Kitobni o'qish: «Разбуди меня в киберпанке»
Глава 1. Плохие новости.
Я сидел на черном стуле в небольшом кабинете с выкрашенной белой краской стенами. Слева от меня был стол, на котором валялось много разных бумаг, пара карточек пациентов и стоял белый моноблок. Доктор изучал результаты моих анализов, а я, от скуки, изучал его. Ничего необычного, белый халат и старый свитер под ним, очки, мозоль на среднем пальце от ручки. За время, пока док перебирал мои документы я успел рассмотреть все вокруг и мне уже стало скучно. Часы показывали, что прошло всего 7 минут.
– У меня для вас плохие новости.
Доктор прервал тишину и посмотрел на меня поверх очков.
– Ваша болезнь на данный момент неизлечима. К тому же практически не изучена. Она похожа на рак, но…
После небольшой паузы он продолжил.
– Но я даже не могу понять, как именно она вас убивает.
Внутри все сжалось. Неизлечимая болезнь, которая медленно тебя пожирает. Приступы боли, которые раньше были редкостью сейчас стали еженедельным испытанием, а в дальнейшим они станут ежедневными.
– И сколько я еще протяну?
Я старался говорить ровно, но голос предательски дрожал. Доктор снял очки и закрыл глаза рукой.
– Дайте подумать.
Он потер ладонью лоб и пару раз тяжело вздохнул.
– Максимум, что я могу вам обещать – полтора года, дальше только под аппаратами. В таких случаях мы бессильны…
Я не стал его дослушивать. В голове была только одна мысль: год. Как в один год успеть сделать все то, что планировал на целую жизнь? Как продолжать жизнь, когда боль будет постоянно напоминать о себе.
– Спасибо, можно я пойду?
Не дожидаясь ответа, я встал со стула, и буквально вырвал документы из рук доктора.
– Конечно, я вас не держу, если у вас будут какие-то вопросы, звоните мне.
Он протянул небольшой пластиковой прямоугольник с номером клиники и внутренним номером врача.
– Обязательно. До свидания.
Я вышел из клиники. Морозный воздух колол лицо и нос. Снег под ногами мелодично хрустел с каждым моим шагом. Небольшой зимний ветерок слегка задувал под куртку, от чего становилось немного прохладно.
Впереди показалась остановка. Совершенно пустая прозрачная коробка с грязной лавочкой и небольшим табло на которое вывесили расписание.
«Интересно, хоть один автобус следует этому расписанию?»
Пронеслось у меня в голове при виде этого холодного одинокого места.
Садиться на скамейку не было никакого желания из-за грязи на ней и холода. Поэтому я встал за стеклянной стенкой, укрывшись от ветра и небольшого колючего снега. Надо бы сообщить маме и остальным о диагнозе, но делать это на морозе не хотелось, да и что-то внутри не собиралось никому рассказывать о своих проблемах.
Вдали показался автобус. Он медленно, никуда не спеша, подъезжал к остановке, покачиваясь каждый раз, когда наезжал на неровность дороги. Скрипнув, автобус затормозил у остановки и наклонившись открыл двери, будто приглашая путника зайти погреться.
Внутри было свободно. Из пассажиров только я, да пожилая женщина, сидящая рядом с кабиной водителя. Ехать предстояло долго. Какое-то время я просто смотрел в окно, будто находясь в трансе. Телефон тем временем лежал у меня в руке. Возможно, я бы так и просидел до своей остановки, но внезапное сообщение заставило меня взглянуть на экран.
«Ну, что сказал врач?»
Сообщение было от мамы и проигнорировать я его не мог. Машинально, не глядя, я нажал на иконку трубки. Послышались тихие долгие гудки.
– Алло. Алло?
Я поднес телефон к уху, все еще не мигая смотря прямо перед собой.
– Да мам.
– Так что врач сказал?
Голос у мамы был нервный. Она хотела знать ответ не меньше, чем я несколько часов назад.
– Неизлечимая болезнь. Жить осталось год-полтора.
В трубке повисла тишина. Всем нужно время, чтобы переварить такую новость, подготовиться к этому заранее невозможно. Вот я не торопил её.
– И что делать?
Её голос был на грани истерики, она из последних сил себя сдерживала.
– Доктор дал визитку, но мне как-то уже все равно.
– Не говори так, мы что-нибудь придумаем.
– Мам, давай дома поговорим, мне надо побыть в тишине.
– Ладно, ты скоро будешь?
– Через полчаса.
– Хорошо, жду.
Я нажал на красную кнопку и убрал телефон, переведя взгляд обратно на окно. Тяжело было смотреть на людей, спешащих на работу, на водителей машин, на дворников. Я видел их грустные лица и ненавидел за это. Для них понедельник, завал на работе, кредиты, ссоры дома – причина грустить. Они не задумываются, что у них еще ни один год жизни впереди, и даже у те, кто по каким-либо причинам не проживет дольше этого года, не знают об этом. Их проблемы лишь временные, легко решаемые трудности. А мне отвели год мучительного ожидания своей смерти.
С другой стороны, я понимал их. Они не виноваты. Никто из них не сталкивался лично с такой проблемой, иначе даже самая бедная и никчёмная жизнь, освобожденная от боли и оков смерти, приносила им огромную радость.
Мои мысли прервал звонок телефона. Я сначала погрешил на мать, думая, что она рассказала все моей девушке, и та теперь будет мне в слезах названивать. Но я ошибся, на экране высветился неизвестный номер.
– Да.
– Алло, это доктор, вы были у меня на приеме час назад.
– Вы что-то забыли мне сказать?
Внутри родилась маленькая надежда, что диагноз ошибочный и моя жизнь не закончится так рано. Однако тут же погибла.
– Я хотел бы предложить вам один эксперимент. У нас осталось одно место, если вы согласны, то я придержу его до вечера.
– Что за эксперимент?
Мне уже было все равно, что сделают с моим телом. Даже предложение эвтаназии казалось мне неплохим, когда я вспоминал свой последний приступ.
– Глубокая заморозка.
Тяжело выдохнув, сообщил доктор. Мне уже начало казаться, что у него самого проблемы с дыханием.
– Вас вылечат и разморозят, когда найдут способ устранить ваш недуг.
– У меня есть время подумать?
– Разумеется. Клиника работает до десяти вечера, но приходите не позже девяти.
– Тогда я позвоню вам через несколько часов. И еще один вопрос, сколько это будет стоить?
– Технология все еще в разработке, поэтому заранее вам скажу, что гарантий на успех нет, шансы примерно равны. Это бесплатно. Пока. Но если все пройдет удачно, цена за такую заморозку будет составлять миллионы. Но для вас, как участника эксперимента, бесплатно.
– Ладно, тогда до связи.
– Перезвоните мне на этот номер, как решите.
Оставшийся путь до дома я взвешивал все за и против. С одной стороны терять мне было нечего, с другой смерть в морозилке была не такой уж и заманчивой.
Автобус, скрипнув остановился. Механический мужской голос объявил мою остановку. Двери открылись, впуская в транспорт январский мороз. Знакомая улица приветствовала меня старыми панельными многоэтажками. В некоторых местах, потерявших свою облицовку и глядевшими на меня своими мертвыми черными глазами-окнами. Небо оставалось таким же серым и мрачным, как все в этом спальном районе.
По дороге домой я встретил одинокую машину такси, которая спешила подобрать очередного клиента. Улица будто отображала мой внутренний мир. Раньше здесь целыми днями играли дети, у гаражей дедули чинили свои жигули и москвичи, взрослые то и дело звали кого-то домой ужинать. А сейчас все опустело и не слышно было ни радостных криков, ни пения птиц, только хруст снега и гудок электрички где-то далеко.
Зайдя домой, я сразу наткнулся на заплаканную мать. Она обняла меня, и я не смог сдержать слез. Так мы и стояли несколько минуты, не проронив ни слова.
– Мам, мне сейчас доктор звонил.
Я решил заговорить первым.
– Что он сказал?
– Что я могу заморозиться в рамках эксперимента. И когда мою болезнь научатся лечить, меня разморозят, и я снова буду здоров.
– И через сколько это будет?
– Никто не знает. Но времени у меня до вечера.
– Тогда, лучше заморозиться, хоть какой-то шанс, но будет. Это твоя жизнь и только тебе решать, как поступать. Мое мнение ты услышал.
И я решил. Следующие несколько часов я общался по телефону с другими своими родственниками и друзьями. Девушка пришла ко мне домой. Она постоянно плакала и не могла успокоиться, как бы я ее не утешал.
Часы показывали половину седьмого, когда я набрал доктору.
– Алло, я согласен на заморозку.
Проговорил я, как только закончились гудки.
– Отлично, тогда подъезжайте к восьми, я все подготовлю.
В последний раз я оглядел свою комнату, погладил черного кота, которого мы подобрали в прошлом году. Собирать вещи я не стал, кто знает, сколько я там пролежу. Мысленно попрощавшись со своим домом, мы вышли в подъезд. Старая лампочка, мигая, тускло освещала этаж и лестничный пролет. За окном подъезда виднелись падающие хлопья снега.
На улице у подъезда нас уже ждала желтая машина такси. Мать всю дорогу утешала нас. Девушка, вроде, успокоилась и что-то мне рассказывала, но мои мысли были уже в кабинете. Я не знал, чего я больше хочу, остаться с родными или уже здоровым выйти из клиники. Но сколько времени я проведу в заморозке?
Доехали мы минут за двадцать. Выйдя из машины, попали в холодную зимнюю темноту, которая отступала перед светом одинокого фонаря на небольшой стоянке перед зданием. Таксист, который непроизвольно выступил нашим слушателем вылез из машины и закурил. Облокотившись спиной о крышу автомобиля, он смотрел нам вслед и молча кричал мне «Удачи, парень».
В кабинете доктор, сидя за столом постоянно подписывал какие-то бумаги и печатал новые. На нас он почти не обращал внимания, и не глядя кратко объяснял принцип действия заморозки. Но док так был увлечен процессом, что мы почти ничего не поняли.
Наконец он закончил со своей бумажной работой и свалил ко мне целую стопку бумаг.
– Надо подписать их все.
– А что это?
– На каждом листе написано, к чему он относится. В основном отказ от ответственности и то, что я вас проинформировал о рисках.
Я рисовал свою закорючку рядом с каждой галочкой, оставленной доктором на бумаге. Я, (ФИО) даю согласие на… Я (ФИО) полностью проинформирован… Так начинался почти каждый листок.
– … И после этого камера резко снижает температуру внутри до минус двухсот градусов. Тем самым человек может провести внутри камеры почти тысячу лет, затем…
Краем уха я слышал объяснения доктора, пока подписывал документы.
– Я закончил.
Доктор взял у меня бумаги и внимательно все проверил.
– Все верно. Что ж, прощайтесь и пройдемте со мной.
Последний раз я взглянул на лица своих любимых женщин, почувствовал их тепло и любовь. Я навсегда запомню слезы, что катились с их глаз, их последние слова и свое обещание никогда их не забывать.
Я пошел за доктором. Он привел меня в маленький кабинет, еще меньше, чем был у него. По середине стоял металлический стол с ремнями.
– Раздевайся и ложись.
Холодный металл обжег кожу. Доктор зафиксировал руки, ноги и голову ремнями.
– Зачем ремни?
– Сейчас будет общий наркоз, чтобы не дергался.
Док надел мне на лицо маску, из которой приятно пахло яблочным соком. Только сейчас я заметил, как сильно мне режет глаза лампа, которая висела над креслом и что мне совершенно не хочется спать, а наоборот, я был готов работать весь день. Спустя пару секунд глаза сами закрылись.
Глава 2. Доброе утро.
Будто почувствовав, что я невовремя уснул, мозг сделал резкое сокращение мышц, из-за чего я проснулся.
– Что-то не работает на мне ваш наркоз.
Еще не открыв глаза, сказал я доктору, но ответом мне был лишь монотонный гул. Наконец я окончательно проснулся и увидел перед собой небольшое заледеневшее окошко. По бокам мое тело сжимали мягкие, но холодные подушки. Я толкнул руками перед собой, но ничего не произошло. Снаружи раздался приглушенный женский голос: «Пациент номер 344. Давление и пульс в норме. Время пробуждение десять часов семнадцать минут. Запись создана.».
Раздалось несколько щелчков, и крышка открылась. Я попал в просторную комнату, сделанную из белого материала, которой я изначально принял за пластик. В обе стороны от меня тянулся ряд таких же капсул. Солнце через большое панорамное окно заливало пол своими теплыми лучами и казалось, будто за окном разгар лета.
«Сколько же я спал, если сейчас на улице лето?»
С этими мыслями я пошел к столу, который стоял с другой стороны комнаты.
За ним сидел человек и что-то просматривал на мониторе, почему-то поставленном вертикально.
– А, проснулся? Мы уж думали тебя будить сегодня.
– Проснулся, да.
Голова все еще была туманная, но что-то в докторе мне казалось странным, но я никак не мог понять, что именно.
– Вот твои вещи.
Он кинул мне сумку. Я смог рассмотреть дока поближе и понял, что в нем не так. Его руки были бионическими протезами, но работали так, как будто сделаны из плоти. Полимерная ткань имитировала кожу, механические кости и суставы, вены в виде трубок, мышцы из какой-то странной резины. Руки одновременно были прозрачными и нет. Мой мозг отказывался принимать это за что-то реальное, пока я не посмотрел ему в лицо. Два ярких голубых глаза, будто объективы мощных камер, то сужая, то расширяя фокус осматривали меня.
– Да ладно тебе, еще и не такое увидишь.
– А что у вас с …
Я не знал, как правильно спросить, чтобы не обидеть его. Но док сам мне все рассказал, было видно, что поговорить ему тут не с кем.
– Глаза мои – замена древнему рентгену и МРТ, к тому же круговая поляризация позволят успешнее проводить операции. А руки я могу превратить в любой инструмент, который мне нужен для работы.
– Полезные штуки.
– А то. Когда в две тысячи сто сороковом в больницах оставили работать только глав врачей, заменив остальных ботами, пришлось ставить импланты, чтобы не уволили.
– Две тысячи какой?
– Сто сороковой.
Ответил мне док с легкой улыбкой.
– А сейчас какой?
– Сто девяносто восьмой.
– То есть я …
– Был в заморозке 176 лет.
Договорил за меня доктор.
– Понимаю, ты в шоке, я бы с радостью с тобой поболтал о прошлом, но надо работать. Ты бы оделся, а то щеголяешь в одних трусах.
Послушав совет доктора, я принялся натягивать на себя штаны.
– Вот твой паспорт, свидетельство о рождении, о заморозке, о разморозке, страховой полис, банковская карта с балансом в 100.000 к.
Я приготовился рассовывать документы по карманам, но передо мной лежала лишь полупрозрачная карточка.
– Это все?
– А ты чего еще хотел? Ну, могу скидочную карту секс-шопа дать, нужна?
– Нет. А где мое водительское удостоверение?
Я сунул карточку в карман джинсов, в которых я пришел сюда 176 лет назад. В другом кармане лежал мой телефон. Его даже зарядили к моменту моей разморозке, чему я был рад, хоть и не знал, пригодится ли он мне в это время.
– Оно больше не нужно. Как и другие документы на машину. Как только покупаешь транспорт он автоматически добавляется в твою карту. То же самое и с летающим. Все, иди, тебя уже ждут.
– Кто меня ждет?
Я удивился больше, чем когда увидел полную зарядку на своем телефоне.
– Родственники твои. Все, иди давай, мне еще кучу форм о тебе заполнять.
Дверь слева от врача с еле слышным жужжанием открылась, и я попал в коридор. Вся клиника была сделана из белого материала, похожего на пластик и голубых прозрачных вставок, заменяющих стекло. Казалось, что этот материал не такой прочный, как бетон. На ощупь он был гладкий и мягкий, как коврик для мыши, но ударив его, я убедился в прочности стен.
Лестница, ведущая на первый этаж, находилась в противоположной от кабинета стороне этажа. Ступеньки были прочнее и не такими гладкими, как стены. Спустившись по ней, я попал на просторный первый этаж. На нем не было кабинетов, лишь четыре массивных колонны держали потолок, пару диванов и небольшой предбанник с голубыми прозрачными вставками. На колоннах висели сенсорные экраны, через которые можно было записаться к определенному врачу или получить справку.
Я прошел чуть вперед у видел на одном из диванов девушку. Голубые волосы были собраны в хвост. Тонкие брови над глазами, маленький и узкий нос, не толстые и не тонкие губы. На вид ей было около двадцати. Одета в темную футболку и светло-серые штаны с белыми кроссовками. В одной руке у нее была легкая куртка, другой рукой она подпирала щеку и скучающе рассматривала холл.
– Привет, меня ждешь?
– О, здравствуй. Тебя.
Девушка сразу повеселела и встав, обняла меня.
– Подожди, а как ты узнала, что я это тот, кто тебе нужен?
– А, так я по айботу увидела твои данные и поняла, что это ты. Мне мама все про тебя рассказала.
– Айбот, это какой-то девайс от компании Apple?
– Не, тут «ай» означает глаз.
Из браслета девушки выстрелил небольшой луч и показал голограмму маленького устройства с коробкой на заднем плане. На ней было написано «Eye bot. Улучши себя».
– Вот оно как.
Сколько еще разных имплантов и девайсов создало человечество, пока я был в заморозке?
– Ну что, пойдем? Надо тебя еще дома со всем познакомить.
Мы вышли на улицу. Повсюду стояли огромные красивые дома. Казалось, будто я попал на странички журнала о далеком будущем. Белоснежные модульные этажи с панорамными окнами, солнечные панели, которые будто подсолнухи собирали каждую частичку света. Дороги теперь были сделаны не из асфальта, а из полимеров из-за чего она казалась необычно ровной. Я бы мог стоять и наслаждаться одним только видом весь день. Вся эта архитектурная композиция восхищала меня после тех мертвых панельных джунглей.
– Эй, дедуля, ты идешь?
– Какой я тебя дедуля?
Возмутился я, пытаясь найти, откуда меня звала девчонка.
– Ну, если так подумать, то ты мой двоюродный пра-пра-пра-пра-дед.
– Давай без этого.
– Ну как скажешь.
– Тебя-то как зовут?
– Рина.
Рина стояла метрах в ста от меня рядом с черной машиной, издалека похожей на ВАЗ 2109. Колес у нее не было, лишь странные цилиндры вместо них, направленные к дороге.
– Мы что, полетим?
– На магнитокаре? Если только вниз.
Рина посмотрела на машину и провела рукой по капоту.
– Магнитокары, как можно понять из названия, ездят благодаря магнитам.
Она постучала ногой по одному из цилиндров.
– Между машиной и землей создается магнитное поля с определенным зарядом. двигатель подает напряжение на магнитные приводы, и они меняют заряд на нужный. Это если на очень простом языке говорить. А теперь закидывай свои оставшиеся вещи в багажник и поехали.
Спустя пять минут я сидел на переднем сидении глядя на то, как Рина пытается завести машину.
– Да что же такое.
Она несколько раз нажимала кнопку «START». Машина не подавала признаков жизни.
– Открой капот.
Девушка посмотрела на меня с недоверием.
– Я не думаю, что пролежав двести лет в заморозке ты сможешь разобраться в движке машины, вышедшей всего двадцать лет назад.
– Я просто посмотрю.
Девушка открыла капот. Под ним стоял огромный ящик, которому шло несколько проводов.
– Это энергонакопительный блок он питает всю машину. Проще говоря и аккумулятор, и двигатель. Вторая его часть находится под багажником, и она только накопительная.
– Проще говоря, автоледи, у вас провод поврежден.
Я показал на один из проводов, идущих у самого верха.
– Ой, наверное, я его случайно капотом перебила.
Рина вытащила изоленту откуда-то из глубины. Мне стало и смешно, и грустно, что за столько лет в людях и способах ремонта ничего не поменялась. Пока Рина заматывала провод я понял, что параметры у девушки неплохие.
– Куда пялишься, дедуля?
С насмешкой крикнула Рина откуда-то снизу.
– Еще раз назовешь меня дедом, пойду пешком.
– А разглядывать попу своей внучки это законно?
– Прекрати.
– Ладно, ладно. Я закончила.
Рина вылезла из-под капота и с силой захлопнула его.
– Можно ехать.
Она улыбнулась и запрыгнула в машину. Я сел рядом, закинув голову на подголовник. Мне все еще не верилось, что я в будущем, что машина, на которой мы едем на самом деле парит над землей. И что все, кого я знал, давно мертвы и мне придется знакомиться со своей новой семьей.
Я вспомнил про свой телефон и вытащил его из кармана. На экране мигали уведомления.
– Что за штукенция из прошлого?
Спросила Рина не отрываясь от дороги.
– Смартфон, мы им пользовались, чтобы общаться друг с другом на расстоянии, делали фотки, слушали музыку, играли, да много у него функция было.
– Сейчас у нас все это заменяет айбот. Он еще с мозгом связывается, поэтому больше, по сути, ничего и не нужно. К тому же через него проще всего контролировать импланты.
Я увидел между двух небоскребов поток летающих машин. Засмотрелся на них с открытым ртом. Конечно, я видел такое на картинках, но, когда ты в живую едешь по такому миру хочется рассмотреть как можно больше деталей, чтобы окончательно убедиться, что ты не спишь.
– Таблетки дать, дедуль, а то сердечку плохо станет?
Рина по-детски улыбалась, видя, как я злюсь и заливалась таким милым смехом, когда я ей угрожал, что продолжать злиться на нее я не мог, и начинал смеяться вместе с ней. Может быть, где внутри я чувствовал в ней родственника.
Все-таки добравшись до сообщений в телефоне настроение мое резко снизилось.
«Ты куда пропал? Давно тебя не видели.» Писали друзья.
«Милый, обязательно напиши, когда ты проснешься, мы с твоей мамой тебя встретим.». «Я слежу за твоими крысками, они наконец-то перестали драться и теперь спят в одном домике.». «Я накопила денег к твоему возращению. Сходим в парк аттракционов?». Сообщения от девушки разрывали сердце на части.
«Сынок, как ты там? Обязательно позвони, как все кончится.». Последнее сообщение от мамы.
Снова с моих глаз закапали слезы. Рина поняла все без слов. Она положила свою руку на мою.
– Понимаю, ты потерял всех, кого любил. Но мы твоя семья, и мы тоже тебя любим, пусть и первый раз в жизни увидим. У меня нет отца. Живем мы вдвоем в бедном районе. Приходится кое как сводить концы с концами.
Рина отвернулась и молча вела машину дальше. Пришлось взять в себя руки.
– Все будет хорошо, теперь у тебя есть я.
– Да, дедуль, теперь у нас есть ты.
– Сколько раз я говорил не называть меня так.
В ответ я лишь услышал коварное хихиканье девчонки с голубыми волосами.
