Kitobni o'qish: «Черепоголовый»
Глава
I
Таинственный убийца
Тем летом, когда в первый раз огненная лодка приплыла к Много Домов (форт Бентон, Монтана), пикуни стояли там лагерем и ожидали ее прибытия; ведь полки торгового зала Много Домов были пусты, а нам очень нужны были товары, которые привезет лодка, для обмена на которые мы нашу зимнюю добычу из бобровых и других мехов, и многие сотни прекрасно выделанных бизоньих шкур. Мы были, как и всегда, самым крупным из трех племен, говоривших на нашем языке; следующим по численности были кайна (Кровь), а самым малочисленным сиксика (Черноногие). Мы насчитывали шесть сотен вигвамов (около трех тысяч человек). Да ведь наш лагерь занимал всю долину от Много Домов до самого ее конца!
Мой отец, Одинокий Человек, был вождем Маленьких Накидок, самого большого общества нашего племени. Он был великим воином, и очень богатым – его табун насчитывал больше двух сотен лошадей, его вигвам был самым большим во всем лагере и был прекрасно обставлен. Моя мать, Стройная Женщина, была одной из самых красивых женщин нашего племени, и ее доброта не уступала ее красоте. Она очень жалела бедных, больных, вдов и сирот. Она была священной женщиной: пять раз она становилась во глав женщин, которые каждое лето, в луну Спелых Ягод, строили для Солнца священную хижину, которую клялись построить для него. Тем летом она должна была возглавить строительство хижины Солнца; она обещала ему сделать это, если оно избавит меня от тяжкой болезни, которая напала на меня в середине той зимы. В то время мне было восемнадцать зим от роду. Я все еще носил имя, данное мне при рождении – Медвежонок. Я решил, что это имя несчастливое: жрец Солнца, который дал его мне, был неудачлив во всех своих начинаниях – в столкновениях с врагами он был дважды ранен, один из его сыновей был погиб в сражении, другой умер от тяжелой болезни, и, наконец сам он во время погони за бизонами упал с лошади и был насмерть затоптан копытами раненого быка. Тогда я хотел, и уже давно, пойти в военный поход и посчитать на врагах несколько хороших ку, после чего вождь дал бы мне новое имя, возможно, более счастливое. Отец мой хотел, чтобы я сделал это; он даже говорил, что пришло мне время встать на тропу войны – вначале, разумеется, как слуге сильного и успешного предводителя военного отряда, который научил бы меня военному искусству. Но моя мать сильно возражала против этого. Я был слишком юн, чтобы пойти на тропу войны; война – слишком жестокое и бесполезное занятие; она вообще не хотела, чтобы воевал; вместо того, чтобы воевать друг с другом, племена гор и равнин должны собраться и заключить прочный и долгий мир. Теперь к тому же она сказала, что у нее было касающееся меня видение. Во время сна, сказала она, она видела своего священного помощника, некое древнее живущее в воде животное, которое ясно сказало ей:
– Держи своего сына рядом с собой, потому что он очень тебе будет нужен: в скором времени тебе очень понадобится его помощь.
На это отец мой сильно обеспокоился. Что такое может случиться? – недоумевал он. Он уговаривал мою мать упорно молиться, чтобы ей было послано другое видение, в котором ее будущее станет ясным. Он сказал мне, что в ближайшее время я и думать не должен о том. чтобы присоединиться к какому-нибудь военному отряду, который должен был выступить на врагов. Видением женщины столь святой, столь близкой к Солнцу, как моя мать, ни в коем случае пренебрегать нельзя.
В это время с севера пришли наши братские племена, кайна и сиксика, которые тоже хотели обменять свои меха на товары белых. Свой лагерь они поставили на Молочной реке (Тетон), нас с ним разделял только увал. День или два спустя другие наши союзники, утсена (гро-вантры), пришли с востока, и поставили свои вигвамы чуть выше Много Домов. Таким образом, собралось множество людей, ожидавших прибытия огненной лодки.
Уже две зимы мы не видели кайна и сиксика – они жили и охотились в северной части нашей страны и торговали с Красными Куртками, а мы, пикуни, и утсена, кочевали на само юге наших угодий, до самой Лосиной реки (Йеллоустоун), которая была северной границей владений племен Ворон. Теперь все навещали друг друга. Почти ежедневно я сопровождал своих отца и мать в гости к их друзьям в других лагерях, и они в свою очередь приходили в наш вигвам покурить и попировать, так что теперь все знали, что произошло в других племенах за эти две прошедшие зимы.
Кайна принесли нам странную весть – рассказ об одиноком враге, который, сперва прошлым летом, а потом и этим, причинил им множество страшных неприятностей. Они охотились на реке Живота, когда, насколько им было известно, он впервые появился в их лагере. Тогда, темной ночью, одна из женщин возвращалась домой от своей подруги. Когда она приблизилась к своему вигваму, ее дочь, которая была внутри, решила взять дров из кучи, которая была снаружи, и, когда она откинула входной полог, яркий свет костра осветил пространство и мать увидела завернувшегося в плащ человека, который крался к вигваму. Она только бросила взгляд на его лицо, завопила и бросилась за помощью к соседнему вигваму, потому что это было лицо черепа. Да, у него не было носа и не было губ, которые должны были прикрыть его блестящие зубы.
Крик женщины разбудил весь лагерь; мужчины сбегались, чтобы узнать, что с ней случилось. Крича и дрожа, все, что она могла ответить – это то, что она видела человеческий скелет, завернутый в бизонью шкуру, который на четвереньках крался ко входу к ее вигваму. Те, кто ее расспрашивали, не знали, что об этом думать. Один сказал, что скелеты – духи – не одевают шкур; другой сказал, что ей, скорее всего, показалось, что она увидела призрак. Они сказали, что лучше ей пойти в свой вигвам, а они ее проводят. Они дошли до него, вошли внутрь, все весте, и увидели на одной из лежанок ее дочь, накрытую шкурой. Они сдернули ее, и она села, вся дрожа, с расшившимися глазами. Она увидела мать и рванулась к ней с криком:
– Мама. Мама! Я видела снаружи, совсем рядом, ужасного человека, он на четвереньках приближался к нашему вигваму; его голова была как череп!
В это момент от соседнего вигвама раздался крик:
– Люди, идите сюда, и несите горящие палки. Тут лежит мертвый человек!
Все побежали, захватив горящие палки, и увидели, что мертвецом был Новый Плащ, хозяин вигвама. Он лежал на спине, и кровь текла у него из большой раны на груди; рядом с ним, сбоку, в землю была воткнута тонкая палочка, на конце которой был привязан маленький клочок меха, похоже, медвежьего.
Тело Нового Плаща перенесли в вигвам, и, пока его женщина и дочь оплакивали его, пришли добрые женщины и стали готовить его к похоронам. Теперь мужчина из соседнего вигвама обнаружил, что из числа его охотничьих лошадей, которых он на закате привязал рядом с вигвамом, пропала самая быстрая. Стало очевидно, что таинственный черепоголовый убийца сперва осторожно перерезал веревку, которой была привязана лошадь, потом увел ее за пределы лагеря, а после вернулся, чтобы совершить убийство. Хотя была уже поздняя ночь, весь лагерь уже говорил об этом. Некоторые говорили, что убийца был духом. Другие на это отвечали, что духи не пользуются ножами и другим оружием; он убивают, насылая ужасные болезни на тех, кого ненавидят. Опять же, женщине и дочери Нового Плаща могло только показаться, что вместо головы у врага был череп. Но кем он мог быть, из какого вражеского племени? Его палочка для ку была простой, некрашеной, с клочком медвежьего меха, привязанным к ней – никто прежде не видел ничего похожего на нее. Когда настал день, мужчины из лагеря выехали во все стороны, чтобы найти убийцу, но так и не нашли.
Две луны спустя, когда кайна стояли лагерем у Холмов С Другой Стороны (Кипарисовый холмы в провинции Альберта), тот же враг проник в их лагерь, убил Одного Рога и украл самую быструю охотничью лошадь. Не было сомнений в том, что это тот же самый враг, потому что Один Рог, как и Новый Плащ, был убит ударом ножа в грудь, а рядом с телом в землю была воткнута палочка для ку с привязанным к ее концу клочком медвежьего меха. Было очевидно, что враг этот очень силен: он, несомненно, подкрался сзади, одной рукой зажал жертве рот, не давая закричать, а другой ударил ножом. Это убийство также было совершено прежде, чем люди отошли ко сну, пока они сидели вокруг очагов, куря и беседуя. Снова врага искали, и снова без результата. После этого лагерь долго усиленно охранялся; женщины больше не ходили друг к другу в гости, а после заката мужчины ходили по лагерю, не расставаясь с оружием, постоянно оглядываясь. Наконец, когда настала зима, и одинокий враг больше не появлялся в лагере, было решено, что больше он не придет – возможно, он каким-то образом встретил свою смерть, и вожди сказали ночным стражам, что их работа закончена.
Но ужасный враг не был мертв. Следующим летом, в луну Новой Травы, кайна ушли с Холмов С Другой Стороны на Маленькую реку (Молочную), и там снова поставили свой лагерь. Он пришел, когда люди еще не спали, забрал быструю охотничью лошадь, вернулся и убил одного мужчину, Высокую Сосну, ударом ножа, и оставил рядом с его телом еще одну палочку для ку, с привязанным к ней клочком медвежьего меха. Тем вечером Высокая Сосна сказал своей жене, что хочет принять участие в азартной игре в вигваме одного их своих друзей, который жил на другом конце лагеря. Игра все продолжалась, как знала женщина, слыша непрекращающееся довольное пение игроков. Слушая его и надеясь, что ее муж выиграет, женина легла спать. Проснулась она от холода; костер в вигваме погас, и пения игроков больше не было слышно. Она вышла наружу; ни в одном из вигвамов лагеря костер не горел, а Семеро (Большая Медведица) говорили о том, что до утра осталось немного. Она выкрикнула имя своего мужа, снова и снова звала его пойти домой, но ответа не было. Ее крики разбудили людей.
Мужчина из соседнего вигвама сказал ей:
– Твой муж играл с нами; он проиграл и ушел задолго до того, как игра закончилась.
– Тогда он, должно быть, мертв! Люди, помогите мне его найти! – крикнула женщина.
Мужчину скоро нашли, в самом центре лагеря; тело его уже остыло. Тогда Ребра Орла, верховный вождь кайна, собрал воинов у своего вигвама и сказал им, что прямо сейчас они, не дожидаясь рассвета, должны немедленно отправиться на поиски убийцы. Те, у кого есть лошади, привязанные рядом с вигвамами, должны отправится прямо сейчас. Они выехали тут же – одни отправились по долине на южном берегу реки, другие на северном, остальные вверх и вниз по долине. Они уехали далеко, на целый день пути, и не смогли даже понять, в каком направлении скрылся убийца, совершив свое злодеяние. После этого поочередно разные группы общества Всех Друзей (тайное общество воинов) по ночам охраняли лагерь.
С этого несчастливого места на Маленькой реке кайна перебрались к холмам Сладкой Травы, где оставались некоторое время, а потом поставили свои вигвамы в долине Медвежьей реки (Мариас), к северу от Гусиного Холма. Немного времени спустя после того, как лагерь был разбит, мужчина из сообщества Быстрых Едоков, Напряженная Рука, поехал вверх по долине, собираясь поохотиться на оленя, и взял с собой сына, мальчика двенадцати зим. Олени там не были многочисленными, потому что было много охотников. Они одну за другой миновали несколько рощ хлопковых деревьев, и наконец вошли в одну, где обнаружили свежие следы большого самца. Спешившись и стреножив лошадей, эти двое пошли по следам оленя. В верхней части равнины была скалистая стена, входившая в рощу; подожди, сейчас я нарисую для тебя на земле, какой формы она была: вот такой: V. Медленно двигаясь по следу оленя, эти двое подошли к ее нижней части и обогнули острый угол, когда увидели человека, который тоже обходил это место. Он был высоким, мощного телосложения, и очень необычно выглядел: без носа, без губ, части щеки тоже не было, и белые зубы словно светились. Как и Напряженная Рука, он держал лук с наложенной на тетиву стрелой. Они выстрелили друг в друга, и мальчик услышал, как его отец охнул, а потом упал – стрела глубоко вошла в его грудь; он также увидел, что враг нацеливает на него другую стрелу, повернулся и побежал. Стрела пронзила его левую руку; другая просвистела рядом с его головой и вонзилась в дерево. Мальчик бежал, как никогда прежде не бегал, направляясь в нижнюю часть рощи, к своей лошади. Он быстро развязал ее, вскочил и погнал лошадь вниз по долине, опасаясь, что этот ужасный человек станет преследовать его на отцовской лошади, лошади убитого им отца. Он оглянулся и увидел, что во всей долине он один. Он осознал, что этот мужчина вообще не преследовал его, когда он бежал по роще к лошадям; он больше его не видел и не слышал. Он продолжил путь, мешая крики с рыданиями; нагнав на равнине нескольких охотников, он сказал им, что случилось с его отцом. Дин из охотников сломал стрелу в руке мальчика и вытащил ее; наконечник пронзил плоть и застрял в рукаве кожаной рубашки. Стрела была ровная, с железным наконечником, и никаких меток хозяина на ее древке не было. Другой охотник велел мальчику поторопиться в лагерь и велеть всем, кто может его покинуть, поспешить в рощу под скалой. Сами охотники тут же сбросили свой груз бизоньего мяса и отправились на поиски врага.
Кай! Прежде чем Солнце в тот день прошло половину своего пути, роща под скалой была окружена воинами кайна. На вершине скалы, в самом ее конце, стоял их главный вождь, Ребра Орла, смотревший на них сверху вниз. Они увидели, как он взмахнул своим плащом, затянули военную песню и бросились в рощу, чтобы покончить с ненавистным врагом, не сомневаясь в том. что он убьет кого-то из них прежде, чем убьют его. Те из них, кто вошел в нижнюю часть рощи, скоро нашли лошадь Напряженной Руки, которая стояла там, где он ее привязал. Они не понимали – почему враг не забрал ее и на ней не уехал? Весть об этом разнеслась по всему отряду; теперь все двигались медленнее и осторожнее, чувствуя уверенность в том. что скоро они найдут убийцу. Потом, когда они добрались до подножия скалы, то стали в этом сомневаться. Наконец все они собрались вокруг тела Напряженной Руки, который лежал там, где упал, не считая того, что стрела, которая его убила, была вынута из его груди. Он не был скальпирован, его лук и стрелы остались на месте, нож был в ножнах. В землю рядом с ним была воткнута еще одна палочка для ку с клочком медвежьего меха. Хайя!
Снова ужасный враг ушел от них. Но он не забрал лошадь напряженной Руки; должно быть, он прятался где-то неподалеку, рассудили они. Они обыскали одну за другой рощи в этой долине, выше и ниже той, что под скалой, и не нашли даже человеческого следа.
Кай! Вот такую новость принесли нам кайна. Они также сказали, что вдова и дочь Нового Плаща не ошиблись по поводу облика убийцы; по описанию сына Напряженной Руки лицо его действительно выглядело как человеческий череп. Во всех лагерях нашего племени о нем было много разговоров. Многие думали, что этот Черепоголовый, как его прозвали, обладает такой большой силой, что может становиться невидимым; а возможно, что сила его столь велика, что пули и стрелы не могут пронзить его тело.
Лето было уже в разгаре. Новая трава выросла в полный рост; птицы кормили своих птенцов; река разлилась, питаемая водой из тающих в горах ледников. Мы покоились, почему так задерживается огненная лодка. Наш вождь пошел к Большому Ножу, вождю из Много Домов1, чтобы узнать об этом. Тот уверил его в том. что огненная лодка скоро прибудет. Они договорились, что, если лодка не придет к концу этой луны, им придется пойти на север, чтобы торговать с Красными Куртками на Кривой реке.
Некоторое время наблюдатели сидели на высоких утесах, которые располагались немного ниже нашего лагеря. Однажды вечером они поспешили вниз и сказали, что видели ниже по течению столбы дыма, поднимавшиеся над деревьями – несомненно, это был дым из трубы огненной лодки. Хорошая новость разнеслась по Много Домов и по всем нашим лагерям. Большой Нож сообщил всем нашим вождям что, поскольку огненная лодка не может плыть по ночам, она не прибудет раньше следующего утра, и что они должны прийти к нему, чтобы всем вместе ее встретить.
Это был счастливый день (2 июля 1860 года), все были очень взволнованы. Солнце проделало совсем небольшой путь в синеве, когда все мы, четыре племени, мужчины, женщины и дети, собрались у Много Домов. Вожди, одетые в свои лучшие военные наряды, следовали за Большим Ножом к берегу реки; в тот день сам вождь был одет в военный костюм белых – синюю одежду с блестящими желтыми пуговицами, и нож, длиной с мою руку, висел у него на боку. Вожди сели на шкуры, которые расстелили для них женщины, за ними уселись их воины, а еще дальше за ними женщины и дети. Воистину, мы были многочисленным народом.
Нам не пришлось долго ждать того, что мы так жаждали увидеть. Из-за излучины реки показалась огненная лодка, выкрашенная в белый цвет, высоко поднимавшаяся над водой, и два столба ее дыма высоко поднимались в синеву неба. Да! – и мы могли слышать ее дыхание – вух! вух! вух! вууух! – пока она двигалась вверх, двигаясь по самой глубокой части русла. И вот хо! Из-за излучины показалась другая огненная лодка! Как же рады мы были, что их стало две! Теперь собравшиеся уже не боялись, что Большой Нож не получит достаточно товаров за свои меха и шкуры.
Подойдя поближе, огненные лодки громко свистнули; за нашей спиной громко ответили пушки Много Домов, и мы закричали. И тогда, наконец, огненные лодки пристали к берегу, и Большой Нож и наши вожди приветствовали людей, которые привели их из далекой страны белых2.
Весь тот день и до глубокой ночи белые были заняты, разгружая огненные лодки и перенося товары в Много Домов, поэтому торговля не начиналась, пока на следующее утро огненные лодки не отправились обратно.
Вожди наших племен были, конечно же, первыми, кто смог обменять свои меха и шкуры. Так вышло, что мои отец и мать, и я с ними, смогли отнести свои товары в торговый зал Много Домов еще до заката того дня. У нас было двадцать семь шкур бизоних, все их моя мать прекрасно выделала, шестьдесят шесть бобровых шкур, многих их которых добыл я, тридцать волчьих шкур и шесть росомах. Мой отец был очень щедрым человеком: себе он взял из наших шкур ровно столько, чтобы купить себе капсюльное ружье, порох, пули, капсюли и немного табака, и прямо там он дал мне кремневое ружье, которой купил две зимы назад у торговцев Красных Курток. А потом он сказал, что я и моя мать можем купить на оставшиеся меха все, что хотим из товаров белых.
– Он совсем не думает о себе, а только о тебе и обо мне, – шепнула мне мать, и предусмотрительно купила для него четыре одеяла. На оставшиеся меха мы купили одеяла для себя, красную и синюю материю для женских платьев, капканы, ножи, топор, шила, иголки, два гребня и маленькое зеркало. Нагрузив все это на наших лошадей, которые оставались снаружи, очень довольные своими покупками, мы вернулись в лагерь. Я был более чем рад ружью, которое дал мне отец. Это было хорошее оружие. Это было мое первое ружье. Среди всех наших племен всего несколько юношей моего возраста владели собственными ружьями. Я очень гордился щедростью моего отца. Да, он был настоящим вождем.
Так много людей было в четырех наших племенах, что торговля с Много Домов продолжалась десять дней. За это время вожди собрались на совет и решили, что утсена на оставшуюся часть лета вернутся к горам Медвежьей Лапы, а зимой переберутся к Волчьим горам (Малым Скалистым), и на Большую реку, немного южнее. Кайна пойдут на юг до Лосиной реки; сиксика решили вернуться в северную часть нашей страны, а мы, пикуни, собирались расположиться вдоль Хребта (Скалистых гор), потому что там бобры были более многочисленными, и мех их был темнее и лучше, чем в других частях нашей великой страны. Среди четырех наших племен пикуни были настоящими трапперами, добывавшими бобров; другие торговали в основном выделанными бизоньими шкурами, обменивая их на товары белых. Когда кайна узнали, что мы хотим перебраться к Хребту, они предупредили нас о Черепоголовом; сами они пошли на юг к Лосиной реке, больше для того, чтобы избежать ночных нападений, чем из-за того, что бизоны там были многочисленными. Они настаивали на том, чтобы мы пошли с ними. На это наши вожди ответили, что это наш долг – стоять и охотиться у Хребта, чтобы не дать племенам с западной стороны приходить и убивать бизонов на наших равнинах. Кайна были достаточно многочисленны для того, чтобы не дать Воронам проникнуть в южную часть нашей страны; утсена на востоке следили за Головорезаими и Разделенными Волосами (ассинибойнами и сиу). На севере сиксика следили за тем, чтобы сайю (кри) не вылезали из своих болот. так мы должны были охранять свою страну и свои бесчисленные стада бизонов от многочисленных врагов.
Мы, пикуни, первыми ушли от Много Домов. Первую ночь после ухода мы провели на Молочной реке; вторую – на Коленях3, а на следующие день добрались до Медвежьей реки (Мариас). Поставили вигвамы в большой долине под самой Скалой Солнца4.
В этом священном месте мы с должными церемониями построили большую хижину, которую моя мать и еще две женщины обещали Солнцу5.
Десять ночей мы оставались там, а потом, дважды поставив лагерь, прибыли к нижней части нижнего из озер реки Двух Священных Хижин, и там оставались некоторое время – женщины рубили нужные им вигвамные шесты, запасали и сушили ягоды на зиму, а мужчины охотились на большеголовых (толсторогов) и других травоядных – ведь кожа толсторогов была такой мягкой и тонкой, что лучше всего подходила для мужских рубах и леггинсов и женских платьев.
Поскольку сейчас дули только легкие летние ветра, лагерь наш расположился прямо в долине, ограниченной берегом озера (Нижнего озера Двух Талисманов в национальном парке Глейсир), и рекой, вытекающей из него. Тем вечером, перед самым закатом, я вышел на берег озера с далеко видящим инструментом моего отца (подзорной трубой) и, посмотрев него, увидел стадо большеголовых на горе Под Быком – эта гора спускалась к южному берегу озера. Я решил на рассвете отправиться туда, но никому не сказал о том, что я обнаружил животных; я рано лег на свою лежанку и уснул.
Крики мужчин, вопли женщин и детей разбудили нас. Обнаженные, в одних лишь набедренных повязках, мы с отцом схватили ружья. выбежали из вигвама и побежали к толпе, собравшейся там, где круг нашего лагеря граничил с рекой. Там, в середине ее, лежал Маленькая Сова, убитый ударом в грудь, и стоявшие вокруг люди рассматривали палочку для ку, воткнутую рядом с его телом, на конце которой был привязан клочок медвежьего меха.
– Черепоголовый! Враг кайна! Теперь он напал на нас; он убийца! – говорили все. Я заметил, что в вигваме убитого еще горел костер, как и во многих других; ночь была еще не поздняя.
К нам прибежал наш главный вождь, Большое Озеро, и спросил, что случилось. Все заговорили хором, отвечая ему.
– Замолчите, все вы! – крикнул он.
Потом он спросил молодую вдову Маленькой Совы, которая плакала, стоя на коленях у тела своего любимого. В перерывах между сотрясавшими ее рыданиями она смогла сказать, что ее мужчина сказал ей, что выйдет ненадолго перед тем, как лечь спать. Она не слышала ни звука; она долго ждала, потом крикнула ему, чтобы он возвращался; выйдя наружу, чтобы найти его, она обнаружила его тело, освещенное Ночным Светилом, прямо перед вигвамом.
Тогда Большой Озеро сказал:
– Вокруг нас лес, и бесполезно искать ночью искать Черепоголового. Вы, воины общества Всех Друзей, охраняйте лагерь до наступления нового дня. Потом мы постараемся отплатить убийце за все, что он сделал.
