Kitobni o'qish: «Чудовище и Бетани»

Shrift:

Для 511-летней Морин Меггитт, у которой на чердаке точно живёт чудовище.
Д. М-Ф.

Посвящается И. Ф.

JACK MEGGITT-PHILLIPS

THE BEAST AND THE BETHANY

Illustrated by Isabelle Follath

Original English language edition first published in 2020 under the title THE BEAST AND THE BETHANY by Egmont UK Limited, 2 Minster Court, London EC3R 7BB.

The moral rights of the author and cover illustrator have been asserted

Пурпурный попугай

Эбенизер Твизер был ужасным человеком, но жизнь его была прекрасна.

Он не знал голода, поскольку холодильники его всегда ломились от еды. Он никогда не ломал голову над сложными словами, такими как «конфибурдация» и «парафлокс», потому что редко заглядывал в книги.

Ни детей, ни друзей у него не было, поэтому ему не докучали мерзкими воплями и нежелательными разговорами. Его не приглашали в гости и не звали на праздники, так что ему не приходилось беспокоиться о том, что надеть.

Эбенизеру Твизеру даже о собственной смерти не нужно было тревожиться. В день, когда начинается эта история, оставалась всего неделя до его пятьсот двенадцатого дня рождения – но если бы вы столкнулись с ним на улице, то сочли бы молодым человеком и вряд ли бы дали ему больше двадцати лет.

А ещё, скорее всего, вы сочли бы его весьма привлекательным. У Эбенизера были короткие золотые волосы, маленький нос, пухлые губы и глаза, сверкавшие, словно бриллианты в лунном свете. Весь его облик так и дышал восхитительной невинностью.

Но увы, внешность бывает обманчива. Видите ли, в день, когда начинается эта история, Эбенизер собирался совершить очень плохой поступок.

Сперва он зашёл в магазин, где продавали птиц, и терпеливо занял очередь за нетерпеливой покупательницей. Нетерпеливой покупательницей оказалась невысокая костлявая девочка. За спиной у неё болтался рюкзак с двумя нашивками: на первой значилось «БЕТАНИ», на второй – «ОТВАЛИ!».

– Хочу домашнюю зверушку! – заявила она, обращаясь к большому дружелюбному продавцу, который стоял за прилавком.

– А какая тебе нужна? – спросил он.

– Лягушка! Или пантера! Или – о! – белый медведь!

– Боюсь, ты ошиблась магазином. Белых медведей и пантер продают дальше по улице, а лягушачий рынок работает только по средам. Я могу предложить тебе только птиц.

Тогда девочка вытащила из рюкзака резиновый шлёпанец, надкусанное печенье, две ракушки и линейку с надписью «СОБСТВЕННОСТЬ ДЖОФФРИ».

– Какую птицу вы дадите мне за всё это? – спросила она.

Продавец задумчиво оглядел разложенные на прилавке предметы и что-то подсчитал в уме.

– Если добавишь рюкзак, я дам тебе десять червяков, – наконец сказал он.

Девочка явно обрадовалась его предложению, сдёрнула с плеча рюкзак и протянула продавцу. Тот в ответ достал из кармана десять червяков и плюхнул ей на ладонь. Отпихнув Эбенизера с дороги, девочка выскочила из магазина.

– Простите за это, мистер Твизер, – вздохнул продавец. – Чем я могу вам помочь?

– Ничего страшного, – сказал Эбенизер. – Я пришёл забрать Винтлорианского пурпурногрудого попугая.

Когда продавец вынес спящего попугая, Эбенизер не стал выхватывать птицу у него из рук. Нет, он терпеливо подождал, пока ему отдадут клетку, и задержался в магазине ещё на несколько минут, чтобы поболтать с продавцом, хотя Эбенизера Твизера сложно было назвать общительным человеком.

– Помните, это особенный попугай, – сказал продавец. – Во всём мире их осталось меньше двадцати. Вы же не позволите ему пропасть?

– Ни в коем случае, – ответил Эбенизер, переминаясь с ноги на ногу.

– Таких сейчас днём с огнём не сыщешь, – продолжал продавец. – Я и этого еле-еле выследил. Не в каждом магазине вам добудут попугая, который умеет говорить и петь, причём человеческие песни, а не свои, птичьи. Этим птицам нужны слушатели. Вы же не собираетесь его ото всех прятать? – спросил продавец.

– Конечно, нет, – сказал Эбенизер. Под пристальным взглядом продавца ему стало неуютно.

– Они нуждаются в заботе и внимании. А ещё в любви. Вы же будете хорошо с ним обращаться?

– Ну разумеется! – заверил его Эбенизер высоким дрожащим голосом.

Продавец хорошо знал и любил всех своих птиц – от вертлявых камышовок до желтоногих чаек – и не хотел, чтобы они попали в плохие руки. Он смерил Эбенизера долгим суровым взглядом.

– Я вижу, что вы за человек.

Эбенизер сглотнул.

– Вы станете прекрасным хозяином для этого попугая! – объявил продавец. – У вас на лице написано!

Эбенизер облегчённо улыбнулся и протянул ему деньги. В качестве особой благодарности продавцу за тяжёлый труд он заплатил значительно больше условленной цены.

Попрощавшись, Эбенизер вышел из магазина со спящим попугаем в клетке. Сел в машину – и в скором времени уже парковался перед своим домом. Когда Эбенизер открыл дверь, попугай проснулся и широко зевнул.

– Доброе утро! – произнёс он совершенно непопугайским голосом, в котором слышались тягучие шоколадные ноты.

– Утро давно прошло, – ответил Эбенизер.

– Упси-пупси! Что ж. Тогда добрый вечер. Меня зовут Патрик.

– А меня мистер Твизер. Добро пожаловать в новый дом.

– Чтоб меня! – воскликнул Патрик.

Слова «чтоб меня!» подходили как нельзя лучше, поскольку дом Эбенизера Твизера поражал воображение. Высотой в пятнадцать этажей и шириной в двенадцать слонов, он был целиком выкрашен в красный цвет, а сад перед домом легко мог вместить одновременно дюжину званых обедов.

Патрик разглядывал всё это великолепие сквозь прутья клетки, и его птичья грудь наполнялась восторгом. На долю Патрика выпало немало путешествий, он объездил с гастролями несколько стран, но такого не видел нигде. Ему не терпелось облететь все уголки нового дома.

– Можно мне выйти из клетки? – спросил он.

– Пока нет, – ответил Эбенизер. – Сначала я должен тебя кое с кем познакомить. Хотя, пожалуй, вернее будет сказать кое с чем.

Эбенизер вылез из машины и отнёс Патрика в дом. Потом с клеткой в руках стал подниматься по лестнице.

– Кое-что живёт под самой крышей, – объяснил он попугаю. – И будет очень радо встрече с тобой.

Патрик вертел головой, разглядывая картины и прочие произведения искусства, в изобилии расставленные по дому. Пятнадцать этажей промелькнули незаметно.

– Главное, не бойся, – предупредил Патрика Эбенизер, когда последняя ступенька осталась позади. – Кое-чему не понравится, если ты будешь напуган.

Он повернул ручку старой покосившейся двери, и та со скрипом отворилась. Эбенизер включил свет. Комната на пятнадцатом этаже разительно отличалась от остального дома. Там было сыро и невыносимо воняло варёной капустой. А ещё там было пусто – только у дальней стены висели красные бархатные портьеры и тускло поблёскивал золотой колокольчик.

Поставив клетку на пол, Эбенизер направился прямиком к портьерам и чуть помедлил, прежде чем отдёрнуть их в сторону.

– Только не кричи. Оно не любит, когда шумят, – сказал он Патрику.

Наконец он отодвинул штору, явив попугаю чудовище. По виду оно напоминало большой серый шар с тремя чёрными глазами, двумя чёрными языками и большой слюнявой пастью. А ещё у него были крошечные ручки и крошечные ножки.

Эбенизер не без удовольствия отметил, что Патрик продемонстрировал похвальную сдержанность. Он не завизжал и не завопил «Фу, какая гадость!»

Справившись с первым потрясением, попугай сказал:

– Доброе утро! Меня зовут Патрик.

– Уже почти вечер, – ответило чудовище голосом тихим и склизким, словно по полу прошуршала покрытая перьями змея. – Спой мне.

– Какую песню вы желаете услышать? – спросил Патрик.

– Песню обо мне! – потребовало чудовище.

Поразмыслив немного, Патрик запел:

В роскошном доме монстр жил,
Забот и бед не знал.
Коль пожелал бы – короля
К себе на чай позвал.

Эбенизер был приятно впечатлён. Мелодия радовала слух, да и стихи чудовищу определённо понравились.

Был он красив и темноок,
Был зорок и умён.
Всем было ясно, что такой
Один на свете он.

Закончив петь, Патрик попросил прощения за то, что песня получилась такая короткая. Когда он познакомится с монстром поближе, то обязательно присочинит ещё несколько куплетов.

Чудовище улыбнулось, и Эбенизер вздохнул с облегчением. Улыбка монстра сочилась слюной.

– Это было чудесно. Скажи, а много в мире птиц, подобных тебе? – спросил он.

– Ох, клювики и пёрышки, нет. Нас осталось всего двадцать. – Глаза Патрика наполнились пурпурными слезами. Спеша отвлечься от грустных мыслей, он обратился к монстру: – А много ли таких, как вы?

– Я последний в своём роду. – Почему-то чудовище произнесло эти слова с улыбкой. – Хорошо, что ты редкая птица. Я люблю диковинки. Подойди поближе, чтобы я мог получше тебя разглядеть.

Монстр выжидательно посмотрел на Эбенизера. Тот поднял клетку с Патриком на высоту мигающих чёрных глаз.

– Ближе!

Эбенизер подвинул клетку так, что теперь от чудовища попугая отделяло не больше трёх шагов.

– Ещё ближе, – потребовал монстр.

Эбенизер переставил клетку, и она оказалась прямо перед огромной, капающей слюной пастью. От запаха варёной капусты слезились глаза.

– Теперь вам меня хорошо видно? – чуть нервно поинтересовался Патрик.

– О, я с самого начала отлично тебя видел, – сказал монстр и облизнул губы двумя чёрными языками.

– Тогда… зачем же вы хотели, чтобы меня поднесли так близко? – спросил Патрик.

И эти слова стали для него последними.

Необычная просьба

Беззаботная жизнь может испортить человека. Когда у тебя всё хорошо, легко забыть, что у других людей бывают проблемы, и перестать волноваться о ком-либо, кроме себя.

Полагаю, вы понимаете, как вышло так, что Эбенизер Твизер стал одним из самых выдающихся эгоистов за всю историю человечества. Прожив почти пятьсот двенадцать лет без тревог и печалей, он ничего не знал о боли и грусти.

Эбенизер даже представить не мог, что это такое, и не почувствовал ни малейшего укола совести, когда скормил Патрика чудовищу. Он только подумал, как досадно, что ему довелось лишь раз услышать песню пурпурногрудого попугая. Но переживать о том, что испытала бедная птичка, сгинувшая в пасти чудовища, Эбенизеру и в голову не пришло.

Вместо этого он спустился на первый этаж, открыл один из множества битком набитых холодильников и сделал себе сэндвич с говядиной и горчицей.

Пшеница, из которой приготовили муку для хлеба, выросла на вершинах Гималайских гор. За мясо и масло следовало благодарить Долли, очаровательную корову валлийской породы, три года подряд получавшую приз за «Самое выдающееся вымя». А на горчицу пошло дорогущее белое вино и редкие черные трюфели.

Предполагалось, что сэндвич получится выше всяких похвал, но прежде, чем Эбенизер успел откусить хоть кусочек, чудовище позвонило в колокольчик. Эбенизер нехотя отложил бутерброд и снова начал восхождение на пятнадцатый этаж.

Монстр уже ждал его в сырой, провонявшей капустой комнате, напевая под нос песенку – ту самую, что спел Патрик. При виде Эбенизера чудовище радостно рыгнуло. Из слюнявой пасти брызнули пурпурные перья.

– Добрый вечер, – вежливо кивнул Эбенизер.

– И тебе добрый вечер, Эбенизер! Ведь вечер действительно добрый, не так ли? – спросил монстр.

Все мысли Эбенизера занимал сэндвич и то, как здорово будет впиться в него зубами. До вечера и до того, добрый он или нет, ему не было решительно никакого дела.

– Я сказал, что вечер действительно добрый, Эбенизер, – с нажимом повторил монстр своим тихим склизким голосом. – Ты со мной согласен?

– Да, вечер на удивление горчичный, – рассеянно отозвался Эбенизер.

– Горчичный? Что значит «горчичный»?!

– Прости, понятия не имею, что на меня нашло. Я хотел сказать не «горчичный», а…

– Неважно, Эбенизер! – сварливо перебил его монстр. – Главное, что вечер сегодня добрый. На редкость добрый!

– Да, разумеется.

В комнате повисло молчание. Эбенизер был слишком голоден, чтобы придумать тему для разговора, а чудовище всё никак не могло решить, хорошее у него настроение или нет. Впрочем, вскоре оно определилось.

– Ох, Эбенизер, я не могу на тебя сердиться. Особенно после того, как ты принёс мне такой восхитительный ужин, – вздохнул монстр.

– Рад, что тебе понравилось.

– Приятно для разнообразия съесть кого-нибудь с характером, – поделилось чудовище. – И ржавая клетка стала приятным дополнением.

– Звучит так, словно это было исключительно вкусно, – заметил Эбенизер.

– Верно. Что ты хочешь получить в награду?

Вот так это работало. Эбенизер обеспечивал монстра едой, а тот взамен дарил ему подарки. Хрустальная люстра, ведьмина метла, гигантский плюшевый мишка – не было ничего, что монстр не мог бы наколдовать для Эбенизера.

– Пианино, – сказал Эбенизер. – Буду очень признателен, если ты достанешь мне кабинетный рояль – небольшой, чтобы я мог сам спустить его вниз по лестнице.

– Так-так-так, – прошелестел монстр. – Никогда бы не подумал, что настанет день – и ты проявишь интерес к музыке. Быть может, мне добыть пособие для начинающих пианистов в придачу к роялю?

– Боже, нет! – фыркнул Эбенизер, до глубины души оскорблённый предложением чудовища. – Я не собираюсь на нём играть. Поставлю в передней гостиной, чтобы соседи завидовали.

– Странный ты человек, – задумчиво произнёс монстр. – Но твое желание – закон.

Чудовище закрыло три чёрных глаза, захлопнуло пасть и начало извиваться всем своим телом, издавая при этом низкое гудение.

А потом его глаза вдруг распахнулись, чудовище замерло – и отрыгнуло рояль. Тот слегка поблёскивал от слюны, но в остальном был идеальным: небольшим, как хотел Эбенизер, и определённо красивым – на зависть всем соседям.

– Премного благодарен, – сказал Эбенизер, поднял рояль и зашагал к двери. У самого порога он обернулся. – О, чуть не забыл! Мне нужно от тебя ещё кое-что.

– Что бы это могло быть? – спросил монстр.

– Подарок на день рождения, – ответил Эбенизер. – В субботу мне исполнится пятьсот двенадцать лет, и я уже чувствую, как на моём лице снова появляются морщины. Так что мне опять потребуется эликсир молодости.

– Без проблем, Эбенизер. Рад помочь.

Чудовище закрыло глаза и принялось извиваться, но внезапно остановилось.

– Всё в порядке? – нахмурился Эбенизер.

– О, всё замечательно, – ответил монстр. – Но, прежде чем выдать тебе свежую порцию эликсира, я хочу кое о чём попросить. Принеси мне что-нибудь поесть!

Эбенизер вздохнул. Нужно было сначала попросить у чудовища эликсир, а уже потом – рояль.

– Ещё одного Винтлорианского пурпурногрудого попугая я добыть не смогу, – предупредил он. – Их осталось всего девятнадцать.

– Не беспокойся, попугаи мне больше не нужны, – ответил монстр. – Я уже знаю, что хочу съесть. Такого я прежде не пробовал.

Эбенизеру было непросто в это поверить – за долгие годы их «сотрудничества» он чего только не приносил чудовищу. Вспомнить хотя бы последний месяц: если не считать Патрика, монстр проглотил семь жемчужных ожерелий, старинный буфет, два пчелиных улья и небольшую статую Уинстона Черчилля.

– Какую-нибудь редкость? – предположил Эбенизер.

– Не редкость, но мало кому придёт в голову это есть, – ответил монстр. – Это кое-что весьма шумное, бывает разных форм и размеров, и найти это можно без труда в любой стране.

Эбенизер пораскинул мозгами. Что-то шумное, что легко достать. Играть в угадайку с монстром он никогда не любил.

– Это какая-нибудь труба? – спросил он.

– Нет. – Из пасти чудовища вырвался тихий склизкий смешок. – У меня жуткая аллергия на духовые инструменты. Съем один – и мне конец.

– Значит, пудель? Ты хочешь, чтобы я снова тащился в собачий приют?

– Нет, нет, нет, – рассмеялся монстр. – Это не вещь и не животное.

У Эбенизера кончились идеи. «Труба» и «пудель» идеально подходили под описание.

– Пожалуй, не буду тебя больше мучить. На сей раз я хочу съесть… ребёнка, – сказало чудовище, и по его лицу расползлась радостная слюнявая улыбка.

– Прости, не уверен, что правильно тебя расслышал, – пробормотал Эбенизер.

– Я хочу съесть ребёнка! – прогрохотал монстр. – Хочу отведать сочного, пухлого человеческого детёныша! Заглотить целиком его мягкое, нежное тельце.

Эбенизер нервно переступил с ноги на ногу, но ничего не сказал, подозревая, что монстр ещё не закончил.

А он не закончил.

– Хочу узнать, каков на вкус сопливый нос, – мечтательно вздохнуло чудовище. – Пухлые щёчки, грязные ногти и завшивевшие кудряшки!

Монстр весь вспотел от волнения. Глаза его горели голодным огнём. Он пристально посмотрел на Эбенизера и спросил негромко:

– Так когда ты сможешь подать мне ребёнка на обед?

Жаркий спор

– Детей есть нельзя! – воскликнул Эбенизер.

Радостная улыбка на лице монстра мгновенно сменилась недовольной гримасой.

– Это почему же? – вкрадчиво спросил он. – До сих пор ты приносил мне всё, о чём я просил. Так чего же теперь артачишься?

– Потому что это неправильно! – сказал Эбенизер. – Нельзя просто взять и съесть ребёнка. Это ужасно невежливо.

– Невежливо? Ты сказал: невежливо? – переспросил монстр. – Почему же ты не думал о вежливости, когда покупал для меня Винтлорианского пурпурногрудого попугая? Или четыреста лет назад, когда я попросил принести мне последнего додо?

– Это другое дело! Животные и люди – не одно и то же.

– Вздор! – фыркнуло чудовище.

– Нет. Так что прости, но на этот раз я вынужден тебе отказать, – стоял на своём Эбенизер. За пятьсот с лишним лет он впервые отважился возразить чудовищу.

Монстр не подал виду, что разочарован. Напротив, он выглядел раздражающе спокойным.

– Что ж, если ты настаиваешь, Эбенизер, я ничего не могу сделать. Разве что поблагодарить тебя за честность.

– Эм-м… Что ж… Хорошо, – кивнул Эбенизер. – Прости, что ничем не могу тебе помочь.

Он наконец взялся за ручку двери, весьма довольный тем, что в кои-то веки отказал чудовищу. Но прежде, чем Эбенизер успел покинуть комнату, монстр снова заговорил:

– Кстати, Эбенизер, надеюсь, тебе понравится быть старым. Уверен, тебя порадуют морщины по всему телу и суставы, скрипящие, как несмазанные петли, когда ты поднимаешься по ступенькам.

– О чём ты? – недоумённо посмотрел на чудовище Эбенизер.

– Я вроде бы ясно выразился. Надеюсь, ты не расстроишься, когда старость сделает хрупкими твои кости и покроет морщинами прекрасное лицо.

– Этого не случится, – возразил Эбенизер. – Волшебный эликсир убережёт меня от старения, как уберегал уже не раз.

– Непременно убережёт, мальчик мой. Но где же ты возьмёшь этот эликсир? – спросил монстр. – От меня ты его не получишь, пока не принесёшь мне то, чего я хочу.

– Но…

– Никаких но, – отрезал монстр. – Эликсир нужен тебе к субботе, значит, к тому времени я должен получить на обед ребёнка. Исполни моё желание – и живи дальше своей долгой счастливой жизнью.

– А если не исполню?

– Тогда ты умрёшь, Эбенизер. Без эликсира молодости твоё тело сдастся под грузом лет, и от тебя останется лишь горстка костей. Поверь, меня это крайне огорчит.

Эбенизер задумался, так ли его заботит судьба детей. Конечно, ему не особенно хотелось скармливать монстру ребёнка, но на другой чаше весов лежала его собственная прекрасная жизнь.

– Ты уверен, что не хочешь чего-нибудь ещё? – без особой надежды спросил он.

– Только ребёнка, – твёрдо ответил монстр.

– Тогда мне надо подумать.

На то, чтобы принять решение, у Эбенизера ушло совсем немного времени.

– Полагаю, это отличная идея. Не вижу причин, почему бы тебе не съесть ребёнка, – сказал он. – Только сперва я должен попросить тебя отрыгнуть большую коричневую сумку. В идеале – такую же, с какой я охотился на Северном полюсе.

Монстр с готовностью загудел, задрожал – и выплюнул крепкую сумку размером с императорского пингвина. Эбенизер схватил её, сбежал по ступенькам вниз и прыгнул в машину.

Он поехал прямиком в зоопарк, по пути отчаянно сигналя и проталкиваясь через пробки с настойчивостью капризного трёхлетки. К билетной кассе Эбенизер подскочил за десять минут до закрытия.

– Для взрослого или ребёнка? – квакнула старушка за стеклом. Маленькая, сморщенная, она бы куда лучше смотрелась в террариуме с ящерицами.

– Мне нужен ребёнок, – выдохнул Эбенизер.

Сморщенная старушка смерила его внимательным взглядом и вопросительно вскинула брови.

– То есть билет для взрослого, конечно. Я же взрослый, – спохватился Эбенизер и торопливо выложил несколько монет. – Вы удивитесь, если узнаете, что на самом деле мне пятьсот одиннадцать лет.

Старушке не было никакого дела до его возраста. Она смахнула деньги в кассу и пропустила Эбенизера с сумкой через турникет.

Разговор со сморщенной старушкой тут же вылетел у него из головы. Эбенизер был слишком занят тем, что хвалил себя за прозорливость. Он знал, что в зоопарке обязательно будут дети, поскольку видел их, когда похищал для монстра павлина. Но он и вообразить не мог, что их будет так много! Зоопарк был настоящим шведским столом для любителей козявок, вшей и крохотных ноготков.

Эбенизер подошёл к хмурой девочке, которая стояла возле слоновьего вольера, распахнул сумку и предложил запрыгнуть внутрь.

– Ну же, – поторопил он её, когда девочка отказалась изображать из себя мячик. – Я не могу тут весь день торчать.

– ПАПОЧКА! ПАПОЧКА! ТУТ НЕЗНАКОМЫЙ ДЯДЯ! – заголосила девочка.

Буквально через секунду перед Эбенизером вырос хмурый мужчина. Выкрикнув двенадцать ругательств и две жуткие угрозы, он наконец увёл дочь.

Эбенизер равнодушно пожал плечами и попытался провернуть трюк с сумкой с другим ребёнком.

А потом с третьим.

А потом ещё с двумя.

Но всякий раз, стоило ему приблизиться к мальчику или девочке, рядом оказывались проклятые родители. И все они почему-то страшно злились, когда замечали, как Эбенизер заманивает их детей в сумку,

Вскоре недовольных родителей стало так много, что сморщенная старушка вызвала охрану. Эбенизера отволокли к машине, и он пришёл к выводу, что выбрал не лучшее место для охоты на детей – как раз когда главный смотритель зоопарка навсегда запретил Эбенизеру там появляться.

По пути домой Эбенизер сообразил, что дети любят сладости. В кондитерской возле его дома вечно толпились прожорливые детишки с липкими пальчиками и чумазыми личиками. Некоторые приходили без родителей. А значит, помешать Эбенизеру могла только владелица магазина, чудаковатая, склонная к экспериментам мисс Сумбури. К огромной досаде Эбенизера, дети её просто обожали.

Чтобы решить эту проблему, он задумал открыть собственную кондитерскую. По его просьбе монстр отрыгнул плакат с надписью «Конфетный дворец мистера Эбенизера Твизера». Прямо на улице Эбенизер поставил стол, на котором разложил всевозможные сладости, посыпанные сонным порошком, справедливо рассудив, что спящих детей отнести на чердак к монстру будет куда проще.

Первый покупатель не заставил себя ждать. Им стал двенадцатилетний мальчик по имени Эдуардо Барнакл, обладатель третьих по величине ноздрей в мире. В каждую легко поместился бы небольшой апельсин.

– Так-так-так, что тут у нас? – спросил Эдуардо и склонился над столом, чтобы тщательно обнюхать товар.

– Лакричные леденцы и улитки, клубничные ириски, драже со вкусом щербета, банановые подушечки – всё что душе угодно.

Эдуардо ещё раз втянул носом воздух. Крылья его огромных ноздрей жадно затрепетали.

– Лучший выбор конфет, что я встречал в последнее время. Мои поздравления, мистер Твизер, – важно сказал он. Эдуардо почему-то искренне верил, что умеет общаться со взрослыми на равных. – Если я приобрету на пробу по одной конфете каждого вида, во сколько мне это обойдётся?

– В двести пятьдесят три фунта и шестьдесят два пенса, – ответил Эбенизер чуть быстрее, чем требовалось.

Он не привык иметь дело с деньгами, поскольку обычно полагался на монстра и ему не было нужды разбираться в ценах.

Эдуардо огорчённо тряхнул крыльями носа (вместе с остальной головой) и медленно побрёл прочь от Конфетного дворца мистера Эбенизера Твизера. Тот кинулся за ним.

– Прости, прости, я всё перепутал. Я хотел сказать, восемьдесят пять фунтов девяносто четыре пенса. Отличное предложение!

Но Эдуардо не остановился, и тогда Эбенизер предложил ему взять конфеты бесплатно. А затем и вовсе предложил заплатить Эдуардо за то, чтобы он их съел.

– О какой сумме идёт речь? – оживился Эдуардо.

– Семьсот сорок шесть фунтов, – ткнул пальцем в небо Эбенизер.

– Что ж, полагаю, качество ваших конфет оставляет желать лучшего. Всего хорошего, мистер Твизер.

С этими словами Эдуардо зашагал домой, держа ноздри по ветру. А Эбенизер вернулся за стол, сунул в рот лакричную улитку, напрочь забыв о сонном порошке, и задумался: так ли необходимо всё время торчать на улице? В следующий миг он уже спал лицом в клубничных ирисках.

Проснулся Эбенизер семь часов спустя, как раз перед рассветом. Изрядно продрогнув после целой ночи под открытым небом, он решил, что хватит с него торговли конфетами.

– Должен быть способ полегче! – сердито сказал он себе.

Впервые в жизни Эбенизер жалел о том, что у него нет семьи. Сколько времени и сил он бы сэкономил, если бы скормил чудовищу собственного ребёнка!

Эбенизер вернулся домой, переоделся, съел тост с трюфелями и сел в машину. Он поехал прямиком в птичий магазин, где продавец как раз кормил волнистых попугайчиков завтраком.

– Доброе утро, – поприветствовал его Эбенизер.

– А, мистер Твизер! – улыбнулся продавец. – Рад вас видеть. Мне сегодня приснился ужасный сон – будто Патрик кричал и звал меня на помощь. С ним же всё хорошо?

– Ему слегка нездоровилось, – сказал Эбенизер. – Полагаю, у него случилось несварение. Но, к счастью, всё прошло. Сегодня он вообще не кричал.

– Ох, какое облегчение. Я так переживал за него, – признался продавец. – Чем я мо-гу вам помочь? Решили присмотреть друга для Патрика?

– В каком-то смысле. Я ищу кого-нибудь, кто мог бы составить Патрику компанию в его новом доме.

– Тогда я знаю, что вам предложить. На прошлой неделе привезли японских амадин, хотите посмотреть?

– На самом деле, у меня уже есть кое-что на примете, – ответил Эбенизер. – Правда, боюсь, моя просьба покажется вам несколько необычной. Не могли бы вы продать мне ребёнка?

– Вы хотели сказать «цыплёнка»?

– Нет, ребёнка. Размер неважен, и мне абсолютно безразлично, будет это мальчик или девочка.

– Понятно… – Продавец торопливо огляделся, проверяя, не подслушивает ли кто. – Простите, но детей мы не продаём. Есть маленький какаду за весьма разумную цену. Пойдёт? Или пустынная совка?

– Увы, мне нужен именно ребёнок. Как насчёт той девочки, которая заходила сюда вчера? Кажется, её звали «Отвали»?

– Боюсь, я раньше её не видел. И надеюсь, что больше не увижу. Рюкзак, который она мне всучила, оказался порванным в нескольких местах, а печенье размокло, – покачал головой продавец.

– Что ж, тогда придётся поискать в другом месте, – вздохнул Эбенизер.

– Погодите-ка, – остановил его продавец, когда Эбенизер уже собрался уходить. – А зачем вам ребёнок?

– Просто он мне очень нужен. От него зависит моя жизнь.

– Ох, как мило. Помню, мы с женой чувствовали то же самое, когда ждали маленького Томми. Дети – это чудо, – расплылся в улыбке продавец.

– А маленький Томми вам очень нужен? Я заплачу за него сколько скажете, – встрепенулся Эбенизер.

– Томми не продаётся! – воскликнул продавец. – Жена убьёт меня, если я хотя бы заикнусь об этом.

«Попробовать стоило», – подумал Эбенизер, угрюмо сгорбился и побрёл к двери. Ему было себя очень жалко.

– Эй! – окликнул его продавец. – Вы не можете вот так просто сдаться.

– Но я не знаю, что ещё делать! В зоопарке слишком много родителей.

– М-м? – недоумённо нахмурился продавец. – А в приют для сирот вы обращаться не пробовали?

– Приют для кого? – переспросил Эбенизер. Ни о каких сиротах ему прежде слышать не доводилось.

– В трёх улицах отсюда есть сиротский приют, попробуйте заглянуть туда. Им заправляет мисс Шиповски. Думаю, там найдётся немало детей, которые нуждаются в новом доме.

– А их родители возражать не станут? – недоверчиво посмотрел на продавца Эбенизер.

– Так в том-то и дело, что у этих детей нет родителей. Они либо умерли, либо пропали, либо бросили их на произвол судьбы.

Эбенизер удивился. Он и не представлял, что с людьми приключается столько бед.

– А до субботы я успею получить хотя бы одного ребёнка? – спросил он продавца.

– Почему бы нет?

– Так это же просто замечательно! – Эбенизер распахнул бумажник и вытряхнул на прилавок кучу денег, желая отблагодарить продавца за отличный совет. – Вы мой спаситель!

Затем Эбенизер выскочил из магазина и помчался к машине. Теперь ему оставалось только найти приют.

Bepul matn qismi tugad.