Kitobni o'qish: «Портрет»
Привычным движением Валентин Александрович укрепляет подрамник с холстом на мольберте, берет уголь и мысленно представляет возможные варианты композиции портрета. По его просьбе Николай Александрович проходится по кабинету, делает несколько поворотов головы, садиться в кресло.
–Все-таки, стоя, – утвердительно произносит Валентин Александрович.
Николай Александрович покорно встает, отходит назад, поворачивается и теперь смотрит на Валентина Александровича своим загадочно приятным и сдержанным взглядом.
Художник и заказчик портрета почти ровесники. Они знают друг о друге, но, вот так воочию видятся впервые.
Валентин Александрович известный художник, много и не без успеха работает, уже имеет немало талантливых учеников, но всегда скромен, независим, совершенно чужд к меркантильности и своей славе. В шумных компаниях богемы предпочитает больше слушать и от этого иногда кажется застенчивым.
Николай Александрович, будучи высокообразованным человеком и являясь первым лицом государства, всегда остается очень деликатным, сдержанным, не многословным, говорит обычно тихо, как бы внутренне отвергая насилие и, если этого не требуют обстоятельства, старается не навязывать своего мнения.
Через несколько минут работы Валентин Александрович недовольный первым наброском кладет на холст картон и размашисто продолжает делать зарисовку. Размеры портрета, одежда и строгий стиль исполнения оговорены заранее. Художник старается найти точку свободы и гармонии «натуры», которые бы сливались в композиции как можно достовернее. Но все сейчас невыносимо сковывает: шотландский мундир с вычурными клиновыми сборками, напоминающие рюшки, необычные для русского глаза погоны, узковатые брюки, которые явно не соотносятся со строгим стилем портрета. Для сглаживания этих деталей художник про себя отмечает необходимость увеличения гаммы темных тонов: яркие краски обманчивы и мешают выразительности. Несмотря на сосредоточенный поиск, лицо Валентина Александровича все это время остается внешне спокойным и уверенным.
Николай Александрович с любопытством рассматривает художника. Плотный низкого роста блондин, скромно одетый, будто с чужого плеча, сутуловатый, кряжистый крепыш, большая голова крепко приставлена к ровным плечам, лицо с крупным носом. Колючий и немного резкий взгляд. За кажущимся безразличием глаз скрывается глубокая внутренняя работа. Он чувствует творческое напряжение художника и что он чем-то недоволен.
Когда жена попросила заказать портрет, Николай Александрович сам выбрал художника. Он слышал о его бескорыстии, независимости, смелости в поиске образов и неординарной способности выражения, внешне срытых черт характера. Многие даже побаивались его творческой проницательности. Видимо, поэтому и художник не всегда соглашался на весьма выгодные предложения. И вот теперь он видит его в работе.
Уже с первых минут общения Николай Александрович ощущает приятное чувство восхищения этим необычным и, как ему кажется, очень чистым и искренним человеком. Он любит находиться в обществе таких людей, и это бывает далеко не часто. Ему нравится эта сдержанность, внутренняя напористость и даже этот колючий взгляд.
Давая согласие на выполнение портрета, Валентин Александрович не был очень обрадован заказом. Скорее отказ казался ему вызывающе неудобным. Его всегда привлекала неординарность, а в данном случае он мало знал достоверного об этом человеке. Слухам же и сплетням не доверял. Но, начав работу, художник даже ощущает положительный импульс поиска и вдохновения: ему импонирует выражение лица государя, его открытый взгляд, деликатная сдержанность, мягкая походка. Он ищет, и пока не находит желанную композицию. Как всегда в таких случаях этот поиск настойчиво требует понимания внутренних ощущений «натуры»: как воспринял пробуждение, о чем думал за завтраком, с кем говорил перед сеансом, о чем, наконец, размышляет в данный момент.
Николай Александрович, интуитивно проникаясь мыслями художника, решает заговорить:
–Я понимаю, что мое предложение было несколько неожиданно для вас.
Не прерывая работы, Валентин Александрович ожившим взглядом и небольшим наклоном головы, как бы произносит: «Пожалуй!» И тут же добавляет:
–Но мои портреты, ваше величество, не совсем соответствуют придворным нравам и могут вовсе не понравиться.
–Вы очень точно употребили слово «нравы» … Откровенность сейчас – редкое качество …По-правде, эти придворные нравы мне тоже не по вкусу… Можете быть со мной раскованным…
Художник опять жестом дает понять, что он вовсе не собирается зажиматься.
После непродолжительного молчания Николай Александрович сам немного открывается:
–Обо мне много ходит всяких слухов, но поверьте каждое мнение – это прежде всего сопоставление своего собственного внутреннего рассудка…Что касается меня,…я хочу быть просто честным христианином…
После непродолжительной паузы он продолжает:
– Скажу прямо, наш двор, в том числе моя мать считает, что я не достоин своего положения из-за того, что слишком мало делаю для укрепления власти. Она часто напоминает мне фразу одного из первых средневековых теоретиков: «Правитель должен удерживать власть всеми способами, невзирая на нормы христианской морали».
Художник молча продолжает делать штрихи, внимательно смотря в глаза государя.
–Вы я знаю, много пишете пейзажей и портретов на пленере, как сейчас говорят … Ваша знаменитая «Девочка с персиками» прекрасна… И мне нравятся « Дети» на берегу финского залива…Уж, не ваши ли это дети?
