Kitobni o'qish: «Серебряный век: Часть первая»

64-й век: серебряный век, за счет новых технологий и продвинутой науки.

В сутках 37 часов:

– 22 часа длится ночь

– 15 часов длится день.

Существует два вида часов:

– Серебряные

– Бронзовые

Бронзовые показывают на пять часов позже.

Мир делится на четыре составляющие части:

– Верхний (аристократия)

– Средний (обеспеченные люди, работающие на правительство)

– Нижний (нищие люди, беглые преступники)

– Подземка (тюрьма)

Глава первая

Время было два часа ночи по серебряным часам и семь часов ночи по бронзовым. Я скитался по одиноким улицам, подбирая с асфальта всякую дрянь. Где-то под разбитыми машинами валялись старые, ржавые чайники, издавая пугающие скрипящие звуки, где-то лежала расплавленная, но успевшая вовремя застыть, пластмасса, покачивающаяся на ветру. Ночь была самым жутким временем суток, оттого она и длилась целую вечность…

Длинный проспект освещали тусклым светом, обмотанные паутиной, фонари. От них на самый верх цивилизации тянулись бесконечные провода и где-то в облаках соединялись с пыльными антеннами. По сути, вся жизнь шла лишь там. Что было в самом низу, не волновало даже простых смертных, не говоря уже о правительстве.

Я шел тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. И, к слову, у меня прекрасно это получалось.

– Эй, Рыжий, закурить не найдется? – окликнул меня какой-то бродяга в огромной кожаной куртке и грязных резиновых сапогах.

– Сам в поисках, – беззаботно ответил я и свернул в темный переулок.

Через пару минут я уже сидел за барной стойкой и допивал четвертый стакан лакированного виски. В том переулке, в котором находился бар «Лозгуд», никогда никто не появлялся. Это место в простонародье называли мертвым, а людей, которые тут прохлаждались время от времени мертвецами.

Где-то в самом дальнем углу горела старая лампочка. Горела она уже двадцатый год, и никто не хотел ее менять. По всему периметру расположились деревянные столики, за которыми частенько засиживались призраки. Насколько я знаю, дерево являлось раритетом в городе, поэтому «Лозгуд» и был особенным.

– Слышал, сегодня открывают портал в Поземку, – раздался низкий, отдающий холодом, голос бармена.

– Его открывают каждый месяц, – монотонно ответил я. – Не вижу здесь ничего необычного.

– Но в этот раз туда отправляют новый отряд полиции. Говорят, это бесчувственные роботы, которые рубят головы, не заглядывая в глаза, – голос начал трепетно дрожать.

– Дик, просто смирись с тем фактом, что этот мир не справедлив и радуйся тому, что мы находимся на низшем уровне, а не в Подземке, – равнодушно произнес я, допивая пятый стакан виски. – Можно сорок четвертый?

– Так и до пьяницы недалеко, Рыжий, – бармен налил мне темно-фиолетовой жидкости с ярко-салатовыми разводами и исчез в подвале.

Я косо взглянул ему вслед и задумался. По ржавой стене медленно ползла капля чего-то, наверняка, ядовитого. Оно ловко объезжала препятствия, сворачивала в стороны, тормозила. В общем, я мог наблюдать гонку не на жизнь, а на смерть.

И в тот самый момент, когда ядовитая сопля бесшумно размазалась по полу, в бар зашли двое мужчин. Они были высокого роста, где-то сантиметра на два выше потолка, широкие плечи через силу пролезли в дверь, а мускулы на руках не могли сравниться даже с Гималаями. По их густым, седым бровям неспешно стекала багровая кровь, а челюсти были немного сдвинуты вправо. Я решил назвать их гигантами, потому что они на все сто десять процентов соответствовали этой кличке.

Гиганты напряглись и красными, явно искусственными, зрачками осмотрели помещение. По мне пробежал холод и скрылся в подвальной темноте.

– Ты кто? – спросил один из гигантов, подойдя ко мне и остановившись на расстоянии метра.

Я застыл.

– Я повторюсь, – огромная ладонь сжалась в кулаке и уже была готова врезать по моему лицу, как следует.

– Не стоит, – спокойно ответил я. – Я вас услышал.

На этот раз застыли гиганты. Они уставились на меня, как два истукана. Каждый из них успел посмотреть мне в глаза, взглядом поправить прическу, оттряхнуть болотный жилет и снести мне голову тремя разными способами. Но на самом деле оба гиганта чуть не упали на пол от моего равнодушия.

– Так отвечай, – наконец одумался один из них, тот, что выглядел больше.

– Меня зовут Рыжий, живу на улице, питаюсь чем попало, – протараторил я. Мне вдруг искренне захотелось позлить непрошенных гостей. – Будут вопросы, приходите по этому адресу, – я выдал ошеломленным гигантам карточку с каким-то адресом, который придумал от силы пять минут назад и гордо вышел из бара, оставив двух огромных мужчин в полном шоке.

На улицах было все так же тихо…

Я решил пройтись по главному проспекту, а потом куда-нибудь свернуть. Вообще, несмотря на столь жуткую обстановку в мире, гулять по улицам было сплошное удовольствие. Я любил одиночество. Тебя никто не тормошит, не торопит. Идешь себе спокойно и наслаждаешься жизнью.

– Чистильщики! Чистильщики! – закричали где-то впереди, за разбитыми машинами.

Затем сработала городская сирена, и все, кого не было видно раньше, вылезли из своих укрытий и бросились наутек. Люди бежали, сломя головы, прямо на меня. Они яростно перепрыгивали лежащий посреди дороги мусор, их глаза горели, словно фары у автомобилей. Чистильщики заставляли каждого в низшем районе побеспокоиться о своей жизни…

– Рыжий, ты чего застыл? – закричал мне кто-то прямо в ухо и дернул за руку так сильно, что я чуть было не упал. – Рыжий, черт! Они в двадцати метрах! Очнись, балбес!

Парень не выдержал и с силой поволок меня куда-то. Это был Джо или, как я его называл, Пепел. Странная кличка, но, уверяю вас, более чем подходящая. Пепел был молодым парнишкой шестнадцати лет. Его фигуру можно было легко спутать со столбом или же с мачтой, потому что более худого человека, я еще не встречал. Пепел был высоким, но не настолько, чтобы ударяться головой о потолок, как те два гиганта. Он имел длинные, худые руки и такие же ноги. По началу, я даже хотел назвать его Безликим, потому что именно это существо ассоциировалось у меня с Пеплом. Он был моим хорошим другом уже много лет. Мы познакомились в «Лозгуде», когда он предложил мне впервые выпить сорок четвертый. Я любил Пепла, особенно его густые, черные волосы.

Чистильщики были огромными машинами. Некоторые из них работали на автомате, те, что не были помечены красной цифрой «666». Их не стоило так сильно бояться, потому что они были медленными и сгребали лишь мусор.

Но были и другие. Мы называли их кровавыми чистильщиками. В них, как правило, находилось около двух людей, одетых в ярко-белые костюмы. Эти люди могли направить машину куда угодно, на кого угодно. Обычно они охотились за местными преступниками, но временами заглатывали простых смертных. Их боялись даже самые смелые, потому что кровавые чистильщики могли разгоняться до чрезвычайно большой скорости и, в отличие от стандартных машин, менять форму и проходить в узкие переулки.

Ходили слухи, что попадая под чистильщика, человек через портал, образованный внизу, между колесами, оказывался в Подземке. Никто не знал, что происходило дальше, но когда-то всем людям вбили в головы, что Подземка является самым кошмарным местом, сравнимым с самим адом.

Я не помню точно, что произошло после встречи с Пеплом. Ведь, как известно, я выпил около шести, семи, а то и восьми стаканов водки, поэтому мало что соображал.

Я проснулся, по-видимому, поздно, потому что в окно уже пробивались солнечные лучи, а значит, ночь все же кончилась. Подо мной находился старый, темно-персиковый диван, воняющий, словно изношенные сапоги. На нем была куча пятен разных цветов, рисунков черной ручкой и всего такого.

Я протер глаза, потрогал лоб и, стараясь не грохнуться на пол, сел. На мне красовался теплый, шерстяной плед, а сверху него лежала одежда, новая одежда. Очевидно, кто-то хотел меня обрадовать, но места я все же не узнавал, ведь никогда тут и не был…

На обшарпанных стенах криво висели картины в сломанных рамках и с разбитыми стеклами. В них не было фотографий, в них не было ничего. С потолка что-то беспрерывно сыпалось, кажется, песок вперемешку со штукатуркой. Надо мной устрашающе покачивалась старинная люстра с мигающими лампочками. Где-то в углу паук вырисовывал узоры на своей паутине, и, казалось, чихал от такого огромного количества пыли в комнате.

– Ну, и выпил же ты вчера… – осуждающе произнес Пепел, заходя в комнату.

– Голова раскалывается, – пожаловался я.

– Сам виноват, – Пепел приземлился рядом.

– Где мы?

– В каком-то заброшенном здании, – кажется, он сам не понимал, что это за место.

– Теперь-то все предельно ясно…

– Слушай, я не знаю, Сэм. Вчера было какое-то нашествие чистильщиков. Все куда-то бежали, кричали. Если бы не Дик, мы бы потерялись в этой толкучке и вместе с остальными угодили бы в Подземку. Так что, не тереби меня этим вопросом… – устало пробормотал он, поправляя угольно-черные волосы.

– Ладно, прости. Я просто хотел сказать спасибо, что не оставил меня умирать. Знаешь, скончаться пьяным, было бы тупо, – я лег обратно на диван и закрыл глаза.

Воцарилось молчание.

Меня не оставлял в покое лишь один вопрос: «С какого перепугу все чистильщики вдруг оказались внизу?» Я вдруг поднялся, оказавшись чуть ли не на Пепле верхом, и задал ему этот вопрос, невзирая на его просьбу об этом не разговаривать. Он покачнулся от неожиданности и высказал свою теорию:

– Я думаю, все дело в украденной вещи.

Меня передернуло. В голове сразу образовалась огромная очередь из догадок, мыслей и предположений. Я знал, что Пепел больше всего не любит, когда я задаю чересчур много вопросов, на которые у него нет ответов. Но я почему-то про это совершенно забыл.

– С чего ты так решил? – вырвался у меня, кажется, самый разумный вопрос, собравший в себе все остальные.

– Вчера по новостям говорили, что с восьмисотого этажа была украдена какая-то дорогая вещь, какая точно, сказать не могу. Говорили, что это был какой-то сбежавший преступник из Подземки…

– Но из Поземки же невозможно сбежать, – перебил я его.

– Вот я о том же. Как ему удалось? – Пепел задумался, но затем продолжил: По слухам, этот парень спустился вниз, как ни в чем не бывало, а теперь из-за него гибнут люди…

– Ты вообще видел его когда-нибудь?

– Нет, и надеюсь, никогда не увижу…

На этом наш диалог прервал Дик. Высокий мужчина в черном костюме с вечно нахмуренными бровями, ярко-голубыми глазами и блондинистыми волосами. Дик был тем самым барменом в «Лозгуде», а так же нашим преданным другом и поставщиком информации.

– Как ты, Рыжий? – серьезно спросил он.

– Жить буду.

– Чтоб сгинули отсюда через пять минут, оба. Проблем от вас, как от правительства, – Дик никогда не отличался добротой или же заботой. Мы с Пеплом просто твердо знали, что он любил нас, как братьев, и этого нам было вполне достаточно.

Мы вышли на свежий воздух, и меня сразу же перекосило. Я шел зигзагами, подворачивая при каждом удобном случае лодыжки. Пепел шагал рядом и с улыбкой на меня поглядывал. Солнце заставляло его зеленые глаза сиять, как две звездочки на ночном небе. Вообще, я никогда и не видел звезд, но многое о них читал, в связи с чем, был твердо уверен в том, о чем размышлял.

На улице днем значительно прибавлялось народу. Все куда-то спешили, как заведенные игрушки. Они шли напрямую к многоэтажкам и исчезали в дверях. К слову, вместо дверей в некоторых зданиях (в самых высоких) у нас были порталы, скопление ярких искр, режущих глаза. Я никогда в жизни не заходил в портал, потому что никогда не работал в высших слоях, но каким-то везунчикам это сделать все же удавалось.

– Куда мы идем, Пепел? – спросил я, держась за живот, в надежде на то, что меня все же не стошнит у всех на глазах.

– Зайдешь со мной на почту, я должен отправить письмо своему дяде.

– У тебя есть дядя?

Эта информация меня настолько удивила, что мой живот снова сильно скрутило. Эмоции решили вытиснуть остатки алкоголя, и я исчез за какой-то машиной. Тошнота – явление неприятное, но терпимое.

Пепел взглянул на меня, проехался по мне глазами и мысленно обозвал меня идиотом. По правде говоря, я был с ним полностью согласен.

– Да, у меня есть дядя. Его зовут Джон, он из высших слоев, – пояснил он.

– Нет слов, – торопливо пробормотал я и снова скрылся за машиной. Разговор был недолгим, но, очевидно, информативным…

Мы подошли к высокому зданию серого цвета, оно было наполовину разрушено, а пахло, честно говоря, отвратительно. Внутри не было ни души, да и в округе, по правде, тоже. Мы зашли, и первое, что я сделал, это плюхнулся на новый бежевый диванчик в зале ожидания. Новые вещи завлекали меня больше всего на свете, потому что были похожи на лучики света в кромешной тьме моей жизни…

Пепел долго шабуршался с работником почты. Я слышал их разговор лишь обрывками. В какой-то момент они даже чуть не поссорились, что почему-то вызвало на моем лице улыбку. Пепел тогда громко закричал не очень хорошее слово, а затем схватил молодого паренька в синей фуражке за футболку и поднял чуть ли не до потолка. Работник хотел нажать на какую-то красную кнопку в углу помещения, но Пепел вовремя его опустил. Иначе нам бы было несдобровать…

– А что ты отправлял? – поинтересовался я у друга, когда тот вышел из здания.

– Телеграмму,– серьезно ответил Пепел.

– А про что? – я не оставлял надежды разузнать все до последней капли.

– Я должен идти, – Пепел нахмурился. А когда он хмурился, нужно было срочно сдавать назад. – Меня ждут.

– А я? – мои брови вдруг выстроились домиком.

– А ты, да хоть провались под землю, чтобы я тебя не видел. И не смей следить за мной, Рыжий. Если я тебя увижу, убью, не задумываясь, понял?

Я кивнул.

– Встретимся завтра в двадцать часов ночи у Дика, – добавил он и исчез в тени какого-то переулка.

Глава вторая

В квартире стояла мертвая тишина. Стояла она неподвижно, но в то же время скиталась из угла в угол, напоминая о себе при каждом удобном случае. Лампочка устрашающе покачивалась из стороны в сторону, мешая своими жуткими скрипами, существовать тишине.

В самом центре комнаты находился письменный стол. Письменным он был совсем не от того, что на нем писали, а просто потому, что так было надо. За столом сидел человек, напоминающий высохший труп. Человек был явно чем-то озадачен, но изо всех сил старался держать это в тайне. Он то и дело хмурился, а затем вновь улыбался, и движения повторялись заново. Очевидно, человек хотел сделать что-то стоящее, но «стоящее» было понятием растяжимым…

Секунды на золотых часах перерастали в минуты, а те, в свою очередь, сменялись часами. Время шло, но человек оставался недвижим. Он размышлял, а мысли порой доводили до онемения.

Пока вдруг в голове человека не слетел с петель рычажок, последние двадцать лет державшийся на неисправимой реальности, и дело быстрым шагом направилось к цели.

Человека звали Нобелем. Это было его ненастоящее имя, но оно, поверьте, давало ему более высокий статус в обществе, чем первоначально существовавшее.

– Здравствуй, Нобель, – раздался строгий мужской голос из-за двери.

Человек ничего не ответил. Он был слишком увлечен работой.

– Как продвигается? – на полу образовался темный силуэт, приближавшегося мужчины.

– Завтра будет готово, – наконец ответил человек.

И в этот момент в комнате оказался тот самый мужчина, голос которого звучал из-за дверей. Это было существо крепкого телосложения. Нельзя было назвать его толстым, но упитанным вполне разрешалось. Он был маленького роста, с маленькими серыми глазками. Несмотря на его фигуру, лицо у него было худое, а подбородок заостренный. Мужчина смахивал на крысу, что значительно портило первое впечатление о нем. Его прозвали Бонзешоном или, если кратко, Бонзе.

– Послушай, Нобель, – начал он. – Что для тебя самое дорогое в жизни?

Нобель предпочитал не смотреть в глаза тем, кто не был этого достоин, поэтому отвечал, внимательно наблюдая за движением пилы, которая бесшумно придавала форму какому-то металлическому предмету.

– Нет такого.

– Нобель, я не шучу с тобой, – ехидно улыбаясь, произнес Бонзе.

– А я, считаешь, издеваюсь?

Этот вопрос заставил Бонзе на секунду умолкнуть. Он оценивающе посмотрел на Нобеля, стараясь понять его. Но тот не поддавался. Такому спокойствию, как у Нобеля, можно было только искренне позавидовать. Бонзе мысленно попытался заставить своего собеседника повернуться к нему, но тщетно.

– Нобель, твой племянник… – Бонзе решил вытащить из фундамента нервной системы человека главную деталь. – Он ведь так хочет попасть к нам.

– И что ты хочешь этим сказать? – Нобель даже глазом не повел.

– Я могу это устроить, – речь Бонзе стала похожа на змеиное шипение. – Но всему есть цена.

– Чего ты хочешь? – Нобель постепенно ломался.

– Хочу ту вещицу, которую ты делаешь.

– Я не могу ее отдать.

– Тогда, увы… – Бонзе скорчил гримасу отчаяния. – Когда-нибудь твой обожаемый Джо скончается под чистильщиком, а ты об этом даже не узнаешь.

Бонзе злобно улыбнулся и, из-за плеча взглянув на Нобеля, удалился.

Нобель выключил работающую пилу и согнулся в три погибели. Он задумался. Сложно стоять на перепутье, когда перед тобой судьба дорогого человека и всего человечества. Очевидно, Нобель для себя что-то решил, выбрал и, как ни в чем не бывало, продолжил работу.

Вскоре солнце скрылось за горизонтом. Верхушки небоскребов охватил ночной мрак, окутал их с ног до головы. Где-то внизу, в районе двухсотого этажа неспешно проплывали облака, словно стадо овец по полю. Так хотелось оказаться в каком-нибудь пригороде и, покачиваясь на больших качелях, смотреть на багровый закат. Так хотелось просто почувствовать свободу от обязательств, от ненавистной работы и, что самое главное, от правительства. Как же не хватало пения птиц по утрам, серенад зеленых кузнечиков и мычания коров. Было так трудно осознавать, что все это находится совсем рядом, что можно просто дойти до него пешком, но в то же время с каждым шагом оказываться все дальше и дальше. Счастье нельзя было достать, его в принципе не существовало…

Нобель сидел на новой, лакированной лавочке, находившейся на самом последнем этаже самой высокой многоэтажки.

– Здравствуй.

– Привет.

– О чем размышляешь?

– О всем подряд.

Рядом с Нобелем теперь сидел его друг, его очень хороший друг, который во многом ему помог. Джерри тоже был инженером, он тоже многого достиг. Их судьбы были до ужаса схожи друг с другом…

– Бонзе предложил мне сделку, – вдруг сказал Нобель.

– Откажись, – монотонно ответил Джерри.

– Цена слишком велика…

– Послушай, Нобель. Сколько всего ты сделал в своей жизни. Ты буквально ее прожил, и все, что тебе осталось, это умереть. Так почему тебе в один момент не пойти на отчаянный шаг? За что тебе стоит переживать? За свою жизнь? Боже, упаси! Нашел о чем беспокоиться… – Джерри остановился на пару секунд, а затем, немного остыв, продолжил: Если самый дорогой для тебя человек Джо, то почему бы не пожертвовать всем ради него?

– Я… – Нобель захотел возразить, но ничего не вышло. Он просто спокойно встал, оттряхнул пыль с куртки и, уходя, тихо произнес: Ты прав.

Глава третья

На улицах уже два дня не убирались, и там царил такой беспорядок, какого тысяча людей за пять лет устроить не сможет. На низший район вновь спускалась тьма. Я шел, заставляя металлическую банку от газировки, летать вслед за мной. В моей голове крутилось не пойми что. Я изо всех сил старался сосредоточиться на чем-то одном, но затем вновь отвлекался на что-то другое. Но лишь одна мысль не покидала меня с самого утра: «С кем встречался Пепел, и почему этот кто-то так тщательно скрывался?»