Kitobni o'qish: «Все дороги ведут в Иерусалим»

Глава 1

Знойное московское лето не щадило никого – асфальт плавился под ногами, солнце обжигало кожу и слепило глаза, а проезжающий транспорт съедал драгоценный кислород. По улицам шли вспотевшие и раскрасневшиеся люди, с трудом переставляя ноги, и надежды на то, что где-то будет спасение, не было ни у кого.

Тяжелая деревянная дверь одного из московских домов со скрипом приоткрылась, выпуская из темноты на солнечный свет женщину средних лет в ситцевом сарафане. Она полноватой рукой разгладила какую-то бумажку, потом поправила волосы и, не оглядываясь на тех, кто остался там, в душном помещении, убежала прочь.

По темному душному коридору пронесся вздох зависти и робкой надежды на собственную удачу, и несколько десятков глаз уставились на дубовые двери, за которыми решалась судьба, их судьба. Здесь сидели на стульях и подоконниках, стояли возле стен и просто посреди коридора женщины разных возрастов, которые хотели поехать работать за границу. Никто не знал, что их ждет в будущем, однако каждая из них надеялась, что именно ей повезет и она сможет вырваться в мир, который считает лучше существующего. Осознавая важность момента, женщины замерли от волнения, боясь даже пошевелиться, словно нечаянный жест рукой может спугнуть их удачу.

Прошло два томительных часа с тех пор, как счастливая обладательница возможности уехать за границу выпорхнула из душного помещения в адскую городскую жару. Очередь не двигалась, застыли, словно мраморные статуи, и посетительницы. Молодая худенькая блондинка прикрыла глаза и зевнула – она устала от напряжения и духоты. Темноволосая толстушка, сидевшая рядом с ней, вдруг широко раскрыла рот и зевнула тоже. Через секунду, как по цепочке, начали зевать остальные ожидающие: кто прикрывая рот ладошкой или журналом, кто отворачиваясь к стене; кто тихонько и стыдливо, а кто громко и смачно. Ухоженная женщина лет тридцати обвела глазами коридор и прыснула от смеха – напряжение, витавшее в воздухе, мгновенно лопнуло, как натянутая резинка, и люди расслабились – сначала они несмело стали двигаться, потом вставать и ходить и, наконец, заговорили – каждой из них было что сказать.

– Меня Валя зовут, – произнесла толстушка, обратившись к тоненькой молоденькой блондинке, которая начала «парад зевающих».

– А меня Света, – девушка посмотрела на соседку сверху вниз, а потом перевела взгляд – ей было интересно, среди кого она оказалась и каковы ее шансы по сравнению с остальными.

– Эх, вот сейчас не примут меня, – вздохнула пухленькая Валя, по-прежнему обращаясь к соседке, – и все!

– Что «все»? – не поняла Света. – Что, больше приема не будет?

– Да нет. Просто я денег не взяла – я даже комнату на ночь снять не смогу, – женщина опять вздохнула. – Придется здесь ночевать.

– Нет, – немного надменно произнесла блондинка. Она поняла, что по сравнению со своей соседкой она более опытная – в этом коридоре Света провела уже не один день. – Нас всех отсюда выгонят, когда рабочий день будет закончен. Я точно знаю.

– Ой, и что же тогда делать? – заерзала на стуле Валя. – Как же тогда?

– Можно на Белорусский вокзал пойти, – худощавая женщина средних лет с короткими волосами и в очках в роговой оправе подошла к ним, вытирая влажный лоб носовым платком. – Там можно поспать по очереди. У меня просто глаза слипаются от усталости.

Света привстала, поправив юбочку, и открыла рот, чтобы ответить, однако в этот момент распахнулись дубовые двери. Через секунду женщины смолкли и в немой просьбе уставились на сотрудницу службы.

– На сегодня прием закончен. Приходите завтра к десяти утра, – бесцветным голосом произнесла она и, не попрощавшись, исчезла за дубовыми дверями.

– Я так и знала, – добродушно улыбнулась Валя и пожала плечами. – Ну что ж? Завтра – так завтра.

– Черт! – выругалась блондинка. – Не могу больше ходить сюда! Каждый раз одно и то же! Я уже пятый раз прихожу!

– Вот у женщины хорошее предложение было – переночевать на вокзале, – толстушка продолжала мило улыбаться, пока уставшие и расстроенные посетительницы по очереди выходили на солнечный свет. – Меня Валя зовут. А вас?

– Ира, – сухо представилась инициатор ночевки на вокзале. – Пойдемте, спать очень хочется.

Света снова поправила короткую юбочку и замешкалась – ей не хотелось ночевать на вокзале, но, видимо, выхода у нее не было, ведь иных предложений не поступало. Та девушка, которая по доброте душевной дала крышу над головой незнакомке из душного коридора, сегодня уже улетела в Болгарию, еще вчера получив заветную бумажку.

Валя и Ира, будучи примерно одного возраста, быстро нашли общий язык и уже приоткрывали входную дверь. По ступенькам сбегала красивая ухоженная девушка, и дамы уступили ей дорогу, не желая вставать на пути у длинноногой модели. Дверь снова протяжно заскрипела, пропуская посетительницу, и затихла; каблучки зацокали по асфальту, а в тишине опустевшего коридора раздался негромкий звон.

– Что это? – Валя быстро нагнулась и подняла с пола золотую сережку с голубым камнем.

– Это девушка потеряла, наверное… – Ира рассматривала украшение, лежащее на влажной ладони новой знакомой.

Обе растерянно смотрели на свою находку, и только Света быстро сообразила, что надо делать. Она вылетела вслед за незнакомкой с криками:

– Девушка, постойте, вы сережку потеряли! Подождите!

Красавица услышала крик сзади, но не повернулась, так как не отнесла этот вопль к собственной персоне, однако машинально потрогала мочки ушей – одной сережки не было. Круто развернувшись на каблуках, она остановилась посреди улицы – к ней спешили молодая блондиночка в мини-юбке, полная брюнеточка в застиранной одежде и похожая на пацана женщина в огромных очках.

– Вот, смотрите, вы обронили, – запыхавшаяся толстушка протягивала находку.

Женщина засмеялась:

– Спасибо вам, девушки, но разве так делается? Вы бы сначала попросили меня описать сережку. Вдруг я чужую заберу, все-таки золото.

– Нет, мы видели, что это вы уронили, – затрещала Света.

– Да вон у вас в ухе точная копия этой висит, что уж сомневаться? – хрипло произнесла Ирина.

– Ваша, ваша, берите, – захихикала Валя.

– Ну спасибо вам, девочки, еще раз, – незнакомка взяла сережку и вставила ее в ухо, проверив замочек на прочность. – Меня Лиза зовут, а вас, спасительницы моих украшений?

– Света… Ира! Валя, – наперебой произнесли все трое.

– Вы подруги, что ли? – удивилась Лиза и стала рассматривать новых знакомых.

– Да нет, – смутилась Света. – Только что познакомились, пока в очереди сидели. Они вон на вокзал собрались спать, а я… А я не знаю, куда мне идти.

– Почему на вокзал? Больше некуда?

– Некуда, – вздохнула Валя. – Я думала, мне прям сегодня дадут вызов, а оно вон как оказалось… А я и не рассчитывала, денег вот не взяла…

– А я предложила по очереди поспать на вокзале, – вступила в разговор Ирина. – Одна спит – вторая караулит. Если несколько человек будет, еще удобнее. Пока одна спит, другие разговаривают – так время быстрее проходит.

– Знаете что, – Елизавета задумалась на секунду, теребя пальчиками сережку. – Пойдемте-ка со мной. Я здесь живу у подруги. Не думаю, что она очень обрадуется, однако и против тоже не будет.

– Я с удовольствием, – воскликнула Света. Она не могла поверить, что удача снова ей улыбнулась.

– А хозяйка квартиры точно не будет возражать? – Ирину очень тревожило, что она вторгнется в чье-то личное пространство.

– Она такая добрая? – Валя подняла по-детски наивные глаза на собеседницу.

– Нет, – Лиза нахмурилась. – Она такая пьяная.

Все трое смутились от ответа, однако пошли за Елизаветой. Безоблачное голубое небо быстро становилось черным, а где-то вдалеке слышались раскаты грома.

Глава 2

Перескакивая через лужи и укрываясь сумками и пакетами от дождя, все четверо вбежали в продуктовый магазин.

– Надо купить еды, – сказала Лиза, отряхивая капли со своей сумки. – Ну и бутылку для Наташки. Иначе она меня со свету сживет.

– У меня совсем нет денег, Лиза, простите, – смущенно прошептала Валя. – Но у меня коньяк есть, молдавский. Мамика дала.

– Вот и хорошо, – улыбнулась женщина. – Сэкономим на водке, если не жалко, конечно.

– Ну что вы? – Валя полезла в сумку за бутылкой. – Мы и так у вас в долгу, Лиза.

– Нет, Валя, сейчас не доставайте, – девушка мягко остановила толстушку.

– У меня есть немного денег, – Света стала копаться в кошельке, вытаскивая оттуда мелочь.

– И у меня, – деловито произнесла Ирина.

– Ну и замечательно, на ужин хватит, – Лиза обвела глазами «подруг». – А теперь вперед – очень кушать хочется.

Через полчаса, когда ливень сменился мелким моросящим дождичком, четыре женщины, неся в руках пакеты, направились к многоэтажному панельному дому, который издалека светился желтыми глазками окон. Осторожно обходя лужи, четыре пары ног пробирались туда, где их ждал приют.

– Эх, вот нас занесло-то, – вздохнула Валентина. – Никогда не думала, что в Москве окажусь.

– А ты издалека? – коротко спросила Ирина.

– Издалека, – мило улыбнулась Валя. – Из Кишинева.

– Да разве это далеко? – Света вклинилась в разговор. – Вот я издалека, из Магадана. У меня вообще обратной дороги нет.

– А я из Харькова, – коротко произнесла Ира и поправила на переносице очки.

– А я из Киева, – Лиза мило улыбнулась. – А встретились здесь, в Москве. Наверное, все дороги ведут в Москву.

– Наверное, – вздохнула Света. – Только здесь можно свое счастье найти. Ну или за границей.

– Да нет, девочки, здесь тоже не так хорошо, как вам представляется, – Лиза поправила густые волосы и переложила пакет из одной руки в другую. – Вот Наташка, подруга моя, приехала из Киева за любовью и счастьем. И вроде бы все удачно так было – замуж вышла, квартира, прописка, работа… А потом развелась. И это тоже удачно сделала, кстати, – квартира ей досталась и средства какие-то на проживание. Так нет, запила от одиночества…

– Пьют не из-за одиночества, а по дурости, – зло вставила Ира, и Лиза внимательно посмотрела на женщину.

– По дурости? – переспросила она. – Может, и по дурости, однако без мужа и детей ей ничего не хочется – ни квартиры, ни денег, ни Москвы этой. Так что и здесь не в каждом доме счастье есть.

– По дурости, – сурово повторила Ира.

– А я ее понимаю, Наталью эту, – вздохнула Света. – У меня тоже детей нет. И быть не может – все отморозила себе. Мне вот ничего в жизни больше не надо, кроме материнства. Я хочу уехать за границу и заработать себе денег на искусственное оплодотворение. Говорят, что это моя последняя надежда…

– Что? Как это? – Ира встрепенулась. – Это как у коров, что ли?

– При чем тут коровы? – удивилась Валя. Ей этот разговор тоже стал интересен. – Коров осеменяют. Это другое. В определенное время производят осмотр телок на готовность к осеменению и проводят его дважды: при определении охоты, то есть когда ей хочется, и потом, через десять-двенадцать часов, повторно…

– Ну, сельскохозяйственницы, мы пришли, – рассмеялась Лиза. Она никак не ожидала, что простой разговор сведется к теме разведения крупного рогатого скота.

Железная дверь с грохотом распахнулась, и перед женщинами предстала хозяйка квартиры. Шелковый халат еле сходился на полной груди, когда-то красивый материал был залит чем-то красным. Девушки перевели взгляд на лицо новой знакомой – когда-то чистая упругая кожа приобрела землистый оттенок, а в отекшей физиономии с мутными глазами угадывались довольно правильные аристократичные черты. Наталья почесала спутанные, давно не мытые волосы и устало махнуло рукой – видимо, этот жест обозначал «Проходите!». Лиза кивнула женщинам головой и первой зашла внутрь, остальные гуськом потянулись за ней.

– Боже, какая красота! – воскликнула Валя и обвела глазами дом, который давал им приют. Качественный паркет отливал всеми красками породистого дерева, и даже пыль и сор не лишали его величественного вида; стены были покрыты дорогими обоями, а по верху и низу проходили красивые карнизы с лепниной; хрустальная люстра все еще блестела и переливалась, несмотря на то что ее давно не мыли, и вызывала ассоциации роскоши и богатства.

– Не стойте на пороге, – Лиза сняла туфельки и босиком прошла на кухню. – Пойдемте готовить ужин.

– Я могу курочку пожарить, – быстро отозвалась Валя и прошла мимо Натальи, которая сидела в кресле и нажимала на кнопки телевизионного пульта, не обращая внимания на происходящее. Ира и Света покосились на хозяйку квартиры, но ничего не сказали – проследовали за подругами по коридору туда, откуда доносился мягкий голосок толстушки Валентины:

– Какие шкафчики! Они просто потрясающие! Я впервые вижу, чтобы кухонный гарнитур был стеклянным! Это ж как здорово придумано! Можно красивые сервизы выставлять, чтобы все видели!

– Ага! – едко вставила Ира. – И чтобы алюминиевые кастрюли да чугунные сковородки тоже все видели.

– Ира, ну что ты?! – Валя не понимала сарказма подруги. – Посмотри, какая тут плита! Это ж просто королевская кухня! Это кто ж придумал такое – поставить мраморный стол посреди кухни и вмонтировать туда газовую плиту?

– Кто-то не очень умный, мне кажется, – Ира стояла на своем. – Обычно посредине ставят обеденный стол.

– Да тут, с другой стороны, человек десять, не меньше, поместится. – Валентина была искренне восхищена. – Посмотри, а тут еще подсветка какая!

– Это вытяжка, – Лиза с мягкой улыбкой наблюдала за спорщицами. – Чтобы запаха не оставалось.

– Вот видишь, Ира, это очень удобная кухня, – сияла Валя. – Мне не терпится здесь что-нибудь приготовить.

– У тебя есть все шансы сделать это, – Ирина пожала плечами и отвернулась. Ей было некомфортно, и она не знала, куда ей спрятаться, оттого и высовывала иголки, словно маленький ежик, который чувствует угрозу. Лиза мягко дотронулась до плеча новой знакомой и ласково провела по спине – Ирина недоверчиво посмотрела на женщину.

– Эх, она живет как королева, эта Наталья! – воскликнула Света, меряя помещение своими длинными ногами.

– Ага, ты видела эту королеву? – Ирина кивнула головой в сторону гостиной. – Да она же пьяница!

– Девочки, Наташка – моя подруга, кроме того, вы находитесь в ее доме, поэтому, будьте добры, держите свои комментарии при себе, – Лиза круто развернулась к гостьям и захлопнула дверцу сияющего никелем холодильника.

– Нет, а что? – Света распахнула свои огромные голубые глаза. – Я на самом деле восхищена ее квартирой! Это просто дворец! Вот бы мне выйти так удачно замуж, а потом так развестись, чтобы стать хозяйкой такого жилья!

– У тебя есть все шансы, – Ира продолжала нападать. – Такие длинноногие бля… блондинки всегда пользуются спросом на рынке.

– Ты что, завидуешь? – Света встала в позу.

– Завидую? – Лицо Иры перекосила ненависть. – Чему? Я вообще мужиков ненавижу.

– Девочки, мойте руки и давайте готовить ужин, – Лиза еще раз внимательно посмотрела на Ирину, и ей показалось, что женщина очень похожа на бывшую заключенную. Ее хотелось пожалеть и приласкать, однако тюремные нравы внушали опасение, поэтому на мгновение поднятая рука безвольно опустилась.

Глава 3

Наталья зашла на кухню, когда женщины расставляли на мраморном столе приборы.

– Наливайте, – хриплым голосом сказала хозяйка квартиры.

– Поешь сначала, – Лиза передала подруге тарелку, на которой лежал румяный кусок курицы и жареная картошка.

– Наталья, вот блинчики еще, – Валя подвинула блюдо с ароматными масляными блинами.

– А выпить? Выпить есть?

– Поужинай, а потом мы тебе нальем коньяка, – Лиза не отступала.

– Да, у нас хороший, молдавский. Мне мамика передала. – Валя раскрыла свою клетчатую кошелку и извлекла бутылку, наполненную янтарной жидкостью.

– Все, девочки, за стол. – Лиза командовала процессом, так как она чувствовала себя в ответе и за подругу, у которой жила, и за новых знакомых, которые находились в чужой квартире. Да что там – в чужом городе. – Приятного вам аппетита. Наташа, не смотри на меня – сначала все поедят, а потом мы выпьем.

Наталья уставилась в тарелку и принялась ковыряться вилкой, всем своим видом показывая, что есть она не собирается, пока ей не нальют. Однако запах зажаренной на сале картошки сломил даже ее – через минуту она вместе со всеми уплетала хрустящую соломку и откусывала от сочного куска курицы.

Через двадцать минут с едой было покончено – женщины раскраснелись и расслабились. Перед каждой из них стояла стопка с коньяком, из которой они медленно потягивали восхитительный молдавский напиток. Напряжение ушло…

– Ира, тебя мужчины сильно обидели, да? – осторожно спросила Света. Ей необъяснимым образом хотелось узнать, почему эта еще не старая женщина так ненавидит противоположный пол.

Ирина затравленно посмотрела на собравшихся, и Лиза почувствовала почти животный страх новой знакомой.

– Ирина, если тебе больно, не рассказывай, – она мягко погладила худощавую руку Иры. – Хотя иногда выговориться надо, особенно попутчикам, – легче станет.

– Конечно, Ира, – вступила в разговор Валя. – Мы, считай, что попутчицы сейчас.

– Да нет, девочки, какие вы теперь мне попутчицы? – Лицо Ирины разгладилось, боль и страх ушли. – Вы же мне за этот день ближе близких родственников стали – мы же делим с вами стол и кров. Лиза, Наташа, спасибо вам. И вам, Валя, Света, спасибо.

– Нас-то не за что благодарить, – улыбнулась Валя. – Это Лизе «спасибо» надо говорить. И Наталье.

– Нет, я вам всем «спасибо» говорю, потому что так чувствую. И историю свою я вам расскажу. Кому же, как не вам, рассказывать?

– Мы слушаем, Ира, – Света даже наклонилась вперед, словно боялась пропустить хотя бы слово.

– Я вышла замуж рано, в восемнадцать лет, – в интонации Ирины, как ни странно, сейчас звучала совсем не ненависть, а нереализованная любовь. – Мы познакомились в политехническом институте, на первом курсе. Как встретились 1 сентября, так чувства накрыли нас с головой – дня не могли прожить друг без друга…

– Посмотри, как она похорошела, – шепнула Лиза Вале. – Щеки зарделись, в глазах появился блеск.

– Да, – так же шепотом ответила Валентина. – И губы уже не сжимает. Какая она красивая, оказывается…

– …Боря не был красавцем, но дело-то не во внешности. Девочки, вы не представляете, как он был прекрасен! Нежный, внимательный, интеллигентный… А сколько он читал! Он знакомил меня с Мопассаном, О’Генри, Джеком Лондоном, Диккенсом, Мериме… Мне такую литературу доставать было негде, вот Боря и таскал мне эти толстые тома в кожаных переплетах… А я… Я дни проводила в институте, вечера с любимым, а ночи – в романах зарубежных классиков.

– А у него они откуда, эти книги? – Лиза осторожно вставила свой вопрос.

– У него дома была замечательная частная библиотека, и Боря хотел, чтобы я стала культурно подкованной перед знакомством с его мамой.

– Понятно, и тут без мамы не обошлось, – пьяно вставила Наталья, потом икнула и нетвердой походкой вышла из кухни. Видимо, что-то вызвало в ней неприятные воспоминания, которые ей очень хотелось отодвинуть на задворки своего сознания.

– А потом нас отправили на картошку, – продолжила Ира, когда хозяйка квартиры вышла.

– Залетела, что ли? – подалась вперед Валя.

– Ну да, – Ирина опустила глаза. – Я такой молодой и наивной была. Вообще не думала о последствиях… Не знала… Да если бы и знала, все равно бы каждую ночь сбегала на эти волшебные свидания. Когда он дрожащей рукой касался моего тела, я забывала обо всем, я хотела впитать его в себя целиком, хотела, чтобы моя кожа пропиталась его запахом, чтобы его дыхание стало моим дыханием… Я жила только этими встречами… И хотела, чтобы это чудесное время не кончалось, но…

– Но всему приходит конец, – тихо произнесла Валя.

– Да. Начался учебный год. Все вроде было как всегда, только вот времени на встречи у нас стало меньше, а потом… Потом начался токсикоз, только я и тогда не поняла, в чем дело, сообразила лишь тогда, когда живот начал увеличиваться.

– И что Боря? – Света открыла рот. Тема детей для нее была очень и очень актуальной.

– Боря? Я пришла к нему и говорю: «Я беременна», а он молчит, ни слова не произносит. Растерялся, наверное, а мне-то каково? У меня родители с трудом младшеньких на ноги поднимают! Ну куда я к ним с младенцем? Нет, я не могла кусок хлеба у сестричек забирать. «Давай поженимся», – говорю я ему. А он молчит опять.

– Ира, ну как же не сказать родителям? Они бы помогли тебе! – Лиза, явно выросшая в дружной семье, никак не могла понять поступка своей знакомой.

– Может, и помогли бы… – Женщина взъерошила короткие волосы. – А может, и нет… А если бы и помогли, то сестренкам бы меньше досталось. А им и так не очень много перепадало.

– И что дальше? – Свете хотелось услышать историю дальше.

– А дальше мы все-таки пошли знакомиться с его мамой. Только вот по дороге к его дому я уже была не рада, что так все повернулось – Боря со мной не разговаривал, не обнимал, не целовал, даже не держал за руку. Он словно чужим стал. Приходим мы – нам открывает дверь Людмила Семеновна, моя будущая свекровь, и так холодно и сурово смотрит на меня. Боря молчит, она молчит… Я пролепетала: «Здравствуйте, меня зовут Ира», а она на сына смотрит, его слов ждет. Так и стоим на пороге. Наконец Боря выдавил из себя: «Мамочка, мы с Ирой решили пожениться». И что тут началось! Она втащила меня и Борю за шкирку в коридор и начала орать: «Вы на шею мне решили сесть! Думаете, я вас содержать буду? Вас, девушка, вас! Сына я и так содержу и не отказываюсь от этого! Я про вас, девушка, и про вашего отпрыска, которого вы родите!» Тут я не выдержала и говорю: «Это и Борин ребенок тоже». А она продолжает кричать: «Борин? Не верю! Мой сын – очень чистый мальчик! Он не мог этого сделать до свадьбы!» И тут мне стало плохо! Я рванула по коридору, зажимая рот рукой, даже не спросив, в какую сторону бежать. Я закрылась в ванной, где меня вырвало, а в коридоре продолжался разговор: «Женилка у тебя выросла, а мозгов не появилось, – распалялась Любовь Семеновна. – Она русская, ты не можешь на ней жениться!» Услышав эти слова, я разозлилась: «Я украинка! И горжусь этим! И еще горжусь тем, что ношу ребенка, зачатого в любви!» – «Какой любви, деточка? – мама Бориса не могла успокоиться. – Что ты знаешь о любви, оборванка?»

– А Боря что? – Лиза почувствовала, что именно здесь и кроется обида Ирины на мужчин.

– А Боря стоял и молчал, – в глазах Иры появились скупые слезы. – И мне стало так обидно, что отец моего ребенка не защищает нас, что я выскочила на улицу и, не дожидаясь любимого, уехала в общежитие. Всю дорогу я плакала, а живот болезненно сжимался… А ночью мне стало плохо, и меня увезли в больницу.

– И что с ребенком? – тихо спросила Света.

– Врачи выходили меня, спасибо им огромное. Кололи меня витаминами, ставили капельницы и постоянно измеряли мой живот. Я встревожилась, спрашиваю, в чем дело, а мне в ответ плечами пожимают и говорят: «Живот у вас большой слишком для вашего срока». Так я и лежала. А Боря ко мне не приходил даже. Через некоторое время меня выпустили, и я продолжала учиться и выживать на стипендию. Голодно было очень, но меня соседки по общежитию подкармливали – спасибо им большое. А Боря все не приходил и не приходил. А я его ждала и ждала… Помню, садилась на скамеечку после занятий и мечтала, как мой любимый идет с нашим малышом по улицам, как отводит его в детский садик, а потом мы вместе провожаем сына в первый класс… Однажды я так вот уснула на скамеечке, унесясь в мир своих грез, и вдруг слышу любимый голос: «Ира, что с тобой?» Открываю глаза – передо мной Боря стоит, такой родной, близкий… Я заплакала, а он поднял меня и говорит: «Все, хватит, идем в ЗАГС». А там нас расписали сразу – живот мой увидели. Он же у меня действительно огромным был, врачи не обманывали. И началась совсем другая жизнь, хорошая, счастливая. Я так радовалась, что у моего ребеночка будут отец и бабушка, которая, кстати, смирилась с моим присутствием в их жизни и даже заботилась обо мне. А Боря нашел работу почтальона, чтобы не сидеть на шее у Любови Семеновны, и перед лекциями и парами разносил корреспонденцию. В то утро, как только за мужем закрылась дверь, у меня между ног потекла вода…

– Чайку налить? – заботливо, словно Ира была беременна сейчас, спросила Света. Женщина кивнула в ответ, погружаясь все глубже в свои воспоминания.

– Я бросилась к свекрови, придерживая руками живот. Хорошо, что она была дома, потому что я сама и не поняла, что со мной произошло. Любовь Семеновна быстро вызвала «Скорую» и поехала вместе со мной в роддом, чтобы там уточнить список необходимых вещей. А может, и поддержать меня хотела, вместо сына своего… А в роддоме начались схватки… И все смешалось: боль, какие-то люди в белых халатах, обрывки фраз «тридцать восемь недель, а живот какой огромный!», «многоводие», «раскормила себя как»… Мне страшно так стало и жалко так себя… Я плачу, и тут ко мне заходит врач – молодая, красивая, спокойная! А руки у нее какие! Тонкие, с длинными пальцами! А нежные и мягкие какие! Я ее увидела и успокоилась почему-то сразу. Она меня погладила и говорит: «Давай, Ирочка, я тебя посмотрю. Вот молодец, раскрытие – три сантиметра. Лежи, рожать еще не скоро». И тут я снова в панику: как выдержать эту адскую боль?

– И как же ты? – Света участливо поставила кружку со сладким чаем перед Ириной.

– Когда раскрытие было девять сантиметров, я была уже без сил, поэтому роды первого мальчика я не помню.

– Первого? – все трое удивленно переглянулись.

– Да, первого… Только вытащили Петьку и показали мне, как у меня снова начались потуги. Было невыносимо больно… Я уже не кричу, а просто скулю. В голове одна лишь мысль: «Когда это закончится?» Потом стала проваливаться в какую-то черноту. Вдруг слышу голос врача: «Тужься, быстро! Сердцебиение слабое!» Я ничего не понимаю, спрашиваю: «У меня?» А она кричит: «Нет, у второго ребенка! Тужься! Не трать силы на разговоры». Вот тут-то я действительно потеряла голову от боли: «Я не хочу второго! Он мне не нужен!» Глупая женщина, чуть от Славочки своего не отказалась.

– У тебя двойня родилась, да? – с легкой завистью промолвила Света.

– Да, близнецы – мальчишки, три сто и два семьсот, здоровенькие, – Ира улыбнулась. – Я когда послед рожала, так испугалась. Думала, что третий у меня там на свет Божий просится.

– А дальше что?

– Нас выписали из роддома, а Боря, узнав о двойне, ушел. К нашей однокурснице Маринке. Оно и правильно, она еврейка. Ему мама всегда говорила, что жениться надо на своих. В общем, уехал отец моих детей через несколько месяцев в Израиль с новой женой.

– И как же ты одна с двумя детьми?

– Свекровь помогала. Очень. Если бы не она, не справилась бы. Давала мне поспать, готовила, стирала, гладила пеленки. А то они-то у меня все одновременно делали: плакали вместе, засыпали и просыпались вместе, болели вместе… Не подняла бы я их одна… Очень благодарна Любови Семеновне, очень благодарна… Как я была не права, когда злилась на нее первое время!

– А что, муж не помогал?

– Нет, не помогал. Вообще. Даже когда его мать умерла у меня на руках, а мне похоронить ее не на что было, он не приехал! Просто отрезал прошлую жизнь, и все. Ничего, я сама справилась. Мальчикам моим сейчас по двадцать лет, и они служат в израильской армии. Так что всех моих мужчин забрал у меня Израиль. Хочу к ним, хочу в Израиль. Пусть служанкой, мне все равно. Просто хочу быть с моими мальчиками в той стране, которую они выбрали для себя.

– Ничего, ты попадешь, обязательно, – Лиза ободряюще улыбнулась подруге.

– Сначала надо отбор пройти, – наклонилась вперед Валя. – Тебе ведь уже за сорок.

– А тебе? – Ира пошла в атаку. – Не думаю, что ты сильно моложе меня!

– Да, мне тоже за сорок, – Валя смутилась и покраснела.

На кухне повисла угнетающая тишина.

– Так, девочки, давайте спать, – Лиза поднялась из-за стола и начала собирать тарелки. – Завтра у нас еще один тяжелый день.