Kitobni o'qish: «КГБ в ООН»

Посвящаю эту книгу дочерям Марианне и Жаклин с наказом мужественно охранять величие нашей страны и славное ее наследие.

Пьер Джей Хасс

Глава первая, вступительная
ЗМЕИ В ДОМЕ

В Манхэттене, на берегах Ист-Ривер, в городском районе, известном во времена Войны за независимость как Тертл-Бэй, где стояли лагерем силы Британской армии, столкнувшиеся с доблестным «взбунтовавшимся сбродом» под командованием Джорджа Вашингтона, высится комплекс зданий штаб-квартиры Организации Объединенных Наций.

В нескольких кварталах вверх по улице, в яблоневом саду, принадлежавшем какому-то немцу, в 1776 году был повешен за шпионаж Натан Хейл¹.

В наши дни, двести лет спустя, его дух оказался бы в неплохой компании. Речь идет о профессионалах, усердно занимающихся древним шпионским ремеслом в архитектурных громадах ООН под дипломатическим прикрытием.

Ситуация странная и парадоксальная и со стороны морали, и со стороны закона. Организация Объединенных Наций создана для сохранения мира во всем мире и функционирует благодаря равноправному участию в ней ста двадцати крупных и мелких стран, представляющих все расы, цвета кожи, религии и политические идеологии.

В Уставе, подписанном в 1945 году в Сан-Франциско пятьюдесятью объединившимися государствами, содержатся основополагающие правила и принципы деятельности механизма предотвращения возможной войны.

В многотомном, подписанном Соединенными Штатами и ООН, договоре перечисляются и гарантируются права и привилегии всемирной организации. После принятия этого договора, который в наши дни подвергается широкой критике в США, а время от времени и во всех других странах, образовался «международный анклав», очерченный по периметру 42-й и 48-й улицами, Первой авеню и берегами Ист-Ривер. На это самое крохотное в мире государство без согласия генерального секретаря ООН не распространяется юрисдикция Нью-Йорка. Мэр и городской совет не распоряжаются этим лакомым куском Манхэттена, равно как и губернатор, и законодательное собрание штата, и даже, если на то пошло, президент и конгресс США. Теоретически каждый вошедший в ворота ООН обретает неприкосновенность. Скрывающийся здесь от Федерального бюро расследований или от городской полиции может быть выдан представителям закона только с разрешения генерального секретаря ООН. И все-таки вряд ли, например, Вилли Саттону²удалось бы ускользнуть от закона, найдя убежище в ООН.

Тем не менее, как рассказывается в этой книге, шпион с дипломатическими полномочиями, засланный иностранной державой для добычи военных оборонных секретов, получает приют под сводами ООН и остается в полной безопасности, пока махина госдепартамента со скрипом приходит в движение, добиваясь даже не ареста агента, а его высылки «по соответствующим каналам».

Привилегия иммунитета, обусловленная традиционными межправительственными соглашениями и договоренностями, открывает дипломатам и работникам консульств карт-бланш; их не могут судить по законам той или иной страны во время пребывания на ее территории. Счастливые обладатели этого статуса не подлежат аресту и судебному преследованию, когда представляют свою страну за рубежом, независимо от совершенного преступления. Их можно лишь объявить персоной нон грата и выслать.

Распространение дипломатического иммунитета на членов аккредитованных в ООН миссий вызывает все большее недоумение в США, и в частности в Нью-Йорке.

Многие дипломаты десятилетиями злоупотребляли своими привилегиями. Их проступки были самыми разными – от пренебрежения законами парковки до сомнительного поведения в отелях и в общественных местах; от превышения скорости, езды по общественным магистралям в нетрезвом виде, наездов и исчезновения с места аварии до убийств.

Однако самым серьезным преступлением по своим последствиям остается шпионаж. Очень немногие страны используют предоставляемую ООН свободу для подрывной деятельности. Одна из них – Советский Союз. Ему удалось навести телескоп на все Западное полушарие, постоянно совершать на территории США подрывные акции.

Цель этой книги – привлечь внимание всего мира к шпионажу под крышей ООН; показать на основе документов, представленных ФБР, государственным департаментом, ООН и другими учреждениями, как советские шпионы осуществляли свои тайные операции. Материалы свидетельствуют о том, как они:

а) с помощью печально известной Джудит Коплон завладели сверхсекретным архивом докладов ФБР о «красном подполье» в США;

б) начали широкую шпионскую операцию по сбору секретных сведений о военных и портовых объектах на Атлантическом побережье;

в) проникли сквозь почти неприступные системы безопасности, добывая разведывательные учебные материалы в Школе Генштаба США в Левенуорте штата Канзас;

г) получили аэрофотоснимки и карты военных сооружений на Среднем Западе, где расположены некоторые основные американские базы защиты от советских ядерных ракет;

д) выкрали сверхсекретную информацию о расположении в США баз и пусковых площадок для ракет и реактивных снарядов;

е) разработали генеральный план подрывной деятельности на Восточном побережье с помощью устрашающей кампании саботажа, в ходе которой должна была быть уничтожена масса ресурсов и поставлена под угрозу жизнь миллионов людей.

Мы покажем, что эти и прочие акции исходили из так называемого «высшего командного поста», разместившегося в административном здании в нескольких кварталах от ООН – здании советского представительства в Организации Объединенных Наций. Многие советские граждане, работающие в ООН, и служащие из стран-сателлитов из-за «железного занавеса» связаны с этим «высшим командным постом», который находится в непрезентабельном доме номер 136 на Восточной 67-й улице рядом с фешенебельной Парк-авеню.

На побережье Атлантического океана оказался один из центров подрывной деятельности Кремля в Северной и Южной Америке. Нити раскинутой советской миссией в ООН шпионской сети тянутся в Вашингтон, к советскому посольству, к тамошним дипломатическим представительствам стран-сателлитов, и уходят дальше – в Мексику, в Панаму, на Кубу, в Бразилию и в Канаду.

Хотя используемые СССР методы в многолетней успешной деятельности по раскрытию национальных секретов Соединенных Штатов вызывали оправданное негодование, мы вынуждены признать печальную истину: шпионаж – неизбежное зло международной политики. Было бы лицемерием объявлять его исключительно русским изобретением: речь идет о деятельности старой, как сама история.

Кажется, еще египтяне первыми осознали необходимость в шпионаже, создав секретную службу и открыв школы для разведчиков. Первое практическое применение их подготовки, вероятно, датируется правлением египетского фараона Тутмоса III, когда капитан Тут умудрился с помощью шпионов тайно доставить в Яффу двести вооруженных солдат, которых посадили в мешки и внесли в город под видом муки.

Пожалуй, величайшую из всех шпионских историй можно найти в «Илиаде»: вспомните Троянского коня.

Шли века, шпионаж обретал силу и влияние. Известно, что Жанну д'Арк предал шпион – епископ Пьер Кошон из Бове, состоявший на содержании английского короля. Перечисляя знаменитых шпионов, мы не забудем назвать Бенедикта Арнольда³, бельгийку Марту Кокерт и француженку Анн-Мари Вальтере, которые шпионили в германских оккупационных войсках во время Первой и Второй мировых войн.

По-видимому, Россия впервые попробовала серьезно заняться шпионажем в 1881 году, когда для борьбы с терроризмом была создана так называемая охранка – охранное отделение полиции. Тогда хитростью и обманом удалось расстроить планы не только отчаянных храбрецов-цареубийц, но и заговорщиков внутри правительства.

После захвата власти большевиками в 1917 году Ленин учредил Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК). Поскольку даже русские с трудом выговаривали это название, ее перекрестили в ЧК. Это была все та же охранка, но под другим названием.

В 1923 году на смену ЧК пришло Объединенное государственное политическое управление, или ОГПУ, которое выросло в устрашающую тайную полицию и шпионскую организацию. В 1934 году ОГПУ вошло в систему Народного Комиссариата внутренних дел, ставшего орудием всемирного шпионажа. Возможно, читатели лучше знакомы с аббревиатурой этой шпионской машины – НКВД. В последующие годы организация меняла название, но никогда не отказывалась от своих целей: до казни в 1953 году ее шефа Лаврентия Берии вывеска НКВД на какое-то время сменялась на МВД – Министерство внутренних дел, потом (в 1954 году) – на КГБ – Комитет государственной безопасности⁴.

Агенты НКВД составили ядро шпионской сети, опоясывающей сегодня весь земной шар. Вместе с агентами Коминтерна они проникли в такие разные сферы, как политика, промышленность, коммерция, сельское хозяйство, транспорт, и в самую важную отрасль – военную.

Многочисленные свидетельства раскаявшихся коммунистов практически не оставляют сомнений в том, что первостепенные интересы и цели советских разведывательных центров распространялись главным образом на военную сферу.

О справедливости этого можно судить по немалому числу разоблачаемых в США иностранных шпионов и по преобладанию среди них агентов, действующих под прикрытием Организации Объединенных Наций.

СССР никогда не признавался в причастности к шпионажу, даже если его офицеров разведки брали с поличным – с крадеными секретными данными. Напротив, над каждым разоблачением подтрунивали, поддразнивая американцев: «Вы под каждым кустом находите коммунистического шпиона!»

Неплохая позиция. Неписаный закон шпионажа гласит: никогда не признавайся. Это вовсе не вопрос этики. Чтобы достичь максимальной эффективности, шпионская система должна быть полностью засекреченной. Признание означает провал. Он невозможен: в мире секретных служб репутация строится на тайне.

История советского членства в ООН связана со множеством случаев причастности к шпионажу дипломатического и консульского корпуса, равно как и советских граждан – работников Секретариата.

Устав ООН требует наделять служащих, прибывающих из любой страны и работающих в любой должности, статусом «международных государственных служащих». Они обретают его, ставя подпись под присягой на верность перед началом работы на любом посту в ООН. Присяга обязывает работника служить ООН честно и беспристрастно и запрещает правительству родной страны своим влиянием или действиями отвлекать служащего ООН от исполнения долга.

Штат ООН – от генерального секретаря до незаметного делопроизводителя – должен работать в согласии с правилами и распоряжениями ООН. В строгом смысле здесь нет и намека на отказ от преданности своей стране. Однако сотрудникам ООН не разрешается действовать в интересах собственного государства, скажем передавая документы ООН членам дипломатической миссии своей страны или способствуя осуществлению в учреждениях ООН ее проектов.

Первые девятнадцать лет существования ООН определенно продемонстрировали, что, невзирая на некоторые промахи и упущения, «международные гражданские служащие» вполне способны сделать работу такой гигантской машины, как всемирная организация, независимой. Но этот период продемонстрировал и то, что, подписывая в Сан-Франциско наряду с прочими принципами Устава ООН пункт о независимости, Советский Союз придерживался иного мнения. Хотя служащие ООН из Советского Союза и стран социалистического лагеря подписывали присягу, многие из них тем не менее проводили в жизнь инструкции Москвы. Их посылали в ООН не только для оказания помощи в международных делах, но и для выполнения тайных приказов, полученных из советского представительства в ООН. Некоторые из этих граждан прошли шпионскую подготовку, но замаскировались под секретарей, делопроизводителей, машинисток или чиновников высоких категорий, возглавляющих департаменты ООН.

Возможно, мы недооценили бы положение дел, называя профессиональными шпионами некоторых советских граждан. ФБР подготовило доклад, представленный генеральному прокурору для использования подкомитетом по проверке соблюдения Закона о внутренней безопасности и других законодательных актов о внутренней безопасности.

Относительно ООН в докладе утверждается: «Обращает на себя внимание факт причастности советских служащих Организации Объединенных Наций ко многим вышеупомянутым инцидентам и случаям шпионажа. Эти люди – гости Соединенных Штатов и должны служить делу установления мира во всем мире, но фактически это тщательно отобранные посланцы международного коммунистического подполья, обученные хитрости и обману и намеренные всецело использовать демократические свободы тех стран, которые хотят уничтожить. Было бы слишком оптимистично надеяться на то, что они не решатся заниматься своей деятельностью в ООН».

Глава вторая
ВАЛЕНТИН ГУБИЧЕВ – ПЕРВЫЙ РУССКИЙ ШПИОН ИЗ ООН

Стройная молодая женщина, скромно, но со вкусом одетая (на ней были черная юбка и рыжевато-коричневый свитер, а на шее – нитка жемчуга), задумавшись, сидела в экспрессе Вашингтон-Нью-Йорк Пенсильванской железной дороги, мчавшемся к цели назначения – Пенсильванскому вокзалу. На пустовавшем сиденье лежало ее аккуратно свернутое черное пальто.

Она то смотрела в окно, то потихоньку разглядывала пассажиров полупустого вагона.

Ее звали Джудит Коплон, ей было двадцать семь лет.

В ту пятницу, 4 марта 1949 года, в тот же вагон того же поезда, вышедшего из столицы в час дня, вошло двое мужчин. Джудит Коплон, брюнетка с приятным лицом и жгучими темными глазами, была аналитиком отдела внутренней безопасности министерства юстиции в Вашингтоне. Мисс Коплон не знала, что усевшиеся рядом с ней мужчины – агенты ФБР, хотя они и работали в одной системе. Не знала она и о том, что за ней следят.

Наблюдение за Джудит Коплон велось уже несколько недель. История эта началась в декабре 1948 года, когда на мисс Коплон впервые пало подозрение ее начальства. Их бывший коллега, занимавшийся регистрацией иностранных агентов в отделе внутренней безопасности министерства юстиции, сообщил, что Джудит Коплон искажает аналитические сведения и другие материалы в пользу Советского Союза, благоволит его друзьям и проклинает врагов. Началась проверка лояльности. В первую очередь нужно было уточнить биографию молодой сотрудницы. Проверяющие установили, что она уроженка Нью-Йорка, родилась в Бруклине в семье Сэмюэла и Ребекки Коплон. Четыре года успешно училась в бруклинской школе Мэдисон, затем поступила в колледж Барнарда и показала себя блестящей студенткой, завоевав две стипендии на конкурсных экзаменах, где проверялись не только знания, но и личные качества. С отличием закончила колледж в 1943 году, и бюро по распределению присвоило ей высшую категорию за способности, прилежание, честность, высокое осознание долга, лидерские качества и воспитанность.

Почти сразу после выпуска Джудит Коплон получила работу журналиста-обозревателя в отделе экономических конфликтов нью-йоркского представительства министерства юстиции. Она проработала там до января 1945 года и еще до окончания Второй мировой войны переехала в Вашингтон, став помощником политического аналитика в отделе регистрации иностранных агентов с годовым окладом 4479 долларов.

Свободное время мисс Коплон отдавала занятиям в Американском университете, где и получила степень магистра международных отношений. Теперь в ее жизни начинался новый этап: ей представилась возможность изучать языки, и вскоре она уже говорила по-французски, по-немецки и по-русски.

Ее работа в министерстве юстиции оценивалась высоко. В феврале 1946 года заведующему ее бюро Джессу М. Макнайту привелось докладывать о ее деловых качествах. По его словам, она «проявила себя как способный, трудолюбивый и умный исследователь… Прекрасно владеет французским языком, хорошо знает немецкий и русский…».

Несмотря на отличную биографию, только два дня проверки дали достаточно информации для сомнений в лояльности мисс Коплон, что заставило министерство юстиции прибегнуть к помощи двух специальных агентов ФБР.

Хотя пока еще ничего не случилось, министерство немедленно приняло меры, надежно перекрывшие Джудит Коплон доступ к секретной оборонной информации из правительственных досье. Впрочем, повседневные ее обязанности оставались прежними. Она продолжала получать данные для обработки, только в них вносились изменения, лишавшие их всякой ценности, если бы они попали в чужие руки.

Агенты, которым была поручена слежка, были хорошо знакомы с образом жизни подозреваемой и знали, что она каждую неделю ездит в Нью-Йорк навещать больных родителей.

Несколько недель Джудит Коплон вела себя вроде бы как обычно, но в середине января 1949 года наблюдатели заметили перемену. День 14 января начался для мисс Коплон точно так же, как любой другой. Она пошла на службу в столичное здание министерства юстиции, отработала восемь часов, потом поехала на вокзал Юнион и села в пенсильванский поезд до Нью-Йорка.

Но на сей раз Джудит Коплон направилась с Пенсильванского вокзала не на квартиру родителей в бруклинском квартале Флэтбуш, а на расположенную на 34-й улице станцию метро «Восьмая авеню» и села в электропоезд, идущий в северную часть города.

На Пенсильванском вокзале сопровождавших ее из Вашингтона агентов Ричарда Т. Градски и Ричарда Э. Бреннана встретили другие сотрудники ФБР, которым тоже предстояло следовать за мисс Коплон. Все они сели в тот же электропоезд, битком набитый в час пик. Мисс Коплон вышла на станции «Форт-Трайон-парк» на углу 190-й улицы и Оверлук-Террас в районе Манхэттена Вашинг-тон-Хайтс. Агенты последовали за ней на улицу.

Наручные часы Градски показывали девятнадцать часов десять минут. Джудит Коплон принялась бесцельно петлять по улице, поглядывая по сторонам, словно ожидая того, с кем договорилась встретиться.

Через несколько минут она направилась на восток, к находившемуся в двух кварталах Бродвею, потом повернула за угол на Дайкмен-стрит и подошла к дому номер 143, где находился итальянский ресторан «Делюкс».

Осторожно заглянув в окно, агенты увидели, как Джудит подошла к столику и села рядом с мужчиной с мрачным, но симпатичным лицом, с залысинами. С виду ему было за тридцать. Он казался ненамного крупнее рядом с худенькой и маленькой мисс Коплон.

Агенты практически не имели возможности вести наблюдение, не привлекая к себе внимания. В лучшем случае можно было, смешиваясь с пешеходами, по очереди проходить мимо ресторана, бросая в окно мимолетные взгляды. Вскоре они увидели, что мисс Коплон с мужчиной делают официанту заказ.

Специальному агенту Т. Скотту Миллеру-младшему поручили войти в ресторан и сесть неподалеку от пары, чтобы наблюдать за ней поближе. Официант принес мужчине еду, а мисс Коплон лишь чашечку кофе. Отхлебнув кофе, она бросила монетку в музыкальный автомат, стоявший близ их столика.

Из-за громкой музыки Миллер не слышал разговора и даже в моменты затишья не улавливал ничего – беседа велась шепотом, хотя и была оживленной.

Наконец Джудит Коплон и ее собеседник встали из-за стола и вышли из ресторана. Там их перехватили другие агенты: Градски, Бреннан и Дэниел Гард, – проводившие мисс Коплон и мужчину обратно ко входу в метро, где те и остановились.

Мисс Коплон сделала резкий жест, взмахнув рукой, в которой держала свернутую газету. На миг показалось, будто она хочет ударить мужчину, так как вид у нее был рассерженный. Диалог вскоре закончился, и пара спустилась в метро. Агенты направились за ними и сели в тот же поезд. На станции «116-я улица» мужчина быстро встал и вышел из вагона. Градски и Бреннан последовали за ним, а Гард остался с мисс Коплон, которая направилась к родителям.

Ее спутник тем временем подозвал такси и поехал на восток по 116-й улице. Градски с Бреннаном сели в другое такси. Поездка закончилась на углу Бродвея и 116-й улицы, преследуемый пошел к станции метро линии Бродвей – Седьмая авеню.

Агенты уже собрались последовать за ним, но в этот миг он оглянулся и посмотрел в их сторону. Между ними не было и десяти метров. Опасаясь, как бы мужчина не заподозрил за собой слежки, Градски и Бреннан решили не рисковать и прекратили преследование.

На следующее утро произошла одна из тех странных случайностей, которые нередко решают судьбу того или иного расследования ФБР. Градски и Бреннан стояли у старого советского представительства в ООН, находившегося в доме номер 680 на Парк-авеню. И – о чудо! – вдруг они увидели мужчину, встречавшегося вчера вечером с мисс Коплон!

ФБР и по сей день утверждает, что Градски и Бреннан не располагали никакой информацией, их привела к представительству интуиция. Градски потом объяснял, что, когда увидел мужчину за столиком в ресторане с мисс Коплон, подумал, что он похож на русского. А где еще в Нью-Йорке искать русского, как не в советском представительстве в ООН?

Оперативники двинулись за подозреваемым. Он привел их к фешенебельному шестиэтажному жилому дому под номером 64 на Западной 108-й улице между Манхэттен-авеню и Амстердам-авеню. В вестибюле агенты прочитали имена жильцов на почтовых ящиках, которые ни о чем не говорили. Потом они позвонили управляющему, жившему на первом этаже.

Когда они описали преследуемого, управляющий предположил, что это, должно быть, Валентин Губичев, занимающий с женой четырехкомнатную квартиру на пятом этаже.

«Он работает в Организации Объединенных Наций», – добавил управляющий так небрежно, словно речь шла о простом экспедиторе. Полученное подтверждение, что Губичев русский и работает в ООН, мгновенно повысило к нему интерес агентов ФБР: связь Джудит Коплон с Губичевым приобретала зловещий оттенок.

Градски и Бреннан немедленно уведомили обо всем, что узнали, свое начальство. За домом, где жил Губичев, было приказано установить круглосуточное наблюдение из автомобилей. Когда на следующее утро Губичев отправился в ООН, оперативники последовали за ним. Он сел в автобус, за которым в машинах поехало несколько сотрудников ФБР. Один из агентов, Джон Ф. Мэлли, занял место за подозреваемым в автобусе. На 42-й улице Губичев пересел в другой автобус, чтобы через Ман-хэттен доехать до строившегося здания ООН. Мэлли по-прежнему сопровождал его.

В течение дня ФБР вело осторожные расспросы в ООН, штаб-квартира которой в то время еще находилась в городке Лейк-Саксесс на острове Лонг-Айленд, точно устанавливая функции Губичева в организации. Он был гражданским инженером и выполнял обязанности третьего секретаря советской делегации. Приехав в июле 1946 года из Советского Союза в Соединенные Штаты в составе советской делегации, он впоследствии стал сотрудником Секретариата ООН с годовым окладом в 6600 долларов, свободных от уплаты налога. Ему был дан статус международного гражданского служащего. Сделано это было, как выяснило ФБР, с целью участия Губичева, талантливого инженера, в проектировании нового небоскреба для штаб-квартиры ООН на Первой авеню, строительство которого уже близилось к завершению.

26 сентября 1946 года Губичев подписал присягу, что требовалось от всех членов Секретариата. Она гласит: «Торжественно клянусь с полной преданностью, честностью и сознательностью относиться ко всем обязанностям, доверенным мне как члену международной службы ООН. Обещаю выполнять эти обязанности и соизмерять свое поведение с интересами долга. Обязуюсь не испрашивать и не принимать указаний относительно исполнения моих обязанностей ни от какого правительства или прочих властей, непричастных к данной организации».

Такую клятву подписывало несметное множество советских граждан, уличенных в шпионской деятельности в последующие годы; через пятнадцать лет Хрущев заявит, что не признает этой клятвы.

Каждый шаг Губичева теперь находился под неусыпным наблюдением. Каждый раз, когда он выбирался из леса конструкций строящегося здания ООН, агенты ФБР были готовы идти за ним по пятам. Отныне он не ходил и не ездил в общественном транспорте без сопровождения; даже когда он садился в такси или ехал в автомобиле, за ним тенью следовали агенты ФБР.

ФБР узнало, что у Губичева есть и ребенок – тринадцатилетняя дочь. Она жила в Нью-Йорке с родителями до прошлого лета, до закрытия русского консульства, приютившего семью. Консульство заставили закрыть после знаменитого дела госпожи Косенкиной. Оксана Косенкина была учительницей в школе при консульстве в доме номер 7 на Восточной 61-й улице. В числе учеников школы была и дочь Губичева. Когда муж Косенкиной был убит своими же, она укрылась у графини Александры Толстой в округе Рокленд к северу от Нью-Йорка. Русские агенты похитили госпожу Косенкину, доставили в советское консульство и держали там под арестом перед отправкой в Россию. Она сбежала, выпрыгнув в окно и сильно покалечившись, провела много месяцев в больнице Рузвельта, но добилась цели – получила убежище в США.

ФБР стало известно, что в августе 1948 года, когда произошел инцидент с Косенкиной, Губичев вместе с семьей ненадолго уезжал в Россию. Через несколько недель супруги вернулись, но без дочери. «Мы отдали ее в Москве в школу», – объяснил Губичев соседям.

Копаясь в его биографии, ФБР выяснило, что Губичев родился в городе Орле 24 июня 1916 года, учился в Московском инженерно-строительном институте, поступил на работу в Министерство строительства и продвинулся по службе, став заместителем директора Уральского строительного треста в Челябинске. Затем его перевели в Министерство иностранных дел, а в июле 1946 года он приехал в США для работы в ООН.

Когда Советскому Союзу выделили квоту в штате Секретариата, в качестве кандидата был выбран Губичев. Он покинул советское представительство в ООН и занял новый пост, вернувшись к своей первой любви – инженерно-строительному делу.

Генеральный секретарь ООН Трюгве Ли называл Губичева одним из выдающихся проектировщиков и конструкторов нового комплекса ООН. «Он хороший человек. Отлично трудится под руководством координатора строительства Джеймса Доусона», – сообщил Ли ФБР.

Пока Губичева держали под строгим наблюдением, столь же старательно продолжалась слежка за Джудит Коплон. Агенты двигались за ней по пятам. Вечером того дня, когда она встречалась с Губичевым, Коплон вышла из дома родителей и отправилась в Вашингтон. Оперативники ехали тем же поездом, не спуская с нее глаз, затем отправились за такси, доставившим ее в Макклин-Гарденс, солидный жилой дом, где она снимала двухкомнатную квартиру.

На следующее утро она поехала на работу. Агенты снова следовали за ней.

Так продолжалось с середины января до середины февраля. Ничего необычного за этот период не случилось. Но 18 февраля мисс Коплон снова поехала в Нью-Йорк и опять встретилась с Губичевым в том же районе, где происходила их первая встреча. Только на сей раз все было совсем иначе. Все разыгрывалось по правилам шпионского романа.

Губичев, за которым следил агент Мэлли вместе с другими оперативниками, сел у своего дома в автобус и был в Вашингтон-Хайтс в девятнадцать часов пять минут. Там он немного помешкал, оглядывая прохожих, а через минуту сел в бродвейский автобус, направлявшийся в нижнюю часть города. Ехавшие за ним в машине Мэлли и другие агенты увидели, что он вышел на 116-й улице, пересек Бродвей и тут сел в автобус, идущий в северном направлении, который доставил его обратно на 192-ю улицу, граничащую с парком Форт-Трайон.

Тем временем сопровождавшие Джудит Коплон агенты доехали с ней на метро до станции «191-я улица», где она вышла, поднялась наверх и некоторое время бродила, словно ища кого-то.

Губичев перешел Бродвей и остановился на западной стороне. Находившаяся на восточной стороне мисс Коплон, кажется, разглядела его сквозь поток проезжающих машин и автобусов и стала переходить дорогу. Добравшись до тротуара, она пошла вверх по улице, миновав Губичева, как абсолютно незнакомого человека. Агенты заметили, что, проходя мимо, она переместила под мышку левой руки свою плоскую сумочку. Словно получив сигнал, Губичев через секунду двинулся за мисс Коплон, какое-то время держался на несколько шагов позади, а потом наконец заспешил. Поравнявшись с сотрудницей правительственной организации, он вытянул вперед правую руку. Они прошли пять-шесть шагов. Потом Губичев снова замедлил шаг, а мисс Коплон по-прежнему продолжала идти вперед.

Только один агент ФБР был достаточно близко, чтобы в подробностях наблюдать происходящее. Это был Роджер Б. Робинсон, бывшая звезда футбольного матча «Розовой чаши»⁵. Он разглядел, как мисс Коплон, достав сумку из-под мышки, открыла ее. Потом ее загородили прохожие, и агент не заметил, взял ли Губичев что-то, когда шел рядом с ней.

Агент Миллер, ехавший с мисс Коплон в метро, знал, что у нее в сумочке лежат какие-то бумаги желтоватого цвета. Он стоял в вагоне у нее за спиной и видел их, когда она открывала сумочку.

Такие бумаги с секретными, но ложными сведениями о торговой корпорации «Амторг» – русском торговом представительстве в США, а также с данными об использовании геофонов для измерения давления при испытаниях американских атомных бомб были приготовлены для приманки, попали на стол мисс Коплон в министерстве юстиции за день до ее встречи с Губичевым и по неким несущественным причинам задержались на ее столе гораздо дольше, чем следовало. Предполагалось, что в отсутствие свидетелей она перепечатала информацию на машинке на такой же бумаге.

После мимолетного столкновения с мисс Коплон Губичев повернул назад, дошел до угла 192-й улицы и сел в бродвейский автобус, идущий к нижней части города. Выйдя на 108-й улице, он зашел в супермаркет. Агенты наблюдали, как русский складывает в тележку хлеб, кекс, длинный батон болонской колбасы и другие мясные продукты. Из супермаркета он отправился домой.

А девушка дошла до угла 193-й улицы, на миг остановилась, огляделась, а затем пошла обратно, спустилась на станцию метро и поехала к родителям.

Встреча, во время которой Губичев и мисс Коплон тщательно старались не выдавать своего знакомства, напоминала тактику, применявшуюся сетью канадских атомных шпионов: в случае опоздания коллеги-конспиратора не задерживаться на условленном месте, а вернуться туда позже. Следившие за Губичевым и мисс Коплон агенты были убеждены, что русский проехался в нижнюю часть города из-за опоздания служащей министерства юстиции. Однако их озадачило изменение оперативной процедуры: раньше пара открыто встречалась в ресторане, будто пришедшие на свидание влюбленные, а теперь предпочла прихотливую тактику. В чем дело?