Kitobni o'qish: «Проект «Нужные дети»»

Shrift:

Сайт издательства www.veche.ru

Совпадение имен действующих лиц, названий учреждений и организаций является чистой случайностью

Пролог

Москва, три месяца до Нового года, вечер

Дом был старый, «сталинской» постройки. И хотя имел только семь этажей, по высоте мог тягаться с современными десятиэтажками.

Высокий поджарый мужчина в легком тренировочном костюме и мягких домашних туфлях стоял у огромного окна на шестом этаже. Свет в комнате был потушен, поэтому ничто не мешало созерцать вечернюю панораму излучины Москвы-реки с видом на Воробьевы горы и гигантский «кондор» главного корпуса Московского университета, подсвеченного десятками прожекторов.

Человек у окна стоял почти неподвижно, устремив взгляд на шпиль Университета, засунув руки глубоко в карманы тренировочных брюк, и лишь изредка покачивался с пяток на носки.

Внезапно в цветной полутьме комнаты на низком столике в дальнем углу замерцал голубоватым глазом столбик спутникового телефона, и тишину комнаты пронзила резкая трель вызова.

Однако мужчина не сразу отреагировал на звонок, будто пребывая в некоем трансе или задумчивости. Затем вдруг стремительно пересек комнату, неслышно ступая по пушистому ковру, и нажал кнопку громкой связи на панели аппарата.

– Слушаю.

– Это Рысь. Встреча назначена на двадцать два часа. Ресторан «Фокаччо», Пушкинская площадь.

– Принял. Сопровождение?

– По схеме «тень».

– Периметр?

– Только внешний. Ресторан в зоне нашего внимания. Сюрпризов не будет, Белогор.

– Хорошо. Отбой!

Мужчина исчез в глубине полутемной квартиры, чтобы через минуту вновь появиться в гостиной возле окна уже одетым в строгий костюм, не стеснявший, однако, движений хозяина. Он еще раз взглянул на панораму Московского университета, и легкая полуулыбка мелькнула по тонким губам.

– Еще один в нашу пользу, – непонятно произнес тот, кого назвали Белогором, и вышел из квартиры.

* * *

– Он сбежал, шеф!

– Как это могло случиться?! Вы же пасли этого мозгляка, как телкá на лугу!

– Он вошел в свое любимое кафе возле дома. Он туда каждый день ходит… ходил. Кофе там пил с пирожными…

– Дальше!

– Ну, вошел и… не вышел. Что мы, должны были вместе с ним это пойло хлебать?..

– Обязаны, мать вашу! А еще в сортир его провожать и обратно!.. Как он ушел? А впрочем, догадываюсь: через кухню.

– Откуда вы знаете, шеф?..

– Вот именно! Я – знаю, а вы – нет! Даю вам сутки. И если через двадцать четыре часа профессор не отыщется, лично пристрелю!..

* * *

Без двух минут десять Белогор остановился на нижней ступеньке витой лестницы ресторана «Фокаччо», занимавшего полуподвальное помещение в здании бывшего проектного института. Высокий подтянутый господин в модном темно-сером костюме с серебряной искрой и летних, тоже серых штиблетах – ни дать ни взять, преуспевающий бизнесмен, решивший отдохнуть после трудового дня. Витую трость и шляпу он небрежно кинул подскочившему менеджеру-мальчишке и быстро оглядел почти полный зал. Дальняя часть его была разгорожена на отдельные ниши звукопоглощающими панелями. «Ладонь» подстраховки Белогор отметил сразу. Ребята расположились по залу весьма грамотно, и это радовало. Долгие часы тренировок не прошли даром, вчерашние мальчишки постепенно действительно превращались в настоящих, опытных бойцов.

Белогор расслабленной внешне походкой пересек зал и занял одну из ниш, расположенных почти напротив входа в помещение. Отсюда ресторан был как на ладони. Моментально подскочил официант, молча выложил перед солидным посетителем раскрытое меню в роскошном кожаном переплете и застыл изваянием в ожидании заказа. Белогор усмехнулся про себя и также молча ткнул пальцем – безалкогольный «Мохито», абрикосовый мусс, зеленый чай с лепестками лотоса. Официант исчез.

Один из бойцов – «сторожок», – сидящий возле барной стойки, подал условный сигнал, и Белогор внимательно посмотрел на только что вошедшего в ресторан мужчину. Невысокий, сутулый от малоподвижного образа жизни, мешковатый светлый костюм болтается на нем, как на вешалке. Начавшие уже редеть смоляные кудри, видимо, давно не встречались с расческой. Породистый семитский нос и рыскающий взгляд больших темных глаз. Да уж, колоритная личность.

К новому посетителю метнулся менеджер – один из бойцов сторожевой «ладони», и повлек того к столику Белогора. Он обратил внимание на неуверенную, шаркающую походку мужчины. Так обычно ходят сильно уставшие или сдавшиеся перед обстоятельствами люди.

Боец тихо отступил в сторону, и мужчина замер перед Белогором. Некоторое время они разглядывали друг друга – один с интересом, другой с недоверием.

– Присаживайтесь, – кивнул наконец Белогор.

– А вы непохожи на волхва, – заявил вдруг незнакомец, опускаясь на стул с высокой эргономичной спинкой.

– Вы знаете других? – усмехнулся Белогор.

– Н-нет… – смутился мужчина. – Но я читал про них…

– Суровый старец с посохом и соколом на плече, – развеселился Белогор и тут же посерьезнел: – Однако давайте с самого начала. Кто вы и что вас привело к нам?

– Меня зовут Иннокентий Абрамович Зухель. Я доктор биологических наук, профессор и руководитель лаборатории психогенетики… Был. До недавнего времени. – Ученый кинул затравленный взгляд на собеседника. – Помогите мне!

Белогор внимательно посмотрел на него.

– Вы знаете, кто мы?.. Общественная организация «Перун» занимается исторической реконструкцией. Мы пытаемся воссоздать культуру и быт наших предков…

– Вот именно! – неожиданно с жаром перебил его Зухель. – И вы же изучаете древнее воинское искусство.

– Мы – не воины! – Белогор припечатал по столу широкой крепкой ладонью. Этот испуганный ученый все меньше ему нравился. – Вам, очевидно, выдали неверную информацию о нас.

– Погодите, – Зухель нетерпеливо замахал руками, – я не так выразился… Послушайте, я мог бы быть вам полезен, но мне действительно нужна защита…

– Обратитесь в милицию или охранную фирму.

– Бесполезно. Милиции потребуются веские доказательства угрозы, а охранная фирма мне не по карману.

Зухель внезапно сник, будто из него выпустили воздух. Белогора насторожила такая резкая смена настроения. Похоже, дело гораздо серьезнее, чем он поначалу подумал. Это не просто страх за свою жизнь, здесь крылось нечто большее.

– Кто же вам угрожает? – спросил он уже мягче.

– Государство.

Ученый произнес это слово, как нечто само собой разумеющееся. И тогда Белогор ему поверил. Он снова пристально посмотрел на Зухеля, потом перевел взгляд на окошко над столиком.

– Что же вы натворили?

– Я знаю способ, как разбудить генетическую память человека, память предков.

– Это ваше открытие?

– Можно сказать и так…

– Так в чем же дело? Вы не хотите поделиться им с родным государством? Это как-то… непатриотично, согласитесь.

Ученый горько усмехнулся:

– Примерно так я себе и представлял наш разговор. М-да, – он поднялся. – Видимо, придется поискать кого-то еще…

– Сядьте! – жестко произнес Белогор. Зухель, как подкошенный, плюхнулся обратно на стул. – Вот что. Если вы сейчас честно и подробно расскажете свою историю, думаю, тогда я смогу вам помочь. Хотя риск очень велик.

Ученый некоторое время беззвучно шевелил губами, будто собираясь с мыслями. А может, все же взвешивал, что говорить, а о чем стоит умолчать.

– Хорошо, – наконец решительно начал он, – постараюсь объяснить доходчиво. Итак, что вы знаете о детях, уважаемый волхв?

– В каком смысле?

– В биологическом.

– Ну, это первая стадия развития человека…

– Отлично! А когда, по-вашему, ребенок превращается во взрослую особь?

– В биологическом аспекте, думаю, когда становится способным к размножению. – Белогор усмехнулся. – Не удивляйтесь, профессор. Я по образованию антрополог.

– Еще лучше, – оживился Зухель. – Тогда не будем тратить время на подробности. Перейдем к сути. Как антрополог вы наверняка слышали о гипотезе, утверждающей, что древние люди владели так называемыми паранормальными способностями?

– Да, есть такая версия, – Белогор пожал плечами, – ну и что? Ее невозможно ни доказать, ни опровергнуть.

– Я могу. С помощью моей методики активации генетической памяти, в принципе, возможно вернуть людям утраченные сверхспособности! – Зухель горделиво посмотрел на собеседника.

– В этом суть вашего открытия?

– В общем, да…

– А при чем тут дети?

– Видите ли, уважаемый волхв…

– Зовите меня Белогор…

– Извините. Так вот, проблема заключается в том, что разбудить гены взрослого человека невозможно. Точнее, можно, но есть большой риск… э-э… повредить здоровью.

– Такой человек скорее всего умрет, – уточнил Белогор. Интерес его к этому странному ученому все более возрастал. Похоже, Рысь не ошибся: Зухель может оказаться весьма полезным для научного центра, шефство над которым с недавних пор взял на себя клуб «Перун» по просьбе своего куратора – депутата Госдумы.

– Скорее всего, – кивнул Зухель. – Это связано, прежде всего, с тем, что у физически сформированного организма большая часть генетического аппарата блокируется, видимо, чтобы не мешать работе основных локусов. В растущем же организме картина обратная – мало ли что может потребоваться в развитии. Поэтому основной массив генетической информации потенциально остается доступным для использования. Нужно лишь иметь пароли доступа, как выражаются компьютерщики.

– И вы открыли эти пароли?

– Вернее будет сказать, я знаю алгоритм подбора паролей.

– И это именно то, что вы бы хотели скрыть от… широкой общественности?

– В общем, да. Достаточно представить спектр открывающихся возможностей…

– Скажите-ка, Иннокентий Абрамович, – Белогор задумчиво потер пальцем кончик носа, – а сколько еще людей знает о вашем открытии?

– Ну… суть работ понимали все сотрудники лаборатории. Это естественно… – Зухель в замешательстве уставился на волхва. – На что вы намекаете?

– Что не только вам может угрожать опасность.

– Вы правы. Собственно, после исчезновения Виктора Раскова я и кинулся искать… защиты.

– Кто такой Виктор? Ваш помощник?

– Да… Моя правая рука. – Зухель горько рассмеялся. – А знаете, мне лишь сейчас пришла в голову мысль: не Виктор ли всему виной?

– Почему вы так думаете? – насторожился Белогор.

– За неделю до своего исчезновения он убеждал меня в необходимости дополнительного финансирования лаборатории. Дескать, от Академии наук помощи не дождешься, но есть весьма заинтересованные люди, готовые раскошелиться. В обмен на результаты, разумеется. Я ему тогда резко ответил в том смысле, что открытиями не торгую…

– Ага. В таком случае почему вы назвали своим врагом государство?

– Потому что мне позвонили. Два дня назад. Он сказал, что представляет некую научную группу, работающую на правительство, и настоятельно рекомендовал присоединиться к ним.

– А в чем закавыка? – прищурился Белогор.

– В том, уважаемый волхв, что моя лаборатория тоже работает… работала на правительство. У нас был грант. – Зухель снова усмехнулся, повертел в пальцах пепельницу со стола.

– Что же произошло?

– Сегодня утром лаборатория сгорела. Хотя гореть там особо было нечему.

За столом повисла неловкая пауза. Ученый продолжал нервно крутить по скатерти пепельницу, а Белогор мысленно подводил итог.

Те, кто делал предложение Зухелю, несомненно, имели отношение к силовым структурам. Вряд ли информация успела просочиться настолько, что заинтересовала криминальные круги. А вот военные или скорее кто-то из «безопасников» вполне могли, что называется, держать руку на пульсе. Может быть, даже этот шустрый Расков как раз и работал на них, сливая информацию о результатах. «Перун» не единожды сталкивался за последние полтора года со скрытым, неявным противодействием в своей деятельности по части поиска и вербовки ученого люда для работы в закрытом научном центре «Юность мира». Это учреждение, организованное с подачи группы патриотически настроенных депутатов и бизнесменов, разместили в одном из бывших санаториев Министерства обороны, выкупленном в частное владение. А клубу исторической реконструкции «Перун» без обиняков предложили взять на себя его охрану и пополнение научных кадров.

За полтора прошедших года бойцы Белогора переправили в «Юность» около трех десятков биологов, медиков, физиков, психологов согласившихся поработать «на будущее России». И было несколько моментов, когда Белогор буквально кожей чувствовал присутствие некой скрытой силы, пытающейся помешать поиску и переправке спецов в центр. Однажды случился даже физический контакт… К сожалению, в плен взять никого из нападавших не удалось. Встретив жесткое сопротивление бойцов «Перуна», неизвестные ребята лихо скрылись на поджидавшей их машине…

Вполне вероятно, что в нынешней ситуации помощник профессора попал именно к ним, в то время как Зухель буквально чудом вышел на «Перун». Он просто явился в помещение клуба, располагавшегося в старой котельной на Шаболовке, и попросил его защитить. На счастье профессора, там оказался сотник Рысь, один из главных помощников Белогора. Он-то и рассказал о необычной просьбе «странного еврея».

– Вот что, Иннокентий Абрамович, – решился наконец Белогор, – мы вам поможем. У меня есть к вам предложение: хотите продолжить работу в кругу единомышленников?

– В каком смысле? – нахмурился Зухель.

– Дело в том, что «Перун» неофициально обеспечивает безопасность одного перспективного научного центра…

Глава 1

Томск, три дня до Нового года, утро

Все-таки Новый год – самый радостный и ожидаемый праздник. Допускаю, что существуют отдельные мрачные личности, утверждающие, что Новый год – еще один шаг к неизбежному концу. Лично мне их искренне жаль. Сразу вспоминается старый анекдот из моей прошлой, медицинской, жизни: «Доктор, я жить буду? – А смысл?..»

Я, например, подсознательно начинаю ощущать приближение новогоднего праздника примерно недели за три. Люди вокруг меняются, становятся оживленнее, приветливей, в глазах зажигаются проказливые огоньки, отовсюду слышны шутки, смех. На улицах и в магазинах появляются первые украшения – бумажные снежинки, китайские гирлянды, светомузыка, – и возникает приятная предпраздничная суета.

А уж за три-четыре дня вспыхивает натуральный ажиотаж. Все мечутся, скупают на подарки уже никому не нужные вещи, в продуктовых магазинах самые настоящие очереди за самыми обычными товарами. Толкотня, беготня, гвалт. Но таковы уж мы, россияне, – все делаем в самый последний момент.

Вот и я за три дня до Нового года все еще не определился, где и с кем буду его встречать. Холостая жизнь, конечно, имеет свои плюсы, но минусов у нее тоже хватает. Один из них можно обозначить примерно так: «Кому он нужен, этот Васька?». Здорово, если есть прочная, устоявшаяся компания. Но у меня ее не было. Нет, конечно, существовало минимум два места, где я оказался бы желанным гостем, но всему виной мой неугомонный и общительный характер. Ему все время нужны новые ощущения, новые впечатления, ну и новые приключения, естественно.

И вот сегодня, в последний рабочий день – предпраздничный, я сидел за своим рабочим столом в редакции и чертил табличку. По вертикали в первой колонке я выписал все возможные компании, куда бы можно было пойти, а следующие две колонки обозначил как «за» и «против». В самый разгар этого ответственного дела в комнату неожиданно вкатился Колобок, то есть мой непосредственный шеф – Григорий Ефимович Разумовский. Прозвище свое он оправдывал на все сто: кругленький, лоснящийся, энергичный и самоуверенный – вылитый Колобок!

Правда, передо мной после той жутковатой истории с полтергейстом из Заречья, когда я буквально спас шефа от растерзания потусторонними силами, вырубив его на несколько минут и тем прервав гибельный контакт, Разумовский не то чтобы терялся, а относился ко мне с заметным пиететом.

– А, Дмитрий Алексеевич, – изрек Колобок, уставившись на меня и в замешательстве теребя мочку уха, – очень хорошо, что вы еще здесь.

– Почему – еще, Григорий Ефимович? – не понял я, с сожалением оторвавшись от своей непростой задачи.

– Потому что есть одна небольшая проблемка, которую решить сможете только вы.

У меня неприятно засосало под ложечкой. Когда шеф изъяснялся подобным образом, сие означало, что или «горела» полоса и в нее срочно требовалось «влить» информацию до полного объема, либо наклевывалось какое-то нестандартное дело, лучше с мистическим душком. И в том и в другом случае журналист Котов – ваш покорный слуга – считался у начальства чуть ли не единственным специалистом, способным «лечь грудью на амбразуру», но добыть нужные килобиты в кратчайшие сроки.

– Это новогодний сюрприз? – желчно поинтересовался я. Обычно такой тон мигом сбивал шефа с делового настроя, Колобок терялся, начинал мямлить, а иногда даже просил прощения за беспокойство. Но не в этот раз!

– Можно сказать и так, – невозмутимо заявил он. – У нас киднеппинг!

– У нас в стране каждый год похищают по нескольку тысяч людей. Это давно уже не сенсация.

– Но не в этом случае.

– И что в нем особенного?

– Из Заречного детдома исчезло сразу пятнадцать детей! – Колобок воззрился на меня с видом форварда, забившего финальный мяч.

– Опять Заречье? – парировал с усмешкой я. – Неужели снова полтергейст зашевелился?

При слове «полтергейст» шефа заметно передернуло, но он все же нашелся.

– Вот ты и выясни, Котов.

– Это шутка?

– Почему?

– Двадцать девятое декабря, Григорий Ефимович! – трагическим голосом сообщил я.

– Рабочий день, – пожал он плечами. – Действуйте, Дмитрий Алексеевич, – и стремительно выкатился из комнаты.

Шутки кончились. Я мрачно уставился на свою таблицу.

– Вот тебе, чтоб не мучился! – громко сказал я в пространство и вычеркнул все пункты, кроме одного: «Ракитины».

Что ж, первая мысль всегда самая верная. Поскольку в нашем городе киднеппинг – явление нечастое, даже редкое, невзирая на государственную статистику, заниматься им, конечно, будет капитан Олег Ракитин, лучший опер криминальной милиции, мой бывший однокашник и самый близкий друг.

«А вообще-то, какой может быть киднеппинг в детдоме?! – мои тренированные извилины уже заработали в нужном направлении. – Логичнее предположить массовый побег, например? Тоже не редкость в наше время. Поскольку условия жизни в этих заведениях частенько несильно отличаются от исправительно-трудовых колоний. Детки, детки, и куда же вас понесло? Зима в полный рост: морозец под двадцать, сугробы выше головы. В городе спрятаться особо негде. Милиция перекроет все немногочисленные дороги, автовокзал и „железку“, потом начнут планомерное прочесывание подвалов и заброшенных строений – выловят по одному и пачками за несколько дней! Вот если бы пропал один ребенок, тогда возможно…»

Умственные упражнения мои были прерваны внезапно ожившим служебным телефоном. Даже не пытаясь догадаться, кто бы это мог быть, я снял трубку.

– Котов слушает.

– Але, это номер 55–24—12? – раздался в наушнике подозрительно знакомый голос.

– Нет…

– Так что ж вы снимаете трубку?

– Блин, Дюха! – радостно взревел я. – Откуда ты, черт?

Опустившийся почти до нуля градус моего настроения стремительно прыгнул к точке восторга, потому что это был он, Андрей Куваев, мой бывший сосед по парте, тоже старый друг, а еще – системный программист, забияка и путешественник. Правда, на путешествия его «пробило» буквально последние лет пять. Именно поэтому мы теперь виделись редко, но это никак не отразилось на наших чувствах. Более того, с некоторых пор у нас вошло в привычку собираться у кого-нибудь на квартире после очередного Андрюхиного возвращения и слушать рассказы о его приключениях, потягивая ром или благородный коньяк и покуривая любимые сигареты.

«Кажется, Новый год у меня все-таки состоится!» – весело подумал я.

– Из Аотеароа, Димыч, – уже нормальным голосом загудел Андрюха, – то есть из Страны Длинного Белого Облака!

– Ух ты, из Новой Зеландии?!

– Соображаешь, молодец!

– И чего ты там забыл?

– Все комменты при личной встрече.

– Ладно, потерплю. А где?

– Думаю, договоримся. Сейчас вот Олегу позвоню…

– Не дозвонишься.

– Почему?

– У нас тут киднеппинг образовался. А такая работенка по его части.

– М-да, как все запущено, – Дюха явно погрустнел.

– Не сникай, – успокоил я. – Меня тоже к этому делу припахали, как журналиста, так что я с Олегом сам переговорю насчет точки рандеву.

– О’кей, Димыч, – воспрял наш бродяга. – До связи!

Я с удовольствием припечатал трубку к аппарату и потер руки – отлично, мсье Котофф, работаем! Привычно прошерстил ящики стола, собрал «походный минимум»: диктофон, блокнот, ручку, фонарик, лупу и медицинские перчатки. Последние три вещи на самом деле вовсе нелишние в работе репортера уголовной хроники. Куда только не приходится лазить и в чем только ни приходится ковыряться в поисках «горячей» информации для заметки или репортажа.

Добавив к набору пару пачек сигарет и бутылку холодного зеленого чая, я застегнул сумку и вызвал по мобильнику Олега Ракитина.

– Привет, опер! Идешь по следу?

– Копаюсь в снегу! – неприветливо отозвался Олег. – Чего надо?

– Звучит оптимистично, – не удержался я. – А мне тут задание дали. Новогоднее.

– Если ты по поводу праздничного меню, звони Алене. Мне некогда!

– Вряд ли твоя жена здесь поможет. Первым пунктом у меня значится киднеппинг в Заречном детдоме.

В трубке отчетливо засопели, послышалось сдавленное ругательство, наконец Ракитин как-то натужно пропыхтел:

– Хватит болтать, Димыч! Сколько тебе сюда добираться?

– Ты что, застрял? – догадался я. – И где?

– Километр до детдома не доехал!

– Гут, мин херц, – подскочил я, – жди минут через двадцать!

* * *

Служебную машину Ракитина я увидел издалека. Вернее, виден был только зад его «ауди», каким-то непостижимым образом умудрившейся слететь с совершенно прямой дороги на обочину и зарыться в сугроб. И это при том, что Олег умел виртуозно управлять любым колесным транспортом!

Я остановил свой полноприводный «сузуки» буквально в паре метров от «ауди» и лишь тогда обнаружил бравого капитана, усердно откапывающего левое крыло машины.

Я вышел из джипа, но Олег поднял голову только на звук захлопнувшейся дверцы.

– Привет! – пропыхтел он, вытирая рукавом куртки раскрасневшуюся физиономию.

– Физический труд на свежем воздухе весьма полезен для здоровья работников охраны правопорядка, – хмыкнул я, пожимая руку друга.

– Когда-нибудь я тебя засажу суток на тридцать, Котов! – немедленно набычился Олег.

– За что, начальник?!

– За оскорбление при исполнении!

– Ух, ты! – развеселился я. – А разве старшие оперуполномоченные теперь обязаны откапывать застрявшие в снегу машины? Как интересно!

– Заткнись! – рявкнул Ракитин, закипая всерьез, и мне пришлось примирительно замахать руками. Потому что разозлить Олега было легко, а вот утихомирить весьма сложно. – У тебя трос есть?

– В Греции все есть… – брякнул я по инерции, но тут же спохватился: – Конечно, имеется. Щас все сделаем в лучшем виде!

Я вытянул из лебедки под передним бампером джипа метра три прочного полимерного троса и накинул петлю на фаркоп «ауди». Вся операция спасения не заняла и пары минут. Когда ракитинская легковушка прочно встала в присыпанную редким песочком колею, я, отцепляя трос, все же не удержался и спросил:

– Как все-таки тебя угораздило слететь с дороги, Олежек?

– Сам не понимаю, – пожал он плечами. – Ехал не быстро, километров семьдесят…

– Может, встречная машина была?

– Да нет вроде…

– Так «нет» или «вроде»? – насторожился я. Не в характере Ракитина подобные сомнения.

– Понимаешь, Димыч, – Олег действительно выглядел теперь растерянным, – не помню я!

– Погоди, – я достал сигареты, – давай-ка покурим, успокоимся…

– Ладно, – он тоже вытащил пачку, – давай.

Мимо со стороны Заречья прокатил расхристанный «уазик». Водитель, заметив нас, сбросил скорость, разглядывая и, видимо, прикидывая, нуждаемся ли мы в помощи. Ракитин рассеянно посмотрел на него и отвернулся. Я тоже непроизвольно посмотрел на водилу и вдруг встретился с ним взглядом. На какую-то долю секунды у меня возникло ощущение, что я знаю этого молодого человека, вернее, знал раньше. Но мысль пропала, так и не сформировавшись, и я решил, что обознался. Водитель тоже не проявил никаких эмоций в мой адрес и укатил в сторону трассы.

Мы с Олегом уселись в мой джип – теплый, уютно ворчащий дизелем – и дружно задымили, приспустив стекла.

– Кого это ты так внимательно рассматривал? – поинтересовался Ракитин. – Знакомый, что ли?

– Да нет, думаю, показалось, – отмахнулся я.

– А мне вот не показалось, – замедленно, задумавшись о чем-то, произнес Олег. – Определенно я сегодня уже видел этого «козлика»… Какой у него номер?

– Не запомнил…

– Зря. Кажется, «в 756 бе»… Регион наш.

– И бог с ним! Наверное, этот мужик просто живет здесь, в Заречье. Вернемся лучше к нашим баранам… Итак, ты ехал в Заречный детдом разбираться с заявлением о пропаже полутора десятков ребятишек… Кстати, есть какие-нибудь подробности?

– Да. Вчера вечером после отбоя все воспитанники были на месте. Ночной обход палат и комнат, который совершает дежурный воспитатель между двумя и тремя часами ночи, также не выявил отсутствия ребятишек. А в семь часов у них там побудка. Ну, естественно, это не армия и не колония, потому и встают детдомовцы не все и не сразу. Видать, по этой причине пропажу быстро и не обнаружили. К тому же исчезли не однокашники и не товарищи по какой-то одной комнате. Ребята пропали разного возраста и из разных комнат! Так что, если это побег, то больно уж странный. Короче, заявление поступило от заместителя директора в семь тридцать утра, сегодня. Наш дежурный принял заявление и передал в отдел в оперативную разработку…

– Сейчас, между прочим, уже девять тридцать, – посмотрел я на часы. – Где же ваша оперативность, господин опер?

– Димыч, ты не поверишь, – Ракитин нервно усмехнулся и сделал глубокую затяжку, – но меня все утро преследует какая-то чертовщина.

– Ты же знаешь, Олежек, бесовщина, паранормальщина и прочий полтергейст по моей части, – небрежно сказал я, хотя внутри уже запела струнка охотничьего азарта, будто в предвкушении очередного приключения.

– Да уж, – Ракитин резко выдохнул дым и продолжил медленно, словно через силу: – Это началось почти сразу… Сначала я не мог ни до кого дозвониться, то есть собрать бригаду для выезда. Виданное ли дело: дежурная бригада не готова выехать! Один на толчке сидит, слезть не может; второй ключ от сейфа сунул куда-то, никак не найдет. А там, между прочим, все бумаги плюс табельное оружие! Водила вообще сгинул – никто его не видел с ночи и мобильник молчит…

– Интересно! А с тобой лично что произошло?

– Ну, поглядел я на этот бардак и решил: поеду один. Приказал олуху Руденко всех собрать и догонять на «уазике», а сам – бегом на стоянку. Из подъезда выскочил, да ка-ак навернусь в полный рост на крыльце! – Олег виновато покосился на меня. – Веришь, Димыч, это я-то, мастер спорта по дзюдо, не сумел сгруппироваться?!

– М-да, бывает, – неопределенно пожал я плечами.

– Не бывает! У меня было четкое ощущение, будто кто-то или что-то одновременно подсекло мне пятки и толкнуло в грудь! – Ракитин выпалил фразу на одном дыхании и уставился на меня. Окурок в его пальцах заметно подрагивал.

– Спокойно, дружище, – я постарался улыбнуться как можно искреннее, но получилось неважно. – Разберемся! Что еще необычного с тобой произошло?

– Ну, слава богу, я ничего себе не отбил и не сломал, хотя локоть и ноет, – он кивнул на свою правую руку. – Дальше… Машина при выезде на трассу заглохла.

– Как это?!

– А так! Там подъемчик небольшой, я скорость сбросил, воткнул вторую передачу, отпускаю сцепление и – кирдык!

– Ну, машина у тебя старая, а инжекторы ты лет сто не мыл.

– Не-а, Димыч. «Старушка» моя только позавчера с техосмотра вернулась. Оперативные машины у нас разве что языками не вылизывают.

– Ладно, что еще?

– Вспомнил! Вот там я и увидел этот «уазик», – хлопнул себя по лбу Олег. – Он со стороны Моряковки по трассе шел. Притормозил вот так же… И укатил.

– Да к черту «уазик»! – нетерпеливо перебил я его. – Вспомнил – и хорошо. Рассказывай дальше.

– А мое последнее приключение – вот, – он ткнул окурком в мирно пыхтящую выхлопной трубой «ауди».

– Что, по-твоему, заставило тебя свернуть с дороги? – уточнил я, выкидывая свой «бычок» в окно.

– Показалось, что здесь поворот, – помолчав, нехотя ответил Ракитин и тоже избавился от окурка. – Лады, Димыч, поехали. И так времени потеряли… – Он вылез из джипа и направился к своей машине.

– Еще вопрос, капитан, – окликнул я его из опущенного окна. – А где же твоя бригада на «уазике»?

Олег посмотрел на меня так, будто я лично спрятал его «орлов» и теперь издеваюсь над ним. Несколько секунд он топтался в нерешительности, потом достал мобильник.

– Руденко?.. Ну и где вас черти носят?.. Что значит, не знаешь?!.. Какая еще Черная речка?! В Заречье вам надо! В Заречье! В детдом!.. – Ракитин сунул телефон обратно во внутренний карман куртки и ошалело посмотрел на меня: – Слышал?..

– Угу. А чему ты удивляешься? Если здесь и впрямь замешана нечисть, события развиваются весьма логично.

– Димыч, прекрати! Я в мистику не верю!.. Скажи еще, что мы вообще до детдома не доедем?

– Возможно, но… маловероятно, – я сделал глубокомысленное лицо. – Непохоже все-таки это на нечисть.

Олег сплюнул, забрался в машину, и «ауди» сорвалась с места, как камень из пращи, взрыв колесами утрамбованный снег. Я понял, что немного переборщил, и не спеша покатил следом, решив дать возможность бравому оперу слегка остыть.

Вообще-то, картина вырисовывалась преинтереснейшая. Несколько разновозрастных ребятишек бесследно и, похоже, бесшумно исчезают из запертого здания где-то между тремя и семью часами утра. Заявление следует вскоре после обнаружения пропажи, милиция реагирует стандартно, однако дальше логика событий нарушается. Такое впечатление, словно кто-то или что-то намеренно пытается помешать или, по крайней мере, максимально задержать расследование! Если встать на эту точку зрения, объяснение становится простым и одновременно невероятным. Простым, потому что все события утра обретают ясность и мотив. Невероятным, потому что совершенно непонятно, что же за фактор породил их? Я, конечно, склонен к мистике и считаю, что она – такая же неотъемлемая составляющая нашей жизни, как наука и религия. Но в данном случае я, как говорил один из героев сэра Артура Конан Дойла, категорически отвергал вмешательство потусторонних сил. Что-то подсказывало мне, что причина необычности все же имеет вполне земное объяснение. Но вот какое?..