом нескольких сот лошадиных копыт.

Она уже больше не глядела вперед с горделивой радостью. Губы ее шептали слова Иеремии: «Как помрачил Господь во гневе Своем дщерь Сиона!²⁵ …Это ли город, который называли совершенством красоты, радостью всей земли?!²⁶ Господь изгнал нас из числа народов Своих…»

Обильные слезы облегчали ей сердце, и, как верная «дщерь Иерусалима», она оплакивала утраченную славу своего народа.

Между тем путники подвигались далее, огибая холм, покрытый могилами; на одну из них еврейский раввин, под покровительством которого она путешествовала, указал ей как на место погребения пророка Иеремии. Далее они пересекли небольшую долину, зеленевшую рощами, украшенную фонтанами и террасами, и увидели тут массу городской публики. Мужчины и женщины прогуливались тут группами, а с одной стороны тенистой дороги раскинуты были шатры, под которыми купцы со всех сторон света выставляли свои товары и торговали. На вопрос Адины раввин ответил, что здесь место загородных гуляний для жителей Иерусалима, а теперь, по случаю предстоящего великого праздника Пасхи, когда стекается масса народа в Иерусалим, здесь расположились приезжие купцы и торгуют.

Миновав эту толпу, путешественники двинулись вправо и поднялись на небольшую возвышенность, с которой Иерусалим открылся им с другой точки зрения и представился во всем блеске своего неувядаемого величия. Как бы презирая все перенесенные им невзгоды – войны, осады, опустошения – римский Иерусалим сохранил свой гордый вид столицы великого государства и в значительной степени оправдывал свое наименование Царицы мира.

– Как он прекрасен! – сказала Адина.

– Да! Невозможно человеку сокрушить Град Божий! – с горделивой уверенностью отозвался раввин. – Он будет стоять вечно.

– Укажи мне достопримечательные места, добрый рабби²⁷ Бэн Израиль; скажи, какое это мрачное здание виднеется за храмом? У него такой грозный и воинственный вид!

– Это и есть город Давида – замок наших царей. Он охраняет храм и город. Он служил крепостью Давиду и доблестным Маккавеям²⁸. Заложен он был еще Мелхиседеком²⁹, первым царем иерусалимским, другом праотца нашего Авраама. Теперь в нем стоят гарнизоном тысячи римских солдат.

Девушка вздохнула; но скоро красивая башня, позолоченная закатом, привлекла ее внимание, и она спросила:

– Что это?

– Ты спрашиваешь, дитя, о башне, что рядом с пальмой и почти одной с нею высоты? – переспросил рабби, которому приятно было удовлетворить любопытство своей милой спутницы. – Это – Давидова башня. Вот на той стене ее, что над воротами, стоял страж Давида, когда он ждал вестей от Авессалома³⁰; а лес, который отсюда не виден, идущий к северо-востоку от города, – это тот самый лес Эфраима, где был убит Авессалом.

– А какой это дворец так сверкает на солнце, точно он весь серебряный?

– Это дворец римского правителя Понтия Пилата, который владычествует как царь в Иерусалиме… Но что ты так вздрогнула, дитя? – спросил рабби, и, следя за направлением ее взора, он понял причину ее испуга: невдалеке, на холмике напротив городских ворот, возвышались деревянные кресты. На двух крестах висели тела, должно быть, недавно распятых, потому что вблизи стояла стража и толпа народа стояла и глядела на страдания несчастных. Слышались страшные стоны и проклятия одного из страдальцев.

– Это место называется Кальварий, дочь моя, – спокойно пояснил рабби. – На этом месте римляне казнят своих преступников. Сегодня казнены двое. Казнь эта жестокая; более жестокая, чем избиение камнями… Но у римлян жалости нет. Проедем поскорее мимо.

Свернув влево, они объехали вдоль стен сада, который, казалось, был доступен всем, потому что полуразрушенные стены предоставляли много отверстий для входа. По саду ходили люди; некоторые отдыхали в тени деревьев.

– Это – сад царя Соломона; ныне зовут его Гефсиманским, – продолжал рабби. – Теперь почти все царские сады так запущены! Но они красивы и в этом запущенном состоянии. А посмотри, как величественен вид на храм через эту просеку между рядами деревьев! А эта горка, покрытая рощами к востоку от сада, – это Масличная гора³¹. В дни славы Израиля она составляла часть царского сада. За нею лежит Вифания.

– А где Вифлеем Иудейский, из которого, по словам пророчества, «изыдет вождь Израиля» (Мих. 5; 2)?

– Это – к югу. Да! Все мы должны быть на страже того дня, когда исполнятся слова пророка. Они веселят сердце наше верой, что не вечно будет Иерусалим под пятой иноземцев, что явится Царь и Вождь из царского рода Давида.

– А существует ли теперь кто-нибудь из рода Давида? – спросила Адина, пытливо вглядываясь в бородатое лицо раввина.

– Должны существовать, иначе бы не могло исполниться пророчество. Но те из этого рода, которые известны, – такие бедняки! совсем простые люди… Я уверен, однако, что где-нибудь в другом месте не иссох еще священный ствол царственного дома, ведь Даниил и Иосиф были правителями в Персии, в Египте. Может, и оттуда явится победоносный Вождь Израиля.

– Но ведь в Писании сказано, что Он произойдет из Вифлеема, – из маленького местечка?

Рабби несколько смутился, но уже собирался ответить на этот трудный вопрос, когда караван вдруг остановился: ему преградило путь стадо овец вперемешку с крупным рогатым скотом; его гнали в город для жертвоприношений. С трудом пробравшись через это препятствие, караван подошел наконец к Дамасским воротам. Здесь произошла новая задержка: римская стража остановила их; потребовались проходные свидетельства и плата по 30 сестерций с каждого верблюда и по 15 с мула.

Далее суета городской улицы совсем ошеломила Адину, в течение нескольких дней видевшую вокруг себя только пустыню. Но дом родственников ее отца, куда она направлялась, был недалеко от городских ворот, и ее скоро встретили дружеские объятья семьи, где ее ожидали. Ее так ласково приняли не только из уважения к ее отцу, поручившему ее их покровительству, но и потому, что сама она сразу произвела на всех самое приятное впечатление.

Ей только что минуло шестнадцать лет. Дочь богатого александрийского купца и вельможи переживала еще весеннюю пору своей красоты. Ее светло-каштановые волосы, отливавшие золотом, овальное лицо с нежным румянцем сквозь оливковый оттенок кожи, большие лучистые глаза, светившиеся умом и радостью жизни, прямой, тонко очерченный нос, прелестный рот с выражением женственной приветливости и чистоты – все в ней было необыкновенно изящно.

Найдя радушный прием и комфортабельное приготовленное для нее помещение, Адина решила дней пять отдохнуть после путешествия. Затем, ко дню обратного отбытия каравана, она написала своему отцу первое письмо; по еврейскому летосчислению оно было помечено числом и годом, ровно на три года предшествовавшими дню распятия Спасителя.