Kitobni o'qish: «Кровавый праздник»

Предисловие

 
И старый адмирал сойдет со стен к свечам,
И пустотой зеркал наполнит свой бокал.
 

В начале прошлого века в Англии возник новый сенсационный вид литературы для самых бедных классов населения. Поначалу эту серию романов окрестили «Грошовой кровью» или «Кровью и громом», а позже за ней закрепилось название «Грошовые романы ужасов».

Коллекционеры «Грошовой крови» считают роман «Варни Вампир или Кровавый пир» настоящим сокровищем. На протяжении многих лет они искали и собирали его части по всему свету, воссоздавая воистину одну из редчайших книг. До наших дней уцелело лишь несколько копий этого романа. В 1996 году одна из них выставлялась в Англии на аукционе и была продана за 1700 фунтов стерлингов (то есть, за 3000 долларов).

Написанный за 50 лет до «Дракулы» Брема Стокера, роман о Варни Вампире был воспринят современниками как плод богатой фантазии и, естественно, оказал на них огромное влияние, однако в наши дни он странным образом оказался едва ли не забытым. Так кто же написал его и для чего?

Чтобы ответить на эти два вопроса, нам придется вернуться в первую четверть XIX века, когда самым популярным чтением считались готические романы, наполненные замками, привидениями, мелодраматическими героями и туповатыми жителями деревень. Такие книги были недоступны для среднего горожанина и приобретались, в основном, людьми из высшего общества. Драматическая цепь событий изменила эту ситуацию и донесла беллетристику триллера до широких масс.

Во-первых, реформы правительства в образовании привели к тому, что всех детей обучали грамоте. Во-вторых, печатные машины были оборудованы новейшими паровыми прессами. Таким образом, печатная продукция могла выпускаться с беспрецедентной скоростью за долю прежней себестоимости и находить свое потребление у возраставшего количество грамотных людей. Все это открыло путь для нового вида художественной литературы.

Одним из первых издателей, успешно освоивших этот рынок, был Эдвард Ллойд. В детстве (в 1815 году) он вместе с родителями переехал из Торнтон-Хита в Лондон. По некоторым источникам, в юности Ллойд организовал небольшую печатную мастерскую и начал распространять периодические издания. Он в полной мере удовлетворил жажду рабочего класса в авантюрной литературе, издав в 60 еженедельных номерах сенсационный сериал «Жизнеописание самых знаменитых грабителей и разбойников» (1836). Внезапный успех привел его к следующей серии, состоявшей из 71 брошюры. Она называлась «История пиратов всех наций» (1836). Для рабочего люда со средней зарплатой, попавшего в рабство тяжелого труда, эти драматические истории были чудесным бегством от тошнотворной реальности. Но истиной причиной их успеха стал тот факт, что они воспевали дух обычного человека и высмеивали богатых и знатных людей.

Брошюры издавались на грубой бумаге и содержали восемь страниц с текстом, напечатанным в две колонки. На обложке обычно изображалась какая-нибудь гравюра или зловещий образ. Довольно часто иллюстрацией служила сцена из следующей, готовившейся к печати брошюры – что возбуждало интерес и аппетиты читателей. Постепенно, рисунки вообще потеряли свою связь с историей, поскольку издатель без зазрения совести использовал любые старинные гравюры, которые только мог найти. Еженедельные брошюры оканчивались на самых интересных местах – часто на середине фразы – заставляя читателей приобретать очередные номера. Цена брошюры составляла пенс – причем, четные номера отдавались бесплатно при покупке нечетных.

Ллойд бессовестно пользовался успехом Чарльза Диккенса, который в ту пору был очень популярным. Он заставлял своих авторов имитировать истории Дикенса, а затем подавал их под слегка измененными названиями: «Давид Копперфул», «Оливер Твисс», «Никлас Никлбери», «Пенни Пиквик» и так далее. В те годы плагиат в издательском деле считался делом столь же обычным, как сейчас законы об авторском праве.

Издательский бизнес Ллойда быстро шел в гору благодаря изумительной работоспособности и фантастическому воображению двух писателей из его авторской группы. Это были Томас Пекетт Прест и Джеймс Малкольм Раймер. Говорят, что Прест считался чудесным музыкантом и композитором. До того, как присоединиться к Ллойду, он написал и издал несколько своих произведений. А Раймер был шотландским инженером, успешно переквалифицировавшимся в создателя популярной прозы. Эти два писателя соперничали друг с другом в скорости. Подумать только, они могли работать одновременно над десятью различными романами. К сожалению, сейчас невозможно определить, кто же из них написал тот или иной сериал – Ллойд издавал свои брошюры без указания авторов. Однако точно известно, что Прест написал такие замечательные произведения, как «Маньяк-отец или Жертвы соблазна», «Порок и его жертвы или Дочь крестьянина Феба» и «Свинни Тодд, демонический цирюльник с Флотской улицы», впоследствии изданный как «Нитка жемчуга» (роман послужил прообразом для известного фильма «Кошмар на улице Вязов»).

Раймер написал такие книги, как «Черный монах или Секрет Серой башни», «Обманутая Ада или Убийство в „Старой кузнице“ и „Первый ложный шаг или Путь к преступлению“». Его самым большим романом был легендарный «Варни Вампир или Кровавый пир». Первые брошюры сериала вышли в свет в 1845 году. Номер первый содержал четыре начальные главы. Обычно, если роман раскупался плохо, Ллойд урезал его до 6-8 номеров. Но если истории пользовались успехом, он заставлял авторов растягивать их, как только можно. Когда популярность романа ослабевала, писатель должен был закончить его в следующем номере. Работа в таком режиме была адски тяжелым трудом для писателей, и этим объясняется странный стиль, в котором излагались их истории. Тем не менее, такая манера письма позволяла им внезапно прервать роман или без труда перевести его иную плоскость действий.

Это будет очень заметно в конце истории о Варни, когда весь сюжет сведется к попыткам вампира найти себе невесту. Тем не менее, мы должны простить эти грехи писателя и учесть те условия, в которых он был вынужден работать. Брошюры Ллойда представляли собой «мыльные оперы» того времени, и каждый эпизод должен был пленять читателей и вызывать их интерес. Автор, готовивший еженедельные номера для нескольких серий, не обладал ни временем, ни возможностями, которые имеет сейчас любой создатель романов. Но не смотря ни на что, «Варни» пользовался огромным успехом.

В 1846 году на основе романа была поставлена театральная пьеса. Серия брошюр о Варни выходила в течение двух лет и была завершена на 220-ой главе в 109-ом номере. Сам роман был написан отлично – особенно драматическое начало. Но сюжет удивит современного читателя, привыкшего к историям о вампирах. Это в первую очередь обусловлено устоявшимся жанром, начало которому положил стокеровский «Дракула». Здесь же мы сталкиваемся с напряженной и таинственной историей, в которой семейство Баннервортов и их друзья ведут нелегкую битву с сэром Френсисом Варни. Замысел очень широк, но теряет темп на середине романа, когда вампир вдруг исчезает из сюжета. Это потеря компенсируется комическими эпизодами с адмиралом Беллом и Джеком Принглом, но затем история снова заостряется до драмы, когда Варни появляется вновь. Роман заканчивается тем, что сэр Френсис бросается в кипящую лаву Везувия. А самая запоминающая сцена происходит в сороковой главе, когда вампир принимает вызов адмирала Белла. Он предлагает пожилому джентльмену воспользоваться для дуэли лабораторией в его особняке. Они вооружаются косами, гасят свечи в просторной комнате и около часа делают все возможное, чтобы рассечь противника на две половинки.

С середины 1830 до середины 1850 года Эдвард Ллойд издал свыше 200 сериалов. Полученный от них доход помог ему основать газетную империю, которая сохранилась и в 20 веке. Он умер в 1890 году миллионером. В старости Ллойд стыдился своего грязноватого старта с бульварной литературы, и его многочисленные агенты ходили по книжным магазинам, библиотекам и рынкам, скупая многочисленные публикации «Грошовых книг ужасов» и уничтожая раритетные произведения.

К счастью, один из агентов тайно сохранил большое количество брошюр, которые после смерти Ллойда он продал за приличную цену. С той поры старые книги ужасов стали предметами коллекционирования. Что же касается его двух знаменитых писателей, то Томас Прест умер в нищете в 1859 году, а Джеймс Раймер дожил до 70 лет и скончался в 1884 году. В его свидетельстве о смерти в графе о профессии значилось слово «джентльмен», а стоимость наследуемого имущества составляла 8000 фунтов стерлингов.

Известный коллекционер Джон Медкрафт, написавший книгу «Грошовые романы ужасов Эдварда Ллойда» назвал «Варни Вампира» классикой. Вначале мы с трудом мирились с такой высокой оценкой. Однако, прочитав для сравнения «Франкенштейна» Мэри Шелли или «Дракулу» Брэма Стокера, читатель примет ту же точку зрения.

Эти старинные романы являются классикой в том смысле, что они представляют собой плоды удивительно богатого воображения, хотя, возможно, в наши дни их сюжеты могут показаться шероховатыми и мелодраматичными. Однако заслуга их сочинителей заключается в том, что они вдохновили последующее поколение писателей на творчество, которое стало частью нашей повседневной жизни. Черепашки-нидзя, «Звездные войны», фантастические боевики и многочисленные «Интервью с вампиром» – все эти неотъемлемые явления нашей сегодняшней поп-культуры берут свое начало в грошовых бульварных романах, которые подготовили сознание человечества к наступлению технократической цивилизации.

Глава 1

 
«Когда могилы отдают своих мертвых,
Воздух ночи наполняется страшными воплями!»
 

Полночь. – Буря. – Ужасающий гость. – Вампир.

Торжественные тона старых кафедральных часов пробили полночь. Воздух был густым и тяжелым. Странная, похожая на смерть тишина пропитала природу. И как при зловещем штиле, который предшествует многим ужасным стихийным бедствиям, силы элементов приостановили свою обычную деятельность, собирая мощь для сокрушительного удара. Издалека донесся первый и слабый раскат грома. Как сигнальный выстрел, возвещающий начало грандиозной битвы, он пробудил ветра войны от летаргического сна, и безумный, невесть откуда взявшийся ураган пронесся над страной, произведя за три-четыре минуты столько разрушений, что их хватило бы на полвека обычной истории.

Будто гигант подул на игрушечный город, разметав крыши домов горячим порывом ужасного дуновения. Ветер стих так же внезапно, как и возник, но после него стало еще тише и холоднее, чем прежде. Спавшие пробудились, думая, что услышанный ими вой был криком химер из кошмаров. Дрожа от страха, люди вновь пытались уснуть. А вокруг стояла тишина – тишина могилы. И ничто не нарушало магии безмолвия.

Но что это? Странный шуршащий звук, будто топот ног миллионов эльфов. Нет, это был град. Настоящая буря обрушилась на город. С деревьев вперемешку с сучьями срывало листья. Окна, встретившие прямую атаку шквала ледяных комков, разбились вдребезги, а похищенная тишина, еще миг назад поражавшая своей интенсивностью, сменилась на шум, который в своем апогее заглушал все крики удивления и испуга, вырывавшиеся из уст людей, в чьи дома врывалась буря.

Время от времени внезапные порывы ветра, задувавшие сбоку, на секунду подвешивали миллионы градин в воздухе, но затем они с удвоенной силой неслись в каком-то другом направлении для свершения нового зла.

О, как ярилась эта буря! Град, дождь и ветер! То была воистину пугающая ночь.

В этом старом доме имелась комната, оформленная в античном стиле. Странные и причудливые резные украшения на стенах; большая каминная полка, любопытная сама по себе; низкий потолок и эркер от крыши до пола, с видом на запад. При свете солнца и луны витражное окно с замысловатой цветной мозаикой наполняло комнату призрачными, но прекрасными оттенками. И хотя панели стен могли служить чудесным фоном для коллекции картин, в этой комнате был лишь один портрет, изображавший молодого человека, с бледным лицом, величавыми бровями и странным выражением в глазах, в которые никто не пожелал бы взглянуть дважды.

В комнате находилась просторная кровать, вырезанная из орехового дерева, богатая по оформлению и искусно сделанная – один из тех шедевров, которые обязаны своим существованием елизаветинской эпохе. Полог из плотного шелка и дамаста был украшен по углам большими перьями. Поникшие и запылившиеся, они лишь придавали комнате печальный погребальный вид, чему способствовал и пол из полированного дуба.

О, Господи, как сильно барабанил град в окно! Словно выпущенные из игрушечных мушкетов, беспорядочные залпы градин молотили, били и раскалывались о стекла мозаики – и только малый размер этих стекол спасал их от разрушения. Град, ветер и дождь напрасно срывали на них свою злобу.

А кровать в этой комнате не пустовала. Чудесное создание лежало в полусне на древнем ложе – юная дева, прекрасная, как весеннее утро. Ее длинные волосы, избавившись от строгости заколок, разметались черным ореолом по подушке и простыням, смятым из-за беспокойного сна. Одна рука девушки была изогнута над головой, вторая свесилась с края кровати. Одеяло наполовину прикрывало шею и грудь, очарование которых мог бы передать лишь величайший скульптор, чей гений был бы даром самого Провидения. Девушка стонала во сне. Раз или два ее губы шевелились, будто шептали молитву – по крайней мере однажды она тихо произнесла имя Того, Кто принял за нас непомерные муки.

Однако дева была сломлена усталостью. Даже буря не пробудила ее. Не в силах разрушить сон, неистовство стихии лишь проникло в дремоту, обострило чувства, но не смогло прорваться в ту заводь покоя, в которую погрузился разум.

О, какой мир грез был в этих слегка приоткрытых устах! Похожие на жемчуг зубы поблескивали в слабом свете, проникавшем сквозь эркер. Какими нежными были длинные и загнутые ресницы! Но, чу, она пошевелилась! Одно плечо приоткрылось – гладкая кожа была еще белее, чем простыня под ним. Эта сказочная фея только вступала в период женственности. В своей переходной стадии она сохраняла свежесть юности и казалась почти девочкой, хотя в ее фигуре уже чувствовалась краса и мягкость зрелых лет.

Но что это блеснуло? Молния – ослепительно яркая вспышка – и за ней рокочущий грохот грома, словно тысячи гор покатились по синему своду небес! Ну кто мог бы остаться спящим в этой местности? Да ни одна живая душа! Даже фанфары вечности не произвели бы большего эффекта в пробуждении людей.

А град продолжался. И ветер не стихал. Его вой набирал высоту и силу. Прекрасная дева проснулась. Она открыла голубые глаза, и слабый крик тревоги сорвался с ее губ. Во всяком случае на фоне грома и звуков бури ее крик казался приглушенным и тусклым. Она села на постели и закрыла ладонями глаза. О небеса! Как бушевали ветер, град и ливень! Гром еще отдавался далеким эхом, а новая вспышка зигзагообразной молнии породила еще одно невыносимо громкое сотрясение воздуха.

Девушка зашептала молитву. Она молилась за тех, кого любила. Имена родных и близких слетали с ее уст, а по щекам катились слезы. Представляя разрушения, вызванные этой жуткой бурей, она умоляла великого Бога небес заступиться за живых созданий. Еще одна вспышка – голубой ошеломляющий росчерк молнии, пронесшийся за стеклами эркера. На миг все цвета мозаики вспыхнули с пугающей четкостью. С губ девушки сорвался новый крик. Взгляд был прикован к окну, которое после молнии превратилось в пятно темноты. Лицо девушки выражало непередаваемый ужас. Она дрожала. От страха над ее бровями появился бисер пота.

– Что это? – прошептала она. – Иллюзия или реальность? О Боже, кто это? Мне показалось, что я видела фигуру мужчины, который пытался открыть раму эркера. Но при вспышке молнии его контур занимал всю длину окна…

Ветер на время затих. Град уже не был таким интенсивным. Он все еще шел, но помимо звонких ударов о стекла за темным окном доносилось какое-то странное постукивание. И это не было иллюзией – она проснулась; она слышала его. Что могло производить такие звуки? Очередная вспышка молнии – и новый крик! Теперь все стало ясно.

Снаружи за окном на небольшом округлом балконе стояла высокая фигура. Она барабанила ногтями по стеклу, производя тошнотворный звук, похожий на пощелкивание градин. Неимоверный страх парализовал прекрасную девушку. Ей удалось лишь тихо вскрикнуть. С бледным, как мрамор лицом, сжимая ладони в молитвенном жесте и едва сдерживая удары сердца, которое в ужасе стремилось выпрыгнуть из груди, она застыла, словно статуя, на ложе. Скрип и постукивание ногтей по стеклу продолжались.

Девушка вдруг поняла, что темная фигура за окном стала четче. Длинные руки существа двигались взад и вперед, то ли ощупывая, то ли создавая некий вид прохода. Воздух вокруг фигуры постепенно наполнялся странным заревом – красным и жутким, все более ярким и впечатляющим. Как оказалось, в мельницу попала молния. Пламя, пожиравшее здание, отразилось в мозаичном окне, и все сомнения отпали прочь. Фигура за стеклом стремилась пробраться в комнату. Она царапала витраж ногтями, которые годами не знали ножниц. Девушка попыталась закричать, но ею овладело непонятное оцепенение. Это было ужасно. Ей хотелось вскочить с постели и убежать, однако тело будто бы налилось свинцом. С уст сорвался хриплый тихий шепот:

– Помогите… помогите… помогите!

Она повторяла это слово как человек, увязший в кошмаре. Красное зарево пожарища проникло в комнату. На фоне его высокая и сухопарая фигура за окном стала зловеще рельефной. Тот же нереальный свет озарял портрет на стене, и в мерцающих отблесках пламени мужчина, изображенный на картине, казался до жути живым. Его взгляд был прикован к незваному гостю.

Небольшой кусок стекла упал на пол. В отверстии тут же появилась длинная и тонкая рука, на вид абсолютно лишенная плоти. Освободив затвор шпингалета, она исчезла в дыре, и в тот же миг одна из рам отворилась на ржавых петлях.

А девушка по-прежнему не могли кричать и шевелиться. Из горла вырывался тихий шепот:

– Помогите! Помогите!

На пике опасности перед ее мысленным взором проносились картины прошлого. Душа цеплялась за счастливые моменты жизни, но страх окрашивал их горечью отчаяния.

Фигура повернулась в пол-оборота, и свет упал на ее лицо. Оно было абсолютно белым, абсолютно бескровным. Глаза казались полированным оловом. Губы широко раздвинулись, выставляя напоказ длинные клыки под стать ужасным глазам – клыки лютого хищника – ослепительно белые и влажные от слюны. Странным скользящим движением существо приблизилось к кровати. Оно пошевелило пальцами, и загнутые ногти издали лязгающий звук. Ни слова не слетело с губ ночного гостя.

Как она только не сошла с ума – эта юная нежная дева? Страх сковал ее тело. Она даже не могла уже звать на помощь. Голос пропал, но, напрягая все силы, она медленно сдвинулась к другому краю постели – подальше от опасного чудовища. Еще один краткий миг, и ее глаза замутились пеленой очарования. Взгляд змеи не оказал бы на нее такого эффекта, как этот пристальный взор пронзительных нечеловеческих глаз. Пригнувшись вниз и сразу потеряв былую высоту, отвратительный призрак выставил вперед мертвенно-бледное лицо. Но кем он был, и что хотел? Это существо выглядело настолько ужасным, что не походило на обитателей земли. Или все же оно было земным порождением?

Когда девушка сдвинулась к краю постели, фигура остановилась. Казалось, на мгновение она потеряла свою силу. Судорожно смяв пальцами простыню, юная дева сделала несколько коротких вдохов и попыталась вернуть контроль над чувствами. Ее грудь вздымалась и опадала, руки дрожали от напряжения, но она не могла отвести взгляд от мраморно-белого лица. Сверкающие глаза существа держали ее в плену неподвижности.

Буря закончилась. Ветер утих. Церковные часы пробили первый час ночи. Из горла омерзительного гостя вырвалось свистящее шипение. Он поднял длинные тонкие руки, и его губы зашевелились. Костлявая фигура двинулась вперед. Девушка опустила одну ногу на пол. Она бессознательно потянула одеяло к себе, пытаясь прикрыться. В уме замелькали мысли – удастся ли ей добежать до двери? Хватит ли сил на это? И сможет ли она преодолеть взгляд существа, сломав его чудовищные чары? О, Бог на небесах! Реальность это или сон, похожий на реальность? Кошмарный сон, в котором можно заблудиться?

Фигура вновь остановилась. Она склонилась над кроватью, почти вплотную приблизившись к дрожавшей жертве. Черные волосы девушки ниспадали на голое плечо и нежными каскадами струились по предплечью на простынь. Она медленно, словно во сне, отодвинулась и снова замерла в смиренной позе. Пауза длилась чуть больше минуты, но то был век агонии и страха – вполне достаточное время, чтобы довести любого человека до безумия.

Внезапным броском, который невозможно было предугадать, и с жутким воем, способным превратить любое сердце в лед, ужасный гость метнулся к девушке, схватил локоны ее волос и накрутил их на костлявые руки, затягивая жертву снова на постель. Она закричала. Небеса даровали ей силу на призывы о помощи. Крик следовал за криком. Постельное белье сбилось в груду и упало на пол. Насильник распял несчастную на оголившейся перине. Безжизненные страшные глаза похотливо пробежали по ангельской фигуре девы. Прижав ее голову к краю кровати, он убрал непокорные волосы с прекрасной шеи и в молниеносном выпаде вогнал свои клыки в горло девушки. Хлынула кровь, и вслед за этим последовали тошнотворные сосущие звуки. Бедняжка лишилась сознания, а вампир приступил к ужасной трапезе!