Kitobni o'qish: «Культура и пространство. Моделирование географических образов»
Введение
Пространство и время – наиболее естественные и органичные координаты культуры. Любая культура имеет собственные, уникальные пространственные измерения. Эти измерения выражаются не только в конкретных географических условиях, в которых развивается культура, но и в определенных образах пространства (географических образах), порождаемых изучаемой культурой. Определенные географические образы являются существенным компонентом рассматриваемой культуры, а также культуры вообще (взятой в ее абстрактном, высшем смысле). В то же время данные образы оказывают значительное влияние на формирование и развитие самой культуры, определяя ряд ее уникальных признаков и феноменов.
Проблемы соотношения культуры и пространства, их взаимодействия оказываются чрезвычайно актуальными как в сфере научного поиска различных гуманитарных дисциплин (культурология, политология, история, филология, психология и др.), так и в сфере непосредственной практической деятельности человека – будь то охрана культурного и природного наследия, внешняя и внутренняя политика государств, международные отношения, социально-экономическое развитие различных регионов и стран. Значительная часть современных гуманитарно-научных исследований ориентирована на изучение различного рода пространственных концептов и образов, причем такие исследования оказывают серьезное влияние на развитие общей методологии гуманитарных дисциплин в целом (например, изучение образов пространства в языкознании и литературоведении). Наряду с этим, большинство подобного рода работ практически не соприкасается с аналогичными попытками и исследованиями в естественных науках – прежде всего в культурной, политической и социальной географии. Наличие такого, до сих пор не перейденного «Рубикона» снижает общий методологический и прикладной потенциал изучения проблем взаимодействия культуры и пространства.
Кроме того, в сложившемся к настоящему времени гуманитарно-научном дискурсе существует серьезный «перекос» в сторону изучения проблем восприятия времени, исторических и культурных эпох – что с точки зрения истории развития гуманитарных наук понятно, однако недостаточно с позиций их перспективного развития. До сих пор исследования пространства и образов пространства в культуре относится заведомо к некоторой архаике, к аспектам исследования в основном первобытных, архаичных и/или древних культур. Процессы быстро развивающейся глобализации, казалось бы, снимают проблемы культурологического изучения географического пространства, сводя их, по существу, к различным аспектам мультикультурализма и одновременного сосуществования домодерных, модерных и постмодерных культур и цивилизаций. Введенное недавно в научный дискурс понятие глокализации, означающее синтез наиболее важных процессов глобализации и регионализации, не меняет кардинально сложившейся неблагоприятной ситуации в культурологических штудиях пространства.
Между тем, современные культурные, политические и социально-экономические практики во все большей степени становятся ориентированными на использование различных образов пространства, начиная от образов небольших сельских местностей, городов, культурных ландшафтов и заканчивая образами административно-политических образований государства, региональных политических союзов и даже цивилизаций. Культурные политики, политические действия и экономические решения в современном мире не представимы без целенаправленных, хорошо «упакованных» прикладных пространственных образов, которые являются их неотъемлемой и значительной частью. Мы предпочитаем говорить далее уже о географических образах и различных аспектах их моделирования в культуре – с тем, чтобы, с одной стороны, отграничить наше исследование от изучения образов пространства в других гуманитарных и естественных науках, а, с другой – подчеркнуть целостность, некоторый «холизм» нашего методологического подхода к самой проблеме. По сути, проблематика моделирования географических образов относится, на наш взгляд, к феноменологии культуры, анализирующей теоретические и методические поиски в других науках, но при этом обеспечивающей единый, «сквозной» взгляд на поставленную проблему и, соответственно, обуславливающей спектр предлагаемых автором теоретических и методических приемов.
В данном исследовании мы в известной мере абстрагируемся от изучения психологических аспектов восприятия географических образов, а также от изучения массовых географических образов (на уровнях социальных и профессиональных групп различного масштаба с использованием разного рода анкет и методов интервью) в социологическом плане. Нами реализуется феноменолого-культурологический подход к проблеме становления и развития географических образов и проблеме их моделирования в широком социокультурном контексте.
Культура, для того, чтобы осмыслить собственное пространство, а также пространства других культур, должна выработать механизмы образной интериоризации пространства. В ходе такого когнитивного процесса происходит своего рода «внеположение» пространства как бы за пределы самой культуры, глазами наблюдателя или исследователя, работающего и живущего в данной культуре. Получается, что само пространство как бы выталкивается из культуры, начавшей его осмыслять, однако в то же время в самой культуре формируются специфические географические образы, фиксирующие подобное «выталкивание» пространства. Именно с таким механизмом взаимодействия культуры и пространства связана сложность безусловного отнесения моделирования географических образов к той или иной научной области.
Понятие или образ механизма есть одна из базовых метафор научного исследования и любой практической деятельности. Исходя из этого, механизм описания взаимодействия культуры и пространства может рассматриваться как феноменологический конструкт. Следовательно, отбор образов начинается с процедур образного описания, а доказательства их валидности в культуре нарабатываются в ходе развития самого образного описания. Иначе говоря, значимость отобранных образов и их культурная валидность проявляются как значимость и образность (в научном, публицистическом или художественном планах) самого феноменологического поиска.
В целом актуальность исследования имеет теоретический и практический аспекты. Теоретический аспект: изучение особенностей и закономерностей моделирования географических образов в культуре позволяет осмыслить и структурировать на более глубоком концептуальном уровне процессы пространственного взаимодействия различных культур, субкультур, этносов и цивилизаций. Прикладной аспект: данное исследование может быть полезным как для изучения практических последствий быстро развивающихся в современном мире процессов регионализации и глобализации в целях их социокультурной диагностики, так и для практических разработок и проектов по моделированию геокультурных образов территорий различных физико-географических размеров и политико-экономических рангов.
Целью нашего исследования было, в первую очередь, определить абрис, основные контуры моделирования географических образов в культуре. Такой подход, естественно, не мог предполагать углубленного изучения механизмов онтологизации географических образов. Тем не менее, подобное направление образно-географических исследований может быть очень важным как с точки зрения концептуального развития направления, так и с практической точки зрения, учитывая высокую методологическую эффективность применения понятия ментальности в современной культурологии.
Соотнесение географических образов и метаобразов различных уровней вполне возможно при понимании их как культурных феноменов. Кроме того, подобные соотнесения возможны и на уровне различных репрезентаций и интерпретаций географических образов, а также при формулировке разных образно-географических стратегий. Так, любая составленная образно-географическая карта уже позволяет соотнести вошедшие в картографическое поле образы, определить их значимость и сделать первоначальные выводы об их связях. Воспроизводимость результатов исследований географических образов в культуре опирается на уже выявленные правила составления образно-географических карт и обобщенные стратегии интерпретации географических образов. Трансляция технологии моделирования географических образов может осуществляться двумя наиболее очевидными способами: передачей личного опыта в коллективных образно-географических исследованиях и подготовкой методических разработок и рекомендаций.
В содержательном плане наша работа находится на стыке культурной географии, культурологии и социокультурной антропологии. Вместе с тем она может позиционироваться как гуманитарно-географическая. Поэтому следует определить концептуальные отношения со сложившимися представлениями о гуманитарной географии (иногда ее называют также общественной географией, географией человека в широком смысле).
В нашем понимании, гуманитарная география активно использует понятия, теории, знания, накопленные и сформулированные гуманитарной половиной уже существующей географической науки. В первом приближении эту половину и можно назвать собственно гуманитарной географией. Однако при более углубленном рассмотрении приходится признать, что в основе гуманитарной географии должны лежать несколько иные принципы, нежели просто деление наук по непосредственному предмету их изучения (география городов, образования, населения, туризма и т. д.). На наш взгляд, один из возможных подходов к предмету изучения гуманитарной географии – это характер, специфика, степень интериоризации пространства в различных социокультурных сферах деятельности. При этом, конечно, невозможно базировать всю гуманитарную географию на географических образах. Наряду с географическими образами, в понятийную базу гуманитарной географии входят основополагающие понятия культурного ландшафта, региональной (пространственной, локальной) идентичности, пространственного мифа. Название «геоимагология» для развиваемого нами направления вполне приемлемо. Нами предлагается также название «образная (или имажинальная) география». Наконец, в гуманитарно-научной литературе встречаются также термины «философическая география», «география воображения», что близко по смыслу к вышеназванным геоимагологии и образной географии. Поскольку это только формирующаяся в концептуальном и институциональном планах сфера гуманитарно-научных исследований, то такая ситуация в науковедческом контексте понятна.
Состояние вопроса и степень разработанности проблемы. Рассмотрение проблемы взаимодействия культуры и пространства предполагает междисциплинарный характер исследования, охватывающего широкое поле гуманитарного знания. Понятие образа прямо или косвенно изучается и используется в географии примерно с середины XIX в. Наряду с этим географические представления и образы географических пространств достаточно давно (также не позднее, чем со второй половины XIX в.) исследуются в философии и гуманитарных науках. К настоящему времени в этой междисциплинарной области исследований сложились следующие направления: феноменологический и онтологический анализ образов географического пространства, геоисторический и историко-географический анализ образов пространства, мифологические, филологические и семиотические исследования географических представлений, изучение образов географического пространства в градоведении, социологии и психологии, анализ географических образов в культурной географии, географии искусства и искусствознании, исследования образов пространства в теоретической географии, исследования образов в геополитике и политической географии, изучение образов стран и регионов в географическом страноведении и межкультурной коммуникации.
В зависимости от используемой методологии, эти направления исследований можно объединить в четыре большие группы: философские, гуманитарно-научные, гуманитарно-географические и естественнонаучные. В философии исследуются онтологические и феноменологические основания образов географического пространства. В гуманитарно-научных работах рассматриваются закономерности формирования и развития географических представлений различного происхождения. В гуманитарной географии в целом изучаются особенности и закономерности формирования и развития географических образов и образно-географического пространства. В естественнонаучных трудах исследуются основы восприятия и воображения пространства. В ряде работ содержатся одновременно элементы разных методологий.
Глубокие традиции исследований образов географического пространства заложены в философии. Для классических философских исследований пространственных категорий и их образов были характерны именно методологические подходы. Это относится как к древнегреческой и античной философии, например, трудам Аристотеля (исследования П. П. Гайденко, Ю. А. Асояна), так и к немецкой классической философии (Кант, Шеллинг, Гегель). Однако следует отметить, что в этих работах изучение образов географического пространства не было предметом особого интереса.
К концу XIX в. методологическая ситуация в философии в значительной степени изменилась. Параллельно с развитием хорологической концепции в географии, в рамках которой земное пространство как таковое впервые стало предметом автономного научного интереса (труды К. Риттера и А. Геттнера), началось активное развитие феноменологических и онтологических исследований в философии, для которых характерен серьезный интерес к проблемам осмысления географического пространства. Изучение проблематики бытия и времени в трудах немецких философов Э. Гуссерля и М. Хайдеггера было прямо связано с попытками создания фундаментальных образов географического пространства. К середине XX в., уже в рамках французской феноменологии, образы географического пространства стали непосредственной основой достаточно мощного философствования и определенных методологических позиций (М. Мерло-Понти, Ж. – П. Сартр).
Эта тенденция была продолжена и развита в ином концептуальном измерении исследованиями французских структуралистов и постструктуралистов в 1950-х—1990-х гг., в которых рассматриваются не только образы географического пространства как таковые, но и предлагаются новые образы самой географии, базирующиеся на создании и использовании целенаправленных географических образов (Ж. Делез, Ф. Гваттари, Ж. – Л. Нанси). Очень важно, что при этом первоначально исключительно философские исследования стали распространять свой интерес на смежные области гуманитарных наук, что привело к появлению интересных междисциплинарных работ, затрагивающих содержательные и методологические аспекты формирования образов географического пространства. Здесь следует, конечно, отметить исследования мифологий и различных религиозных традиций, космогонических представлений на стыке философии, культурологии, этнологии, религиоведения и литературоведения (Г. Башляр, М. Элиаде, Р. Барт, М. Фуко, В. А. Подорога).
В сфере гуманитарных наук образы географического пространства разрабатывались и продолжают разрабатываться прежде всего в филологии и языкознании (школа Н. А. Арутюновой, А. Вежбицкая), фольклористике (В. Я. Пропп, Е. М. Мелетинский, С. Ю. Неклюдов, Е. С. Новик, Б. Н. Путилов, Н. И. Толстой, Т. В. Цивьян), психологии и этнологии (К. Гирц, С. В. Лурье, Д. С. Раевский), когнитивных науках (Е. Ю. Кубрякова, Е. В. Урысон), искусствознании (Г. З. Каганов, К. Кларк, А. Раппапорт, П. А. Флоренский), архитектуре (А. Г. Габричевский, Ш. Р. Шукуров), востоковедении (М. Гране, М. В. Исаева, А. А. Кроль), социологии (Г. Зиммель, А. Ф. Филиппов), истории, политологии и экономике (М. В. Ильин, А. И. Неклесса, Э. Г. Кочетов). Первоначальный методологический импульс для проведения подобных исследований в этих областях знаний был создан трудами структуралистов, однако впоследствии подобные работы стали более разнообразными и более глубокими, эффективно использующими собственный методологический потенциал.
В рамках исторических исследований важное значение имеют работы французской Школы Анналов. Один из лидеров этой Школы, Ф. Бродель положил начало геоисторическим исследованиям, в которых большое внимание уделяется образам географического пространства («Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II», «Что такое Франция»).
В филологии и языкознании изучение образов географического пространства связано прежде всего с соотношениями языка и пространства, текста и пространства (М. М. Бахтин, Ю. М. Лотман, В. Н. Топоров), языка и географической карты (К. Бюлер). Наряду с этим большое внимание здесь уделяется исследованиям категорий и образов пути и путешествий, лексики, синтаксиса и грамматики, определяющих те или иные образы географического пространства. Очень часто это могут быть работы на стыке с другими гуманитарными дисциплинами, например, с искусствознанием и/или музыковедением (Е. Д. Андреева, Т. М. Николаева, Т. В. Цивьян).
Весьма близко к когнитивным трудам в широком смысле находится также ряд архитектурных и градоведческих исследований, посвященных проблемам осмысления пространства и культурных ландшафтов – как прошлого, так и настоящего (В. Л. Глазычев, Г. З. Каганов, К. Линч, Б. Рубл). Исследование метафизики Петербурга (Д. Л. Спивак) позволяет говорить о создании основ для развития образно-географического краеведения и градоведения.
Изучение образов стран и границ в гуманитарных науках. Большое значение для становления методологических подходов к изучению образа в географии имеют работы в смежных научных областях, посвященные образам различных стран и регионов. Здесь следует выделить прежде всего труды в области межкультурной (кросс-культурной) коммуникации, изучающие закономерности и структуры индивидуальных и коллективных представлений разных народов друг о друге и о других странах (А. В. Павловская, Г. Г. Почепцов, С. В. Сопленков). Особенность этих работ – концентрация внимания на двух-трех образах, достаточно устойчиво характеризующих те или иные страну и/или народ в определенную эпоху и становящихся надежной меткой, их точными координатами в культурном и ментально-географическом пространстве. Важное значение имеют также исследования образов стран и ландшафтов в литературоведении, культурологии (Г. Д. Гачев, И. В. Кондаков, И. И. Свирида, Н. А. Хренов, С. Шама, М. Н. Эпштейн, М. Б. Ямпольский), искусствознании (К. С. Егорова, А. В. Михайлов, Л. В. Мочалов, Г. Поспелов, В. А. Турчин), в которых на примерах литературных, живописных, графических произведений рассматриваются внутренние структуры и механизмы создания пространственных образов в культуре.
Достаточно мощные образы различных регионов, стран и континентов создаются в геополитике, региональной политологии и социологии. Особенность этих исследований – работа с так называемыми «большими пространствами», что позволяет расширить привычные контексты восприятия тех или иных регионов, включить их образы в более крупные образные системы. В этом плане, как с культурологической, так и с географической точек зрения наиболее интересны труды по регионализму, культурно-исторической и цивилизационной геополитике (А. С. Макарычев, В. Страда, В. Л. Цымбурский, И. Г. Яковенко), территориальной и национальной идентичности (И. М. Бусыгина, И. П. Глушкова, А. В. Дахин, Л. Д. Гудков, Б. В. Дубин, М. П. Крылов, Д. Хусон).
Гуманитарно-географические исследования. Первоначальный импульс исследований, связанных с проблематикой географических образов, возник в сфере географического страноведения. Во второй половине XIX в. начинается довольно мощное содержательное и концептуальное развитие географического страноведения, которое стало в этот период (вторая половина XIX – начало XX вв.), по сути, ядром географической науки в целом. В рамках географического страноведения использование географических образов стало более эффективным, при этом само понятие географического образа стало более определенным и более структурированным. Описание и характеристика пейзажа в работах французской школы географии человека (О. А. Александровская, И. А. Витвер) – это, фактически, прямое выделение и структурирование географических образов местностей, регионов и стран. В контексте страноведческих работ данного периода понятие пейзажа или ландшафта является инвариантом географического образа, а сам географический образ становится непосредственным методологическим и теоретическим «инструментом» исследования в географической науке. Смысл пейзажного, так же как и образно-географического исследования заключается в выявлении и использовании наиболее ярких, запоминающихся черт, знаков, символов определенной местности, района и/или страны.
В середине и второй половине XX в. в географической науке происходит очень важный переход в осмыслении методологической значимости понятия географического образа.
Понятие географического образа в тех или иных вариантах стало использоваться различными отраслями и направлениями физической и социально-экономической географии. Быстрое содержательное расслоение и дисциплинарная дифференциация географической науки позволили провести параллельные процедуры методологической адаптации этого понятия сразу в нескольких ключевых предметных областях географии.
Методологическая адаптация понятия географического образа в сфере гуманитарной географии. В сфере гуманитарной географии это, безусловно, были география населения, особенно география городов (Г. М. Лаппо, Д. Покок, Р. Хадсон), социальная география в широком смысле (Р. Джонстон, Э. Соджа, Р. Сэк), поведенческая география (Дж. Голд, Р. Голлидж, К. Кокс), география культуры и культурная география (Ю. А. Веденин, С. Дэниэлс, Д. Косгроув, О. А. Лавренова, И-Фу Туан, Р. Ф. Туровский), политическая география и геополитика (В. А. Колосов, О'Туатайл), географическая глобалистика (Ю. Г. Липец), в последнее время также и когнитивная география (Н. Ю. Замятина, С. Косслин, М. Эгенхоффер). Интенсивное наращивание методического аппарата образно-географических исследований позволяет говорить о достаточно эффективном использовании понятия географического образа и в экономической географии.
Наиболее интенсивные модификации и собственно моделирование географических образов характерны для культурной географии, особенно для исследований культурных ландшафтов. Определенный уровень и своеобразие самой культуры выступают непременным условием качества создаваемого синтетического образа культурного ландшафта страны, района или местности, но и сами вновь созданные географические образы как бы пронизывают определенную культуру, придают ей неповторимость и уникальность.
Естественнонаучные исследования. Для более глубокого понимания закономерностей формирования образов географического пространства большую ценность представляют исследования сенсорных систем в рамках естественнонаучного знания. Изучение структур пространственного зрения (В. М. Бондарко, Л. И. Леушина, Ю. Е. Шелепин), закономерностей восприятия пространства в психофизиологии и физиологии движения (В. Л. Деглин, Ю. П. Леонов, Н. Е. Пинхасик) позволяет, с помощью аналогий, понять специфику процессов, способствующих формированию образов географического пространства. Главное в этом – обнаружение механизмов перехода от статичных к динамичным образам и механизмов сосуществования различных образов в панорамном зрении.
Физическая география и картография. В сфере физико-географических исследований, важных для понимания особенностей изучения географических образов, выделяется геоморфология, в рамках которой разработаны наиболее детальные и содержательные процедуры дистанцирования от предмета самого исследования; значительная часть концептуальных моделей в геоморфологии, как классических, так и современных, по сути, является образно-географической (В. Дэвис, В. Пенк, Ю. Г. Симонов, И. С. Щукин).
В картографии развитие образно-географических исследований прямо связано с изучением семиотики и семантики географических карт и картографических моделей (А. Володченко, О'Кадла, Ю. Ф. Книжников, А. А. Лютый, М. Эдни). Сравнительно новой для традиционной картографии является тема виртуальных геоизображений (А. М. Берлянт), которая вполне очевидно связана с проблемой репрезентации географических образов.
В психологии ощутимый специальный интерес к изучению образов географического пространства возник первоначально в 1910—1920-х гг., в рамках быстро развивавшейся гештальт-психологии. Затем, начиная с 1930-х гг., эти образы стали также интенсивно исследоваться в работах, придерживавшихся концепции бихевиоризма (прежде всего ментальные карты), и довольно сильно повлиявших на становление поведенческой географии (Р. Кичин, С. Милграм). В 1960-х гг. психологические исследования образов географического пространства стали, по сути, междисциплинарными – на стыке с языкознанием и филологией, теорией искусственного интеллекта (Т. И. Вендина, Т. Я. Елизаренкова, Е. Ю. Кандрашина, М. Минский, Д. А. Поспелов). Благодаря этому процессу началось развитие новой научной области – когнитивной психологии (В. М. Величковский, Р. Солсо), а затем и когнитивной науки (науки о закономерностях познания, формирующейся на стыке языкознания, психологии, политологии и социологии) (В. З. Демьянков, Е. С. Кубрякова, Е. А. Рахилина), в которой значительное место заняли исследования ментальных и ментально-географических пространств. Становление когнитивной науки, в свою очередь, способствовало (наряду с внутренними причинами развития) появлению в 1990-х гг. новой географической дисциплины – когнитивной географии.
Таким образом, существует научная база, необходимая для анализа поставленной проблемы. Представления, сложившиеся в рамках отдельных предметных областей, содержат достаточно материала для культурологического обобщения. Вместе с тем, недавно попавшая в поле научного внимания проблематика моделирования географических образов разработана фрагментарно. Дальнейшая разработка этого проблемного поля и является нашей задачей.
Гипотеза исследования. Любая культура самоопределяется, идентифицирует себя посредством рядов, или серий различных образов (или образов-архетипов). В числе таких основополагающих образов – географические. Посредством географических образов культура позволяет членам социокультурных общностей обживать, осваивать окружающий мир, занимаемые ими территории не только в плане физической адаптации (классическая оппозиция природа – культура), но и в экзистенциальном, феноменологическом плане. Моделируемые или реконструируемые географические образы являются частью феноменологии культуры, а сама география в целом есть феномен культуры. Исходя из этого, возможны и существуют, естественно, различные географии в разных культурах; такие географии могут эпистемологически пересекаться, что ведет к межкультурной интерференции различных по цивилизационному генезису географических образов.
Теоретико-методологические основы исследования. Настоящее исследование носит синтетический и междисциплинарный характер. Работа располагается на стыке различных традиций, задается спецификой рассматриваемого материала и конструируется вместе с эпистемологической тканью исследования. Среди основных методов – сравнительно-исторический, сравнительно-географический, историко-географической реконструкции, системно-структурный, аппарат культурологического, политологического и цивилизационного анализа, графический и картографический. Автором разработан и использован метод образно-географического картографирования.
Характеризуя основные методологические источники, прежде всего, следует указать на европейскую феноменологическую традицию, которая лежит в основе большинства разработанных автором образно-географических моделей.
В ряду методологических оснований работы существенное место занимают синергетическое видение и системные представления о пространстве культуры и географических образах в культуре как его естественной и органической составляющей. Географические образы рассматриваются, в связи с этим, как самоорганизующееся, достаточно автономное целое, развивающееся в различных по своей социокультурной ориентации контекстах.
Заслуживает пояснения обращение к произведениям литературы и искусства. Автор сознательно отстраняется от литературоведческих и искусствоведческих аспектов изучения образов пространства, концентрируя свое внимание на геокультурном анализе этих произведений. Именно такой анализ позволяет обнаружить специфику моделирования географических образов в культуре, прояснить механизмы взаимодействия и взаимовлияния культуры и пространства. С нашей точки зрения, произведения литературы и искусства являются одним из наиболее благоприятных «полигонов» для изучения феноменологии географических образов.
Геокультурологический ракурс требует формулировки отношения к современным парадигмам социокультурного развития в контексте глобализации. Здесь, на наш взгляд, сложились три модели – модель социокультурной дифференциации в условиях глобального доминирования западной (евроамериканской) цивилизации; модель локальных центров социокультурного развития, не способных к эффективному взаимодействию на глобальном уровне; и, наконец, медиативная модель социокультурного дистанцирования, предполагающая формирование и развитие межкультурных и межцивилизационных пространств, являющихся продуктом и результатом взаимодействия различных культур и цивилизаций. Именно в рамках третьей модели можно говорить об эффективном моделировании географических образов, являющихся чаще всего результатом подобных межкультурных взаимодействий.
Среди других методологических особенностей настоящего исследования можно назвать междисциплинарную компаративистику, когда тезис общего характера иллюстрируется материалом, привлекаемым из различных сфер знания.
Практическая значимость исследования состоит в том, что оно предлагает общетеоретическую модель, описывающую механизмы взаимодействия культуры и пространства, формирует теоретический аппарат для обсуждения различных моделей географических образов в культуре и включает инструментарий, позволяющий оценивать концептуальные разработки и трактовки взаимоотношений и взаимовлияния процессов культурного и пространственного развития.
Основные положения, важные для понимания содержания книги:
1. Моделирование географических образов представляет собой междисциплинарную научную область на стыке культурологии, социокультурной антропологии и культурной географии – более сложную, чем механическая совокупность частных научных моделей, выражающих представления отдельных социальных групп и личностей.
