Kitobni o'qish: «Квест «Инферно»»

Shrift:

Часть первая

1

Лунный свет посеребрил траву. Легкое дуновение ветра принесло прохладу с реки. Громко квакали лягушки, издалека донесся гул поезда. Светящиеся огоньки домов багровели в ночной мгле, словно глаза каких-то сказочных чудовищ. Поселок с красочным названием «Аура» насчитывал двадцать пять коттеджей, – типовые дома, обшитые сайдингом, тесно льнущие друг к другу, как деревенские девчата на танцах. Молодой мужчина бежал в сторону светящихся огоньков домов, неуклюже размахивая руками, словно репетируя пантомиму. Из глубокой раны на левом плече сочилась кровь – в изменчивом лунном свете черная, как смола. Дома приближались, уже можно было разглядеть на ближайшем доме узорчатую фигуру петушка на флюгере, отлитом местным умельцем. Распахнулась входная дверь, желтый квадрат света осветил темноту ночи. На порог дома вышла молодая женщина, небрежно запахивая на груди халат. На миг обнажилось ее белое бедро, девушка достала из кармана халата пачку сигарет, вспыхнул огонек зажигалки. У нее была темная челка, спадающая на лоб, и высокие скулы.

– Машка! – послышался из глубин дома мужской крик.

Девушка не шелохнулась. Она глубоко затянулась сигаретой, мечтательно глядя на блистающий платиновым светом лунный диск.

– Маша, мать твою налево! – выругался мужчина.

– Отвали! – не оборачиваясь, ответила девушка.

Бегущий человек остановился. Он стоял в метрах ста пятидесяти от коттеджа с петушком на флюгере, шумно дыша открытым ртом. Он был высоким и худым, густая щетина чернела на запавших скулах, на предплечье синела свежая татуировка, воспаленная по кайме; комбинация из букв и цифр.

Девушка продолжала любоваться огромной луной, льющийся за ее спиной свет на миг померк; на крыльцо вышел мужчина.

– Маня, пороть тебя некому! – рассмеялся мужчина и по-хозяйски запустил подружке ладонь под халат.

На нем были только шорты, узловатые мускулы бугрились под загорелой кожей, на обритый череп от плеча выползали жирные полосы татуировки.

– Иди к черту, Егор! – лениво ответила девушка. – Ты реально меня достал сегодня!

– К черту?! – обрадовался мужчина. – К черту, это по кайфу!

Он мял женскую грудь, полы халата распахнулись.

– Дурак! – усмехнулась девушка, откинула голову, подставляя шею для поцелуя.

Наблюдающий за играми любовной пары мужчина присел на корточки. Его била ледяная дрожь, – достаточно было девушке или ее любовнику оглянуться, его бы заметили, а так он был сокрыт в высокой траве. Он осторожно прикоснулся к краям рваной раны на плече и стиснул зубы, чтобы не закричать от боли. Вязкая тошнота, подкатившая к горлу, замутнила сознание, в голове возник какой-то свистящий шум, нарастающий, как звук взлетающего самолета. Предвестник обморока, догадался мужчина. Это совсем нехорошо. Если он отключится – все пропало. Он несколько раз глубоко вздохнул через нос, лег на спину, ощутив голой спиной твердую почву, и постарался поднять ноги выше уровня головы. Резануло болью мышцы пресса; держать на весу ноги оказалось непросто, учитывая приличную кровопотерю. Дурнота медленно отступила, как летная ночь неохотно расстается с темнотой, гонимая солнечными лучами. Он потряс головой. По его расчетам, оставалось семь минут. Максимум восемь. Он мог запросто ошибиться: боль плохой советчик, да и на бегу считать секунды оказалось труднее, чем это казалось вначале. Громко рассмеялся здоровяк Егор, отпустил какую-то шутку, девушка благосклонно хихикнула. Прошло еще две минуты, хлопнула дверь, крохотный осколок света померк на фоне угрюмых силуэтов темных домов. Только мерцали окна, как таинственные маячки чужой жизни, такой загадочной и такой желанной. Человек поднялся и, озираясь по сторонам, приблизился к дому с флюгером. Теперь его отделяли от забора двадцать метров. Он достал из заднего кармана джинсов пластиковый квадратик размером пять на семь сантиметров. Руки трясло, как с лютого похмелья.

– О господи… – прошептал мужчина, рука машинально метнулась к висящему на груди крестику и схватила пустоту. Он забыл. Это случилось накануне вечером. Второй этап. – О господи!

Перелезть через забор оказалось на удивление просто; вдоль ограды на двадцать сантиметров возвышался бетонный уступ. Потребовалось закинуть ногу и стерпеть очередной приступ жгучей боли в плече. Его руки ходили ходуном, челюсть свело судорогой, когда он прилепил скотчем к фундаменту дома пластиковую взрывчатку. Дело оставалось за малым. Воткнуть кусочек металла в плотную, как закаменелый пластилин, массу, чиркнуть колесиком зажигалки. Мужчина не ощущал ночной свежести, окутавшей поселок, на смену ознобу пришел жар, на лбу выступили крупные горошины пота. Симпатическая нервная система выбрасывала из надпочечников лошадиную дозу адреналина, а как подействует этот коварный гормон на организм человека, всегда трудно предсказать наперед. Содрогнулся в вибрации корпус смартфона, лежащий в кармане куртки. Мужчина с трудом удержался от крика. Страх и голод – два вечных спутника человека, к которым невозможно привыкнуть. Он достал смартфон, скользнул пальцем по экрану. Пот заливал глаза, от ударов сердца сотрясалась грудная клетка. В доме заиграла музыка, ухали басовые ноты, пьяно засмеялась женщина. Шагнувший в вечность Фредди Меркьюри взывал к свободе, которую так трудно получить и о которой он мечтал всю свою короткую жизнь. Мужчина слышал эти обычные звуки издалека, словно приглушенные наушниками.

– А триста сорок эйч? – мелодично пропел в динамике бархатистый женский голос. Обладательница подобного чарующего тембра могла бы работать в службе сексуальных услуг по телефону. В другой ситуации он бы наверняка попал под влияние магии этого голоса, но сейчас он его ненавидел как заклятого врага.

– Да, черт вас раздери! – зашипел мужчина в микрофон. Ярость вытеснила тревогу, но руки продолжали трястись в бешеном треморе. – А кого ты ожидала услышать, сука?!

– А триста сорок эйч! – В ангельском голосе появились снисходительные интонации, так заботливая мама укоряет непослушного малыша. – Не следует тратить время на ругань. Вы получили все необходимое для завершения этапа?

– Принес ваш лакей. Кинул под ноги и сбежал!

– Лакей? – удивилась женщина. – Мы называем их мартышками.

– А таких, как я, как называете?

– Лучше вам этого не знать, а триста сорок эйч! У вас осталось чуть меньше минуты. Вы знаете, чем вам грозит нарушение условий квеста?

Музыка в доме стихла. Егор что-то спросил у подружки, она ответила с легким раздражением, смешанным с тревогой.

– Откуда мне знать?! Может быть, местные мальчишки лазают!

Заскрипел под тяжестью шагов пол, хлопнула дверь. Мужчина вжался в стену дома, громко зашептал в микрофон гаджета, прикрывая его ладонью:

– Меня, кажется, заметили!

– В самом деле? – удивилась обладательница волшебного голоса. – В таком случае вам следует поспешить!

Мужчина переступил с ноги на ногу, интонации его шепота приобрели умоляющие нотки.

– Я их видел, понимаете?! Они стояли на крыльце! Девушку зовут Марией…

Он вдруг понял, что сейчас разрыдается. Продолжая держать смартфон возле уха, он нажал большим пальцем кнопку зажигалки, долю секунды завороженно смотрел на пляшущий желтый язычок огня, оранжевый по неровным краям, пурпурно-алый, с синевой – в основании.

– Многое в действительности не является таким, каким оно нам кажется, а триста сорок эйч, – задумчиво сказала женщина. – Люди, например, не знают, как выглядит их спина, за исключением зеркального отражения или фотографии, где можно ее увидеть, и тем не менее мы живем с этим неведением и особо не задумываемся. Кстати! Мой таймер показывает тридцать секунд. Упс! – Она игриво рассмеялась. – Уже двадцать шесть секунд!

– Будь ты проклята! – с какой-то мрачной обреченностью проговорил мужчина. – Будьте вы все прокляты!

Связь прервалась. Охнули ступени крыльца, на улицу вышел накачанный Егор. Для того чтобы обнаружить прячущегося в теневой части дома человека, ему потребовалось бы обойти строение по периметру.

– Кто там?! – заорал Егор. Голос у него соответствовал фигуре – мощный, глубокий, сильный. Частое явление у культуристов, считается, что связки грубеют в результате больших доз гормона роста, который любители накачанного торса употребляют ради достижения спортивных результатов.

– Сто грамм… – автоматически произнес в рифму мужчина.

Палец нагрелся от огонька зажигалки. Исчезла боль в раненом плече, словно его обкололи анестетиком. Он поднес огонек к торчащему из кусочка пластика отрезку металла. Занялось бодро, как бенгальский огонь в новогоднюю ночь. Мужчина пригнулся, подбежал к забору, перешагнул, треснула материя джинсов, в плотной ткани зияла дыра, сквозь которую белело колено. Эта, казалось бы, заурядная неприятность вернула его к реальности, и он зашагал быстрым темпом в сторону темнеющих на холме деревьев. В голове крутилась мелодия, играющая в доме культуриста Егора и девушки Марии.

– I want to break free! – пропел он под ритм своих шагов. – I want to break free from your lies!

Смартфон требовательно завибрировал, в тот же миг мирная ночная тишина озарилась вспышкой пламени и яростным ревом. Звонко пропели оконные стекла, в той же тональности закричала женщина. Он не обернулся назад, даже когда горячая волна мягко и сильно толкнула его в спину. Уши заложило, потрескивали волосы на его голове. Он ударил себя по затылку, сбивая пламя, но движение это было неосознанным, вроде того, что совершает человек, отгоняя назойливую муху. Наверняка он получил ожоги, но это сейчас также не имело значения. Мужчина даже не ускорил темпа ходьбы, запачканные прибрежной глиной кроссовки печатали шаг. Песня Меркьюри звенела в голове, разрывая изнутри череп. «Я должен освободиться… Бог знает, как я хочу освободиться!»

Он включил смартфон на громкую связь.

– А триста сорок эйч! – воодушевленно воскликнула женщина. – Вы были великолепны! Все свершилось на последней секунде!

– Что дальше? – перебил он женщину.

– Вы получите инструкции спустя пару минут. Знаете, а триста сорок эйч? – загадочно пропела женщина. – Я бы хотела встретиться с вами, ну, после всего…

– Гребаная сучка! – устало сказал мужчина и опустился на землю.

За его спиной алело зарево пожара. Заливалась хриплым лаем собака, дремлющий поселок «Аура» невероятно быстро пробуждался от вязкой дремы, тишину заполонили женские крики, громкая ругань, взревел мотор внедорожника. Мужчина поднял глаза на полную луну, этой ночью спутница земли опустилась необычайно низко, темнели бежевые провалы на ее свинцово-сером лице, похожие на погребальную маску. Смартфон дрогнул, пришло сообщение. Следующие пять минут мужчина сидел неподвижно, не отводя взора от лунного диска и слыша людской гомон за спиной. Со стороны проходящей в полукилометре от поселка трассы мелькали синие огоньки, утробно завыла сирена. Мужчина вздрогнул, словно невидимая рука толкнула его в раненое плечо, взял смартфон, прочел содержимое эсэмэски. На безучастном лице, оттененном отблеском пожара, появилась брезгливая гримаса отвращения, возникающая при контакте ладони с чем-то липким, грязным и дурно пахнущим. Он сплюнул на землю. Вой сирены стал громче, по узкой дороге, ведущей к горящему дому, продвигался грузовик пожарной службы. Чуть отставая, за ним следовал фургон скорой помощи. Теперь смартфон звонил безостановочно. Мужчина подержал его на весу, словно размышляя, – сломать хрупкую технику одним движением сильных пальцев или повременить с этим делом. Наконец он небрежно чиркнул пальцем по экрану.

– А триста сорок эйч! – тоном строгой воспитательницы сказала женщина. – Вы заставляете нас волноваться!

– Желаю вам всем сдохнуть! – процедил сквозь зубы мужчина. – А тебе, тварь, в первую очередь!

– Упс! – смеясь, воскликнула женщина.

Похоже, на сегодняшний день это было ее любимое словечко. Вчера она была холодна, немного заинтригована и вежлива. Уникальные данные голоса позволяли ее обладательнице путем изменения интонации искажать смысл сказанного как ей заблагорассудится. Редкий дар.

– Вы мне нравитесь, а триста сорок эйч! – смеялась женщина. – Обещаю вам незабываемое свидание, когда все закончится. Какой вид напитков предпочитаете? – спросила она столь непосредственно, что на краткий миг он ощутил нереальность всего происходящего.

– Серную кислоту!

Он заставил себя обернуться назад, боль обожгла затылок. Очевидно, воспалилась кожа на шее и открытой части левой руки.

– У вас неплохое чувство юмора, а триста сорок эйч!

Дом полыхал. Черное небо над горящим строением алело, как багровая рана. Надсадно лаяла собака, в каком-то удручающе однообразном ритме. Два раза подряд, пауза, и еще трижды. Грузный мужчина в розовом женском халате бежал навстречу пожарной машине, словно при помощи энергичных жестов своих толстых рук он мог ускорить их приближение. Пояс от халата упал, полы распахнулись, в отблесках пожара краснел выпуклый живот толстяка и тонкие ноги, покрытые витой синью варикозных вен. Остальные жители поселка столпились вокруг пожарища, на лицах людей плясали дьявольские тени.

– Последнее задание показалось мне… – Мужчина запнулся. На небольшом отставании от фургона скорой помощи следовал внедорожник «УАЗ-Патриот» защитного цвета. Вот он свернул с дороги, ведущей к горящему дому, и уверенно двинулся по бездорожью. – Он едет ко мне! – догадался мужчина и почувствовал острое желание скрыться в близлежащей роще. В небе привычно загудел дрон, снабженный камерой ночного видения.

– Мы называем их этапами, – поправила его женщина. – Договаривайте!

Пожарная машина остановилась, облаченные в защитные костюмы цвета хаки люди деловито распутывали толстые шланги, змеящиеся вдоль дороги. Пожирающее дом пламя весело потрескивало, с тяжким стоном обрушилась потолочная балка, воздев острый конец к небу. Над ним вились синие язычки огня. Толстяк в розовом халате пытался что-то объяснить пожарному, тот отмахнулся от него как от назойливой мухи, на отечном лице человека появилось обиженное выражение обманутого ребенка. Шланги напружинились, с торжествующим шипением наружу выплеснулась пенистая жидкость.

– Шампанское! – воскликнула женщина.

УАЗ приближался. Расстояние между внедорожником и одиноким человеком, стоящим в поле, неумолимо сокращалось.

– Задание показалось мне странным! – выпалил мужчина.

– Найти и съесть живую лягушку? – удивилась женщина. – Идите к реке, там их в это время года навалом! Выбирайте любую на ваш вкус!

Внедорожник остановился. До него было метров сто пятьдесят, рокот двигателя заглушал людской гомон, утробный вой пламени, пожирающего дом с симпатичным петушком на крыше, и шум жидкости, извергающейся из шлангов. Дверца машины приоткрылась. Мужчина физически ощущал направленный в его сторону внимательный взгляд. К камерам, повсюду сопровождающим его в последние двадцать два часа, он привык довольно быстро. После второго этапа. В них было нечто неживое и обезличенное, а вот смотрящий на него человек, сокрытый за тонированными стеклами внедорожника, напугал его больше, чем сторчавшийся наркот-отморозок, когда тот разбил полупустую бутылку из-под пива и ударил «розочкой» в плечо.

– Слишком просто… – сказал мужчина, не отводя глаз от внедорожника.

– Поспешность – характерный симптом высокого уровня тревожности, – сказала женщина назидательным тоном. – Вы не прочли до конца сообщение.

Он поднес смартфон к глазам, в темноте экран светился каким-то мертвенно-синим цветом. Выделилось отдельное сообщение. Денежный перевод на крупную сумму. После нападения наркомана уведомление о поступлении денег на его счет перестало радовать. Баба с сексуальным тембром была права. Высокий уровень тревожности часто коррелирует с хорошим интеллектом. Трусы чаще бывают умными людьми. Держащие смартфон пальцы дрогнули, он едва на уронил гаджет на землю.

– Что… Что это такое?! – закричал мужчина.

– Время пошло! – промурлыкала женщина. – Знаете, как в старину люди спасались от нападения волков, если поблизости не было деревьев, на которые можно забраться? Они сидели в реке или озере. Желательно на приличной глубине. Не имея опоры, хищники не способны причинить человеку вред. Акулы не в счет, – засмеялась она, довольная своей шуткой.

Хлопнула дверца внедорожника, две стелящиеся тени мчали к одинокому человеку, стоящему в поле. Лунный свет затруднял определение породы собак, несущихся с огромной скоростью. Приземистые, мускулистые, с широкими спинами и непропорционально большими черепами. Питбультерьеры или ротвейлеры. Псы бежали молча, с ожесточенной сосредоточенностью, и это было самое ужасное.

– Удачи вам, а триста сорок эйч! – доброжелательно сказала женщина, экран смартфона погас.

Оцепенение прошло внезапно. Псы двигались на удивление синхронно, как две отлаженные машины для убийства. Мужчина сорвался с места, словно получил толчок в спину. Теперь для него не существовало ничего, кроме бега и пахнущей тиной и свежестью реки, до которой оставалось около четырехсот метров дистанции по пересеченной местности. При каждом ударе ступни о землю, в такт с пульсовой волной, в голове откликались слова песни группы Queen. «Я должен освободиться. Бог знает, как я хочу освободиться!»

2

С раннего утра кружащиеся над пепелищем вороны затеяли многоголосую перекличку. Рассвет был хмурым, безжизненно-серым, пепельные хлопья тумана стекали в ложбину к протекающей неподалеку реке. Расчет пожарной команды уехал час назад, а еще раньше место происшествия покинул фургон скорой помощи. Тридцатишестилетний хозяин коттеджа Егор Смоликов отделался легкими ожогами; в момент взрыва он вышел на крыльцо дома. Марии Демченко повезло меньше. Девушку увезли в ожоговое отделение областной больницы.

– Просто так баллоны с газом не взрываются! – с таинственным выражением лица заявил толстяк. Он сменил розовый халат на спортивный костюм и охотно рассказывал всем желающим о ночной трагедии. Его розовая лысина, увенчанная ореолом седеющих волос, побагровела, глаза излучали неподдельный интерес к происходящим в поселке событиям. – Нам обещали завершить полную газификацию коттеджей еще в июне! – Он значительно поднял указательный палец с коротко остриженным розовым ногтем, голубые глаза светились жадным любопытством, которое подчас пробуждают в человеческих душах чужие страдания. – А сейчас, извините, август месяц на дворе! – продолжал толстяк. – Этот Смоликов постоянно привозил к себе всяких девиц. Сколь веревочка ни вейся…

– Какая, на хрен, веревочка?! – раздраженно сказал коренастый мужчина. Он прислонился спиной к дверце своего «ниссана» и исподлобья смотрел на сотрудников полиции, высматривающих что-то среди дымящихся угольев. – Нормальный парень! Помогал мне пару раз по хозяйству. Спортсмен…

– Ну-ну! – брезгливо поджал губы толстяк. – Смоликов на собственных ногах шел к машине скорой помощи, а девицу унесли на носилках, между прочим!

Молчаливо стоящая рядом с ним жена потянула его за руку:

– Пойдем домой…

Вороний гвалт действовал на нервы, кислый запах обугленного дерева, смешанного с пенной смесью, витал над поселком, обволакивая все вокруг какой-то зловещей аурой. Капитан Морозов с безмолвной ненавистью посмотрел на стаю пернатых. Он страдал похмельем средней силы тяжести, согласно его собственной классификации. Пережить можно, работать затруднительно. Накануне приехал тесть из Ростова и, помимо огромных, сладких как мед и мясистых помидоров, привез пяток бутылок самогона собственного изготовления. Авторская работа! – как любил повторять пожилой мужчина. Костя Морозов любил тестя. Тот был могучим веселым человеком и всякий раз, заходя в тесную питерскую квартирку, осторожно втягивал голову в шею, боясь задеть макушкой люстру.

– На мои габариты ваша хата не рассчитана! – смущенно улыбался он.

Засиделись с тестем допоздна. Наташа уложила спать шестилетнего сына и сонно клевала носом от съеденных южных разносолов, которые привез отец в огромном изобилии, ее одолевала дремота. Она чмокнула мужа в щеку и, извинившись перед отцом, ушла в спальню.

– Все нормалек, доча! – гудел мужчина, осушивший за вечер граммов семьсот крепчайшего «первача». – Я у вас денька три побуду, а потом к армейским друганам на Ладогу махну!

Как и большинство жителей юга России, он произносил букву «г» на особый манер. И хотя Морозов был коренным петербуржцем, ему нравилось слушать певучий говор тестя.

– Переезжай к нам, Степаныч! – пьяно сказал он, обняв тестя за шею. – Что тебе там одному?

Три года назад Иван Степанович похоронил жену, с которой прожил тридцать пять лет. Тогда, на похоронах, Морозов впервые увидел, как этот жизнерадостный богатырь плачет, словно ребенок.

– Спасибо, Костя! – Тесть смущенно улыбнулся. – Тесновато у вас, да и хозяйство бросить жаль. Вы ко мне почаще приезжайте, а то Колю мне на годок-другой привезите. Выращу настоящего казака из мальчонки!

Следующий день Костя Морозов намеревался провести, лежа в кровати. Смотреть со Степанычем старые советские фильмы и потихоньку потягивать пивко под нежнейшую копченую рыбу, которая также была авторским проектом тестя. В августе светлеет поздно. Телефон зазвонил в половине седьмого утра, жена спросонья обняла его шею теплой рукой и простонала:

– Костя, отключи его…

Морозов протер кулаками глаза, ощутив нарастающую пульсацию боли в висках. В окно вливался призрачный серый свет, из соседней комнаты доносился мирный храп тестя. Прошло полминуты, телефон не умолкал.

– Костя! – взмолилась жена и накрыла голову подушкой.

– К черту! – пробормотал Морозов, нашарил лежащий на столе смартфон.

Все объяснилось быстро и просто. Выходной день отменялся. Его напарник, Игорь Стоценко, был госпитализирован с подозрением на почечную колику, а в Красносельском районе случилось ЧП. Коттеджный поселок «Аура» находился на границе с Ленинградской областью, между Красным Селом и поселком Телези, километр вниз по трассе, еще бы метров пятьсот в сторону, и делом занималась бы областная полиция. Конечно, для счастливых обитателей коттеджей статус городских жителей был приятным бонусом к покупке типового домика на типовом кусочке земли в пять соток, но для мучающегося похмельем капитана полиции такое обстоятельство было совсем не в жилу!

Он поднялся с кровати, зашел в ванную комнату, быстро, по-военному, побрился. В зеркале отразился черноволосый мужчина сорока с хвостиком лет, с зелеными улыбчивыми глазами и ямочкой на подбородке. Ему часто говорили, что он похож на французского киноактера. Намечающаяся на висках седина не портила его, жена изредка смотрела на супруга каким-то странным, очень женским взглядом и любила повторять:

– Как это я такого красавчика охмурила!

Они смеялись.

Морозов вышел на кухню, где обнаружил тестя, который ловко управлялся у плиты. На шкварчащее на сковороде сало шлепнулся разрезанный дольками ярко-красный помидор.

– Подкрепись на дорожку! – громко прошептал Степаныч.

Сейчас, стоя на месте сгоревшего дома, капитан Морозов силился понять: на кой черт для пожара понадобилось вызывать оперуполномоченного полиции. Благодаря лошадиной дозе черного кофе головная боль немного стихла, однако настроение от этого не улучшилось. Подбежал молоденький сержант, лихо отдал честь.

– Разрешите осмотреть местность, товарищ капитан?

Парень явно был только после армии. Дембельская выправка и лихой румянец на обильно усыпанных веснушками щеках.

– Осматривай, коль есть охота! – Морозов зевнул, с тоской глядя на суетливо снующих по пожарищу ворон.

Начал накрапывать мелкий дождик, жители поселка неохотно расходились по домам. Подошел эксперт, мужчины обменялись приветствиями. Рукопожатия не последовало; руки эксперта обтягивали латексные перчатки телесного цвета. Он держал двумя пальцами какой-то продолговатый предмет, похожий на укороченный карандаш.

– Нашел что-то особенное, товарищ майор? – съязвил Морозов.

– От тебя перегар, капитан, – спокойно ответил эксперт и, продолжая держать на весу свою находку, склонил седую голову к плечу, словно какая-то мудрая птица. Морозов знал майора Ефимова с первого дня своей службы в Управлении МВД. Сейчас Ефимову было за шестьдесят, и пенсии он боялся больше, чем смерти. Это был невероятно выдержанный человек, за двадцать лет капитан Морозов ни разу не видел его раздраженным или унылым.

– Знаю… – буркнул Морозов. – Вчера тесть приехал из Ростова, а Стоценко заболел…

– Не оправдывайся, Костя! – Мимолетная улыбка тронула черты пожилого майора. – Я сказал это на тот случай, если придется опрашивать свидетелей. Короче, держи дистанцию, капитан!

Морозов поддел носком ботинка горелую деревяшку. Хотелось запустить ею в наглую ворону, бесцеремонно расхаживающую в двух шагах от человека. Черный выпуклый глаз птицы бездумно уставился на человека. Майор усмехнулся.

– Вороны очень умны и эмоциональны. И они умеют различать лица людей.

Ефимов был ходячей энциклопедией. Говорили, что у него дома огромная коллекция книг. Едва ли не самое большое собрание в Петербурге.

– А какого черта им здесь надо? – Капитан с тоской посмотрел в блестящий глаз птицы.

– Не здесь… – майор мотнул головой в сторону реки, – эти сюда из любопытства прилетели. Основное собрание дальше, метров двести отсюда.

Морозов посмотрел туда, куда указывал эксперт. Действительно, поодаль кружили десятки птиц, падали на землю и взмывали ввысь, оглашая окрестности громким карканьем.

– Вороны всеядны, как и свиньи, – пожал плечами Ефимов. – Наверное, нашли какой-нибудь деликатес.

– Все равно не понимаю, на кой черт нас сюда вызвали? Взрыв газового баллона, плевое дело! Здесь страховщики должны ковыряться, а не мы с тобой, Сергей Николаевич!

Ефимов загадочно поднял бровь, густую и черную, оттеняющую белизну седины его густых волос. Он был крупным мужчиной с мясистым носом, резкими чертами лица и внимательным взглядом серых глаз.

– Чувствуешь запах, Костя?

Морозов втянул носом. Пахло гарью, сыростью и еще чем-то кисло-сладким, едким, словно где-то разлили щелочь из аккумулятора.

– Наверное, остатки газа так пахнут или сайдинг…

– Вопреки бытующему мнению, материалы из деревянного сайдинга почти не воспламеняются. Обрати внимание, большая часть дома выгорела изнутри, и обшивка только почернела, облупилась краска от огня. Взрыв газового баллона равен по силе детонации артиллерийского снаряда. Но что странно. В западной части дома, возле фундамента, образовалась приличная дыра, и, судя по закрученным вовнутрь помещения листам обшивки, источник воспламенения мог находиться вне стен дома.

Морозов с тоской смотрел на изуродованную огнем комнату. Значительная часть дивана была нетронута огнем, большая плазменная панель свернулась в черную массу, напоминающую фантастическую гигантскую улитку, похожую на картину в манере Сальвадора Дали. Действительно, в полностью сгоревшей западной стене дома зияла большая дыра, окаймленная крошащимися углями. Майор нагнулся, осторожно потрогал пальцами липкую, грязно-белую слизь, которую капитан принял за останки пожарной пены. Ефимов с сомнением покачал головой:

– Боюсь, отдохнуть тебе сегодня не получиться, капитан!

– Ты считаешь, поджог?

Майор потряс на весу своей находкой, как колокольчиком.

– Заключение по этому делу будет готово к вечеру, а с тобой хотел побеседовать местный житель. Очень общительный гражданин! – Он опять улыбнулся и бережно положил находку в прозрачный пакетик.

К капитану уже спешил тучный мужчина в бежевом спортивном костюме, с надписью Puma на груди. Он осторожно обходил залитые пожарной пеной уголья.

– Товарищ капитан? – Он безошибочно определил воинское звание полицейского. – Или господин капитан? Как к вам обращаться?

В эпоху цифровых технологий вежливость и точность в словах определяли модель поведения. Любое резкое слово могло поставить крест на карьере сотрудника полиции, а то и лишить звездочки на погонах. В этом было что-то извращенно-обнаженное, приходилось давать объяснения и опрашивать свидетелей под неусыпным оком вездесущих камер.

– Что вы хотели рассказать? – сухо спросил капитан.

Толстяк заговорщически улыбнулся:

– Моя фамилия Зеленский. Зовут Михаил Маркович.

– Капитан Морозов. Слушаю вас, гражданин Зеленский!

– Итак, товарищ капитан! – Зеленский приблизился так, что стал слышен запах его лосьона для бритья. – Я видел все, что здесь случилось, от начала и до конца.

Морозов отодвинулся на шаг от свидетеля. Ни к чему, если тот учует исходящий от оперуполномоченного запах перегара.

– Вы имеете в виду начало пожара?

– Какой пожар?! – Зеленский воздел полные руки, словно призывая небеса в свидетели. Ему на лоб упали дождевые капли. – При чем здесь пожар, скажите мне на милость! Я видел здесь человека! Вначале там, неподалеку от трассы, – левой рукой он совершил полукруг в сторону шоссе, – а потом он стоял прямо в поле и с кем-то разговаривал по телефону.

– Вы так хорошо рассмотрели человека в темноте?

Зеленский снисходительно рассмеялся.

– Прошлой ночью было полнолуние. Конечно, я не мог рассмотреть все детально, но тот человек был ранен. У него из плеча хлестала кровь, я это заметил сразу же, когда он подобрался вплотную к дому, в котором жил Смоликов. Наши дома стоят по соседству, – объяснил он, – почти впритык. Этот качок приводил разных девиц и не всегда задергивал занавески, если вы понимаете, о чем я. – Зеленский кинул осторожный взгляд в сторону жены, высокой сухопарой женщины с печальным выражением лица, терпеливо ожидающей своего беспокойного супруга.

– То есть вы увидели рану этого человека, когда он попал в поле света из окна дома Смоликова? – догадался Морозов.

Зеленский посмотрел на него с уважением.

– Вы молодец, товарищ капитан! Наверное, скоро вам дадут звание майора.

– Надеюсь! Продолжайте!

– Рана была на плече и, судя по всему, доставляла ему большое беспокойство. Вначале я подумал, что он постучится в дверь с просьбой оказания помощи. Однако вскоре я убедился, что у него были совсем другие намерения. Он перелез через забор, что оказалось сделать довольно просто, наши заборы стоят скорее для вида, чем для порядка. Заходи кто хочет и бери что хочешь! – Он хохотнул. – А потом он недолго стоял возле самой стены, с этой стороны.

Зеленский указал дыру в обгорелой стене, тогда как противостоящая стена была едва тронута огнем, так же как и крыльцо и часть кухни. На нее опиралась потолочная балка, отчего картина приобретала немного сюрреалистический характер.

– Этот человек стоял и разговаривал с кем-то по телефону, – продолжал свидетель.