Kitobni o'qish: «Сны сбываются по пятницам»

Глава 1

Валентина с грустью смотрела в окно. Дождь не находил себе места, метался под порывами ветра. Вой ветра нагонял страх. Больше всего было жаль петушка-флюгер на крыше мясной лавки напротив.

Ветер нещадно крутил его из стороны в сторону, пытаясь сорвать со спицы. С растерянным видом петушок в одиночестве сражался со стихией, попутно стряхивая капли дождя, а может быть, слёзы. Валя чувствовала себя сродни этому петушку.

Большой плакат с рекламой продукции «Золотой петушок» приглашал в магазин за мясом птицы. Баннер под оплеухами ветра едва держался, в любую минуту готовый сорваться и взлететь в неведомые дали. Ветер всегда наводил на Валентину ужас: пока он не стихал, она не могла ни есть, ни спать.

За сегодняшний день и так страхов хватило: показалось, что за ней следом шел какой-то мужчина. Лицо его она не разглядела, но он сопровождал ее до самого подъезда. Хотя, это можно назвать тщеславием – ни красоты, ни денег, ни известности. Кому она нужна?

Нет ничего страшнее одиночества, в голову лезут всякие нелепые мысли. Свет постоянно моргал и ненадолго отключался. Становилось еще тревожнее. Она попыталась заткнуть ватой уши, чтобы не слышать завывания ветра, и едва расслышала стук в дверь.

– Кто там? – почему-то шепотом спросила хозяйка квартиры.

– Валентина, извините, что поздно, но это Ираида Федоровна, Ваша соседка.

Валя обрадовалась неожиданному визиту – до этого вечера соседка никогда не переступала порог ее квартиры. Они часто сталкивались во дворе, где Ираида Федоровна гуляла с внуком Никитой, очень забавным мальчиком.

Не меньшее очарование представлял кот соседки Шериф. Он был огромный и лохматый с большими умными глазами. Хозяйка никогда не выносила его на улицу, чтобы обезопасить от болезней и блох, поэтому о жизни он имел представление только, наблюдая из окна.

Ираида Фёдоровна обратилась к соседке с просьбой оставить кота переночевать:

– Внук заболел, а зять с дочерью в ночную смену работают. Мне нужно с Никитой побыть, но Шериф не может ночью один оставаться, будет орать, пока я не приду. Не знаю, что с ним делать?!

К удивлению хозяйки, Шериф важно прошествовал в квартиру Валентины и улёгся в кресло.

– Надо же, – удивилась хозяйка, – вообще-то он очень привередливый в выборе общения, а Вас принял.

– Я б его с собой взяла, если можно было, – оправдывалась Ираида Федоровна, – но у зятя аллергия на кошачью шерсть.

Когда хозяйка ушла, кот, не мигая, уставился на Валентину, будто изучая, потом подошел, положил лапу ей на колено, словно сочувствуя, и улегся, свернувшись клубочком у её ног.

Пока она читала книгу, Шериф тихо дремал. У Вали никогда кошек не было, поэтому она представление об их повадках имела только из рассказов людей, держащих котов дома. В основном, всё сводилось к тому, что кошки очень противные существа: требуют постоянного внимания к себе, утром будят хозяев громким ором, требуя пищи, едят не всё подряд, а только то, что любят. Все же, несмотря на их противный характер, их любят и балуют.

Но Шериф вёл себя степенно: не прыгал, ничего не требовал. Единственным происшествием за вечер было его падение со спинки дивана, на которую он лёг, растянувшись во весь свой рост, но та оказалась несколько узковата для такого огромного кота. К удивлению, упав с дивана, он не издал ни единого звука.

У Валентины мелькнула мысль, что, возможно, кот немой. Она видела на улице, как какая-то женщина сюсюкала со своим котиком, и тот от удовольствия мурлыкал. Поэтому Валентина тут же бросилась к Шерифу и, поглаживая его по длинной шерсти, начала подражать вышеупомянутой женщине.

Кот, молча, вытянулся во всю длину на полу и задремал, как ни в чем не бывало.

Валя оторвалась от книги, когда погасли за окном уличные фонари, которые прекращали освещать улицы ровно в двенадцать часов. Но едва она стала засыпать, как еще недавно спящий кот, вдруг, закричал вполне по-человечески:

– Ма-а-ма-а-! Ма-а-ммау! – и бросился к двери.

Накинув халат, Валентина выбежала следом за Шерифом, переживая, что с животным, оставленным на хранение, что-то случилось. Может быть, кошачье бешенство.

Но неприятность произошла не с ним, а с неизвестным, пытавшимся без приглашения в столь поздний час нанести визит. Однако, после стычки с котом, неизвестно откуда взявшийся визитер, с еще большим визгом метнулся вглубь подъезда, подальше от квартиры.

– Что там было, Шериф? – спросила Валя, как будто надеялась, что животное ответит.

Кот улыбнулся.

Если бы ей когда-нибудь сказали, что коты умеют улыбаться, она бы не поверила, но сейчас своими собственными глазами видела кошачью довольную улыбку.

– Вы представляете, – на следующее утро Валентина рассказывала хозяйке кота, – сегодня ко мне ночью кто-то пытался проникнуть, и Шериф набросился на него, оторвав клок одежды и оцарапав. Имея такого защитника, и собака ни к чему.

Довольная Ираида Фёдоровна погладила любимца и загадочно произнесла:

– Как Вы думаете, отчего его Шерифом назвали? Как раз за это качество. Он в обиду не даст.

– Как Ваш внук? Что-нибудь серьёзное? – поинтересовалась здоровьем Никиты Валентина.

– Ложная тревога. Сейчас всё нормально, уже бегает, – ответила соседка.

Валентина, проводив соседку, подошла к окну: ярко светило солнце. Под его лучами, омытый дождем, сиял позолотой, выдержавший битву со стихией, стойкий петушок, рекламируя окорочка своих собратьев по перу и мясу.

Настроение Вали улучшилось, все тревоги запрятались где-то в глубине души в ожидании повода лишний раз напугать хозяйку.

До обеда стояла хорошая погода. Потом неожиданно потемнело небо, и в стекло забарабанил дождь.

Валентина не знала, радоваться или огорчаться, опять на дверной ручке был привязан букет. Это уже четвертый. Хорошо хоть мужа нет дома, а то объясняй, откуда берутся цветы. Едва успела подумать, как начало бдеть недремлющее око Горыновны, соседки по площадке, заодно двоюродной тетки мужа.

Валя прикрыла букет, лихорадочно соображая, куда его деть, не оставляя улик. Дверь соседки приоткрылась:

– Че прячешь, думаешь, не вижу? Все Лешке расскажу, как приедет. Проштитутка, – старушке недавно сломали два зуба, когда отнимали у магазина сумку.

В результате – Горыновна отделалась потерей жала, как съязвил нападавший, когда вносили его в машину «скорой помощи». У самого же разбойника после столкновения с пенсионеркой оказалась сломана рука, вывихнуто плечо и ушиблена нога. Могло бы быть хуже, не подоспей полиция вовремя. Пенсионерку еле оторвали от рецидивиста.

Но это потом стало известно, что старушка задержала жулика, которого несколько лет пытаются упрятать за решетку. А специализировался тот на ограблении старушек. Но, как говорится, не на ту старушку напал. Пенсионерка в этот момент мысленно формировала бюджет на месяц, но дебет с кредитом никак не сходился.

И тут в самый ответственный момент, в разгар мыслительного процесса, потянулась загребущая рука жулика к ее кошельку. Бабушка могла и убить за копейку, поэтому воришке сильно повезло, он отделался лишь сломанной конечностью.

От Горыновны весь дом рыдает. Она всегда все про всех знает, все видит и слышит. Но самое мерзкое, – эти сведения становятся достоянием гласности всего двора. С одной стороны в подъезде её боятся и на стенах граффити не рисуют, музыку громко не крутят и ругаются в квартирах шепотом.

Но с другой стороны, постоянно жить под колпаком, тоже ничего хорошего, оттого многие не выдерживают и стараются поменять место жительства. Вообще-то бабуську зовут Мария Георгиевна, но кто-то метко наделил ее более подходящим именем.

Вот и теперь Валентина пыталась спрятать от соседки компромат.

– Не успел муж отъехать, как ухажеры букеты возлагают. Ты кого провести хочешь? Меня? Да я тебя насквозь вижу! Еще как Леха на тебе жениться собрался, сразу сказала, кто ты есть. Приволок черти откуда, своих тут девок не было, а теперь рога чешет, и письма все Лехе отдам от хахаля твоего, пусть знает, с какой змеищей живет.

– Какие письма? – удивилась Валя.

– Во как заинтересовалась! Ждешь, значит. Место встречи изменить нельзя, – поволокло соседку.

Только тут Валентина заметила обрывок скотча и кусочек бумаги. Видно, письмо было сорвано вредной старушкой раньше, а букет оставлен с целью изобличить и устыдить.

– Мария Георгиевна, а Вы случайно не видели, кто это цветы кладет? Я, и правда, не знаю, зачем это все делается, не говорите Леше, он после операции, здоровье у него слабое, нервничать нельзя, – стала уговаривать старуху Валентина.

– Чего? О муже запереживала? С кобелями застукала! Правильно, как мужик здоровый был, так нужен, а как приболел, так хвостом крутить начала. Все расскажу, даже не думай. Дурой прикинулась – не знает, кто ей веники носит. Даже не надейся! – соседка громко хлопнула дверью.

– Что, недремлющее око опять лютует? – шепотом поинтересовалась другая соседка по площадке, подходя к своей двери. Глазок в двери ожил, – Горыновна снова заняла позицию.

От греха подальше соседка юркнула в свою квартиру.

Валя побежала на работу, – начальница не любила опоздания. Проскользнуть незаметно все же не удалось. В дверях она столкнулась с заведующей отделом:

– Валентина Васильевна, это касается всех, и Вас в том числе. Вы ни разу за эту неделю не явились на работу вовремя, хоть на минуту, но опоздали. А если бы от Вас зависел полет в космос? Какая безответственность, – после высказанного замечания, Александра Петровна гордо удалилась на совещание, которое ежедневно проводилось в это время.

Многие подозревали, что эти многочасовые совещания имеют более важную стратегическую роль, нежели упомянутый полёт в космос. О чем там говорили, можно было только догадываться, потому что заведующая не имела привычки «отрываться» на подчиненных, гневаться и кричать, выплескивая негатив, как это делало вышестоящее руководство, которое максимально требовало, но минимально платило.

Александра Петровна, действительно, не понимала, как можно опаздывать, потому что сама приходила на работу с рассветом, а уходила затемно. Так же она не понимала значение слов «отгул», «можно отпроситься» и все остальное в ущерб основному делу. У начальницы в голове не укладывалось: как можно за то, что ты занимаешься любимой работой, ощущая при этом счастье, вдруг лишать себя этой радости, пусть даже на какое-то время.

Будь ее воля, так она и выходные отменила, потому что у заведующей выходные тоже проходили на работе. Она этим жила, и по-другому свою жизнь не представляла: работа заменила ей семью – детей, мужа. А одиночество давило. Все это видели и понимали. Начальница была хоть и строгой, но доброй. Конечно, возглавляла она вовсе не космический центр, а всего-навсего один из отделов библиотеки.

У неё был редкий дар – по обрывку любой книги могла восстановить примерный текст и сказать, кто автор произведения и как оно называется.

В отделе работало четыре человека. По заведенному правилу все друг друга называли по имени и отчеству – никакой фамильярности заведующая между сотрудниками не признавала. Но почему-то Валентину редко кто называл Валентиной Васильевной, так уж сложилось, что для всех она была просто Валентиной.

– Смотри, что купила, – похвасталась Валентине коллега Елена Ивановна, протягивая чайную пару. – Александра Петровна в прошлый раз свою чашку разбила, вот я и подумала, а что, если чашку подарить?

Все знали, что дорогие подарки начальница не принимает, считая, что главное в процедуре поздравления – внимание.

– Красиво, – безучастно ответила Валентина.

– Ты из-за отмененного полета в космос расстроилась? – пошутила Елена Ивановна, – Александра Петровна отходчивая, ты же знаешь.

Валя повесила на спинку стула сумочку. Осталось куда-то выбросить букет. Оказывается, впопыхах, она его сюда притащила.

– Ой, ты догадалась купить цветы, – обрадовалась Елена Ивановна. – А я все думала, как улизнуть за букетом.

– Зачем? – удивилась Валентина.

– Неужели забыла? У Александры Петровны сегодня день рождения, – напомнила Вера Семеновна, перебирая карточки в каталожном ящике.

– И правда, забыла, к своему стыду, – призналась Валентина.

– Шестьдесят девять лет, неплохо сохранилась старушка, – сделала комплимент имениннице Елена Ивановна. – Значит, с цветами облом.

– Почему? – не поняла Валентина.

– Но это же твои цветы, – пояснила Елена Ивановна, глядя на букет, красиво упакованный, в руках Валентины. – Не стоит передаривать. Я сейчас схожу и куплю букет.

– Вот еще чего! – возмутилась Галина Федоровна. – Если ей не жалко, то пусть отдаст эти цветы. Какая разница, откуда они появились!

– Как-то неудобно, лучше действительно сходить и купить для именинницы цветы, – поддержала Елену Ивановну Валентина.

– Скажи, что жалко! А то ищешь причину для отказа, – возмутилась Галина Федоровна. Самое близкое слово для неё было халява.

– Они мне не нужны, можешь подарить, – легко согласилась Валентина. – Всё равно улизнуть с работы не получится.

– А кто это тебе подарил, если не секрет? – поинтересовалась Галина Федоровна, пытаясь справиться с завистью.

– Сама не знаю. Уже четвертый букет. Там еще письма прилагались, но Горыновна их экспроприировала, собирается мужу отдать. С утра такое орала! – поделилась своей тревогой Валя.

Но поговорить не удалось.

– Валентина Васильевна и Галина Федоровна, в рабочее время нужно работать, а не беседовать о личном, – сделала замечание только что вошедшая Александра Петровна, как всегда невозмутимая внешне.

Если бы подчиненные не знали, какими приходят с совещания заведующие других отделов, они бы решили, что совещания напоминают чаепития у директора и, кроме приятных новостей там ничего не озвучивается.

Однако, по коридору поволокло запахом валерьянки, за тонкими стенками других отделов доносились всхлипывания, угрозы, наконец-то, уволиться, сочувствующие реплики коллег.

В их отделе на посторонние темы беседовали только в отсутствие строгой начальницы. Многим, кто её не знал близко, она казалась сухой и бесчувственной, но её подчиненные знали, что это всего лишь маска. На самом деле это была чуткая и тактичная женщина. У неё была единственная слабость – боязнь остаться без любимой работы, которая составляет смысл её жизни.

Именины проходили традиционно: начальница угощала тортом, коллектив поздравлял. Но все это торжество было намечено в обеденный перерыв.

– Дорогая Александра Петровна, – произнесла Елена Ивановна, – поздравляем с днем рождения. Желаем здоровья, творческих побед на рабочем фронте. И дарим от коллектива подарок и цветы.

Именинница, расчувствовавшаяся, промокнула уголком платка слезу, торжественно налила в новую чашку чай и попросила:

– Принесите, пожалуйста, вазу с водой под цветы.

Но оказалось, этим цветам ваза не требовалась: хоть они и смахивали очень сильно на живые, на деле оказались искусственными.

– Что это? – опешила именинница, распаковав букет.

Мертвой красотой на нее смотрели восемь белых хризантем.

– Смерти моей ждете? Кресло мое занять? Хоть сейчас! – Александра Петровна гордо покинула торжественный банкет.

– Нет, это уж слишком, – поддержала именинницу Вера Семеновна и побежала следом за Александрой Петровной:

– Александра Петровна, никто на ваше место не покушается, – в кабинете слышались всхлипы именинницы.

В этом Вера Семеновна была права. Разница в зарплате составляла три копейки, а ответственность огромная. И ночевать в библиотеке, как это делала начальница, нет уж, увольте, таких патриотов в этом отделе нет.

– Ты что не знала, что они искусственные? – удивилась Елена Ивановна.

– Я их даже не разворачивала. Хотела где-нибудь выкинуть по дороге, но забыла, – расстроилась Валентина.

– Понятно. Интересный у тебя, однако, ухажер, – усмехнулась Галина Федоровна, наливая себе чай. Никакая неприятность не могла испортить ей аппетит.

– И вы туда же! Сейчас Леша приедет, а тетка ему гадости наговорит, как объяснить – даже не знаю, – расстроилась Валентина.

– Если бы живые цветы, тогда понятно, а что этот выпад означает, ума не приложу. Может быть, сама Горыновна и провоцирует на скандал с мужем, она же тебя всю жизнь ненавидела, – предположила Елена Ивановна.

– Вряд ли. Она слишком прямолинейна, на такие интриги у нее ума не хватит, – Валентина не согласилась с ней.

На пороге показалась все такая же спокойная, как будто ничего не произошло, Александра Петровна:

– Валентина Васильевна, зайдите ко мне, – произнесла она начальствующим тоном, выработанным долгими годами власти.

– Ну все, похоже, уволят, – других соображений, почему удостоилась тет-а-тет, у Вали не было.

– Валентина Васильевна, это ведь Ваш букет? – поинтересовалась начальница.

– Да, – вздохнула Валентина и приготовилась к худшей развязке. Преподнеси ей кто-нибудь от чистого сердца такой букетик, тоже бы оскорбилась. Хотя о чём это она? Ведь ей же преподнесли, правда, не на торжество.

– Я Вас, наверное, чем-то обидела? Я знаю, бываю иногда жестка с подчиненными. Простите, если что не так, – Александра Петровна вдруг произнесла неожиданную фразу.

– Что Вы, Александра Петровна, это просто недоразумение! Этот букет висел на моей двери, я его не рассматривала, хотела по дороге выбросить, а тут именины, меня попросили Вам подарить. Я не знала, что букет искусственный. Муж в отъезде, а кто-то букеты дарит. Соседка обвиняет, что любовник, не знаю, что думать. Зачем любовнику дарить мертвые цветы? Хотя я не думала, что они искусственные, ведь все подумали, что живые, такие красивые, хотели Вас порадовать, извините, мы не хотели Вас обидеть.

– Действительно, странно, может быть в полицию обратиться? – оживилась заведующая отделом, убедившись, что никто не покушается на ее кресло.

– А что это даст? Ну, дарит и дарит, что тут такого, не ограбил, не убил, – сказала Валентина.

Глава 2

Неожиданно из-за кустов с лаем выскочило чудовище-плод любви бульдога и болонки. Монстр надрывался от лая, норовя оторвать кусок конечности не так посмотревшей на него женщины.

– Жуля, ко мне! – кричала владелица этого чудовища. – Она, вообще-то, спокойная, но иногда бывает, что ни с того, ни с сего набрасывается. Говорят, это из-за генетического сбоя. Нельзя скрещивать собак разных пород, потому что щенки становятся очень агрессивными и неуправляемыми.

– И еще страшными, – вертелось в голове у Валентины, но вслух она ничего не сказала, чтобы не обидеть хозяйку собаки.

– Из-за Жули у меня много развелось врагов, всех она раздражает, каждый норовит обидеть собачку. То она пугает их своим поведением, то громко лает, но самое смешное из всех этих претензий, оказывается, моя Жулечка отвратительно выглядит. Вы себе можете представить: моя красавица, видите ли, – урод, – жаловалась соседке проживающая в соседнем подъезде Вероника Анатольевна.

То, что было на уме у собеседницы, пенсионерке было неведомо, но она была убеждена, что только у мерзких людей такая милая собачка может вызвать отвращение, а Валентина, по её внутреннему убеждению, к ним не относилась.

Валя сделала слабую попытку проститься со словоохотливой женщиной, но та, соскучившись по общению, остановила её, желая поделиться распиравшими её новостями.

– Как, по-Вашему, я хорошо выгляжу? – поинтересовалась она с некоторым вызовом, демонстрируя экстравагантную шляпку с набором десерта на голове: гроздь винограда, горсть клубнички, дольки апельсинов. Такое надеть на себя могла позволить не каждая молодая женщина, рискуя быть посмешищем, но пенсионерке эта шляпа очень шла.

– Замечательно, очень молодо, – искренне ответила Валентина. И это было правдой, потому что шестидесятилетняя женщина выглядела на пятнадцать лет моложе своего возраста.

– И заметьте, Валентина, волосы я не подкрашиваю, даже в парикмахерской удивляются, что у меня нет ни единой сединки.

Старушкой её назвать не повернулся бы язык ни у кого.

– Мне бы так выглядеть в её годы, если доживу, конечно, – позавидовала девушка.

И, словно прочитав мысли собеседницы, соседка стала объяснять, что нужно делать, чтобы так сохраниться:

– Конечно, главную роль играет генетика, у меня в роду доживали до ста лет, выглядели при этом не старше шестидесяти. Никаких подтяжек и импортных кремов. Один дедовский способ: взять сырое полотенце и бить себя по лицу, такой хороший массаж! А потом уже умыться настоем трав, для каждой кожи существует свой рецепт.

У Вероники Анатольевны на лице не было ни одной морщинки; брови, ресницы и волосы на голове одинаково черного цвета. Черные глаза не обесцветились, были всё такие же яркие.

Обычно, возраст женщины выдают руки и шея, но и здесь всё было в порядке. Годы выдавал лишь взгляд умудренной жизненным опытом женщины, а его не скроешь.

– И еще один секрет моей молодости, Валентина, я никогда не пропускаю через себя негативную информацию: новости не смотрю, газеты не читаю.

Моё любимое занятие – чтение любовных романов, но не о современной жизни, это я не люблю, а там, где графы, маркизы и обязательно исторические сведения. Такое блаженство – лечь на диван и побывать в Англии или Франции! В библиотеках читать нечего, поэтому приходится в книжных магазинах книги приобретать.

И что Вы думаете, судьба столкнула меня с Вячеславом Иннокентьевичем, тоже пенсионером. Мы пару раз встретились у книжной полки, и он проводил меня до дома. На днях сделал предложение руки и сердца, хотя моложе меня на восемь лет!

– Я так рада за Вас, поздравляю! – искренне восхитилась Валя.

– Да какие могут быть поздравления, – отмахнулась пенсионерка. – Нет, с одной стороны приятно, что еще нравишься мужчинам, но с другой стороны, это такая ответственность, к которой я не готова.

Валентина мысленно удивилась:

– Многие бы хотели оказаться на месте Вероники Анатольевны, но судьба им такого шанса не дает. Интересно, была ли она вообще замужем? – во всяком случае, во дворе Валентина не замечала её ни с одним мужчиной.

И вновь, словно прочитав мысли Валентины, Вероника Анатольевна продолжила свои рассуждения о пользе и вреде замужества:

– Многие не понимают, как женщина с такой внешностью, как у меня, не вышла замуж. Я вот что скажу: замуж попасть, да замужем бы не пропасть. Я знаю цену своей красоте, а в юности я была соответственно еще красивей, находили сходство с самой Элиной Быстрицкой, хотя молодость – сама по себе уже является украшением. Женихов было много, довыбиралась до тридцати пяти лет. Замуж надо выходить пораньше, лет так в двадцать, иначе потом сложнее, придется менять устоявшиеся привычки. Нет, смолоду легче приспосабливаться к другому человеку, – как будто убеждала саму себя пенсионерка. – Так что в тридцать пять лет я впервые вышла замуж, и не от большой любви, а чтобы испытать это состояние: что значит, быть замужем. Муж поначалу казался приличным человеком, пока встречались, но стоило пожениться, куда что делось. Я не плохая хозяйка: вкусно готовлю, неряхой тоже не была, ни он ни я в грязном не ходили – и стирала, и гладила. Но если муж видел, что я присела с книгой в руке, начинал нервничать, водил пальцем по телевизору, находя пыль. Я не конфликтный человек, но однажды не выдержала и сказала:

– «Может быть, возьмешь тряпку и сам вытрешь пыль, чем вот так демонстративно собирать её пальцем?» Лучше бы, не говорила!

Последней каплей стал фильм. В то время стали появляться видеосалоны и там всякие иностранные фильмы демонстрировались. Я стеснялась того, что зрение плохое, читать еще без очков могла, а далеко ничего не видела, всё расплывалось. От мужа этот факт скрывала. Пришли мы в какую-то тесную комнату, где находилось человек двадцать зрителей. Стали демонстрировать фильм на маленьком экране телевизора, всё без переводчика: какое-то вошканье, ползанье, ни сюжета, ни каких-либо других действий.

Только: по-русски, кричат «Я, я», причем он и она. Короче, ничего не поняла.

Домой пришли, муж требует, чтобы всё было как в фильме. Что я могу сказать? Что ничего не разглядела? И не понятно было, почему я должна играть героиню этого фильма. Из всего, что я там слышала, могла прокричать: «Я, я». И не соображу до сих пор, почему там так сильно дышали, как паровозы на вокзале. Иногда думаю, может это детектив был и под тяжестью трупов так задыхались? Скорее всего, и действие в морге происходило, потому, как все без одежды были. Тогда, наверное, это был фильм ужасов.

Здоровье у меня в те годы было отменное, никакой одышки, поэтому требование мужа не поняла и обиделась. А тот как заорал: «Или дыши как в фильме или я уйду!»

Я только что взяла у знакомой хороший роман, увлеклась, поэтому как ушел муж, даже не слышала. Потом он то и дело возвращался, то любимую ложку забыл, то зубную щетку, несколько раз приходил за катушками ниток, но я не отвлекалась на его просьбы поговорить. У герцога как раз похитили любимую жену, и мне хотелось поскорее узнать, как скоро ее спасут. В конце концов, он бросил в меня связкой ключей и хлопнул дверью так, что её заклинило.

Совсем мало замужем побывала и не жалею. Спустя годы встретила бывшего мужа с очень полной молодой женщиной, еле шла с такой одышкой, похоже, астмой страдала. Я и подумала: «Нашел, наконец-то свой идеал». Правда, приятно было, что заметил разницу: как я выгляжу и его новая жена. Даже глаза запотели, как меня увидел, подбежал ко мне, чтобы поговорить, но я в автобус забежала. К чему прошлое ворошить?

Мой первый муж прочно закодировал меня от повторного замужества.

А теперь Вячеслов Иннокентьевич хочет, чтобы я вошла в одну реку дважды. Пришлось ему отказать, я человек самодостаточный, мне с собой не скучно. А вдруг Жуля его будет раздражать, к чему мне проблемы лишние! Когда он намекнул, что женщине нужен мужчина, я ответила: «В этом отношении могу только по телефону подышать». Для себя я решила: буду жить одна, а Вячеслава Иннокентьевича познакомлю со своей приятельницей – Елизаветой Филипповной. Она типичная домохозяйка – не может, чтоб о ком-нибудь не заботиться. И потом у них найдется общее увлечение: что он, что она любят в земле ковыряться – всякие цветочки, ягодки выращивать, а я умею только ими любоваться.

К тому же, Елизавета Филипповна очень несчастна. Не так давно у неё умерла дочь, теперь в одной квартире с зятем живет. Он, как напьется, из дома её выгоняет, хотя квартира принадлежит ей, а зять там прописан. В своё время пошла на уговоры дочери и прописала бывшего уголовника, а теперь трясется от страха, у соседей, бывает, ночует. Елизавета Филипповна любит комнатные цветы, все про них знает, они для нее, как для меня моя Жуля. Но зять, уже в который раз, её цветы из окна выбрасывает. Может быть, познакомлю приятельницу с Вячеславом Иннокентьевичем, у него собственная квартира есть. Кстати, Валентина, всё забываю Вам рассказать, хотя не понимаю, что это может дать: видела Вашего мужа с зятем Елизаветы Филипповны. Еще подумала: что у них может быть общего? Ваш муж, вроде бы, приличный человек, а Николай алкоголик и по нему тюрьма плачет.

– Когда Вы их видели вместе? – тут же оживилась от полученной информации Валя.

– Было очень поздно, шёл сильный дождь, мы с Жулей в скверике гуляли. Смотрю, о чем-то мужчины беседуют, правда, очень темно было, но все равно я различила их лица. На другой день я увидела во дворе Николая с поцарапанным лицом.

– Надо выяснить, что у этого Николая с Алексеем, – решила Валентина. Но надобность в беседе тут же отпала: сначала из комнаты приятельницы соседки послышался звон разбитого стекла, затем последовали цветочные горшки.

– Не для меня цветут сады, – раздавалось пение зятя, когда он стал выталкивать большую пальму с подоконника, но зацепившись за ветки, выпал из окна вместе с лебединой песней и цветочным горшком.

Приехавшая «скорая помощь» констатировала смерть.

Слова песни оказались пророческими, правда, пролетев с пятого этажа, сады свою свежесть не потеряли, разбились лишь горшки, чего не скажешь про зятя.

– Грех такое говорить, но теперь хоть Лизу не будет мучить своими издевательствами. – Словоохотливая соседка, подозвав собаку, отправилась домой.

А Валентина обдумывала, что может связывать Алексея с таким человеком, как зять Елизаветы Филипповны. Но что бы это ни было, теперь об этом узнать уже не суждено.

Судя по всему, это была та самая ночь, когда кот Шериф набросился на незваного гостя, лицо которого она не разглядела. И находился ли с Николаем её муж Алексей, учитывая, что дело происходило ночью, а со зрением у соседки проблемы, уверенности не было.

Ведь, судя по рассказам, зрение у Вероники Анатольевны было отвратительным, это мог быть кто угодно. Тем более, что у Алексея нет привычки гулять по ночам.

Эта тонкая связующая ниточка оборвалась только что вместе с упавшей пальмой.

Делать что-либо не хотелось, все валилось из рук. Свое состояние Валентина не могла объяснить ничем.

– Ты в последнее время какая-то потерянная, – прошептала Елена Ивановна, – что случилось?

– Ничего. Не могу объяснить. Говорят: «душа плачет», так у меня она воет. Не знаю, что делать, постоянное ощущение тревоги. Снова этот сон из прошлого. Помнишь, я тебе как-то рассказывала? Мне он всегда снится перед знаковыми событиями и не всегда хорошими.

На протяжении жизни этот сон снился Вале несколько раз. Такие сны называют знаковыми, или вещими. Она не помнила, насколько он сбывался, просто это потом, позже, стала задумываться и то, после случайно подвернувшейся статьи в журнале, где говорилось, что повторяющимся снам надо придавать значение.

Сон был какой-то нереальный. Себя она не видела, но знала, что в этом сне присутствует. Сначала перед Валей ниоткуда появляется белоснежный замок неземной красоты, он как будто парит над водой. Чтобы войти в него, необходимо пройти по столь же изящному мосту. Около замка разбит прекрасный сад с экзотическими деревьями и цветами, дополняют эту красоту изящные фонтаны и скульптуры.

Валентина входя в замок, не сомневалась, что внутри предстанет перед ней восхитительное убранство комнат. Девушка четко различала изображения на старинных картинах, но не спеша и не останавливаясь, двигалась куда-то вглубь замка и всегда оказывалась в одном и том же месте. Она наблюдала две комнаты: черную и розовую.

Посетительница могла иметь возможность оценить их убранство, чувствовала, что эти комнаты принадлежат женщинам, или женщине. Ей очень хотелось заглянуть внутрь черной комнаты. Краем глаза замечала сидящую вполоборота не очень красивую грустную женщину в черной одежде. Но женщина её не замечала.

В другой комнате под балдахином стояла странная кровать, почти квадратная, и не понятно было, как на ней можно спать. Покрывало и подушки были ярко розового цвета. Валя знала, что она попала сюда не случайно: ей предстоит сделать выбор, войти в одну из этих комнат. И оттого, как поступит, будет зависеть вся дальнейшая жизнь.