Kitobni o'qish: «Только я, только ты»

ПОЭТАМ

Увы, стихи теперь не в моде,

Сошел с ума жестокий мир.

Пылятся в стареньком комоде

Есенин, Пушкин и Шекспир.

Улыбку вызывает храбрость —

На ней не сделаешь рубля.

Добро трактуется как слабость,

А хамство – нормой бытия.

Наживы страсть страшнее водки,

Пьянит сильнее чем дурман.

Кто наш кумир? Глава Чукотки,

Но уж никак не Перельман.

Встречали раньше по одежде

Но провожали по уму.

Теперь встречают, как и прежде,

И провожают по тому.

Пусть я голодный и раздетый,

Но в этом нет моей вины.

Я просто жду, когда поэты

Вновь станут совестью страны.

ЭПИТАФИЯ

Холод, грязь и мрак землянки,

Чьи-то стоны за спиной,

Крики, кровь и запах ханки —

То, что назовут войной.

И, когда разрыв снаряда

Вспыхнет вдруг в кромешной тьме,

Ты поймешь, на небе ада

Нет, он есть лишь на Земле.

Позади кошмары плена,

В прошлом голод и война.

И окопы сменят стены

Без единого окна.

Запах камерного смрада,

Мелкий «ежик» на челе…

Ты поверь, на небе ада

Нет, он есть лишь на Земле.

Если стерпишь, то однажды

Ты придешь к себе домой,

Где когда-то ты был счастлив

С сыном, дочкой и женой.

Но единственной отрадой

Будет фото на столе…

Знай, что нет на небе ада,

Ад есть только на Земле.

Дни бегут, слагая годы,

Все проходит, но уже

Счастью жизни и свободы

Места нет в твоей душе.

И когда остатки яда

Замерцают в хрустале,

Бог поймет – на небе ада

Нет, он есть лишь на Земле…

ОРАНЖЕВЫЙ ЦВЕТОК

Где раскален сухой песок,

Где южный зной сжигает влагу,

Расцвел оранжевый цветок

У каменистого оврага.

Стоял он меж камней надменно,

Согретый солнечным теплом.

Он был красив… Все было в нем

До исступленья совершенно.

Его сердечко как рубин

Горело в ранний час восхода.

Во всей пустыни был один

Такой невинный дар природы.

А в стороне под камнем черным,

Жару пустынную кляня,

Жила гремучая змея,

От почвы прячась раскаленной…

Был полдень… Воздух был объят

Песков сжигающим дыханьем.

Но все ж учуяла змея

Того цветка благоуханье.

Подкравшись медленно к нему,

Она застыла в изумленье.

Какое дивное творенье

Взросло на каменном холму.

И ползала она вокруг,

К цветку не смея прикоснуться,

Не в силах в логово вернуться,

Сраженная красою вдруг.

Презренными казались ей

И саксаул в кривом овраге,

И вьюн, засохший без дождей,

И дерева – почти коряги.

Все блекло пред красой цветка —

Красой невинною и дерзкой.

И перед ней наверняка

Сама змея казалась мерзкой.

Поражена она была

Такой естественной догадкой,

И зависть жгучая росла

И душу мучила украдкой…

Был приговор ее жесток:

Цветка пустыня недостойна…

Но мучилась змея невольно,

Сорвав оранжевый цветок.

Но все проходит постепенно,

Забылся скоро и цветок.

И вновь остались во вселенной

Лишь камни, глина и песок…

РУЛЕТКА

Что наша жизнь? – Игра в рулетку,

И даже в русскую порой.

И смерть костлявая нередко

Приходит с этою игрой.

Коль по велению Фортуны

Пустым окажется камор,

Крупье воспитанный и юный

Судьбы исполнит приговор.

А если повезет прилично,

А если выпадет Zero,

То в тот же вечер драматично

Тебя посадят на перо.

Не удивит судьбу-кокетку

Ни падший грешник, ни герой.

Что наша жизнь? – Игра в рулетку,

И даже в русскую порой.

ИЗ БЛОКА

Взгляни на мир! Что видишь ты?

Твой взгляд – да будет тверд и ясен.

Сотри случайные черты —

И ты увидишь: он ужасен.

Врожденной силою ума

Прими жестокую реальность —

Холодным миром правит тьма,

А свет – нелепая случайность.