Kitobni o'qish: «Бекки, Бен, Трейси»

1

«Лунный теленок/Mooncalf/2005». Монолог Ребекки, матери Бена Палестрины, персонажа многих и многих пьес Дона. Печальное происшествие, смерть теленка холодной зимней ночью, заставляющую Бекки вспомнить о том, пути ее и сына давно разошлись.

ЛУННЫЙ ТЕЛЕНОК

(Один персонаж, РЕБЕККА, ей за семьдесят, которая говорит из круга света на пустой, темной сцене. Хотя ее монолог – письмо, мы не видим, как она его пишет, нет ни ручки, ни письменного стола. Она наговаривает его нам, глядя в темноту зрительного зала).

РЕБЕККА. «Дорогой Бен… Я надеюсь, что ты в тепле. Здесь было так холодно. Словно наступил конец света. С птицами много возни, и я кормлю на заднем крыльце бродящих кошек, и корова наконец-то, отелилась на пастбище, в самую холодную ночь нового года. Кларенс сказал, что не собирается выходить к этой чертовой корове в такую холодную ночь, потому что у него и больная спина, и грыжа, и приступы головокружения, и с мочеиспусканием проблемы. Так что всю ночь я слышала, как корова отчаянно мычала на холоде, примерно в три часа утра выглянула из окна и подумала, что возможно, вижу ее, сквозь иней на стекле, под большой январской луной. Утром он наконец-то закутался с ног до макушки и вышел в холод, нашел теленка, замерзшего в снегу, а корова не могла подняться, и Кларенс начал ругаться и кричать на корову, требуя, чтобы она поднялась, но она не могла, и он тянул ее, и снова ругался, и пинал, и дергал за рога, но она не поднималась, и не поднималась, так что в результате я надела теплую куртку с капюшоном и, поскальзываясь на льду, поплелась на помощь, и терла ей голову, и говорила с ней, и Кларенс толкал ее сзади, и мы сумели ее поднять, но она зашаталась и упала снова, ему на ногу, что привело к новым проклятиям. Он кричал на нее, и кричал, и пинал, и дергал за голову, а она только закатывала глаза и то и дело смотрела на мертвого теленка, который лежал в снегу. Наконец, Кларенс сдался, привалился к забору, выдыхая клубы пара и держась за живот, а потом корова вдруг поднялась, сама по себе, и поплелась к замерзшему теленку, чтобы обнюхать его. Кларенс обвязал ей шею веревкой и повел в хлев, ноги у нее подгибались, но она шла. Что-то не так было с ее бедром, и ее шатало, и она вся дрожала. Но я принесла ей какой-то еды, и у нее прибавилось сил, и я подумала, что она выкарабкается, но чуть позже в тот же день она вернулась к теленку, и снова упала в снег, и больше не могла подняться. «Ну до чего же тупая тварь, – сказал Кларенс. – Все, больше не хочу иметь никаких дел с этой глупой коровой». Он пошел в трейлер, и вернулся с карабином, и когда она смотрел на него, прострелил ей голову. «Оленя я в этом году не добыл, – сказал он, – но, по крайней мере, подстрелил эту чертову корову». Это было такое грустное зрелище, что у меня чуть не разорвалось сердце. Но есть и светлая сторона: теперь у нас много мяса, ешь – не хочу. Мне так хочется, чтобы ты время от времени писал мне. Почему ты никогда мне не пишешь? С любовью, твоя мама».