«Тьма в хрустальной туфельке» kitobidan iqtiboslar

Девушка замерла. На полу что-то блестело. Элеонора свесилась с кровати, и рот у неё приоткрылся, а дыхание перехватило. Танцевальные туфельки из блестящего серебристого атласа, отделанные голубым шёлком – таким бледным, что тот казался ледяным, – аккуратно устроились на грубом деревянном полу её каморки.

Так много оправданий, – продолжала черноглазая. – Ты словно состоишь из одних только оправданий. Ты была бедна, одинока, влюблена. Так многие были к тебе жестоки. Правда, дорогая? Но отговорки не сотрут кровь с твоих рук. Черноглазая подалась вперёд, и её тень растеклась по двору. – Но ты жаждала не любви, не богатства и не всех этих прекрасных платьев. Ты жаждала власти. Разрушения. Держать в руках человеческую жизнь – и раздавить её

Пять минут в библиотеке – вот всё, что ей нужно. Всего пять минут – насладиться запахом старых книг, – и гнев истает. Элеонора пригнулась и скользнула внутрь. В дневном свете библиотека казалась меньше, но в солнечных лучах ярко искрились нити старого персидского ковра и золотое тиснение на корешках книг. Этот зал был сундуком, и все сокровища были прямо здесь.

Она вернётся в зал и остановится у дверей. Отсюда будет проще начать, когда прогремит первый удар часов.

Элеонора Роуз Хартли. – Улыбка черноглазой женщины истаяла. – Я всегда буду с тобой. Я дам тебе всё, что ты пожелаешь, тебе стоит только попросить. Ты сможешь воспользоваться этим даром семь раз, но после твоя душа будет принадлежать мне. Ты понимаешь?

Конечно же, ей следовало быть очень разумной и осмотрительной. И следующее её желание требовало тщательного продумывания. Но каждый раз, когда Элеонора видела на улице шикарное ландо 14 , или её взгляд падал на ярко-синие и розовые платья, или до неё доносилась прекрасная музыка, она знала, что вскоре всё это будет принадлежать ей. Всё самое чудесное, самое прекрасное в мире будет её. Так какое значение имели чистка и полировка в сравнении с этим?

Танцоры кружились, и мелькали яркие цвета – бирюзовый, индиговый, алый. Молчаливые слуги скользили сквозь толпу, удерживая подносы на кончиках затянутых в перчатки пальцев. Звуки вальса неслись по залу, обволакивая танцующих, и внезапно Элеоноре показалось, что её корсет слишком тугой, что туфли жмут, а сапфиры сжимают горло, точно ошейник. Было просто богатство, а было… вот это всё, в сравнении с которым роскошь мер кла.