Kitobni o'qish: «Многогранность»

ВТОРОГО ШАНСА НЕ БУДЕТ

Это была на редкость тёмная ночь. Про такую говорят – хоть глаз выколи. И только всполохи молний беспощадно кромсали мрачные небеса, на мгновения освещая округу. Дождь точно обезумел, и седьмой час подряд лил как из ведра, словно оплакивал давно вымерший посёлок, скорбел вместе с ним.

Стоящий на окраине деревни дом ничем не отличался от остальных. Чёрный, трухлявый, покосившийся. Некогда резные, разукрашенные ставни давно не прикрывали маленькие оконца, болтались на ржавых навесах потревоженные стихией. Крыльцо под стать дому: три гнилые ступеньки спускаются к едва заметной среди бурьяна тропке, что пересекает заросший высокой травой двор. После того как основная часть Южного Урала стала зоной отчуждения, подобное запущение воцарилось повсеместно.

Разбухшая от влаги калитка скрипнула, пропуская сгорбленную фигуру в зелёном бесформенном дождевике. Сухая, узкая ладонь сжимала в узловатых с длинными, загнутыми ногтями пальцах деревянный посох. Да именно посох, иначе это отшлифованное неисчислимыми прикосновениями рук древко, с множеством витиеватых рисунков и набалдашником в виде чёрного шара, назвать было нельзя. Шлёпая по размокшей дороге, фигура в дождевике медленно заскользила вдоль ветхой, поломанной изгороди. Она удалялась от дома, погружаясь в тёмный, шелестящей мокрой листвой подлесок.

Новый всполох молнии и почти сразу раскатистый удар грома. Вспышка небесного «электричества» на мгновение выкрала у мрака образ идущего. Седые длинные волосы выбились из-под капюшона, прилипли мокрыми спутанными прядями к старушечьему лицу.

Есть женщины, чью красоту старость пощадила, превратив роскошную барышню в милую, приятную бабулю. Но как быть с теми, кто и в молодости не особо блистал? Тут, казалось бы, к концу жизни природа должна помиловать, перестать глумиться над несчастной, но этого не происходит. А всё потому, что над самой природой надругалось проклятое человечество, изуродовало, изменило до неузнаваемости, она лишь возвращает «подарки» бумерангом.

Упругие струи хлестали сгорбленную фигуру, но та с упорством продолжала идти вперёд. Посох, увенчанный чёрным шаром, едва ли служил опорой, скорей это просто та вещь, которую принято считать частью образа. Старые калоши вязли в месиве из грязи и палой листвы, порывы ветра норовили опрокинуть тщедушное тело, что посмело идти супротив.

Подлесок закончился и вот уже многовековые сосны, осины и ели берут старуху под свою защиту. Лес густой, дождю и ветру не так-то просто пробить его зелёную шкуру. Но как же быть с тьмой? Здесь среди шума дождя, скрипа деревьев и отдалённых ударов колесницы Тора, что катит сейчас по небесам, размахивая Мьёльниром¹ не видно абсолютно ничего. Однако для идущей сквозь смешанный лес это никогда не было преградой.

***

– Такие артефакты рождаются один раз в год, в сезон дождей, – рассказывал пожилой, одноглазый мужчина, вглядываясь в лица двух молодых спутников. – Поверхность и нутро «Живого болота» становится кладезю редких, аномальных образований. Зима близко и нам надо собрать как можно больше, осень же в этих местах очень шустрая. Не успел оглянуться, а на смену проливным дождям приходят снежные бураны.

– Сколько лет ты этим промышляешь, Стерх? – спросил щуплый, пронырливый Кнут, в его маленьких глазах-бусинках отражались языки пламени от костра. Однако огонь алчности горел в них куда резвее. – Я вот ума не приложу, как ты смог выжить в этих гиблых местах?

– Пятнадцать лет будет. Вернулся сюда через год после аварии, тянуло очень. Дом как-никак, вся жизнь здесь, – продолжил неспешно Стерх. – Поменялось тут всё, едва узнал родной посёлок, лес в который по грибы-ягоды ходил. К тому времени военные периметр оцепили, первые заставы понатыкали. Вблизи одного из кордонов я и поселился, тогда с этим не было проблем.

– Дааа, – протянул круглолицый Дрон. – Сейчас эти шакалы в край обнаглели! Такие бабки дерут, а сами же из наших рук потом и кормятся, крысы!

«Молодые, нетерпеливые, жестокие, похлеще любого мутанта будут», – запоздало подумал Стерх, оглядывая сталкеров новичков. – «Как же быстро они вывернули шкуру. Там, на кордоне хлопали глазками и внимали всему с наивностью и жадностью ребёнка».

Сделанного не воротишь, теперь они в Зоне, в одной упряжке, а кто кому первый перегрызёт горло, это дело времени. Прошлогодняя вылазка к аномалии лишила Стерха двух верных друзей. Не один год они хаживали вместе к «Живому болоту» и всегда возвращались полные ценного хабара. Отправляться в столь опасный путь в одиночку, он не рискнул, а вот со спутниками как-то не угадал. Как бы то ни было, козырей в его рукаве было больше. И эти шустрые парнишки о том в курсе.

***

Старуха чуяла: люди засели в разрушенной водяной мельнице, сложенной из природного камня. Кажется, она ещё помнит, как пересохшая ныне речка крутила колесо, а древнее строение работало, выполняло свою функцию. Впрочем, это неточно, много лет одиночества, аномальный лес и вечный голод повлияли на её память и рассудок. Но сегодня всё может измениться. Она почувствовала их присутствие за много километров. Наконец-таки встретила людей! Живых людей, а не тех, что слоняются в округе – безмозглых и гнилых манекенов.

Их было трое. И то, что творилось в разуме двоих – ей не понравилось.

***

– Денег отвалят, на год точно хватит! – Кнут хлопнул Дрона по плечу. – Главное, сторговаться как следует. Правда, же, Стерх?

– Хватит, – подтвердил одноглазый, оглаживая щетинистый подбородок. – Но мы ещё даже не дошли до места…

– Да ладно, не гони, отец, утром дождь закончится, и двинем по холодку, пока ветер без сучков! – поддержал товарища Дрон.

– Дождь – это не самое страшное, парни, что ждёт нас здесь…

– Стерх, ты столько лет в Зоне, все эти тропки тобою хожены-перехожены, ты, что нас запугать решил? – нервно проговорил Кнут, подбросив в костёр влажные дрова. – Ты не думай, мы не пацанье какое, и нас на слабо не возьмешь!

– Я не думаю – я знаю. А мой опыт – это мой опыт! И к вам он абсолютно не относится, – в голосе одноглазого прозвенел металл. – Вчерашняя безопасная тропа, завтра может стать западней, уяснили?

– Да ладно тебе, дядь, – примирительно выставив ладонь, проговорил Дрон, рука его потянулась к початой бутылке водки. – И тебе хватит дёргаться, Кнут, мы тут новички и многого не знаем!

Спутники замолчали, осушили стаканы со спиртным, закусили тушёнкой.

– Спать, – коротко скомандовал Стерх, залезая в спальный мешок. – Завтра рано подниму.

Кнут проснулся от невероятно яркого, реалистичного сна, схватился за обрез. Ещё пару секунд назад он стрелял из него, и парень не сразу понял, что всё это ему приснилось. Он с шумом выдохнул, но то не был выдох облегчения. Кнута сильно огорчила реальность и мерный храп спутников. Там в этом чудесном сновидении приятели лежали на болотной траве с развороченными дробью затылками, а он с упоением потрошил их полные артефактов рюкзаки.

Кнут сел, потёр затёкшую руку. Дождь и ветер почти стихли, гроза прекратилась, мрак за окном стал поистине непроницаемым. Но вот что-то сверкнуло в нём, заискрилось. Это совсем не походило на молнию, да и раскатов грома не последовало. Голубая вспышка повторилась через несколько секунд, маняще подмигивая ему и тьме.

Артефакт. Мысль обожгла сознание парня. А почему бы и нет, ведь это мать её Зона и повстречать их можно повсюду. Одно дело, какой он: редкий, ценный, обладающий целебными свойствами или совсем бесполезный идущий на бижутерию. Кнут осторожно выпутался из спального мешка. Зачем спутникам знать про артефакт. Меньше знают, крепче спят. А он сходит, проверит, в любом случае это его находка. Не хрен спать. Кто рано встаёт, тому Бог подаёт.

Он медленно двинулся к выходу, прихватив оружие. Профессиональный домушник, он умел не шуметь. Выйти незамеченным и не услышанным из развалин мельницы не составило особого труда. Ночь снаружи оказалась не такой уж и тёмной. Глаза привыкли к мраку, да и луна, пробиваясь сквозь быстрый караван туч, сегодня была на его стороне. Кутаясь в куртку от холодных капель дождя и накинув на голову капюшон, парень двинулся в сторону мигающих всполохов. Хвойные деревья тянули к нему пушистые лапы и на одной из них, как в новогоднюю ночь сверкал голубым свечением шар.

Кнута затрясло. Надо скорее хватать добычу, пока никто не проснулся. Он потянулся к артефакту, а тот вдруг медленно воспарил над колючей ветвью. Последнее, что успел заметить парень, это деревянный посох, верх которого и украшал шар. Когтистая рука вонзилась в горло, вырвала кадык и отбросила тело Кнута в овраг.

***

Никому не доверяй. Этот девиз шёл со Стерхом и стал особенно актуальным с возникновением Зоны. Одноглазый видел, как Кнут вышел на улицу, возможно, просто отлить. Однако возвращаться в тёплый спальный мешок, парень не спешил. В душу мужчины закралась тревога. «Это всё неспроста, что-то с ним там произошло. Или это выродок задумал играть в нечестную игру?» – твердил внутренний голос, – «надо сходить и проверить».

Стерх уже хотел вставать. Но Дрон, спавший неподалёку, вдруг зашевелился и резко вскочил. Пару минут парень озирался по сторонам, очевидно, привыкая к тьме, потом взял свой охотничий карабин и медленно побрёл к выходу. То, что друга не оказалось на месте, его не заботило.

Как только дверь за Дроном закрылась, Стерх тихо поднялся. Снятый с предохранителя АКС-74У уже лежал наготове.

«Спокойно, мужик, незачем накручивать себя! Просто ложись обратно спать», – заговорил с ним внутренний голос.

Стоп! А его ли это голос? Стерх сдавил виски, как будто пронзённые навылет арбалетным болтом. Кто-то пытается залезть в его голову. Нет, уже залез!

Мужчина заскрежетал зубами, сделал пару шагов к выходу и едва не упал, облокотился о стену, сдирая ладонь о её шершавые неровности. Снаружи послышался сдавленный крик и бульканье, что-то тяжёлое плюхнулось в грязь.

«Упрямый какой и сильный», – раздался дребезжащий, старушечий голос в голове. – «Ну, раз хочешь выйти, выходи, милок, только не шали».

Стерх с трудом открыл дверь, словно перед ним была не ветхая, деревянная конструкция, а многотонная гермоплита прочно закрывающая вход в бомбоубежище.

Догадка подтвердилась. Ламия! Та, что подчиняет волю любого, и никто не может этой твари противиться. Она стояла на коленях возле окровавленного тела и тянула из распоротого живота блестящие петли кишечника. Голова Дрона лежала рядом в пузырящейся от редкого дождя луже.

«Не жалей. Они бы убили тебя», – проскрипел голос. Волна дурноты подкатила к горлу. Стерх выронил автомат. – «Убили, как только поняли, что ты им не нужен».

Старуха мутант выпрямилась, встала, опираясь на трость. Седые, окровавленные волосы прилипли к её чудовищному лицу, и тварь облизнула их невероятно длинным языком.

– А теперь ты просто зайдёшь обратно в дом и ляжешь спать, – на этот раз Ламия проговорила вслух. – Не думай, милок, что ты какой-то особенный. Я начала трапезу с тех, чья душа и мысли черней твоих и вот незадача – насытилась быстро. Уйдёшь рано утром и больше не возвращайся в эти места. Второго шанса у тебя не будет!

Стерх безропотно вернулся в мельничную, словно марионетка, залез в спальник и сомкнул глаза. С этого дня путь к «Живому болоту» ему на века закрыт. Ламия подарила самый бесценный артефакт – жизнь. Но, второго шанса действительно не будет.

2019 год

СТАТЬ ДРУГИМ

Когда тебе шестнадцать, мысли о собственной смерти заботят меньше всего. Более того – сама смерть кажется чем-то далёким и едва ли реальным.

Вокруг же все могут спокойно умирать. Ведь пришло их время. Дядя Гриша, мамина старшая сестра, бабушка, любимчик семьи – кот Матвей. Все, но не ты. И всему есть оправдание. Сосед Гришка – беспросыпный алкаш, бедная печень устала пропускать сквозь себя цистерны дешёвого спирта и отказалась работать. Тётя Надя – мамина сестра – впервые в жизни поехала на море. Среди тысяч загорелых туристов акула-людоед почему-то выбрала её. Любимая бабушка была уже очень старой и больной, лекарства, на которые только и хватало пенсии, едва умещались на её прикроватной тумбочке. В одно прохладное осеннее утро её не стало. Медичка, уставшая от постоянных вызовов, лишь развела руками и констатировала смерть. Кот Матвей, завидный жених и задира, который гулял сам по себе и где ему вздумается, погиб от руки ненавистного врага. Точнее, от зубов соседского пса – кавказская овчарка величиной с доброго телёнка сорвалась с цепи. Матвей, нагло разгуливающий вдоль чужой изгороди, тем самым доводя псину до почти истеричного лая, не смог тогда убежать.

Вот так ты и живёшь, теряя близких, каждое утро замазывая и давя пред зеркалом прыщи, тайно влюблённый в свою одноклассницу или одноклассника и страдающий от неразделенного чувства. Пока один из дней не переворачивает всю твою жизнь.

Кровь из носа пошла на уроке алгебры. Красные капли заляпали неровные строчки дробей, и Никита запрокинул голову.

– Что, месячные? – ехидно спросил Стас Куценко. Друзья этого нахального и жестокого ублюдка называли Куцым.

Раздался смех. Почти все в классе услышали его слова.

– Куценко, выбирай выражения! – Людмила Викторовна, педагог математики и физики, возмущённо приспустила очки, вперив взгляд в улыбающегося Стаса. – Никита, что там у тебя? А, кровь – ну, выйди умойся холодной водой. Жарко сегодня, сил нет.

Школьный класс – ячейка общества: тут есть свои лидеры, хулиганы и ботаники, тихони и болтуны; есть и те, кто не относится ни к кому выше перечисленному. Вечные объекты насмешек, приколов и жестоких розыгрышей, другими словами – лохи. Никита Добролюбов давно смирился со своим унизительным статусом и старался не обращать внимания на задирающих его ребят. Но в последнее время закрывать глаза на унижения со стороны сверстников становилось всё трудней. И одной из причин стала Настя Алексеенко, пришедшая в класс посреди учебного года.

Чувствуя лёгкое головокружение, юноша поднялся со своего места; кровь, как будто этого и ждала – так и хлынула из носа. Он сидел один – никто бы не рискнул сесть с лохом за одну парту.

– Эй, дебил, ты тут всё зальёшь! – завопил нудный и визгливый Виталик Ежов, или просто Ёжик, сидевший вместе с Куцым. – Шевелись, салохранилище!

И вновь хохот и дежурная фраза учителя, одёргивающая хулигана, – пустая, ничего не меняющая.

Никита заспешил к дверям, зажимая нос ладошкой. Щёки привычно налились красным, его бросило в пот. Он знал – в его широкую спину с оплывшими плечами смотрят глаза ненавидящих людей. На эти взгляды ему давно было наплевать. Но там, на первом ряду, за третьей партой, рядом с хохотушкой Танькой Бондаревой сидит Настя и в очередной раз видит его унизительное положение.

Кровотечение открылось и на четвёртом уроке, после чего учитель литературы отправил Никиту домой.

Весна выдалась ранней и невероятно жаркой. Снег сошёл за пару дней, и протекавшая вдоль посёлка речушка Каменка превратилась в стихийное бедствие. Никита не ходил в школу несколько дней. Самочувствие резко ухудшилось. Головокружение, слабость и апатия, ну и, конечно, кровь из носа, которая текла по несколько раз в день, – всё это признаки авитаминоза. Именно такой диагноз поставила местный фельдшер тётя Зоя. Серьёзно к его самочувствию отнеслись чуть позже, когда он вместе с доброй частью односельчан отправился посмотреть на вышедшую из берегов реку.

Большой и грузный (в свои шестнадцать лет Никита весил сто двадцать килограммов, и это не при самом большом росте в классе – сто семьдесят восемь сантиметров), юноша рухнул в придорожную грязь и потерял сознание.

После поверхностного обследования в районной больнице его отправили в городскую, сославшись на отсутствие специального оборудования. Мать поехала с ним. Отец, как и всегда после закрытия золотодобывающей фабрики, единственного места более или менее приличного заработка, был на двухмесячной вахте на севере.

Когда тебе шестнадцать и ты учишься в десятом классе, весть о скорой и неминуемой кончине звучит страшно. Однако проникнуться и осознать это никак не удаётся. Как такое возможно? Буквально вчера твой внешний вид говорил сам за себя, излучая абсолютное здоровье, а сегодня впору подыскивать место на кладбище, поближе с ранее усопшими родственниками.

Рак мозга. Приговор вынесен судьбой, и любые попытки оспорить его несправедливость ни к чему не приводят. Никита прошёл несколько курсов химиотерапии, после чего его отправили домой. Умирать. Опухоль в правом полушарии мозга продолжала расти.

Стали выпадать волосы, рыжие клочья валились с него, как с соседского пса во время линьки. Мама побрила его под станок, и теперь юноша никак не мог привыкнуть к своему внешнему виду. Болезнь изменила парня, он сильно похудел и осунулся. Выпирающий вперёд живот, по которому так любил бить Куцый, пропал без следа, как и пухлые щёки.

Учёба закончилась, настало время летних каникул. Того, что к нему заглянет кто-нибудь из класса, справится о здоровье, Никита не ждал. Однако в глубине души, втайне от своих пессимистических мыслей надеялся на это. К нему так никто и не пришёл. Звонила классная руководительница Ольга Владимировна, но этим интерес к его личности был исчерпан.

Мысли о Насте не покидали голову смертельно больного юноши. Впереди было лето, и если бы не беспомощное состояние, он мог бы изредка видеть её. Нет, подойти к ней он бы не решился. А уж заговорить тем более. Никита так и не успел сказать ей «привет», встретив в школьном коридоре. Природная застенчивость превращала его в немого остолопа, который едва мог связать слова в приличное предложение.

На её улыбающиеся фото Никита смотрел каждый день. Несмотря на сильные головные боли, юноша включал ПК и выходил в интернет, единственное место свиданий со своей любовью. Зарегистрировавшись в соцсетях несколько лет назад, парень так и не обзавёлся друзьями, за исключением родственников и нескольких странных типов под никами Stalker202 и Killerman. Иногда, когда модем Никиты вытворял настоящие чудеса, демонстрируя максимальную скорость приёма, он в их числе переносился в любимый мир Чернобыльской зоны отчуждения. Сетевая игра S.T.A.L.K.E.R-online объединяла многих, и совсем неважно знать, что представляет из себя твой напарник в реальной жизни.

Одноклассников же на одноимённом ресурсе в друзьях у него не было.

Найти Алексеенко Настю было несложно, а заходить в гости на её страничку «ВКонтакте» можно совершенно незамеченным. Так, он и поступал. Пока раздирающая его мозг боль не становилась невыносимой. Экран монитора заволакивало мутной разноцветной пеленой, и лишь мощные болеутоляющие спасали на короткое время.

Несмотря на испорченное с вечера настроение, Никита проспал всю ночь, ни разу не проснувшись. Мать, привыкшая к беспокойным ночам, не верила в чудо. Несколько раз с замирающим от волнения сердцем приближалась к кровати сына. Грудь её единственного ребёнка мерно вздымалась, бледные губы растянулись в улыбке. Он видит хорошие, добрые сны, хотя и не запоминает их. Она верила в это. Пусть хоть там не будет боли и тех мук, что были в реальности.

Перед сном он решил взглянуть на неё. Возможно, в последний раз. Запомнить всю, до каждой чёрточки, до каждой родинки на миленьком личике. Ведь завтра может так и не наступить для него.

«Влюблена!» – этот статус поверг его в шок.

Но ещё большее впечатление произвела обновлённая фотография. Куцый держал Настю за талию, их губы слились в поцелуе!

Подонок! Мразь! В своём худшем кошмаре Никита не мог представить, что этот похотливый ловелас так быстро завладеет новенькой одноклассницей. Конечно же, он об этом думал. Видел, как Куцый смотрел на неё. Взгляд зверя на кусок аппетитной плоти. Этот не упустит своего. Все старшеклассницы уже не раз побывали на его «дубинке», как он сам гордо именовал своё достоинство. Такую чистую и непорочную девочку, как Настя, Стас просто не мог пропустить мимо.

Ненависть и обида захлестнули сознание парня. Слёзы сами собой покатились из глаз. Известие, что в его мозгу разрастается смертельная опухоль, воспринималось куда менее болезненно. Может, потому что он ещё не верил в это. А то, что Настя принадлежит его заклятому врагу, было перед глазами.

Никита не помнил, как отключил компьютер и добрался до постели. Голова коснулась подушки, и сознание взорвалось. От собственных мыслей его затрясло, и юноша ещё долго не мог успокоиться. Одно Никита знал наверняка – проснётся он уже другим человеком. Сон пришёл незаметно и поглотил всю его боль.

Новый день встретил его отличной погодой. Никита даже вышел во двор, чего не делала давно, несмотря на летнее время. Чувствовал он себя намного лучше, если не считать щемящую сердечную боль. Его любимая Настя стала игрушкой в руках коварного Стаса Куценко. Никита прекрасно знал, что её ждёт в дальнейшем. Этот подонок позабавится с ней на каникулах, а осенью бросит, как ненужную вещь.

И он ничего не сможет изменить! Никогда. Или же нет?

Новый аккаунт. Новая жизнь. И он новый, изменившийся. Аватарка в духе Сталкера, в стёклах противогаза отражаются языки пламени, вздымающиеся над пылающей ЧАЭС. Выбрать имя было сложней. В голову лезли легендарные имена героев Зоны, и он, не колеблясь, отмёл их в сторону. Пальцы с минуту лежали на мультимедийной клавиатуре, после чего в едином порыве выдали текст – «Я ДРУГОЙ».

Зашла мама, спросила, как он себя чувствует и принимал ли прописанные лекарства. Поцеловала его в лысую голову и вышла во двор, хлопотать по хозяйству. Она работала на почте, а когда Никита заболел, взяла отпуск, посвятив себя уходу за сыном. Отец остался на межвахту. Для лечения требовались большие деньги, и выбора у него не осталось.

Врачи не тешили их глупыми надеждами. Ещё никогда рак не протекал у разных пациентов одинаково. Конечно же, всё зависело от индивидуальных особенностей организма. И организм Никиты не был исключением. Химиотерапия в его случае оказалась бесполезной. Медики были бессильны. Однако какой нормальный родитель согласится с этим? Отец слал деньги, а мать доставала всевозможные и как гласили надписи на некоторых из них, чудодейственные препараты.

Было раннее утро. Надеяться на то, что Настя выйдет в интернет, пустое дело. Наверняка «задержалась на дискотеке с девчонками» – это будут слова для её мамы, давно позабывшей, как кипят гормоны в организме девушки. Ну а теперь отсыпается.

Головные боли сегодня почти не мучили. И Никита с удовольствием продолжил чтение неоконченного романа. Скитальцы Зоны отчуждения, всегда выходящие из невероятно сложных ситуаций, увлекли его в чудесные миры.

Фанатом игры S.T.A.L.K.E.R он был давно и, хотя проект закрылся, народные умельцы, занимающиеся модингом, не переставали удивлять свежими идеями, даря незабываемые часы прохождения новых аддонов.

Возникшая несколько позже одноимённая литературная серия увлекла так, что на полках шкафа не хватало места для новых книг.

Мигающая надпись «online» напротив ненавистной фотографии, где Куцый лапал Настю, возвестила о её подключении.

Ладошки намокли. Сердце птахой забилось в груди, рёбра, словно импровизированные прутья решётки, не пускали его на свободу. Пальцы побежали по кнопкам клавиатуры.

Я ДРУГОЙ»:

Привет.

Никиту бросило в пот от собственной решительности. Да, он сделал это! Пусть и не произнес вслух. Тягостные минуты ожидания и – о чудо, ответ!

НАСТЮША:

Привет. Мы знакомы?

Я ДРУГОЙ:

Да. Только я не думаю, что ты обращала на меня хоть какое-то внимание

Никиту прорвало, он не мог сдержать проворно порхающих пальцев. Времени исправить что-то в своей никчёмной жизни, к сожалению, не осталось. А помочь любимому человеку не натворить глупостей он просто обязан.

НАСТЮША:

Что за странный ник, ты кто?

Я ДРУГОЙ:

Это не важно. Просто знай, я друг и не хочу ничего плохого…

НАСТЮША:

Вообще-то я не общаюсь с теми, кого не знаю. Не пиши мне. Ok.

А кто сказал, что будет легко? Другого Никита не ожидал. Поэтому перешёл к главному.

Я ДРУГОЙ:

Стас тобою пользуется, он тебя не любит и бросит, когда ты ему надоешь.

НАСТЮША:

Да кто ты такой? Тебе что за дело? Отвали от меня, придурок! Не лезь в мою личную жизнь!

Глупец! Он действительно подумал, что сможет вот так вот просто всё изменить. Написать правду от лица незнакомца – и Настя ему поверит. Злость на самого себя захлестнула с головой. Трус и тряпка, прячущийся под выдуманным глупым именем.

Рак жрет его мозг. Девушка, в которую он влюбился с первого взгляда, даже не знает о его чувствах. А Куцый, подонок и мразь, с первого класса невзлюбивший полного Никиту, гуляет с Настей и наслаждается жизнью! Где справедливость? Где этот грёбаный Бог? Умирающая бабушка до самой смерти твердила, что он существует и всё видит. Умерла в мучениях, и молитвы ей не помогли! Никто не помог.

Гнев, копившийся в его душе долгие годы, требовал выхода. Никита не догадывался, что способен на такие чувства. Он даже позабыл о своей болезни, прокручивая в мозгу быстро зарождающиеся идеи, такие тёмные и невероятные, что захватывало дух.

Надеяться больше не на кого. Менять жизнь в лучшую сторону не осталось времени. Однако есть ещё один путь, и, выбрав его, он уже ничего не потеряет. Разве что замарается, хотя покойников принято мыть и одевать в чистую одежду.

Утро следующего дня было необычным. Во-первых, он проснулся без какого-нибудь намёка на боль в голове. Во-вторых, ему приснился сон, кошмар, оставивший липкий осадок в душе. Никита даже помнил несколько обрывочных моментов, связать которые, к сожалению, не смог. Но сам факт, что он снова видит сны, удивил не меньше хорошего самочувствия. Сновидения пропали ещё после первого курса химиотерапии. Ночами он проваливался в беспросветный мрак, и только частые боли вырывали Никиту из его объятий.

Дождаться Куцего в интернете было делом непростым. Большую часть времени его одноклассник проводил в спортзале, совершенствуя свою фигуру. После физических занятий вместе с Виталием Ежовым, закадычным другом-подхалимом, они ехали на пляж, где и пропадали до вечера в окружении подруг.

И всё же в семь часов вечера Куцый объявился. Всё то же фото с Настей, статус – в отношениях. Сгорающий от нетерпения Никита набрал первую довольно безобидную строчку.

Я ДРУГОЙ:

Привет, Куцый, есть разговор.

Ответ не заставил себя ждать.

СТАС КУЦЕНКО:

Ты кто? Что надо?

Манера Куцего вести разговор присутствовала и в письме.

Я ДРУГОЙ:

Считай меня доброжелателем. А теперь к делу. Твоя новая подружка Настя не та, за кого себя выдаёт. Милашка с ангельским личиком не так чиста и непорочна, как пытается преподнести. Хочешь знать больше?

СТАС КУЦЕНКО:

Паря, ты нарываешься. Если я узнаю, кто мне пишет, будь уверен, так просто я это не оставлю.

Я ДРУГОЙ:

Я прекрасно знаю, с кем имею дело. Поэтому врать мне смысла нет.

СТАС КУЦЕНКО:

Чего ты хочешь? Какое тебе дело до моих отношений?

Я ДРУГОЙ:

Ты очень дорожишь своей репутацией. Твои родители одни из самых богатых и уважаемых людей в посёлке. Не думаю, что они обрадуются, узнав, с кем встречается их единственный сын.

СТАС КУЦЕНКО:

Что за бред? Кто ты такой?

Качок-тугодум всё ещё отпирался. Но Никита чувствовал, Стас у него на крючке. Как же просто ввести в заблуждение этого самодовольного хмыря! Эх, знай он об этом раньше, всё могло бы сложится иначе.

Я ДРУГОЙ:

Бросила школу посреди учебного года. Её предки быстро продали квартиру в городе и переехали в деревню. Разве это не странно?

Продолжал бомбить Никита, почувствовав кураж.

СТАС КУЦЕНКО:

Что тебе известно? Благотворительностью, думаю, не занимаешься, что нужно?

Есть! Красавчик-атлет заглотил наживку, теперь следует вести себя аккуратней, выводя улов на берег.

Я ДРУГОЙ:

Небольшое денежное вознаграждение. Сумма для тебя пустяковая – 10 000 тысяч деревянными. Взамен информация. Оставь мыло, файлы получишь, когда деньги будут у меня. Поверь мне, зрелище стоит того! Век технологий, так сказать, – и на простую десятиклассницу можно накопать много чего интересного.

P.S. Деньги сегодня до десяти оставь на заброшенной фабрике. В цеху с табличкой «Отделение реактивации» найдёшь старую ёмкость, под неё и положишь. Отцовскую машину не бери, приезжай на велосипеде. И помни, никто об этом знать не должен.

СТАС КУЦЕНКО:

Насмотрелся фильмов про крутых шпионов? Ладно, будем считать, что договорились. Я тебя предупредил, найти я тебя смогу, поверь.

Отвечать Никита не стал. Времени было в обрез, и следовало использовать его рационально.

Через полчаса он уже катил по просёлочной дороге на своём стареньком трёхскоростном велосипеде. Счастливая мама, заметившая улучшения в его состоянии, беззаботно спала на диване перед телевизором. После ужина они пили чай, и Никита добавил в её кружку парочку таблеток. Мощное снотворное не отпустит женщину до утра.

Красное солнце клонилось к горизонту, летний ветерок обдувал его бледное лицо, и не было ничего приятнее на этом свете. Он крутил педали, все дальше удаляясь от посёлка, туда, где разноцветными барханами возвышались отвалы вывезенной из карьера земли.

Когда фабрика закрылась и всех рабочих распустили по домам, проникнуть на её территорию не представлялось возможным. Охрану сняли только после того, как всё дорогостоящее оборудование было вывезено. Никита часто ездил туда прошлым летом. Ему нравились заброшенные цеха, ржавые негодные ёмкости, лестницы, пустые тёмные коридоры со множеством дверей. Атмосфера постапокалипсиса витала в пахнущем химией воздухе почти как в любимой игре.

Добравшись до места с двумя передышками, Никита отметил, что почти не устал. Голова не болела, хотя сегодня он сократил дозу ежедневных лекарств ровно наполовину. Спрятав велосипед в сером бурьяне прошлогодней травы, юноша поспешил к одному из пяти входов. Внутрь помещения он по привычке проник через цех с табличкой «Отделение приготовления раствора цианида». Этот путь был известен всем, кто когда-либо приезжал побродить по заброшенному заводу, в том числе и Куцему. Мысленно Никита уже сто раз проделал все нужные приготовления, теперь оставалось воплотить всё в реальность. Излазивший фабрику вдоль и попрёк парень знал, это не составит особого труда.

Куцый приехал на велосипеде, один, как того требовал Никита, наблюдавший за дорогой с третьего этажа «отделения десорбции». Высокий блондин, прекрасно сложенный, был одет в чёрную борцовку и спортивное трико, на ногах лёгкие кроссовки.

Никита не помнил, как сбежал вниз, а уже через минуту голова Куцего взорвалась брызгами крови. Чёрт, неужели убил? Он отбросил в сторону обрезок железной трубы и нагнулся к распластавшемуся на бетонном полу однокласснику. Слишком лёгкая смерть для этого гада! Да нет, дышит, паскуда. А кровь вон так и свищет из его тупой башки. Перестарался немного, не рассчитал удар. А как иначе, ведь сколько лет об этом мечтал!