Kitobni o'qish: «Сверхъестественное. Холодное пламя»

Джон Пассарелла

Shrift:

John Passarella

SUPERNATURAL

Cold Fire

* * *

Посвящается Андреа, которая заботится о реальности, пока я погружен в воображаемые миры.

Таймлайн

Действие романа происходит во время 10-го сезона, между эпизодами «А был ли мальчик?» и «Остановись и гори»

Глава 1

Не жалуясь на разделение труда, Дэйв Холкомб перетаскивал цельные панели шестифутового деревянного забора из разбитого кузова «Форда F-150», припаркованного задом на подъездной дороге, через подпертые ворота во двор за своим новым домом. Каждую секцию из древесины ели, обработанной под давлением, он укладывал в аккуратную стопку, растушую посреди маленького, вымощенного плитами патио, которое граничило с узким двором, напротив сарая. Именно сарай стал последним аргументом, когда решался вопрос о покупке дома: места для хранения слишком много не бывает.

Переправив с десяток столбов, планок и реек из машины в патио и выстроив их за красным металлическим ящиком для инструментов, Дэйв не жалел, что остался дома, чтобы как следует поработать на свежем воздухе, пока его жена Салли отправилась по магазинам. Ей не терпелось посетить торговый комплекс Брейден-Хайтс и пробежаться по лавочкам, в которых продавали местные товары ручной работы. Новые соседи утверждали, что они просто обязаны это увидеть. Но походы по магазинам, особенно, если предполагалось разглядывание витрин, действовали Дэйву на нервы. Перед тем, как отправиться в местный строительный магазин, он в последний раз окинул взглядом разваливающуюся ограду и составил список всего, что понадобится, чтобы привести ее в порядок. В магазине он взял прочную тележку – из тех, которые никогда не катятся туда, куда их толкаешь, – и стал складывать в нее покупки, вычеркивая пункты из списка. Каждый шаг приближал его к завершению дела, а Дэйву нравилось заканчивать начатое.

Они пробыли в Брейден-Хайтс, штат Индиана, чуть больше недели, и Дэйв выделил себе месяц, максимум шесть недель, на то, чтобы привести новый дом в порядок. Он не считал, что дом так уж нуждается в ремонте, но все же добавил в список ремонта – главный список, включающий все остальные, у него тоже был – достаточно пунктов, чтобы занять каждый выходной день и немало будних вечеров в установленных временных рамках. Ему это было не в тягость: Дэйв любил работать руками, и список служил серьезным оправданием его нежелания толкаться в толпе любителей шопинга и бесцельно блуждать среди витрин. К тому же, ремонт позволил немного сбить цену за дом так далеко от привычного Сан-Бернардино в Калифорнии…

По сравнению с жалким клочком земли за их старым одноквартирным домом, новый двор казался громадным – эта роскошь потребует более серьезного ухода. Может быть, даже придется нанять команду профессионалов… Но, хотя на новой работе платили неплохо, Дэйв решил, что, пожалуй, справится сам. Если позволит время, разумеется. Теперь у него была хорошая должность и приличная зарплата, но новая работа наверняка будет отнимать гораздо больше времени, чем стандартная сорокачасовая рабочая неделя.

Удерживая очередную панель руками в перчатках, Дэйв боком прошел через заросший газон. Половину главного списка занимало обустройство ландшафта. Заботы требовал и буйный кустарник вокруг сарая, но в первую очередь следовало починить забор. Дэйв часто слышал: где хорошие заборы, там хорошие соседи. Репутация Холкомбов рушилась вместе с покосившимися секциями ограды, прогнившими рейками и крошащимися столбами. Кредит доверия, выданный им в связи с недавним переездом, быстро таял.

Дэйв признался себе, что его, как ни крути, волнует, что о его семье думают другие. Первое впечатление самое важное. Пока работа не начала забирать почти все его время, он решил привести дом в порядок снаружи. Ведь если он не уложится в график ремонта внутри, об этом будет известно только ему и Салли. До тех пор, конечно, пока Салли не соберется устроить неизбежную вечеринку по случаю новоселья.

Дэйв поставил новую панель рядом с той, которую собирался заменить. Столбы еще можно оставить, а вот старая панель прогнила настолько, что почти все гвозди из нее вывалились. Дерево на заостренных верхушках столбов крошилось и осыпалось, словно труха.

– Что ж, поехали… – пробормотал Дэйв.

Направляясь в патио за молотком-гвоздодером, он подумал: не принести ли из гаража старое радио? Ему, конечно, нравилось работать на свежем воздухе в тишине, но под музыку дело пойдет бодрее…

Вдруг Дэйв остановился. Прислушался.

Откуда-то доносился слабый звук… Детский плач?

Плач, хоть и тихий звучал близко. Слишком близко. На заднем дворе.

Какого черта?..

Он развернулся и посмотрел на деревянную панель, которую оставил футах в десяти в стороне. Наклонил голову. Повернулся еще немного. Сарай?

Подумал: может, кто-то оставил младенца в сарае Холкомбов? Потом в голову ему пришел еще один, менее правдоподобный вариант: что если там поселились бездомные? Сарай снаружи был похож на маленький домик: островерхая черепичная крыша, занавески на окнах по обе стороны от двери и… никаких замков.

Шагнув к сараю, Дэйв нерешительно окликнул:

– Эй?

Ему было не по себе от одних только мыслей о том, что такое возможно, но ведь на самом деле случаются и более невероятные вещи. Если сарай заняли бродяги, они могут быть вооружены… Пусть даже у них нет ножей и пистолетов – в сарае достаточно инструментов, которые могут стать орудием убийства. Он должен быть осторожен.

– Есть тут кто-нибудь?

Слабый плач не стихал, и Дэйв уже почти убедил себя, что в сарае ребенок или даже целая семья. Но когда они успели… вселиться? Он был там сегодня утром, перед тем как отправиться за новым забором. Спрятаться там негде – помещение площадью примерно десять на двенадцать футов, все углы просматриваются. К тому же, пока он отсутствовал, ворота были закрыты на замок.

Дэйв подумывал о том, чтобы все же добраться до гвоздодера, ведь тогда у него будет что-то для самозащиты, но почувствовал себя глупо. Отогнав навязчивые мысли, он подошел к сараю, повернул ручку и распахнул дверь. Даже сейчас, после полудня, здесь было темновато: солнечные лучи едва пробивались сквозь ветхие занавески на маленьких окнах.

Он внимательно оглядел инструменты, проверяя, нет ли где укромных мест, где мог бы поместиться младенец. Но, судя по количеству паутины, единственными обитателями сарая были пауки. Зайдя внутрь, Дэйв сдвинул сложенный брезент, оттолкнул в сторону красную тачку, приподнял охапку подвесных светильников. Ничего.

А ребенок продолжал плакать – тихо, но отчетливо. Это было безнадежное всхлипывание, словно у него уже не хватало сил на возмущенный рев, на который откликнется любой человек в радиусе трех кварталов, если у него есть хотя бы намек на родительский инстинкт. Этот плач странно действовал на Дэйва – ему казалось, что он единственная надежда младенца.

Теперь, когда он стоял посреди сарая, ему казалось, что плач доносится снаружи. Тут Дэйв подумал о кустах под самыми окнами. Когда он впервые обследовал дом, то не рассмотрел как следует ограду за сараем – сквозь переплетенные ветки видна была лишь небольшая ее часть. Выйдя из сарая, Дэйв повернул ручку, чтобы закрыть дверь так плотно, как это только возможно без замка. Уверенный, что кто-то оставил ребенка за сараем, он искал в кустах просвет и гадал, как кому-то удалось тут пройти, не оставив следов – сломанных веток. Потом его посетила более страшная догадка – что если кто-то подошел к сараю с другой стороны, по заросшему травой и сорняками полю, и перебросил ребенка через забор… высотой в шесть футов?

Нет, не может быть!..

Продираясь сквозь спутанные ветки, которые уже исцарапали ему лицо, шею и руки, Дэйв пожалел, что не прихватил в сарае садовые ножницы, а то и пилу, но возвращаться было некогда. Вот только как пронести тут ребенка, не причинив ему еще больше вреда?

Плач превратился в тихое всхлипывание. Почему-то эти звуки встревожили Дэйва больше, чем отчаянные крики. Брошенный и раненый ребенок мог находиться при смерти. А вдруг он слышит его последние вздохи? Дэйв ринулся вперед с удвоенной силой, едва обратив внимание на то, как колючая плеть хлестнула его по ладони, оставив пунктир из капель крови, похожих на красные бусины.

– Держись, – проговорил он тихо, затем повторил громче: – Держись, я иду!

Последняя ветка просвистела за спиной, соседние предупреждающе зашуршали. Дэйва окутал запах хвои, на миг напомнив о Рождестве: счастливые детские воспоминания о подарках и роскошных застольях. Это было странно – ни на участке, ни рядом хвойные деревья не росли. Но сейчас было не до того. Дэйв свернул за угол и оказался в узком пространстве между задней стеной сарая и забором.

Разумеется, он тут же посмотрел на землю, ожидая увидеть младенца в пеленках или в грязном подгузнике. Но увидел лишь редкую траву, остатки увядших растений и высохший трупик какого-то зверька, кажется, белки.

И вдруг оказалось, что Дэйв не один. Он заметил чьи-то ноги перед гнилыми досками забора – там, где секунду назад было пусто.

«Как?..» Он вскинул глаза, скорее недоуменно, чем испуганно.

Все случилось так быстро, что он ничего не понял. Неясный темный силуэт, обрывки одежды… но не успел он сфокусировать взгляд, как что-то мелькнуло перед лицом. Это были движения животного – человек не может двигаться так быстро. Что-то острое больно ударило по лицу, рвануло, раздирая…

Он вскрикнул от ужасной боли.

Следующий удар, гораздо ниже, заставил его сложиться пополам в мучительной агонии, выбил воздух из легких, и он с облегчением провалился в ледяную тьму…

* * *

Салли Холкомб вернулась из затянувшегося похода по магазинам на пару часов позже, чем ожидала. Уже пора было готовить или заказывать ужин. Пикап Дэйва стоял на подъездной дороге около ворот, ведущих на задний двор, и Салли предположила, что Дэйв все еще чинит забор.

– Я дома! – крикнула она.

Понадобилось несколько заходов, чтобы освободить багажник и заднее сиденье от многочисленных пакетов и перенести их на кухню: сперва пакеты с продуктами (скоропортящиеся отправились в холодильник и морозильную камеру), затем товары для дома – от самодельных свечей и ящичков до занавесок и постельного белья.

Совершая последний заход она остановилась с керамическим цветочным горшком в руках и задумалась: почему Дэйв не предложил помочь с пакетами? Иногда в разгар сложного ремонта он впадал в некое подобие транса, сосредоточившись настолько, что не слышал Салии, который казалось, что они разговаривают. Ей не раз приходилось напоминать себе, что его невнятное бурчание не имеет никакого отношения к тому, что она говорит. За долгие годы она научилась понимать, когда Дейв в таком состоянии, и дожидаться, когда он закончит работу или сам отвлечется. Если завладеть его вниманием все-таки было необходимо, Салли предлагала ему холодное пиво – это всегда срабатывало. Но сейчас, стоя у ворот, она не слышала ничего, что говорило бы о том, что муж увлечен ремонтом. Ни ударов молотка. Ни стука дерева.

– Дэйв!

Никакого ответа. В принципе, не удивительно, если он опять с головой в работе. Однако выйдя во двор, Салли увидела, что ремонт не продвинулся ни на шаг. Она посмотрела на забор: ничего не изменилось. Взглянув направо, она поняла, почему. Посреди патио было сложено все, что Дэйв купил для работы, за исключением новой панели забора – она стояла рядом со старой, прогнившей. Салли не разбиралась в строительных работах, но ей показалось, что тут не сделано вообще ничего, Дэйв всего лишь перенес панель через двор.

– Дэйв?

Никакого ответа. Пустой двор. Закрытый сарай.

Салли подумала, что Дэйв ушел в дом и занялся чем-то другим, хотя это совсем не похоже на ее методичного мужа, который для каждого, даже самого мелкого проекта составляет списки, размечая пункты в порядке важности. Может быть, что-то случилось – труба лопнула или туалет засорился? В конце концов, она ведь заходила только на кухню, чтобы оставить там пакеты, а новый дом гораздо больше прежнего, тут множество комнат, куда она не заглядывала. Салли обошла весь дом, но не нашла ни мужа, ни признаков каких-нибудь поломок. С каждым шагом ее охватывало все большее беспокойство.

– В сарае, – пробормотала Салли. – Он наверняка в сарае.

А вдруг он поранился? Рациональное мышления отключилось и воображение начало подсовывать ей жуткие картины. Дэйв без сознания, на полу, истекает кровью…

Зачем закрывать дверь в сарай? Салли выскочила из дома и через патио направилась к сараю. Взявшись за металлическую ручку, она помедлила, чтобы сделать глубокий вздох и успокоиться, подготовиться к худшему. Зачем только она оставила мобильник в сумочке на кухне?

Рывком распахнув дверь, она заглянула внутрь. Помещение было расчерчено полосами света, в которых танцевали пылинки. Затаив дыхание, Салли вошла и огляделась. Дэйва тут не было. Выйдя наружу, она стала вспоминать имена тех, кто жил по соседству. Дэйв оставил машину… Наверное, принял предложение кого-то из соседей посмотреть матч или выпить пива? Нет, этот вариант Салли отмела сразу. Ее не было дома несколько часов, а Дэйв даже не начал работать. Визит к соседям не мог так затянуться.

Замерев на месте и отчаянно ища разумное объяснение, она заметила сломанные ветки на кустах у правой стены сарая. Кажется, они сломаны совсем недавно…

Оставалось только одно место, которое Салли не проверила.

– Дэйв! – позвала она, невольно потирая руку при виде переплетенных ветвей и колючих листьев, с которыми ей придется познакомиться поближе, если Дэйв не выйдет сам. – Дэйв, ты здесь? – Она глубоко вздохнула. – Ты ранен?

Тишина.

Она шагнула вперед, сломала несколько веток, чтобы пробираться вперед было легче, насколько это вообще возможно без садовых ножниц… и вдруг заметила ярко-красные пятна на листьях. Засохшая кровь.

Подстегиваемая тревогой, она вломилась в кустарник, зажмурившись, прикрывая лицо рукой, и начала пробиваться сквозь колючие ветки. Выбравшись на чистое место, она повернула за угол и увидела кровь на старом заборе: некоторые пятна были еще влажными, от них вниз тянулись длинные алые потеки. Салли оторопело шагнула вперед, но вдруг задела что-то ногой и потеряла равновесие. Отчаянно молотя руками в воздухе, она сумела избежать падения, но тут ее взгляд упал на то, обо что она споткнулась, и Салли невольно ахнула.

Дэйв.

Это был Дэйв, распростертый перед ней на земле, неподвижный, правая рука придавлена телом, левая прикрывает голову, в ней зажаты вырванные травинки, ноги неловко раскинуты в стороны. На несколько мучительных секунд сердце Салли словно остановилось – она пыталась понять, дышит ли он, всматривалась, чтобы заметить малейшее движение грудной клетки.

– Господи, Дэйв! Дэйв!

Салли упала на колени рядом, принялась тормошить его и звать по имени, но не услышал ничего – ни мычания, ни стона боли. Если бы не кровь на заборе, она бы решила, что его хватил удар, и он упал и лежал тут, никем не замеченный. Салли не стала раздумывать, почему Дэйв оказался за сараем. Вместо этого она сосредоточилась на том, что можно сделать прямо сейчас, ведь телефон остался в кухне. Салли никогда не училась делать искусственное дыхание, но она достаточно часто видела это по телевизору и решила попробовать сама. Схватив Дэйва за плечо и бедро, она перевернула его.

– О! О…о-о-о, господи, нет! – выдохнула она, отшатнулась и больно ударилась спиной о стену сарая. – Нет-нет-нет-нет!

На один ужасный миг ей почудилось, будто Дэйв с укором смотрит на нее, но это было невозможно. Он не мог смотреть. Потому что у него не было глаз. На месте, где раньше были его льдисто-голубые глаза, теперь зияли кровавые провалы. Темные дыры на бледном, перепачканном кровью лице. А меньше, чем через секунду, она заметила еще один кровавый провал – рваную дыру в торсе, которая тянулась от нижних ребер до пояса, и в ней видны были разодранные остатки внутренностей. К ним прилипли мелкие веточки и обрывки сухих листьев. И насекомые уже…

Резко отвернувшись, Салли упала на четвереньки и извергла из себя остатки обеда, съеденного в закусочной. Рвотные позывы чередовались с неудержимыми рыданиями до тех пор, пока не осталось ничего, кроме тоненьких струек желчи. Дрожа, Салли вскочила на ноги и отшатнулась от тела мужа, взвизгнув, когда нога поехала на залитых кровью листьях. Ее охватил необъяснимый страх. Ей казалось, что какое-то злое существо, монстр, порожденный кошмарами, схватил ее за лодыжку, чтобы подтащить к себе и завершить страшное дело.

Крича, совершенно обезумев от страха, Салли выскочила из-за угла, сорвав несколько ногтей, и вломилась в густой кустарник так, будто от этого зависела ее жизнь.

Глава 2

Всего две минуты прошло, а Дина и след простыл.

Сэм, предпочитая соблюдать осторожность, огляделся. Заходящее солнце обесцветило граффити на тусклых потрескавшихся стенах заброшенной трехэтажной фабрики, которая занимала большую часть квартала. Фундамент из литого бетона, первый этаж из выбеленных бетонных блоков, а сверху еще два этажа из потускневшего и крошащегося красного кирпича. Сотни оконных стекол на верхних этажах, призванные, очевидно, разнообразить угнетающую монотонность кирпича, щетинились бесчисленными осколками, которые ловили угасающий золотистый свет, и казалось, что пустое здание пылает. Какие бы темные секреты в нем ни скрывались, они были надежно спрятаны от взглядов с улицы.

После закрытия фабрики – скорее всего, когда уличные художники облюбовали тогда еще свежий городской холст, – владельцы здания обнесли его металлической сеткой с петлями колючей проволоки поверху – на случай, если железного знака «Проход запрещен! Частная собственность» на воротах, запертых на замок, окажется недостаточно.

Вместо того, чтобы лезть на забор и пробираться сквозь проволоку, Дин достал из багажника «Импалы» болторез и быстро расправился с замком. Потом взял топор с длинной рукоятью, вошел в ворота и велел Сэму осмотреть здание спереди, а сам помчался к задней стене заброшенной фабрики.

– Дин! – громким шепотом позвал Сэм и покачал головой: брат уже был слишком далеко.

Им не требовалось серьезное обсуждение или до мелочей продуманный план, но Сэм сомневался, что тот, кого они преследовали, выскочит в заднюю дверь и пустится наутек. К тому же, для последней схватки разумнее было держаться вместе.

Спустя неделю жестоких нападений, совершенных, по словам испуганных очевидцев, странными мутировавшими животными, Винчестеры пришли к выводу, что жутких тварей каким-то образом создала химера, которую в мифах описывали как льва с козлиной головой на спине и змеиной – вместо хвоста. Во время нападений химера оставалась в тени, но кое-кто из очевидцев заметил эти необыкновенные особенности, а также им казалось, что существо еще крупнее и страшнее. Увы, по мере того нападения становились все более частыми и жестокими, химера так же становилась все более неуловимой. Братья решили, что она прячется в логове, в уединенном месте, которое нелегко обнаружить, и оттуда управляет разрастающимся царством ужаса. Чтобы найти логово, Винчестеры позволили одному из ее слуг сбежать и тайно последовали за ним, надеясь, что он приведет их к своей хозяйке.

Сэм думал, что, когда они с Дином выяснят, где находится логово, то вместе спланируют нападение, но одним из побочных эффектов Метки Каина стала склонность Дина действовать экспромтом. Он и так пошел навстречу брату, не ворвавшись в переднюю дверь, паля, так сказать, из всех орудий. Сэм подозревал, что Дин хочет начать бой без обсуждений, без промедления, а самый быстрый способ сделать это – ринуться вперед, независимо от того, прикрывает Сэм его спину или нет.

И хотя Дин утверждал, что контролирует Метку, и, судя по всему, не поддавался беспричинной жажде крови, которую Метка внушала ее носителю, но эта охота могла оказаться слишком серьезной, чтобы вести ее в одиночку. Черт, а что если тварь действительно такая здоровенная, как говорили? Сэм беспокоился, что они не смогут противостоять ей даже вдвоем. Они видели порождения Химеры… Это были, как им удалось выяснить, жуткие гибриды одного или нескольких животных и человека – оружие с коротким сроком действия, живые гранаты.

Последняя тварь вырвала позвоночник у женщины-полицейского и сбросила тело с эстакады на дорогу. Случилось это в час пик, и с аварией, в которую попали двадцать три машины, полиция и службы экстренной помощи, разбирались всю ночь. Однако Винчестерам удалось проследить за слугой Химеры до этой заброшенной фабрики. Если они не уничтожат первоисточник, террор продолжится.

Сэм крался вдоль внутренней стороны забора. Он заметил тени, сгустившиеся у главного входа и вдоль стен, и гадал, что в них таится. Он обнаружил, что в нескольких местах металлическая сетка разрезана – значит, на территорию фабрики можно пробраться незамеченным. Разумеется, ведь Химере и ее созданиям – по крайней мере, тем, что не умели летать, – нужно как-то входить в здание и выходить из него. При этом ворота оставались запертыми, и если бы мимо проехала патрульная машина, полицейские подумали бы, что все в порядке.

Наконец, Сэм шагнул к двери, навстречу непроницаемым теням, сжимая в руке тесак. Он чувствовал, что им с братом предстоит немало рукопашных стычек, и они уже знали, что пистолетами и ножами этих странных созданий не победить.

С другой стороны здания послышалось звяканье металла по металлу. Дин? Стучит?.. Сэм снова покачал головой.

Отвлекшись, он едва не проглядел выросшую неподалеку тень – точнее, что-то темное, поднявшееся из теней. С громким резким фырканьем создание бросилось к нему, набирая скорость. В неверном свете Сэм разглядел голову черного медведя, шерсть, покрывающую плечи над человеческим телом, и человеческие руки с когтистыми медвежьими лапами. Глаза и уши остались человеческими, и это выглядело особенно жутко. Правый глаз был белый, поврежденный трансформацией. Территорию охраняла та самая тварь, что сбросила женщину-копа с моста.

Предполагая – и надеясь – что медведечеловек слеп на правый глаз, Сэм метнулся влево. Создание было быстрым, но у него была одна человеческая нога и одна медвежья лапа, поэтому оно хромало и покачивалось, особенно на поворотах. Сэму казалось, что он слышит, как при каждом неуклюжем шаге трутся друг о друга разномастные кости в ногах и хребте.

Воспользовавшись слепым пятном, он обошел тварь сзади и правой ногой ударил ее в поясницу, подтолкнув к забору, чтобы сила инерции довершила начатое. Рыкнув, создание вскинуло передние конечности, пытаясь найти опору – когти заскрежетали по металлу. Подскочив со стороны незрячего глаза, Сэм ударил тесаком сверху вниз, сжимая его обеими руками. Лезвие отсекло предплечье твари над медвежьей частью. Целиться следовало в неестественные сочленения: чем меньше времени прошло с момента создания гибрида, тем слабее связи между разными видами.

Некоторое время отрезанная конечность болталась на сетке, застряв когтями в ячейках, потом упала на землю. Из обрубка сочилась кровь, гораздо слабее, чем можно было ожидать при такой серьезной ране. Вот поэтому обычные ножи и пули и не давали желаемого эффекта. Какая бы противоестественная сила ни позволяла тварям существовать, она поддерживала в них жизнь даже после ранений, которые должны были стать смертельными. Детройтские копы дорого заплатили за этот урок. Инстинкты и логика подвели их. Между тем, способ уничтожения тварей был достаточно логичным: нужно было уничтожить слияние. Другими словами – точнее, охотничьими словами – это означало стратегическую расчлененку.

Совершенно не смутившись из-за потери части тела, создание резко повернулось и попыталось достать Сэма оставшейся конечностью. Сэм пригнулся, пропустив над собой впечатляющий набор когтей. Медвежья лапа прошла так близко, что в нос ударил звериный дух.

Не успела тварь восстановить равновесие, как Сэм, опершись на левую руку, пнул ее человеческую ногу в коленную чашечку. Сустав странно прогнулся, и медведечеловек, взревев как зверь, завалился влево. Его поврежденная правая нога болталась неестественно даже для гибрида.

Но Сэма интересовала не она. Ступней прижав переднюю левую конечность твари пониже человеческого локтя, он отсек медвежью лапу, и острие тесака выбило искры, чиркнув по бетону под ней.

Но медведечеловека не остановило и это. Он выгнулся, пытаясь пустить в ход когти на медвежьей ноге. Сэм ударил тесаком наотмашь, угодив рукояткой в висок чуть выше человеческого уха. Здоровый глаз твари закатился. Низкое медвежье рычание сменилось слабым ворчанием, в котором слышались растерянность и боль. Воспользовавшись тем, что тварь ослабела, Сэм отрубил ей голову. Несмотря на это, тело продолжало подергиваться, а медвежьи челюсти шевелились, будто пытаясь заговорить по-человечески. Сэм отрезал медвежью ногу, и несколько секунд спустя, когда противоестественная сила, поддерживающая в твари жизнь, истаяла, куски плоти пугающе быстро подверглись разложению.

Сэм бросился в здание, чтобы присоединиться к брату.

* * *

Громадная тварь, охраняющая заднюю дверь, хотела помешать Дину войти. Если бы Дин захотел подобрать имя созданию, надвигающемуся на него из теней, он бы назвал его Минотавром. Рогатая бычья голова на человеческом теле – есть. Намерение убить – есть. Внешности Минотавра не соответствовала только одна деталь… точнее, две. Две маленькие проблемы в виде здоровенных клешней вместо рук.

Дин не отступил. Замахнулся топором, сжимая длинную рукоять обеими руками, и опустил его за миг до того, как рога Минотавра проткнули бы его самого. Клиновидное лезвие вошло в средину бычьего черепа, вонзившись на три дюйма в кость и мозг. Пока Дин удерживал топор, рога оставались от него на безопасном расстоянии, чего нельзя было сказать о клешнях.

Минотавр продолжал двигаться: он оторвал Дина от земли и протащил вперед, клешня щелкнула перед его лицом. Отшатнувшись, Дин увернулся от этой клешни, но подставился под другую. Выпустив топор, он схватился за основания рогов – по одному в каждую руку. Его лицо оказалось так близко к бычьей морде, что он чувствовал горячий поток влажного воздуха, вырывающийся из ее ноздрей.

«Ну, вот и схватил быка за рога, – подумал Дин. – А дальше что?»

Он дернул бычью голову вниз, используя набранную созданием скорость против него, и оба рухнули. Дин ударил обеими ногами в человеческое туловище, как только выпустил рога. Обладай тварь телом и весом быка, маневр пропал бы даром и Дина раздавило бы, но создание врезалось в переполненный мусорный контейнер и с жутким грохотом повалилось на бок. Топор вывалился из его головы.

Дин вскочил на ноги и подобрал оружие. Оглушенный Минотавр мотал головой, не обращая внимания на кровь и ошметки мозгов, стекающие по его широкой морде. Тварь пыталась подняться, царапая растрескавшийся бетон клешнями, но Дин не собирался позволить ей превратить его в шашлык по-винчестеровски. Он снова занес топор.

– Вечеринка окончена, Омароговядина!

Тварь вскинула клешню, закрываясь от удара, и Дин отрубил ее у локтя. Лезвие рассекло плоть и кость по шву и отскочило от контейнера с металлическим звоном, который бы поднял и мертвых – ну или недавно подвергнутых вивисекции. Если Винчестеры и собирались воспользоваться эффектом неожиданности, надежда на это исчезла окончательно.

Нельзя было терять ни секунды.

Минотавр потянулся к отсеченной конечности обрубком руки, и окровавленная клешня начала подрагивать, словно кусок металла перед тем, как поддаться притяжению магнита. Дину уже не раз с изумлением наблюдал, как расчлененная тварь собирает себя по кускам. Если только не отделить голову…

Несмотря на ужасную рану на голове, Минотавр все еще был опасен. Отпихнув клешню в сторону, Дин снова занес топор, целясь в трещину в черепе. На этот раз лезвие вошло гораздо глубже, до основания черепа и позвоночника. Этого хватило, чтобы утихомирить тварь, но Дин не собирался позволить ей провести себя. Зайдя с другой стороны, он рубил толстую шею, пока голова не откатилась от туловища. Потом быстро расправился с конечностями.

Покончив с Минотавром, Дин подбежал к задней двери, криво висящей на ржавых петлях, и вышиб ее ударом ноги. Нижний край двери проехал по полу, она вывалилась внутрь, ударив какое-то человекоподобное существо, которое визгливо рыкнуло от неожиданности. Существо оказалось одним из многих подобных ему и готовых наброситься на Дина.

Перед тем, как твари окружили его, Дин успел увидеть фабрику изнутри: большое и мрачное прямоугольное пространство почти в три этажа высотой, голые балки, ряды окон – почти все выбиты, пол, усыпанный кусками дерева и металла. Крытый переход с хлипкими перилами на втором этаже делил здание надвое и вмещал несколько тесных кабинетов. Из этих помещений когда-то был отличный обзор всего помещения. Теперь здание освещал лишь лунный свет, проникающий в окна и дыры на крыше, но в полутьме Дин разглядел Сэма, который стоял у передней двери, столкнувшись с другими противниками.

И снова сознание Дина попыталось распознать части тварей. На этот раз задача оказалась сравнительно несложной: перед ним стояли пять одинаковых созданий. У всех были жилистые человеческие тела, покрытые татуировками, с головами и конечностями гиен. Наверное, когда-то это были подростки, вероятно, члены одной банды, их поймали и преобразили всех сразу, создав из них внутреннюю стражу для Химеры. Они действовали как стая, в их звериных головах не осталось человеческой индивидуальности. Твари настороженно кружили перед Дином, ища прореху в защите, чтобы наброситься на него всем сразу.

Предпочитая не оттягивать неизбежное, Дин изобразил уязвимость, отойдя подальше от дверного проема. Как он и ожидал, один из гиеноподростков проскользнул ему за спину, намереваясь вцепиться в пяточное сухожилие и свалить Дина с ног. Услышав цоканье когтей, Дин развернулся и рукоятью топора огрел нападающего по голове. Взвизгнув от боли, тварь упала и отползла, тряся головой.

Плоской стороной лезвия Дин ударил по морде второго нападающего, отбросив его в сторону. Размахнулся и снес голову третьему.

Чтобы покончить с тварями, еще придется отрубить им конечности, но Дин выиграл немного времени, чтобы заняться остальными. Медленнее всего твари восстанавливались после потери головы. Если отхватить руку или ногу, они продолжат сражаться, хотя и не так эффективно. Если снести голову, вся сила уйдет на восстановление.