Kitobni o'qish: «Страшилки для взрослых. Напугай меня перед сном»

Я тебя никогда не оставлю

Франция, 2019 год

Мне стоило сразу насторожиться, потому что девушка проявляла внимание ко мне слишком воодушевленно. Если бы существовало слово, которое означает тысячу раз слишком, я бы предпочел его.

Первой подсела за мой столик, представилась… Ноеми. Моего имени не спросила.

Она отказалась от еды, сославшись на то, что ела совсем недавно, и, даже когда я настоял на десерте, не притронулась к угощению вовсе.

Одета так, словно жаждет внимания, держится так, словно всегда получает то, что хотела. А лицо юное, милое, почти детское… Я не знал, куда себя деть, куда смотреть. От ее пристального взгляда было не по себе. А чуть ниже меня атаковало шелковое лиловое платье с глубоким декольте и черным кружевным пояском под грудью, в меру пышной и упругой, как новый мяч. Да и, судя по размеру ее талии, за столом чаще всего ела она только глазами. Например, в тот вечер она ела меня.

То ли я был тогда слишком пьян, то ли слишком наивен, но воспринял все это, как неожиданно приятное приключение. Я раньше не бывал в командировках, но не раз слышал занимательные истории от сотрудников постарше, и теперь радостно распустил слюни. Ну разве от таких приключений отказываются?

Не прошло и минуты с момента знакомства, как она начала расспрашивать, надолго ли я здесь, в каком номере остановился… Я с готовностью выложил все о своей поездке, работе, как и где именно живу в Париже. Ну… почти все. Чувствовал себя совершенно раскрепощенно, что не похоже на меня в повседневной жизни. Юморил и сам смеялся над своими шутками. А Ноеми все смотрела с неизменно гипнотизирующей улыбкой, в которой проглядывала нотка насмешливости. Она держала в руках бокал мартини, который я также ей заказал, несмотря на возражения, но не отпила ни капли. А потом приложила прохладные ладони к моим горящим от алкоголя и возбуждения щекам. От неожиданности я бы подпрыгнул, если бы был в состоянии, но смог лишь расплыться в глупой улыбке.

– Вам принести счет, месье? – спросил появившийся у меня за плечом официант.

А разве я его звал? Видимо, решил намекнуть, что мы здесь засиделись… Я растерянно посмотрел на нее.

– Если мы не уйдем прямо сейчас, я отключусь. Две ночных смены подряд, знаешь ли, не шутки. Но мне так не хочется оставаться одной…

Тогда я решил, что девушка работает здесь. Возможно, тоже официанткой или горничной. Я кивнул, и официант удалился.

– Ноеми, а ты тоже снимаешь здесь номер? – Я хотел узнать, откуда она, но постеснялся спросить напрямую.

– Нет-нет, не снимаю. Знаешь, я живу… – она сделала паузу, – довольно далеко отсюда.

Значит, ошибся. Но я не стал задаваться вопросом, как ее занесло в ресторан ничем не примечательной гостиницы, еще и далеко от дома. Причин могут быть миллионы, ведь правда?

– Я бы тебя отвез, но… сама понимаешь… выпивка… – запинаясь, начал оправдываться я.

– Разве я выгляжу настолько жестокой? – Она соблазнительно надула губы. – Могу прилечь на матрасе в твоем номере… Я быстро высыпаюсь. Хватит и пары часов.

Так мы и поступили… Не знаю почему, но, когда мы добрались до номера, я уже пребывал в полной уверенности, что мы действительно идем спать.

– Я постелю тебе одеяло, – еле выговаривая слова, сообщил я.

Она открыто рассмеялась в ответ высоким пронзительным голосом, который болезненным эхом отозвался у меня в голове. А я с полной серьезностью снял толстое одеяло веселенькой расцветки, которое выступило в роли матраса, встряхнул. Поднявшаяся пыль заполонила весь номер до самого потолка. Генеральную уборку здесь, очевидно, делают не часто. Я начал чихать без остановки. Ноеми лишь тихонько хихикнула еще раз и дождалась, когда я ей постелю. Должно быть, зрелище было и вправду уморительное. Сам я тут же упал на кровать и быстро провалился в сон без уверенности, насколько реально все, что со мной происходит.

Ночью я почувствовал настойчивые прикосновения. Спросонья не понял, в чем дело, и вскочил на ноги, судорожно осматриваясь.

– Тсс… Спокойно, спокойно. Я не хотела тебя напугать. Просто подумала, что ты можешь замерзнуть без одеяла. – Тяжелым движением она затащила пухового цветастого монстра обратно на кровать, развернулась и направилась к двери. Но теперь уже мне совсем не хотелось ее отпускать. После сна я почувствовал мощный прилив сил. Я схватил ее за руку.

– Подожди, подожди… А как же благодарность?

Я резко дернул ее на себя. Мне было плевать, начнет ли она сопротивляться. Тогда это бы меня не остановило. Неуправляемая жажда взрывала мои вены, делая движения грубыми, в висках стучало. Я никогда не был агрессивен. Но ее запах напрочь выбил здравый смысл из моих мозгов.

Она испуганно посмотрела в упор, и тогда на секунду мне показалось, что в ее глазах исчезли хрусталики. На меня смотрели два пустых серых зеркала. Затем маленькая светящаяся точка пробежала змейкой, ударяясь в черные ободки радужки, и перебежала в другой глаз, завертевшись по кругу. Я никогда не терял контроль до такой степени. Собственные мысли пугали и раззадоривали одновременно. Ее губы подрагивали, как крылья трепещущей передо мной дичи, за которой я бежал тысячу километров и наконец подстрелил, потому что мечтал узнать вкус ее крови. И, готов поклясться, она хотела, чтобы я его узнал. Мне хотелось владеть ей, проникать в нее, сжимать, пока кости не начнут трещать. Я никогда не желал ничего больше, чем управлять ей. Хочет она этого или нет, мы здесь одни, и я воспользуюсь таким подарком. Но, вопреки моему агрессивному настрою, она улыбнулась самой счастливой из виденных мной улыбок и распустила волосы. Темно-каштановые густые пряди, слегка спутанные, ударились о плечи. Теперь она выглядела совершенно дикой.

– Хорошо. Чего ты хочешь?

Я опешил, ожидая, что она попытается сбежать.

– Удиви меня. – Не думаю, что когда-либо из меня выходили слова, о которых я жалел больше… Потому что она, действительно, удивила…

***

Когда Пьер Люмье неожиданно слег с температурой сорок, и меня отправили в командировку в Байё вместо него, я был не в восторге от такого хода событий. Наша компания занималась там организацией туристической экскурсии. Пусть я увлекался старинной архитектурой и давно мечтал увидеть те места воочию: кафедральный собор в готическом стиле, знаменитый гобелен, на котором изображены сцены подготовки нормандского завоевания Англии и битвы при Гастингсе. Но моя жена…

В то время мы отчаянно пытались зачать ребенка уже полгода. Моник была вся на нервах, часто срывалась, много плакала и начала запускать себя внешне. Стала рассеянной, только и говорила об особенностях анатомии, физиологии и функционирования детородных органов. За последние недели две я не помнил, чтобы она хоть раз помыла голову. Вычитала какую-то примету в интернете… Что за глупости? Не знаю, почему она думала, что сочетание пучка из сальных волос на ее голове с медицинскими лекциями и бабушкиными сказками должны были положительно сказаться на моей фертильности, но идея пропустить овуляцию из-за поездки пугала даже меня. Конечно, прежде всего ее неизбежной реакцией…

Но тем утром Моник провожала меня на удивление заботливо. Она сделала прическу, аккуратно уложив волосы и сбрызнув лаком, чтобы они блестели, как раньше. Надела мою любимую блузку с кокетливым бантиком на шее и заранее приготовила завтрак: кофе, яичницу и тосты с абрикосовым джемом. Наша маленькая кухня наполнилась аппетитными ароматами. Я сел за белый стол с каменной столешницей, который занимал половину пространства.

– Ты прекрасна, – похвалил я, дожевывая второй тост.

– Хотела, чтобы и в поездке ты продолжал думать обо мне, – заявила она, просияв, и широко улыбнулась, наморщив свой тонкий нос с небольшой горбинкой. В такие моменты она походила на маленького хитрого лисенка и становилась особенно привлекательной.

– Я бы несомненно задержался подольше, если бы поезд отправлялся позже. Но мне пора… – Я сказал то, что действительно пришло в голову тогда. И на этот раз вовсе не из страха. Наконец мне не надо было врать.

– Это и хорошо. Я не хотела оставлять тебе шанса сделать все не вовремя…

«Опять она об этом». Настроение пропало в секунду.

– Ну, я пошел, – вытерев крошки с губ салфеткой, я уже приподнялся со стула, но Моник жестом вернула меня на место и с теплотой в глазах протянула нечто, зажатое в кулаке.

– Дай мне руку.

Она завязала на моем запястье браслет из нескольких тонких полосок кожи с вплетенным в центре камнем, темно-серым с белыми разводами.

– Это еще что? Подарок?

– Поль… моя бабушка всегда надевала его деду, если приходилось расставаться надолго. И, знаешь, они прожили вместе долгую счастливую жизнь…

– Эти твои суеверия, – отмахнулся я, но браслет снимать не стал, чтобы ее не расстраивать.

– А вот моя мама, – она продолжила, повысив голос, – пренебрегла бабушкиными назиданиями, и я в итоге росла без отца…

***

Ноеми без лишних церемоний одним уверенным движением стянула с меня свитер, поцарапав кожу вдоль ребер, а потом прильнула губами к ключице, целуя так самозабвенно, что я прикрыл глаза от удовольствия и полностью расслабился. Она одобрительно постанывала, когда я забрался пальцами под юбку, и, вдоволь насладившись ощущением ее круглого зада в своих руках, подцепил край блузки, чтобы освободить ее от никому здесь не нужного тряпья…

Стало так хорошо, что я судорожно принялся представлять себе копошащихся в помойном ведре тараканов, чтобы не облажаться еще до старта…

Но вдруг она схватила меня за сосок и сжала изо всех сил, до боли. Этот финт меня так разозлил, что я замахнулся, желая наказать эту мелкую дрянь хорошей пощечиной. Но мое тело меня больше не слушалось. Рука так и зависла в воздухе.

Она вновь рассмеялась своим раздражающим смехом и легонько толкнула меня в грудь ладонью.

Я упал спиной на кровать, как марионетка.

То, что она вытворяла дальше, приводило то в ужас, то в восторг.

Она села сверху, расстегнула мои джинсы и начала игру. Чередовала ласки с мучительными, нестерпимыми выходками, доводя меня до изнеможения. Принималась щекотать, щипать, кусать. Она колола меня шпильками для волос, оттягивала уши, вырывала волосы, затыкала рот и нос своей ступней, не давая дышать, и безумно хохотала, наблюдая за моей беспомощностью. Потом набрасывалась, отдаваясь со всей страстью. И я не мог не возбуждаться снова, глядя на ее восхитительное тело. Мозг отказывался принимать любые доводы. Меня разрывало то от ярости, то от наслаждения, и больше всего на свете хотелось сбежать. Но я не мог. Кошмар потери контроля над собственным телом стал самым сильным впечатлением тем вечером. Я думал, что останусь здесь навечно, только прежде умру от истощения или сердечного приступа…

Когда раздался стук в дверь, я ужаснулся мысли, что не смогу открыть, но в ту же секунду сидящее на мне существо накалилось докрасна и превратилось в тонкую струйку дыма, которую засосало в оконную щель, а ко мне вернулась способность двигаться.

– Месье, официант просил передать вам… Вы оставили в рестора… – Сотрудник отеля никак не мог закончить мысль, глядя на мое потрепанное состояние. – У вас все в порядке?

– Да, спасибо… Приснился кошмар, – только и смог выдавить я.

– Хорошо. И все же… если что-то понадобится, без стеснения звоните на ресепшн.

***

Остаток ночи я провел, сидя на полу в своем старомодном номере на том самом пуховом одеяле и сжимая в руках браслет. Что это было? Как я умудрился его потерять… завязанный на три узла.

Днем я объезжал достопримечательности Байё, отмечая возможные места для остановок, отдыха и приема пищи во время экскурсии, но мысли о произошедшем ночью все не отпускали, и мне с трудом удавалось сосредоточиться. Поэтому вечером я решил опросить персонал гостиницы о вчерашней гостье. Но все, как один, отвечали, что никакой девушки они со мной не видели. Да, я изрядно напился в ресторане и болтал что-то несуразное, но и там был совершенно один…

Я решил больше не выпивать за ужином, мне так захотелось стать правильным, что я даже заказал здоровую еду – белую рыбу и брокколи, которые никогда особо не жаловал. А может, это мне наказание за мысли о супружеской измене?

Простояв минут двадцать под душем, я все же заставил себя забраться в кровать, воткнул в уши наушники и, убедив себя, что это всего лишь результат утомления, перебора с выпивкой и внезапного сонного паралича, отключился.

Но стоило музыке утихнуть, как в сон ворвался ее высокий смех…

– Поль… Почему ты не пускаешь меня? – шептала невидимая Ноеми. – Поль… Позови меня снова, я так соскучилась.

«Стоп. Не может быть. Я ведь не говорил ей свое имя». – Эта мысль выдернула меня из сновидения, и я распахнул глаза. Сев в пропитанной собственным потом кровати, я тревожно осмотрелся. Ее нигде не было. Все это жутко бесило. Как мне работать, когда я даже не могу нормально спать? Взгляд упал на левое запястье. Этот дурацкий браслет… Все дело в нем. Наверняка, бабка Моник заколдовала его, чтобы запугивать мужа, вот мне и мерещится всякая нечисть…

Я сорвал браслет и раздраженно швырнул на пол. Камень посередине выскочил и с бряканьем закатился под шкаф. После этого я спал крепко, как дитя.

***

Следующие два дня у меня было прекрасное настроение. Голоса и видения исчезли. В полной уверенности, что теперь меня никто не побеспокоит, я закончил работу и собрал большую часть вещей, потому что завтра утром меня ждал поезд домой. Я представлял, как радостно меня встретит жена, соскучился по ее объятиям, теплу и запаху домашней еды.

Спать было еще рано, и я решил немного выпить в баре ресторана. Заслужил же я отметить последний день здесь и отличное завершение проекта. Может, мне даже дадут повышение… Это будет очень кстати для нас с Моник и нашего будущего ребенка.

Я спустился, устроился на высоком круглом стуле за барной стойкой и, довольный собой, заказал бутылку шардоне. Мы весело болтали с барменом. Я рассказал ему о жене, о наших семейных планах и об удачной командировке, но стоило ему отойти, как у меня возникло чувство дежавю. Стало невообразимо приятно, по спине пробежали мурашки, а на мое плечо легла маленькая ручка.

По всем законам логики я должен был ее оттолкнуть, но было уже слишком поздно. Встав за спиной, она использовала запрещенный прием – дала мне почувствовать свой запах, сносящий крышу покруче любого алкоголя.

– Пойдем? – только и сказала Ноеми, чего было вполне достаточно, чтобы, словно осёл на привязи, я поплелся за ней.

Она зашла в лифт и нажала кнопку самого верхнего – четвертого этажа.

– Но мой номер на втором… Ничего не перепутала? – Я раскрыл рот в недоумении и вытаращился на нее.

– А я хочу в чужой, – хихикнула чертовка, и в ее глазах снова забегали завораживающие огоньки.

Оказавшись наверху, она взяла меня за руку и затянула в пустой открытый номер, двигаясь спиной вперед и не отводя взгляда.

Окна были открыты, а кровати еще не застелены. Их украшали лишь аккуратные стопки отглаженного белья. Видимо, номер готовили к заезду новых посетителей.

– Ты уверена, что никто не зайдет?

Она засмеялась и приперла меня к стене. На этот раз я мог шевелиться, но бежать не хотел. Ноеми поцеловала меня и прижалась, приятно надавливая бедром между ног. Может, мне только показалась, что с ней что-то не так? Да, точно, дело было в браслете. Все те ужасы мне привиделись, а она всего лишь юная и очень сексуальная девушка. Разве можно ее в этом винить?

Когда я расстегнул несколько верхних пуговиц ее блузки, моя искусительница решила сыграть в кошки-мышки.

– Догоняй!

Она выбежала из номера и устремилась вдоль коридора. Я помчался за ней. Она звонко смеялась и, как только я думал, что вот-вот настигну ее, делала резкий рывок вперед, не оставляя мне никаких шансов.

Добежав до конца, она повернулась. Я раскинул руки в стороны, чтобы заблокировать пути к отступлению. А Ноеми внезапно поменялась в лице. Оказавшись в тупике, она в панике заметалась у окна, а потом стала забираться на подоконник.

– Ноеми, что ты делаешь? Ты же свалишься оттуда…

– Нет, не надо! – надрывно завопила она, сидя на подоконнике и вжимаясь спиной в стекло открытой створки.

– Да я ничего не делаю! Слезай, здесь же высоко, ты расшибешься.

– Не подходи! – завизжала она так громко, что голос сотряс стены коридора, а я физически ощутил вибрацию в барабанных перепонках.

Она схватилась за ручку, подтянулась и встала на подоконник ногами.

Кто-то потянул меня сзади за капюшон.

– Да вы с ума сошли!

«Отлично, Поль, теперь тебя арестуют за домогательство», – пронеслось у меня в голове.

Я пошатнулся, одна моя нога начала скользить и куда-то проваливаться. Тогда наваждение рассеялось, и я обнаружил себя качающимся на подоконнике на одной ноге в секунде от того, чтобы сорваться. Никакой Ноеми здесь, конечно, не было.

– Держись, кретин!

Чудом я уцепился за оконную раму и приземлился коленом на подоконник, вторая нога в это время свесилась наружу. Полная пожилая горничная, которая готовила номера к приезду гостей, помогла мне перебраться обратно внутрь помещения. У меня подкашивались ноги, поэтому я прислонился спиной к шершавой стене коридора, медленно сполз на пол и молча уставился в закрытую дверь напротив. К счастью, никто из постояльцев не вышел на шум. Позора в ресторане было вполне достаточно, чтобы не обрадоваться новым зрителям. Я просидел на полу, онемев от ужаса, несколько минут, пока невысокая женщина в синем форменном платье и фартуке скакала вокруг, пытаясь вернуть мне дар речи и обмахивала полотенцем. А в качестве последнего средства она решила пшикнуть в лицо водой из пульверизатора. Тогда я пришел в себя и даже смог разглядеть имя на ее бейджике – Бернадетт Буше.

Потом я рассказал ей все. В ответ горничная поведала мне вот такую историю:

«Десять лет назад эта гостиница принадлежала другому хозяину. У него была дочь. Из-за некоторой отстраненности многие считали ее надменной. Не улыбнется, не всегда даже бровью поведет при встрече… Но, скорее всего, у нее были свои причины. Мне она казалась добродушной девочкой, и мы с ней поладили… Вот уж с чем точно никто не поспорит, дочь хозяина была невероятной красавицей. И мальчишки, и мужчины намного старше буквально сходили с ума в ее присутствии и порой выставляли себя на посмешище. Раньше в зале ресторана проводились небольшие концерты и танцевальные вечера. Однажды очень солидный человек пригласил ее на танец и так увлекся, пытаясь впечатлить замысловатыми па, что в процессе потерял верхушку своей шевелюры. Так все узнали, что он носит парик. Весь зал покатился со смеха, но ей никогда не было смешно. Свой дар она принимала, как проклятье, вероятно, потому и сторонилась людей. Ей было всего семнадцать, но выглядела она очень зрелой. В хорошем смысле слова… Понимаешь, о чем я? Месье Кюри, бывший хозяин, очень заботился о дочери, поэтому она постоянно жила в гостинице – в соседнем с ним номере. Вот в том, который сейчас открыт. Ему казалось, что в окружении персонала она будет в безопасности. Он так старался ее сберечь, но не уберег…

Один из одноклассников, Марсель его звали, просто потерял голову от любви. Но ей он был отвратителен. Девочка того не скрывала. В ночь после дня ее рождения, когда на радостях отец перебрал с алкоголем и уснул мертвым сном, Марсель перехитрил дежурного администратора, пробрался в номер и… изнасиловал ее. Вот такой подарок на праздник. Его, конечно, арестовали. Но следующим вечером, как только стемнело, она надела петлю на шею и шагнула из окна… Она была своенравым и сильным ребенком, привыкла делать все по-своему. Только отца и слушалась. Думаю, такое надругательство над волей оказалось выше ее сил. Девочка не выдержала унижения… – Мадам Буше сделала паузу, достала платок из нагрудного кармашка и украдкой промокнула глаза. Я внимательно наблюдал за ней и молчал, предчувствуя продолжение. – По правде, посетители здесь не в первый раз рассказывают, что видели кого-то похожего… Видно, что они напуганы, но мало кто делится подробностями. И… я не должна этого говорить, но несколько постояльцев-мужчин в разное время умерли во сне при похожих обстоятельствах. Все списали на проблемы с сердцем, но видел бы ты, дорогуша, кровати в их номерах… как будто тайфун прошел. Не похоже на спокойную смерть во сне. Ох, не похоже… Старые работники, как я, кто остался с тех пор, считают, что сам дьявол взял неупокоенную душу бедной девочки к себе на службу под стать ее красоте… обратив в суккуба¹».

Мурашки устроили ралли у меня на спине.

– А вы помните, как ее звали, мадам? Дочь хозяина…

– Как забыть ее имя – «приятная». Ноеми…

***

Той ночью я больше не уснул. Дособирал свой чемодан и сидел на кровати, скользя взглядом по извилистому узору на шторах под бормотание телевизора. Мысли мои были не здесь. И тут ко мне пришло осознание… Дело было не в браслете. Браслет, напротив, не пускал демона, пока был на мне. Все, что могла сделать Ноеми – это нашептывать во сне, прося, чтобы я позвал ее. А когда я порвал браслет, она получила свободный доступ к телу и чуть меня не убила.

Исхитрившись, я обратно повязал кожаный каркас одной рукой. Проверил – вроде держится достаточно крепко. Отодвинул шкаф, два часа ползал на коленях, вытерев брюками весь пол, но камня нигде не нашел… Сейчас я думаю, что надо было спросить горничную, но, знаете, все лучшие мысли приходят слишком поздно.

Наутро, поникший, я сел в поезд домой.

***

Войдя в квартиру, я крепко обнял жену, готовый расплакаться от радости.

Все закончилось. Я дома – там, где верно ждала возвращения моя скучная, но спокойная и счастливая жизнь. Мне было немного стыдно перед Моник, и я был полон энтузиазма отныне стать лучшим мужем для нее.

– А где камень? – она первым делом задала вопрос, который я напрасно надеялся не услышать вовсе.

Промямлил что-то о том, как в автобусе зацепился за рукав пассажира, а камня потом не обнаружил. Моник посмотрела на меня разочарованно и вздохнула… Что она подумала в тот момент?

С тех пор жена стала отдаляться от меня. Прекратился ее вечный щебет о том, что мне стоит есть орехи, чтобы сделать сперматозоиды подвижнее, она перестала провожать меня на работу, часто выезжала одна. Уверен, что она заметила царапины и синяки на моем теле, когда я переодевался, но даже не стала ничего выяснять.

Пять дней назад она поехала в гости к подруге, но не вернулась. Как выяснилось позже, до подруги тогда она даже не доезжала… и не только тогда.

Все это время меня терзали угрызения совести за то, что не послушал Моник и сорвал браслет. Я снова стал слышать тот смех… Он множился и становился громче, заставляя меня заматываться в одеяло с головой. Сначала только по ночам, а потом и в дневное время он не оставлял меня в покое. Из соседней квартиры, из душевой, из-за угла…

Однажды ночью я услышал протяжный скрежет. А открыв глаза, увидел, что стул, всегда стоявший в углу, каким-то макаром оказался посреди комнаты. Я зажмурился и потряс головой, надеясь, что мне привиделось, но скрежет вновь заставил посмотреть. Теперь я воочию наблюдал, как стул медленно надвигается на меня, а сам застыл от ужаса. Он остановился у изголовья кровати, и я почувствовал, как кто-то гладит меня по голове. Ласково так, отвратительно ласково.

Потом я стал видеть ее мимолетные появления – проходящей мимо по улице, сидящей на подоконнике в моей комнате, расчесывающей свои прекрасные волосы в зеркале уборной на работе…

Я решил, что мне нужен отдых, и взял отпуск за свой счет, но успокоиться не мог. Стал обходить все закоулки Парижа в поисках жены (усилия полиции мне казались недостаточными), нашел в интернет-магазине похожий браслет-оберег и заказал, остальное время посвящал молитвам о том, чтобы жена вернулась.

Позавчера машину Моник нашли оставленной у Восточного вокзала, с которого, кажется, уже в прошлой жизни я отправлялся в Байё. Теперь я был уверен, что она поехала туда. Наверняка хотела найти бабушкин камень. И почему она не сказала мне?

Два дня подряд я звонил в гостиницу, но мне отвечали, что таких гостей у них не останавливалось. Может, она зарегистрировалась под другим именем или поселилась где-то рядом? В любом случае я решил отправиться за ней…

Но сегодня в десять тридцать вечера в дверь позвонили, и я побежал открывать. В сладкой надежде, что моя Моник наконец вернулась, я распахнул ее наотмашь.

Пьянящее благоухание ударило мне в ноздри, осело наледью в капиллярах, разволокнило нервы в труху.

На пороге, широко улыбаясь, с маленьким чемоданчиком в руках, стояла Ноеми…