Kitobni o'qish: «Первая жертва»

Натан Хил всегда просыпался рано. Даже на уик-энд. Прежде всего он считал, что тратить время на сон большая роскошь. Жизнь и без того слишком коротка – нужно успевать насладиться ею. И как один из факторов удовольствия, которое Хил получал от жизни, был его пес Барри – стаффордширский терьер. Он его безумно любил. Как никого другого. Собственно, больше то никого у Натана и не было. Только он сам и его верная собака. Быстро умывшись, Хил одел спортивный костюм и кроссовки. У порога, виляя хвостом, его уже с нетерпением поджидал Барри, готовый к привычной, ранней утренней прогулке в парке Уайлд Роуз Трейлхед на северной окраине Солт-Лейк-Сити. От дома Натана до самого парка было рукой подать, и они с Барри любили проводить там время, наслаждаясь чистым воздухом и яркими красками природы.

– Идем, дружище! – Хил отворил дверь, выпуская собаку.

Выйдя на улицу, он сделал несколько больших глотков еще холодного воздуха и взглянул на восходящее солнце.

– Ну что, пробежимся?

Барри крутанулся на месте и рванул вперед. Натан, поправив вязаные перчатки на руках и такую же вязаную шапку на голове, легким шагом побежал за ним, чувствуя, как с каждой секундой кровь все быстрее и быстрее бежит по сосудам. Через несколько минут, свернув с дороги налево, они оказались на тропинке, уходившей в густоту леса. Хил бегал здесь ежедневно на протяжении многих лет и знал каждый клочок парка как свои пять пальцев. Все больше и больше углубляясь внутрь леса, Натан смотрел на бежавшего впереди него Барри и старался не отставать. Вдруг пес резко остановился, словно вкопанный, повернул голову чуть вправо и принюхался. Затем залаял и рванул в сторону, с тропы. Хил сильно удивился. Такое было с ним впервые.

– Эй, приятель! Что с тобой? Барри!

Натан остановился, уперев руки в колени и дыша полной грудью. Он видел, как собака беспокойно металась из стороны в сторону, при этом, заливаясь, лаем.

– Да что с тобой?!

Хил выпрямился и, раздвигая ветви кустарника, направился туда, где кружил Барри. Приблизившись к нему, Натан застыл на месте. Резкая волна ужаса и отвращения накатила настолько внезапно, что бросила его в жар, а голова предательски закружилась. И этот прилив крови был в разы сильнее, нежели от самого бега.

– Бог мой, – ошеломленно прошептал он, глядя расширенными глазами на истерзанный труп девушки.

Разорванная в клочья одежда и тело были сплошь залиты кровью, как и земля вокруг, множество глубоких ран зияли словно отвратительные дыры, а веки глаз широко раскрыты и мертвые зрачки источали боль. Хил не выдержал, резко повернулся и его вывернуло наизнанку. А Барри продолжал лаять…

…Шериф городской полиции Солт-Лейк-Сити Бен Фостер достал из кармана жевательную резинку и с нервным усердием принялся работать челюстями, пытаясь таким образом унять свое раздражение. Он был мрачен и напряжен до предела. Вокруг полицейские обтягивали место преступления заградительной лентой, возле найденного тела работали криминалисты и фотограф. Фостер осмотрелся. Слава Всевышнему, журналистов еще не было, однако в их скором появлении он ни капли не сомневался.

– Шеф?

Бен тяжело уставился на своего подчиненного детектива Дерека Мюррея. Тот чуть помялся, опасаясь реакции, но все же сказал:

– Похоже третья.

– Похоже? – проскрипел шериф. – Или точно?

– Характер ранений тот же, есть следы насилия.

Бен видел, что Дерек не договаривает.

– Сперма?

– Да, сэр. Криминалисты уже смогли обнаружить ее в нескольких ранах.

Челюсти шефа полиции стали молотить жвачку во рту еще сильнее. Он несколько секунд молчал. Потом спросил:

– Личность установили?

– Мы ничего не нашли, ни сумочки, ни документов. Но думаю, это она.

Говоря «это она», детектив Мюррей подразумевал пропавшую двадцатитрехлетнюю Хезер Купер, которую до сегодняшнего дня так и не смогли найти.

– Черт! – Фостер раздраженно сплюнул жвачку и тут же засунул в рот новую подушечку. Желание закурить было куда сильнее, но он сдерживался.

– Кто обнаружил труп?

– Натан Хил. Вон он, – детектив указал рукой в сторону, где стоял невысокий, плотный мужчина в спортивном костюме, держа на поводке собаку. Он что-то отвечал полицейскому, который фиксировал его слова в протокол. – Говорит, каждое утро бегает здесь со своим псом Барри, который и учуял…, нашел тело девушки.

Шериф задумчиво молчал. Третий труп. Весь город ужаснется и его задница будет очень близко от раскаленной сковороды, на которую его с удовольствием усадит пресса и вечно бунтующие недоумки, раздув это дело до катастрофы вселенского масштаба. Тихая, размеренная жизнь Фостера внезапно окончилась, уступив место событиям, благодаря которым он может в одно мгновение лишиться всего – должности, уважения, хорошей зарплаты и самое главное, власти.

– Сэр? – Дерек ожидал команды.

– Я звоню в ФБР, – глухо произнес шериф и ткнул пальцем в детектива: – Переверните здесь каждый дюйм, но найдите хоть что-то, за что уцепиться!

Развернувшись, он быстрым шагом направился к своей машине, припаркованной у входа в парк. Садясь за руль, Бен увидел первый приближающийся по дороге фургон с журналистами национального телеканала и, не дожидаясь пока они остановятся, нажал на акселератор…

…В то время как Вашингтон сотрясали жестокие убийства проституток, которые погибали вследствие огнестрельных ранений в голову от рук Роберта Ли Йейтса, в столице штата Юта на окраине города была найдена первая жертва – молодая девушка двадцати четырёх лет по имени Миранда Вуд. Результаты экспертизы установили смерть от ножевых ранений и сексуальное изнасилование, причем следы мужской спермы были найдены даже в нескольких ножевых ранах, которых на теле несчастной насчитали 24 (вначале на факт совпадения количества ран с возрастом убитой полиция не обратила никакого внимания, и только лишь после третьего убийства одному из детективов пришло в голову выдвинуть версию о том, что такое совпадение имеет значение). Это преступление по своей жестокости потрясло как полицию, так и жителей города. Были задействованы все свободные детективы, на улицах усилилось патрулирование, однако следствие топталось на месте. Не было ни одного свидетеля, кто мог что-либо знать, а последним, кто видел несчастную Миранду в живых, оказался ее бойфренд. Он то и стал первым официальным подозреваемым, но копы мало верили в успех такой версии. Она, собственно, сразу рассыпалась, словно карточный домик, когда у парня взяли анализ ДНК и сравнили его с ДНК спермы, найденной на трупе. А спустя шесть месяцев неподалеку от Вудридж Терасс была найдена следующая жертва с аналогичным характером преступления – двадцать семь глубоко проникающих       ножевых ранений и изнасилование также со следами спермы. Анализ ДНК показал ее совместимость на 99% со спермой, найденной на теле Миранды Вуд. Детективы поняли, что в некогда спокойном городе объявился серийный убийца.

Одри Паркер, вторая жертва маньяка, и Миранда Вуд не знали друг друга, между девушками не было никакой связи, как и между их ближайшими родственниками и друзьями. Единственное, что определяло их сходство в качестве жертв, это пол, возраст и строение тела – обе были практически одинакового роста и телосложения. Стройные, широкие бедра и узкие плечи, большая и упругая грудь. Как впоследствии установит экспертиза – самое большое количество колотых ранений приходилось как раз именно на этот женский орган. Однако в самом начале ужасной серии убийств полицейские не обратили на этот факт должного внимания. Велась кропотливая работа по сбору данных на всех, кто мало-мальски был знаком или сталкивался в жизни с Мирандой и Одри; проводились допросы; ДНК насильника не оказалось в базе, однако копы шерстили по клиникам и медицинским центрам в поисках сходства с теми, что хранились в их базах. Вдруг повезет, и садист сдавал кровь или проходил лечение в одном из учреждений. Но поиски не принесли ожидаемых результатов к большому огорчению следователей, топчущихся на месте. Пресса постоянно разгоняла новости о насильнике Солт-Лейк-Сити, а общество погружалось в страх, требуя от правоохранителей скорейшей поимки маньяка.

Когда в начале 1997-го года была изнасилована и убита ранее пропавшая двадцатитрехлетняя Хезер Купер, внешне очень схожа на первых двух жертв, а анализ ДНК подтвердил, что сперма принадлежит искомому субъекту, шеф полиции Бен Фостер дал официальный запрос в ФБР с просьбой помочь следствию. Его подчиненные оказались пока что бессильны и были не в состоянии быстро поймать ублюдка. Здесь требовались специалисты иного уровня, которые могли из имеющихся фактов сложить профиль серийного убийцы и дать новый толчок в поисках преступника. Отдел поведенческого анализа ФБР не сразу откликнулся на запрос шефа полиции Солт-Лейк-Сити ввиду крайней загруженности многочисленными делами по всей стране, которых на тот момент было более двухсот пятидесяти, а ресурсов и специалистов катастрофически не хватало. Максимум, что могли сделать, это оказывать посильные консультации в телефонном режиме. Этого оказалось недостаточно – у полиции на тот момент даже не было возможных подозреваемых. В местах обнаружения тел ничего не нашли, кроме самих тел, крови жертв, смятой травы и следов обуви, оставленных предполагаемым преступником. Если между убийствами Миранды Вуд и Одри Паркер прошло шесть месяцев, а между убийствами Паркер и Хезер Купер пять, то промежуток времени, когда маньяк изнасиловал и убил следующую, четвертую жертву – Бренду Робертс – сократился до трех месяцев. Узнав это, консультант из отдела анализа поведения ФБР, располагающегося в Квонтико, предупредил шерифа полиции о том, что их подопечный вошел в стадию развития, быстро обучился и теперь будет убивать чаще из-за испытываемой потребности в насилии, и сам не остановится. До тех пор, пока его не остановит полиция, или с ним не случиться что-либо – несчастный случай, или его не осудят за какое-либо иное преступление. Он оказался прав, и не далее как через несколько месяцев маньяк убил следующую жертву – двадцатипятилетнюю Глорию Уокер.

Ужас поселился в Солт-Лейк-Сити. Молодые девушки боялись выходить в город одни, без сопровождения, родители девушек боялись за своих дочерей и доверие к полиции резко падало. Шериф отчаялся, видя, что его подчиненные не дают результат, и вновь обратился в ФБР с просьбой прислать специалиста, который поможет им найти насильника. В отделе анализа поведения в Квонтико адекватно оценили сложившуюся ситуацию и решили направить в помощь полиции Солт-Лейк-Сити молодого агента Алестера Уэбба, профайлера, благодаря консультациям которого были пойманы несколько серийных убийц. Перед отъездом он досконально изучил имеющиеся материалы расследования, а также переговорил с предыдущим консультантом, который до этого оказывал помощь по телефону шерифу полиции. По воле случая в то время в Соединенных Штатах пребывал ученый – психиатр с мировым именем профессор Виктор Вревский из России, доктор медицинских наук, чьи лекции имели огромный успех. Американские коллеги организовали ему посещение Академии ФБР в Квонтико и деловые встречи с руководителями отдела анализа поведения с целью обмена опытом. Ведь благодаря профессору Вревскому и составленным им портретам личности был пойман не один серийный убийца в России. Некоторые случаи имели огромное научное значение для американских специалистов – профайлеров, постоянно работающих над усовершенствованием методик формирования профиля личности. Поэтому когда агента Уэбба направили в Солт-Лейк-Сити, при этом случайным образом присутствовал доктор Вревский, внезапно проявивший заинтересованность к делу. Американские коллеги позволили ему ознакомиться с имеющимися документами, а сам Алестер, молодой и амбициозный профайлер, ревниво отнесся к такому ходу событий, хотя и проявлял должное уважение русскому ученому.

– Мне не нужен помощник, – упрямо говорил он начальству. – Справлюсь сам.

Но Виктор был настолько заинтересован преступлениями в Солт-Лейк-Сити, что не обратил внимания на ревностное отношение агента ФБР к его настойчивым просьбам принять участие в расследовании и оказать со своей стороны посильную помощь в поимке маньяка. Для профессора это носило исключительно научный характер и профессиональный интерес, к тому же у него было время, чтобы отклониться от графика и посетить столицу штата Юта. А начальник отдела ФБР, невзирая на условности инструкций, был только рад и совершенно не возражал. Он понимал, что с участием такого знаменитого ученого как Виктор Вревский они смогут раскрыть дело гораздо быстрее. Таким образом агент Уэбб и русский профессор оказались в Солт-Лейк-Сити. Шефу полиции Бену Фостеру было глубоко наплевать, что в расследовании при согласовании руководства ФБР примет участие посторонний человек, причем гражданин другого государства – пусть хоть черт лысый, но только чтобы помог поймать ублюдка как можно скорее. Кстати, сам доктор Вревский действительно был абсолютно лыс – голова словно бильярдный шар, обладал невысоким ростом, худощавый, нос крючком, практически не снимал очки с круглыми линзами, всегда опрятно одетый, пахнущий дорогим парфюмом и подтянутый, на лице легкая небритость. Его внешне кажущаяся субтильность была обманчивой, что выдавали глаза – в них явно читалась сила духа, проницательность и высокий интеллект. Он всегда передвигался быстро, словно живчик, неутомимый, любил общение, умел расположить к себе. Даже агент Уэбб впоследствии проникся к нему симпатией, но вначале жутко ревновал, чувствуя, что он в этой игре номер два. Однако пройдет немного времени, и профайлер из ФБР скажет искренние слова благодарности русскому психиатру, с помощью которого получиться поймать серийного убийцу быстрее, чем если бы агент Уэбб консультировал местную полицию самостоятельно. Опыт профессора Вревского оказался гораздо больше, а его познания особенностей поведения и способов мышления психопатов были воистину безмерны, чему восхищались детективы и скрыто сам Алестер Уэбб.

– Я ни в коем случае не собираюсь мешать вам, – ровным голосом произнес Виктор, когда начальник отдела анализа поведения ФБР представил их друг другу. – Мое желание оказать помощь. Разве вы сможете отказаться от нее, понимая, что это может привести к новым жертвам?

Классический провокационный вопрос, подумал про себя Уэбб, а вслух ожидаемо ответил:

– Вы правы. Не смогу. Однако и сказать, что я в восторге от вашего участия в деле также не могу.

– Благодарю за откровенность. Это лучшее начало нашего временного сотрудничества.

Когда они остались вдвоем, агент ФБР указал на материалы дела, лежащие на его письменном столе.

– У вас есть время перед вылетом в Солт-Лейк-Сити еще раз тщательно изучить его. Потом обменяемся мнениями.

– Превосходно! Я как раз хотел вас попросить об этом, – ответил Вревский, присаживаясь на стул.

Пока он внимательно читал, погружаясь в историю маньяка и изложенные на бумаге факты, Уэбб вышел из кабинета, чтобы не мешать. Он уже сформировал свое первичное видение. Теперь же ожидал услышать мнение навязанного ему умника. Интересно, что в нем такого выдающегося, отчего все руководство отдела расшаркивается перед этим коротышкой, и даже позволили ему принять непосредственное участие в расследовании.

Они смогли переговорить уже в самолете, хотя даже сидя в кресле Боинга, профессор Вревский продолжал внимательно изучать дело, перекладывая бумаги и делая замысловатые пометки в блокноте. Специальный агент Уэбб терпеливо ожидал, когда его нежданный напарник наконец-то заявит о готовности говорить. Любопытство смешанное с желанным чувством, чтобы доктор допустил просчет, так и будоражили нутро профайлера. При этом разумная часть его всячески отметала такие мысли, – он ведь понимал, что малейшая ошибка может означать кредит времени для серийного убийцы, а уж тот им воспользуется по своему усмотрению. И тогда будет новая жертва, зверски замученная и изнасилованная.

– Хмм…, – вдруг подал голос Виктор. – Маловато.

Алестер невольно улыбнулся.

– Вас это радует? – обыденно спросил профессор, даже не глядя на сидящего по соседству агента, а продолжая листать бумаги.

– Нет, – Уэбб убрал улыбку с лица. – Вы уже составили профиль?

– Кое-что можно сказать, но здесь мало исходных данных.

– Поделитесь тем, что знаете.

– Ну что ж, – Вревский привычным жестом поправил очки. – Многое из моих умозаключений будет не в новинку – ведь предварительный портрет убийцы вами уже составлен.

Специальный агент ФБР утвердительно кивнул.

– Насильник представитель белой расы, возраст между двадцатью двумя и тридцатью годами, скорее всего гетеросексуал. Сильный, вероятно привлекательный для женщин. Страдает ярко выраженным психотическим расстройством, но пока умело скрывает это от окружающих. Жесток, полностью отсутствует чувство сострадания, что свойственно людям с психопатическими отклонениями. При этом явно обладает способностью вызвать чувство эмпатии у окружающих, возможно даже обладает способностью быстро входить в доверие, – профессор сделал паузу.

– Не густо, – хмыкнул Уэбб, испытывая скрытое удовольствие. – Это вполне очевидные параметры профиля. У вас все?

– Смотря что вы от меня ожидаете, – Виктор мягко улыбнулся, изучая агента ФБР своим пристальным взглядом. – Может, продолжите дальше? Наверняка вам удалось сформировать более расширенный профиль.

Легкая вспышка желания показать этому умнику свое превосходство заставила взыграться самолюбие Уэбба – он не мог упустить шанса продемонстрировать свои аналитические способности и познания в психологии поведения серийных убийц.

– О’кей. Наш субъект рисковый парень, даже в большей степени бесстрашный. Об этом можно утверждать по тому, что он совершенно свободно оставляет самую главную улику – собственный ДНК – при том, что совершаемые преступления старается тщательно планировать. Он не оставляет других следов, кроме смятой травы и следов обуви, свидетели преступлений также отсутствуют. Он выбирает жертву, следит за ней, собирает нужную ему информацию. Готовит преступление с усердием. Продумывает каждую мелочь. Отсюда еще один вывод – субъект относится к организованному типу личности. Хотя…».

– А как же ДНК? – спросил Вревский. – И его особая, взрывная жестокость непосредственно в момент убийства? Это ведь неконтролируемые эмоции.

– Вот, – Уэбб начинал заводиться, чувствуя как мозг повышает обороты мыслительных процессов в голове. – Оставляя такую неоспоримую улику и проявление непомерной ярости к жертве с его стороны говорит о признаках дезорганизованности личности. Однако полагаю это ошибочным, и субъект в большей степени организован, поэтому будем считать его таковым. Лучше заведомо предполагать более умного противника – тогда и сам будешь работать по максимуму. Кроме того, подобные зверские истязания говорят о чем-то личном. Возможно, он мстит.

– Кому?

– Сложно сказать. Матери, которая не любила его. Мачехе, издевавшейся над ним. Или девушке, которая бросила. В любом случае я уверен, что эти проявления ярости касаются личного, а значит – месть.

– Он наслаждается ею. Для него это разрядка, – доктор психологии постукал указательным пальцем себе по голове.

– Согласен. Он выбирает жертв по критериям внешности – все они обладают похожим телосложением, схожи в возрастной категории, и у всех одинаковый размер груди.

– Вот здесь остановимся, – произнес Виктор. – Грудь.

– И что? – удивился агент. – Хотите сказать, это основной критерий выбора жертвы?

– Нет. Совсем иное. Неужели вы больше ничего не заприметили?

Алестер задумался, понимая, что упустил какую-то важную деталь.

– Ну как же! Обратите внимание на количество ножевых ранений. Ведь большинство из них субъект нанес именно в грудь.

– И следы спермы, – ошеломленно добавил Уэбб.

– Именно! И это имеет огромное значение, а полиция вовсе не обратила никакого внимания, – психолог корректно упустил, что и сам специальный агент ФБР, как и предыдущий, который консультировал копов на начальном этапе следствия, также упустили это из поля зрения. – На фоне его жестокости и проявляемых признаках дезорганизованности в момент убийства эти два факта говорят о некоем плане. Причем, о системном плане – он поступает так со всеми жертвами. Добавить к этому его тщательную подготовку к преступлению, в чем вы несомненно правы, и у нас вырисовывается…

Вревский специально сделал паузу, словно вел беседу со студентом, которому пояснял сложный материал.

– К чему вы клоните, док? – Уэбб уже понимал, что его вынужденный напарник играет с ним.

– Ритуал, мой друг. Ритуал.

– Мы не можем делать такой вывод, основываясь только лишь на количестве ран на груди и следов спермы в них.

– Вы правы. Есть еще один факт. И вот он вполне подтверждает мою версию.

– И что же это?

– Количество ран, нанесенных жертве, соответствует ее биологическому возрасту.

И это было упущено из поля зрения как местных детективов, так и отдела анализа поведения ФБР. Уэбб почувствовал легкое раздражение оттого, что этот русский докторишка, изучавший материалы дела не более суток, знает больше, чем полиция и федералы вместе взятые.

– Возможно, – буркнул он в ответ. – Какие выводы?

– Их пока нет, кроме тех, что я сказал. Нам нужно найти ответ на вопрос «Почему?». Почему субъект наносит раны в количестве, соответствующем возрасту жертвы? Почему большая часть ножевых ранений приходится в область груди? И почему он оставляет следы спермы именно в них?

– Почему он их вообще оставляет?

– Также хороший вопрос, однако думаю это связано с его психотическим расстройством. Вы правы насчет его рискованности. Бесстрашен ли он? Когда наедине с жертвой – несомненно. Но стоит появиться рядом еще одному человеку, который так же силен, или хотя бы не выкажет страх перед субъектом – он тут же испугается и, вероятней всего, сбежит. Он действительно планирует – выбирает жертву заранее, следит за ней, возможно снимает на фото или видео. Он испытывает наслаждение даже от самого процесса подготовки, а насилие и убийство есть финальным апофеозом его постановки. И здесь огромное значение имеют составляющие ритуала – он тем самым хочет доказать что-то. Вначале самому себе. Но вот дальше он захочет сказать это окружающим.

– Сокращение времени между убийствами, – проговорил Уэбб.

– В точку! Кроме того, что он бессилен перед своей похотью и нуждается в сексуально-психической разрядке все чаще, наш парень начинает испытывать желание выделиться в обществе. Показать и доказать свое превосходство, занять нишу на уровне других знаменитый маньяков, чтобы его не забыли. Чтобы о нем писали в прессе и говорили по телевидению. И на улицах.

– Он тщеславен.

– Да. Он молод, силен и тщеславен. И он сам не остановится. Его опыт растет параллельно росту похоти. Он прогрессирует. И чем скорее мы остановим его, тем лучше.

Специальный агент Уэбб согласно кивнул, испытывая смешанные чувства – восхищение и раздраженность.

– Перестаньте себя сдерживать, мистер Уэбб, – внезапно добавил профессор, одевая пиджак.

Их самолет приземлился в международном аэропорту Солт-Лейк-Сити, который кроме гражданских самолетов принимал также и военные борты.

Алестер удивленно вскинул брови кверху:

– Не понял?

– Я о вас лично. Вы молоды и не женаты, но полагаю не против обзавестись семьей.

– Что-то наподобие Шерлока Холмса? – с сарказмом ухмыльнулся Уэбб и при этом кинул взгляд на свою левую руку. – Нет кольца на пальце и прочая чушь, так?

– О, нет, что вы! – воскликнул Вревский и его губы растянулись в искренней улыбке. – Даже не думал о подобном дедуктивном подходе. К чему такие сложности? Все куда проще – я пораспрашивал ваших коллег. И они мне кое-что рассказали.

– Это моя личная жизнь, док, – жестко возразил Алестер.

– Безусловно, но не берите дурной пример с ваших сослуживцев. Работа в ФБР никоим образом не должна влиять на личную жизнь. Смотрите на вещи проще, следуйте чувству внутри вас и находите баланс между вашими безосновательными опасениями и реальностью.

– Так просто?

– Да.

– И какова же реальность по-вашему?

– Жизнь одна, единожды ее и проживете. Представьте, что у вас есть сын. Вы бы желали своему сыну быть одному, «женатому» на работе? Без семьи и близких? Ответьте себе на этот вопрос быстро и искренне. А затем представьте себя на пороге смерти, сожалеющем о том, что следовали только зову долга, страшась и опасаясь ответственности за все остальное вокруг вас?

Уэбб молча смотрел вслед Виктору, спускающемуся по трапу. Внизу их ждал автомобиль местного отделения ФБР.

Больше они не говорили и не обсуждали расследуемое дело вплоть до первого визита в полицию Солт-Лейк-Сити, где размещался офис шерифа Фостера.

Закинув вещи в отель, профессор Вревский и профайлер Уэбб, не теряя времени, отправились в полицейский участок. По прибытию сразу же приступили к делу – шериф и расследующие серию преступлений детективы подробно описали ситуацию, предоставили все имеющиеся материалы, собранные за последнюю неделю стараниями всех полицейских, начиная от патрульных и заканчивая шефом полиции, а также фото и видео съемки с мест убийств. Один из детективов попытался дать свои умозаключения, но Уэбб резко оборвал его.

– Мне не нужны ваши мысли, офицер. Иначе я начну думать как вы. А это заведет нас в тупик.

– Это почему же? – удивился коп.

– Но вы ведь уже там? – агент скривился. – Хотите, чтобы я был с вами солидарен?

– Мистер Уэбб, видимо, хочет сказать, что зная вашу логику и ход движения мыслей по делу, он рискует потерять объективность и подспудно будет склоняться и к вашей версии событий. А это опасно тем, что может увести следствие в неверном направлении и тогда свежий взгляд специалиста – профайлера станет таким же замыленным, как и ваш, детектив, – слегка улыбаясь, мягко проговорил Вревский. – И я полностью согласен с агентом Уэббом. Мы должны видеть только факты, но никак не ваши умозаключения. Шериф кивнул.

– Кто этот русский? – спросил он при случае Алестера, когда они вышли из кабинета. – И зачем он здесь?

– Не стоит его недооценивать. Его мозг острый как бритва и мне кажется, что он сможет сильно нам помочь.

– В чем же его особенность?

– Пока не знаю, – скупо отвечал Уэбб. – Но, думаю, он способен проникать в мысли серийников. Способен думать, как думают эти выродки. При случае поинтересуюсь, как ему удавалось их находить.

На изучение дела и беседы с детективами ушло несколько дней.

– Собственно, мы готовы предоставить профиль предполагаемого убийцы, – сообщил агент ФБР шерифу Фостеру. – Соберите всех.

Когда большая комната была заполнена детективами, расследующими дело о насильнике и серийном убийце, терроризирующем весь город, Алестер Уэбб принялся описывать искомого субъекта. Доктор Вревский сидел чуть поодаль, в стороне, и внимательно слушал своего временного напарника, слегка кивая головой в знак согласия. Когда агент закончил, на какое-то мгновение стало тихо.

– Чертов псих еще хочет славы, – вдруг проворчал один из копов.

– И он ее получит, – ответил Уэбб. – Есть вопросы?

– Но нам этого мало. Под такое описание может попасть уйма народу.– Это уже что-то, – рявкнул шериф. – До сего дня мы и толики из услышанного не знали.

Алестер встретился взглядом с Виктором и вдруг по мановению внезапной неведомой силы произнес, что если его коллега, доктор медицины, желает что-либо дополнить, то может это сделать.

– С удовольствием, – профессор встал и вышел на центр комнаты перед жесткими и скептическими взглядами полицейских.

– Будете читать нам лекцию, док? – брякнул кто-то и отовсюду раздались ехидные смешки.

– Поговорите мне, – скупо осадил подчиненных Бен Фостер.

– Отнюдь, – совершенно не смущаясь, уверенно начал Вревский. – Но кое-что все же скажу. Мой коллега очень точно описал субъекта. Мне остается добавить лишь несколько деталей. Наш парень вряд ли является близким знакомым жертв.

– Это и ослу понятно! Между ними нет связей, и круг общения разный. Мы рылись даже в их грязном белье, и ни малейшего намека на контакты.

– Дерек! – рявкнул шериф.

– Возможно, он не местный, – не обращая внимания на выпады, продолжил Вревский. – Если вы не смогли обнаружить его ДНК во всем Солт-Лейк-Сити, так может быть он приезжий?

– Мы думали об этом, – вставил другой детектив. – И разослали его ДНК по полицейским департаментам других штатов.

– Вместе с запросами на схожие случаи убийств и насилия?

– В этом есть необходимость? – удивился шериф.

– Еще какая, – ответил Виктор. – Ведь Миранда Вуд не является первой жертвой искомого субъекта. Как и Глория Уокер не является его пятой и последней жертвой.

Воцарилась тишина. Копы удивленно переглядывались между собой, Уэбб внутренне злился на русского психолога, который утаил от него свои выводы.

– На чем основывается ваше утверждение? – спросил Дерек Мюррей.

– На профессионализме маньяка. Никаких улик. Только сперма, но ее он оставляет, следуя своему плану. И следы ботинок на примятой траве. Больше ничего. Никаких свидетелей. Тщательная подготовка. Хладнокровие и четкое исполнение. Вплоть до финальной части ритуала. Затем вспышка ярости в момент насилия и убийства, при которых проявление подобного самоконтроля говорит о некоем опыте. Ведь дальше субъект не развивается в понимании этого самого опыта, но прогрессирует в желании удовлетворить свою похоть, а значит…

Профессор сделал паузу.

– …он применяет опыт, приобретенный им ранее, – тихим голосом закончил за него Уэбб.

– Совершенно верно!

– Черт возьми! – рявкнул шериф. – Дайте запросы в другие штаты на аналогичные случаи насилия и убийств. И чем скорее, тем лучше!

– Я дам запрос в ФБР, – произнес Алестер. – Проверим аналогичные случаи по всей стране по нашей базе.

– Ищите также нападения на женщин с целью изнасилования, где жертва выжила и внешне схожа с нашими жертвами. Возможно, есть свидетель.

– А если нет? И что нам даст эта информация?

– Нам нужна первая жертва, – ответил Вревский. – И почему это так важно вам лучше меня скажет агент Уэбб.

– Первая жертва всегда особенная. Она самая желанная и больше других может рассказать о скрытых потребностях маньяка. Как правило, первая жертва может быть знакомой лично, и на ней больше всего существует вероятность совершить промах. Оставить для нас что-то, что позволит найти убийцу. К тому же, она первая, а первый блин почти всегда комом. В тот момент серийник не имеет достаточно опыта и волнуется как подросток при первом свидании со своей первой возлюбленной. Он боится почти также как и жертва, потому что неопытен. Вот почему важна первая жертва.