«Кошачьи хлопоты (сборник)» kitobidan iqtiboslar

В одном домашние животные предают нас - их жизненный срок короче нашего.

— Вспомнился мне, — сказал старик Адамс, узрев их как-то вечером по пути в «Розу и корону», — папаша Фреда Ферри. Как он на кладбище повстречался с привидением.

А мы даже не слышали, что на кладбище водится привидение, сказали мы. Так оно там и не водится, ответил старик Адамс и приступил к рассказу.

Выяснилось, что много лет назад отец Фреда Ферри, тоже Фред, имел обыкновение напиваться в лоск, а затем отправляться на кладбище и сидеть там на плите, жалуясь себе, какой он грешник.

— До смерти пугал всех женщин, как они расходились с Собрания матерей, — сказал старик Адамс— Хоть они и знали, что это он. От его воя их мороз по коже пробирал.

Ну, и другие мужчины решили проучить старину Фреда, и как-то вечером накануне похорон один из них забрался в только что выкопанную могилу, когда ворота закрыли, а остальные попрятались за памятниками вокруг.

— Ну, значит, идет старина Фред, — продолжал старик Адамс— И стонет, и бормочет, какой он, значит, грешник, и тут вылазит Том в старой простыне и орет, значит, чтобы он покаялся.

— И сработало? — спросила я.

— Да нет, — сказал старик Адамс задумчиво. — А вот Тому чуть конец не пришел. Старина Фред подумал, что это, значит, привидение, хвать заступ да и съездил его по башке. «А ну лезь взад, — орет, — сукин ты сын! Нечего по ночам шляться!»

Уж в этом году, сказал он, урожая он обязательно добьется, а потому (в Долине мы были особенно подвержены заморозкам) принялся укутывать рано цветущие груши. Начал он со старых тюлевых занавесок, памяти о моей бабушке, которые отдала нам тетя Луиза. Войдя во вкус борьбы с заморозками, он, когда занавесок не хватило, пустил в ход дерюжные мешки, которые покупал десятками. Чарльз принадлежит к артистическим натурам, и внешность его не слишком заботила, а потому весной посетители Долины (да и те старожилы, которые давно не проходили мимо) буквально вздрагивали при виде нашего плодового сада — эдакий монастырский двор, полный монахов десятифутового роста в белых и зловеще-бурых одеяниях с капюшонами.

Капюшонами они обзавелись потому, что Чарльз, оберегая цветки от соприкосновения с мешковиной, укрепил один угол огромного мешка на жерди над верхушкой дерева. Простое и, если знать причину, вполне разумное объяснение, но, как обычно, причину мало кто знал. И, как обычно, обитатели деревни по-своему истолковали это явление.

— Пугала, — услышала я, как сообщил один старик другому, когда они остановились у входа в сад.

— А-а! — благодушно отозвался его собеседник, словно тридцать с лишним пугал на одном акре зрелище самое привычное.

— Развесили, чтобы кошек отгонять, — был еще один мудрый вывод. (Хотя мы до этого еще не дошли, даже и с Сили.)

— Об заклад побьюсь, лошади небось так и шарахаются, — заметил еще кто-то.

— Будто ведьмы на шабаше, — последовал еще один вердикт.

— В темноте на них, не зная, наткнуться, душа в пятки уйдет, — донесся в сумерках удаляющийся голос.

И правда, в лунном свете, посверкивая инеем, они выглядели жутковатыми призраками.

...как-то поутру Соломон отправился Посмотреть, Что Там На Вершине. К счастью, день, против обыкновения, выдался пасмурный, и пчелы не летали. Когда Чарльз нагнал его, Соломон уже терся головой об угол улья и мурлыкал. Нигде не было видно ни одной пчелы, но, сказал Чарльз, внутри улья они тоже замурлыкали — и очень громко.

Верхом его желаний, видимо, было Во Всем Походить На Его Подругу Шебу. Если она куда-нибудь шла, он упоенно трусил рядом. Если она садилась, садился и он. Если она пила из мисочки, он бросался тоже пить. Если она свертывалась клубком на каминном коврике, рядом свертывался и он. Это еще ничего, но, когда он повадился провожать ее до ящика, садился прямо перед ним и с глубочайшим восхищением на мордочке следил за тем, что она там делала, это превосходило всякие пределы! Ух, какая же она Умница, говорил Сили, и глаза у него были круглыми, как у совы. Неужели ей Нигде нет покоя, вопрошала Шеба, оскорбленно спрыгивая с ящика на напряженных ногах.

...и у них у всех носы были картошкой. Словно мы очутились в портретной галерее Габсбургов. Даже самый крохотный, самый хрупкий из котят взирал на мир из-за могучего габсбургского носа медного цвета

В Долине гадюки действительно водятся, а потому муниципальный совет несколько лет назад установил щит с предупреждением:

«Гадюки! В случае укушения звоните такому-то и такому-то 4321».

- Значит, мы - крутые ребята, - заметил тогда Чарльз, - если они сочли нужным предупреждать гадюк…

Чарльз тогда занимался пчеловодством. Комбинацию из двух кошек, ослицы, Чарльза и пчелиного улья постичь возможно, лишь испробовав на опыте

Сначала я подражала собаке, но как с Шебой и Соломоном в дни их юности, особого успеха это не имело. Да и стоять на дороге и лаять «гав-гав-гав», глядя на пустынный склон… Это как-то не внушает к тебе доверия со стороны собратьев-людей. Прохожие одаривали меня весьма изумленными взглядами.