Kitobni o'qish: «Любовь цвета зебры. Часть 1»

ПРОЛОГ

Эта история началась в стране под названием « Соединённые Штаты Америки» образца 1994 года.

Лето в Нью-Йорке выдалось жаркое. Пыль вплавлялась в асфальт, разморённым под солнышком полицейским было лень бегать за мелкими правонарушителями, вечно куда-то спешащим американским гражданам с трудом удавалось соблюдать видимость приличия в одежде, а воротилы бизнеса делали обалденные «бабки» на продаже мороженого и лимонада. Но в здании аэропорта работали кондиционеры, дул освежающий ветерок, работники в форменных пиджаках и с фирменными улыбками были как всегда вежливыми и предупредительными. В уютном таком уголке с рядом телефонных аппаратов, у одного из них стояла не менее уютная девушка. В дальнейшем мы с ней ещё встретимся, поэтому подробно описывать я её не стану. Скажу лишь, что кожа у неё была восхитительного шоколадного оттенка, а волосы, а ноги, а фигурка – ой-ой-ой. Ладно, сказал, что опишу попозже, значит попозже, не будем пока отвлекаться.

Прижав к одному ушку трубку телефона, а другое прикрыв ладошкой в напрасной надежде избавиться от обычного вокзального шума, она в быстром темпе говорила опять же обычные в таких случаях слова:

– Не волнуйся, пап, со мной всё будет в порядке. Нас летит много, целая группа. Как только прилетим, я тебе сразу перезвоню. Ой, уже посадку на самолёт объявили! Всё, всех целую, пока!

Наверное, трубка выкинула стандартную фразу, которая встречается во всех голливудских фильмах, типа: « я люблю тебя, котёнок», потому что после короткой фразы девчушка произнесла:

– Я тоже тебя люблю, папочка!

Чуть не плача от сознания какая она примерная дочка и с улыбкой, как будто выиграла в лотерею миллион долларов, она тихонько положила трубку на рычаг и с места в карьер помчалась к турникету, у которого её поджидал, возбуждённо размахивая руками, десяток юных охламонов и охламонок. Схватив свои сумки и зажав в зубах билеты, они дружным табуном поскакали к трапу самолёта. Великан «Боинг» легко заглотил их вместе с другими пассажирами, стюардессы с ловкостью жонглёров растасовали их по креслам, и через несколько минут крылатое чудовище покатило, набирая скорость, по бетону взлётной полосы. И в одном из окошек с правого борта можно было увидеть миленькую мордашку нашей героини с двумя широко распахнутыми распрекрасными глазками.

Наконец, самолёт оторвался от земли и взмыл под облака. Мы пожелаем ему, чтобы его путь не проходил через « бермудский треугольник» и среди пассажиров не оказалось зловредных террористов, а сами посмотрим как начал день я.

1

А я начал день с того, что проснулся от противного электронного писка будильника. И не только я. На соседней кровати из-под одеяла показалась заспанная рожа моего меньшого брата Сашки.

– Чё, уже вставать пора? – прохрипел он.

– Угу – лениво ответил я. – Санёк, включи « мафон».

Пока он с кряхтеньем поднялся и протопал к магнитофону, я выпростал из-под одеяла руки в неснимаемых своих перчатках и принялся околачивать боксёрскую грушу, которая висела прямо над моей кроватью.

– А какую кассету поставить-то? – спросил Саня.

– Какую хочешь.

На время диалога я отвлёкся, а зря, делать мне этого не следовало, потому что от удара груша отлетела, а теперь вернулась обратно и – бац меня в нос – я и руки раскинул. Секунды через две ощупал шнобель – цел, вот и чудненько. Сбросил одеяло, натянул шаровары и, свесившись с кровати, принялся отжиматься от пола. Наконец, из динамиков раздались звуки в стиле крутого «техно», я перекувыркнулся и вместе с братишкой стал делать разминку-растяжку.

Когда мы разогрелись, наступил час потехи. Посередине комнаты висела тяжёлая, килограмм на сто, вторая боксёрская груша. Вот её то мы и принялись лупцевать с разных сторон. Натешившись вдоволь с несчастным мешком, немножко помутузили друг друга и направились принимать водные процедуры.

Поплескавшись, прошли на кухню и стали готовить себе лёгкий завтрак. Для этого мы выгребли из холодильника всё, что там было, и соорудили себе бутербродики. Разрезали пополам два маленьких таких, грамм на триста, батона и запихали в серединки всё, что попало под руку: масло, колбасу, сыр, помидоры, лук и ещё чего- то. Когда Саня на секунду отвернулся, я добавил в его сандвич ложку горчицы в качестве дополнительного ингредиента – пусть, думаю, порадуется.

Откупорили по бутылке кефира, чокнулись и начали жевать. Сашка откусил – ничего, второй раз – тоже никаких отрицательных эмоций. Я не выдержал, выхватил у него бутерброд и, под его недоумённый взгляд, откусил от него кусочек. Вкуснотища – то какая! Как же я раньше не додумался горчицу добавлять?

В общем, поменялись мы с ним батонами. Долго ли здоровым парням батончик умять? Куснули по пять раз, и их уже нет. Получился сытный, необременительный для желудка, завтрак. И в чём ещё его немалый плюс – посуду не надо мыть. Выкинул пустые бутылки в мусоропровод – и полный порядок.

В виду наличия хорошей погоды, мы только натянули футболки с кроссовками и выбежали на улицу.

У нас двоих был личный, частнособственнический, малюсенький магазинчик, который помещался в бывшем подвальчике, отремонтированном нами, естественно. В нём мы торговали всякой дребеденью: водочка, лимонадики, сигаретки, конфетки и т.п. Заодно там же устроили пункт проката видеокассет. Места он занимал немного, а лишнюю монету давал. Вот туда братишка и направился, а я потопал на ближайшую станцию метро и через двадцать минут уже выходил на Невский проспект, сердце города.

Здесь как всегда бродили толпы народа, пыхтели выхлопом экскурсионные автобусы и, куда ни посмотришь, пестрели палатки, лотки, киоски торговцев разной всячиной.

Мне надо было купить какую – то книжку, уж и не помню какую именно, потому

что я её так и не купил.

На солнышко прищурился, потянулся как кот после сна, включил аудиоплеер, предварительно перед этим надев наушники на свои лопухи. Техномузыка снова влила в мой организм порцию энергии и я, слегка пританцовывая, двинулся навстречу радостям дня. Купил мороженого финского, импортного, ем, на проходящих мимо девчонок любуюсь. Короче говоря, наслаждаюсь жизнью.Одна вертихвостка мне так понравилась, что я её обогнал, дорогу ногой перегородил и жизнерадостно ей улыбнулся.

– Пропусти, – попросила она меня.

– А может…– я демонстративно лизнул мороженое – поцелуемся?

– Перебьёшься!

Девчонка сбила мою ногу и пробежала мимо, наградив меня полным презрения взглядом.

– Как хочешь.

И с улыбкой крикнул ей вслед:

– Злюка!

– Дурак! – незамедлительно последовал ответ.

Вот и поговорили. Вклинился между двух разговаривающих подружек, вплотную прижавшись к одной из них, вторгнувшись в её интимную зону, чем по замыслу Дэйла Корнеги должен был вызвать негативную реакцию. Так оно и получилось. Она сердито меня от себя оттолкнула, на что я спокойно заметил:

– Подумаешь!

Не торопясь пошёл в сторону « Зимнего», глянул на афишу расположившегося напротив через дорогу кинотеатра и замер на месте. Было отчего, ребята! Прямо на меня с афиши смотрела улыбающаяся Уитни Хьюстон. Красивая – глаз не отвести.

– Ух ты какая! – произнёс я, ошарашенный таким зрелищем.

Вы, конечно, знаете фильм « Телохранитель». В нём эти самые крутые ребята – телохранители без бронежилетов щеголяют, за что и страдают от пуль всяких разных негодяев. Не знаю, может у них такой профессиональный кодекс чести – сам погибай, а клиента выручай, не мне судить, но, если бы у меня были «бабки», лично я не то что бронежилет, а ещё и бронетрусы с броненосками приобрёл. Времена – то какие: без шестиствольного пулемёта в булочную за бубликом идти страшно.

Так вот, на афише как раз и был изображён кадр из этого фильма. Я его, конечно, раньше, до того как он в кинотеатры попал, посмотрел. С помощью видеомагнитофона, на кассете, разумеется. Стану я полторы-две «штуки» на билет тратить, когда сам «видеопират» и достать любой фильм для меня не проблема.

Кстати, знаете какой мой любимый в этом фильме эпизод? Когда после похорон сестры героини главный герой, сидя в кресле, тихо спивается. Не потому мне этот момент нравится, что сестра погибла. Нет, я вовсе не кровожаден; на мой мужской взгляд сестрёнка ничего была, симпатяга. Просто герой пил не что-нибудь, а нашу, отечественную, только в экспортном исполнении, водку, произведённую заводом «Кристалл». Я сам её как- то раз пробовал: отличная скажу вам, братцы, штука. За страну приятно, хоть в чём-то мы конкурентоспособны.

С трудом справившись с нахлынувшими на меня чувствами, я изобразил на своей физиономии приятную улыбку и послал Уитни воздушный поцелуй. Не отрывая от неё завороженного взгляда, сделал несколько шагов в сторону и … ка – а – ак врезался своей глупой башкой в столб – искры из глаз так и посыпались.

– Чёрт! – зарычал я от боли. – Понаставили тут столбов, людям ходить негде.

И ещё ногой по столбу ударил. А чего злюсь? Сам виноват, забыл, что являюсь участником дорожного движения. Приложил мороженое к больному месту, вроде стало немного легче. Хотел мороженое выкинуть, но стало жалко потраченных на него денег, поэтому продолжил его планомерное уничтожение.

По дороге у меня развязался шнурок на кроссовке и я присел его завязать. Работаю, значит, ни на что внимания не обращаю, вдруг – шлёп, шлёп – и мимо моих глаз пролетели две смуглые, стройненькие ножки. Я глаза поднял, а там – ого!

Представьте себе этакую раскрасивую девчонку – мулаточку. Не низкую и не высокую, с изящной фигуркой неизмождённой тренировками спортсменки. Представили? А теперь добавьте к этому всему аппетитные щёчки, сочные, слегка припухлые губки, пару огромных, чёрных на белом, глазок, длинные пушистые ресницы, и будет почти полная картина. Почти, потому что я ещё ничего не сказал о её волосах антрацитного цвета, которые в высокохудожественном беспорядке длинными космами торчали во все стороны, а на спине спускались ниже лопаток.

Вот теперь я хоть как-то её описал, но такое чудо надо видеть, перо тут просто бессильно.

Моя нижняя челюсть самопроизвольно отвалилась вниз, и мороженое выпало изо рта как кусок сыра у вороны из басни Крылова. Опомнившись, я скачками помчался за ней. Она же остановилась напротив Русского Музея. Стоит и рассматривает его с разных дистанций, свой культурный уровень повышает.

Не теряя её из вида, купил в цветочном ларьке не самый маленький букет роз, истратив на него почти дневную выручку и с трудом втиснув его в свою ладонь, подошёл к ней сзади, цветы подсунул поближе к лицу, а на ушко выдал полную информацию о музее: что, кто, когда и зачем.

Говорил я на английском, не очень чистом, но вполне понятном, потому что она была явно не россиянкой, а другие языки мне были неизвестны. И она меня очень хорошо поняла, обернулась и, тоже по-английски, поблагодарила за букет:

– Спасибо! Ты кто, экскурсовод?

– Нет, – отвечаю, – я просто хороший парень. Меня Макс зовут.

– А что ты здесь делаешь, хороший парень?

– Извини, я плохо расслышал твоё имя, – прикинулся я дуриком.

– Ребекка. – сказала она, слегка удивившись.

– Понимаешь, Ребекка, я гулял, увидел тебя и … вот собственно и всё.

– Послушай…

– Макс. – вставил я.

– Послушай, Макс, – быстро поправилась она, – откуда ты такой взялся?

– Из народа, – проговорил я серьёзно. – Что ты так удивляешься? Тебе разве никогда не говорили что ты хорошенькая?

– Говорили, конечно.

Ребекка даже фыркнула от возмущения за такой глупый вопрос.

– Я в этом даже не сомневался, – говорю. – Пойдём в Музей, раз уж мы всё равно рядом с ним стоим.

– А ты нахал!

– Я знаю. Пойдём, я покажу тебе мою самую любимую картину.

– Какую? – живо заинтересовалась она.

– Изображение человеческой мумии.

– Фу, гадость какая! – брезгливо сморщила свой носик Ребекка. – Ты всегда так знакомишься?

– Когда как, бывает и похуже,– признался я.

Мы вместе вошли в музей, после того как купили билеты, конечно, и стали обходить один зал за другим. Скоро мне моя затея показалась не очень хорошей, потому что Ребекка оказалась очень любознательной особой, в этом смысле она меня точно переплюнула, и я устал отвечать на её многочисленные вопросы.

Измучившийся, с пустой, как российский бюджет, башкой, я, наконец выбрался на улицу и с удовольствием наполнил лёгкие воздухом, напоённым ароматом выхлопных газов.

Ребекка же была прямо-таки счастлива. Накупила всяких открыток, фотоальбомов и просматривала всю эту кучу полиграфии. Уткнулась в них, а на меня – ноль внимания. Естественно, меня обуяла ревность к этим бумажкам.

– Ребекка, ты туристка или как? – спросил я её с единственной целью выйти всё-таки на первый план.

– Или как, – ответила она, подняв на меня свои чудесные глазки.

– В смысле? – не понял я.

– Я сюда на конкурс программистов прилетела.

Вот уж ничего себе! Компьютерщица, понимаешь. По конкурсам разъезжает, программки всякие, надо думать, составляет.-

– То есть, ты на компьютере щёлкаешь? Завидую. Сам то я в этом деле понимаю …, да ничего я в этом не понимаю.

Вздохнул сокрушённо, огляделся вокруг и попросил её:

– Беки, подожди меня здесь минутку, я сейчас.

Она согласно кивнула, а я рванулся к лоткам торговцев, предлагавших иностранцам купить всякую дребедень. Не успел даже осмотреться, как ко мне подвалили два здоровенных парня.

– Ты, наверное, это ищешь? – пробасил один из них и протянул симпатичного, сшитого из искусственного меха, плюшевого медвежонка.

В самом деле, неплохой сувенир.

– Сколько? – спросил я.

Они недоумённо переглянулись. Вот так торгаши, цену своему товару не знают.

– Столько хватит? – протянул им несколько пятитысячных купюр, всё, что у меня оставалось в карманах.

С тем же удивлённым видом они взяли деньги, оставили в моих руках мишку и удалились.

Я подбежал к Ребекке и преподнёс ей подарок:

– Тебе.

– Ой, спасибо!

Видно было, что косолапый ей понравился. Кажется, угодил.

– Это русский символ, – сказал я, – некоторым он не нравится, а мне по душе. Красивый и умный, главное его не сердить.

– Макс, – обратилась она ко мне и потупила глазки, – а чем ты вообще занимаешься?

– Спекуляцией.

– Как это?

– Русский вариант бизнеса, – пояснил я. – Ещё погуляем?

– Нет, извини, мне в гостиницу надо.

– В какую?

– В «Европу».

Не слабо. Гранд – отель «Европа», который украшает куча золотых звёздочек. Почесал маковку, после чего поинтересовался:

– Можно тебя проводить?

– Попробуй.

Всю дорогу до гостиницы мы болтали, не помню о чём. Я помог ей донести медведя и на прощание спросил:

– Ты в Петергофе была?

– Нет.

– Тогда махнём туда завтра. Быть в Петербурге и не посмотреть Петергофские фонтаны – значит, почти ничего не увидеть. Ты утром свободна?

– Да, только мне в три часа дня надо быть здесь.

– Успеем, – заверил я её. – В семь утра на этом же месте. Идёт?

– Ага.

– Тогда до завтра?

– До завтра. Макс, спасибо за экскурсию.

– О чём ты говоришь, господи.

Ребекка поднялась по ступенькам, махнула мне на прощание рукой, а я, светящийся от счастья, двинулся в сторону метро.

2

Иду, смакую про себя происшедшие события, а потом как глянул на часы – надо поторопиться, время на исходе. Пора идти сменить братишку, а то начнёт ругаться, оно мне надо? Прибегаю весь запыхавшийся, а он сидит хмурый, о стол кулаки набивает.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Он вздохнул так тяжко, что у меня сердце сразу куда-то провалилось, чую неладное. Так оно и есть.

– «Ракетчики» залетали – отвечает.

«Ракетчиками» называют бандитов, от слова «рэкет», в общем, вы в курсе. Непонятно только что в этом страшного. Мы давно под «крышей» одной из группировок работали, до сих пор обходилось без эксцессов. Я так прямо и сказал:

– Ну и что, в первый раз, что ли? Привыкнуть пора. Не в лесу живёшь, а в цивилизованном городе.

– Да это не наши были, а новые какие-то, рожи совершенно незнакомые.

Ах вот оно что? Тогда понятно. Нет, это уже наглость! Аренду плати, государству налоги плати, мафиози местным плати, ментам плати, да ещё каким-то левым ребятам платить? И я стал быстренько просчитывать ситуацию. То, что это не «крыша», совершенно очевидно, я с братом тех всех в лицо знаю. Значит, нужно разузнать что за ребятки и сдать их местной мафии. Они тоже чужаков на своей территории не терпят. Так что можно готовиться к бою. У меня аж кулаки «зачесались».В последний раз я разборку давно уже устраивал, с месяц назад, примерно, да и то с какой-то пьяной шантрапой, а тут совсем другое дело.

Приступил к расспросам. Выяснил, что заходили два каких-то дохлика. Кстати, я давно заметил, что начинающие вымогатели, как правило, нормального телосложения, а, так сказать, ветераны этого промысла обладают такими объёмными габаритами, что едва в двери пролезают, вредная для здоровья работа, видать. Так вот, ребята сказали, что зайдут через три часа и к их повторному появлению должны быть готовы сто «штук», а иначе … Что там иначе, известно, набор стандартный. В ассортименте: размазывание по стенке, обрывание ушей, вырывание конечностей и так далее, обещают, кто во что горазд.

Время уже истекало, скоро они должны были появиться. Я звякнул Сёме, представителю местной добровольной дружины по изыманию денег у населения, предупредил о появлении у них под носом конкурентов. Саню поставил за стойку, сам сел в кабинку проката видеокассет и мы стали ждать.

Вдруг, бряк-бряк, звонок-колокольчик на двери. Насторожились. Ну, это явно не налётчики. Входят сморщенная бабуленция и одна наша постоянная клиентка, которая видеокассеты у нас берёт. Старушка ткнулась несколько раз в прилавок носом, фыркнула, показав тем самым своё полное презрение к частной торговле, и вышла, а вторая посетительница подошла ко мне.

– Здравствуйте, у вас есть что-нибудь свеженькое? – задала она традиционный вопрос.

Всегда одно и то же. Можно подумать, что всё уже пересмотрела, всё знает, и ничем её не удивишь. И вообще, терпеть не могу, когда о кинокартинах говорят «свеженькое», как о мясе каком-то. Хотел сказануть пару ласковых, да вспомнил, что с клиентами надо быть вежливым и ответил:

– Есть.

Посоветовал ей какую-то комедию, кажется.

– А убийства там есть?

Вот и говорите мне после этого о женском милосердии и прочей чепухе.

– Есть маленько – отвечаю.

– А любовь?

– Этого через край, сколько угодно.

– А фильм точно свежий, вы меня не обманываете?

Приехали, опять всё сначала.

– Сударыня, – говорю, – где этот фильм сделали, его ещё озвучивать наверняка не закончили, а вы, благодаря нашим доблестным ребятам – видеопиратам, будете смотреть и наслаждаться качественным переводом.

Второй фильм на кассете оказался из категории, как я её называю, « пяткой в нос». Не ахти какой шедевр, но нашим дамам нравится смотреть на всякие там каратистские выкрутасы.

И она взяла. Какое счастье! Я уж думал, эта тягомотина никогда не закончится. Деньги мне, кассету ей, и мы расстались вполне довольные друг другом.

Только она вышла, заходит юркий тип обветшалой наружности. Опять по мою душу. Что же он е меня спросил-то? А, вспомнил! Захотелось ему ужаснуться, заказал фильм « Кошмар на улице Вязов». Всегда пожалуйста. Если охота на обожжённого мужика в шляпе посмотреть – берите. Протягиваю ему кассету, а он нате вам:

– Ой, она советская, такую не надо.

Ишь, какой привередливый выискался, советская ему не нравится. А какая, я вас спрашиваю, разница, если в ней плёнка « БАСФ» стоит. Ещё не ясно, какая лучше: наша или китайская дребедень какая-нибудь. Не хочешь – как хочешь.

– Могу дать другую.

Сую руку с кассетой под прилавок и делаю вид, что активно ищу импортную кассету, а сам стаскиваю коробочку « ТДК», меняю их местами и подаю ему туже конфетку, но в другой обёртке.

– Вот, другое дело, беру.

Как мало человеку для счастья нужно, небольшой мухлёж, а такой положительный психологический эффект.

А вот и долгожданные гости появились. Нормальные подоночки, один даже с замахом на интеллигентность: галстук-селёдочку и очки нацепил. Мордочки пунцовые, глазки бегают – видать, совсем необстрелянные бойцы, а может, просто бедные студенты, стипендии не хватает, вот и придумали способ подработать. Извините, ребята, но мне тоже жевать хочется, да и много развелось вас таких шустрых. Тот, который в очках, подходит ко мне и говорит хрипло, от волнения, наверное:

– «Бабки» готовы?

Мужик, любитель импортных кассет, рот раскрыл и молча взирает на этот спектакль. А я не любитель бесплатных представлений, как-то неудобно грубить при посторонних. Но дело есть дело, а ты, мужик, сам виноват, мог бы догадаться умотать отсюда поскорее. Делать нечего, смотри, коль охота. Подзываю очкастого гангстера и кладу на прилавок пачку банкнот. Тот за ними лапку доверчиво и протянул.

Хватаю за запястье, выкручиваю руку и резко тяну на себя. Он полетел вперёд и его голова оказалась между прилавком и моим кулаком как между наковальней и молотом. Чисто автоматически опускаю кулак ему на башку. И так раза три, а затем отпускаю. Он встаёт, руками за харю держится, а на месте носа каша из крови, соплей и ещё чего-то. Тут ещё ему на голову бутылка опускается, это мой братик поусердствовал.

Парнишка мгновенно отключился и на пол рухнул. А ведь ещё второй остался. Я перепрыгнул через стойку и не спеша подошёл к нему. Тот растерялся, не ожидал такого оборота дела и к двери жмётся. Нет уж, играть, так до конца, будь мужчиной. Пока мы с его другом разбирались, тот подумал и решил драться – стойку принял. Я дожидаться его выпада не стал, а сходу передней рукой сильно ударил его по лицу. Не знаю, то ли он расстроился очень, а может, просто драться не умел, но движение он сделал очень странное. Я даже не понял, что он собственно хотел: или ударить, или отмахнуться, но его рука как будто нарочно в мои лапки попала. Воспользовавшись этим, заломил её ему за спину и подвёл в таком виде к прилавку. А там уже Саня со второй бутылкой ждёт: бац – и герой повалился нам под ноги.

Я на разбитую бутылку глянул – и меня пот прошиб.

– Ты что же это, варвар, наделал – Сашку спрашиваю.

– А чё? – недоумевает тот.

– Да ничё! Ты зачем «Смирнова» разбил, дубина?

Представьте себе, этот умник не придумал ничего лучше, как опустить на голову налётчика бутылку водки «Абсолют», которая пятнадцать тысяч стоит. Перевёл я взгляд на первую разбитую бутылку, а там точно такая же этикетка среди осколков валяется.

– Да она самая тяжёлая.

Ничего себе оправданьеце. Если каждый раз при подобных ситуациях колошматить такой дорогой товар, то таким манером сам себя разоришь. Уж коли захотелось ему для убедительности опустить стеклотару на голову неприятеля, то подумал бы сначала какую. Я ничего не сказал бы, воспользуйся он бутылкой лимонада или пива, но раскокать ради такого удовольствия «Смирнофф», это уже через край. Но объяснять ему что-либо бесполезно и я махнул рукой.

Вдвоём мы оттащили наших «гостей» к дверям и только тут я заметил, что бывший здесь посетитель исчез. Вот даёт, я даже не заметил, в какой момент он вышел, что значит азарт сражения. Непорядок, я не должен был терять его из вида, это уже тактическая ошибка, причём непростительная. Этак в следующей передряге не замечу кого-нибудь, а потом удивлюсь, почему это вдруг я в лежачем положении оказался. Пора снова начать на тренировки ходить, а то чересчур разнежился.

Вскоре ребята из местной группировки подтянулись. Прилетели, ясные соколы, поздновато, правда, немного.

– Ну, чего тут у вас? Какие проблемы?

Я пальцем показал на растянувшихся у дверей парней.

– Это ведь не ваши?

– Нет, сейчас выясним, что за люди.

Быстро выволокли их на улицу и прямо у наших дверей стали «выяснять», только вопли раздавались. Неприятно, конечно, но они вполне заслужили такое к себе отношение и лучше в их «разговор» не встревать. Бандит бьёт бандита, что может быть лучше?

– Слушай, Сань, может, хватит сегодня работать, будем закрываться? А здорово ты с ними расправился, я имею в виду бутылки. Давай ещё одну такую кокнем?

– Да ты что? – испугался он за моё психическое здоровье.

– Но только после того, как выпьем, – добавил я. – Согласен?

Заулыбался. Понял, значит. Вот уж любитель зелёного змия. А мне завтра надо с Ребеккой встречаться! Но тогда я самоуверенно решил, что как-нибудь проскачу. В первый раз, что ли?

Прихватили бутылку, закрыли дверь и домой потопали. Весёленький денёк был, ничего не скажешь!

3

Утром следующего дня просыпаюсь – головка бо-бо, язык сухой и живот что-то ноет. Веки руками поднял – мама родная, где это я? Лежу на полу, под головой боксёрская груша. Ну, её то я, положим, узнал, но всё остальное? Как в свинарнике: на полу множество бутылок разбросано, кровати со своих мест сдвинуты, магнитофон уже раскалился, бедняга. Сашка на кровати вместе со своей подружкой Ленкой лежит, а на моей койке вообще незнакомая девица расположилась. Весёленькая картинка! Что здесь вчера было, интересно, и кто, чёрт возьми, мою кровать занял.

Вставал я минуты две, не меньше, раза три чуть снова не падал. Первая мысль была – спасти ни в чём не виноватую технику. Добрался до магнитофона, причём моментами казалось, что их два стоит, и выдернул вилку из розетки. Ух, одно дело сделал, теперь осторожно по стеночке – по стеночке – и на кухню. Сел на табурет – голова сразу закружилась, и в висках сдавило. Надо же так напиться! После вечеринки перед отправкой в армию и то трезвее был. Снял с вешалки полотенце, смочил его холодной водой, повязал вокруг головы – вроде полегчало.

Открыл холодильник – ничего нет, всё, что было, вчера, видать, выхлебали, лишь бутылка с простоквашей сиротливо в угол забралась. Ладно, сойдёт и простокваша, хотя не мешало бы сейчас что-нибудь покрепче. Выломал крышку, поднёс к губам – не течёт, зараза, застыла. Поднял бутылку повыше, встряхнул ударом ладони – она мне шлёп прямо в глаз! Да что ж это за издевательство над страдальцем! Рассердился, бухнул стеклотару с размаха об стенку – только осколки в разные стороны. Пригорюнился, голову свою непутёвую руками подпёр и что-нибудь припомнить пытаюсь.

Тут из комнаты скрип кровати раздался, сопенье, пыхтенье и шаги тяжкие. Входит братик, этакий серолицый зомби. И, глаз не открывая – шасть к холодильнику. Ага, у вас, сударь, такие же проблемы? Шарил, шарил, ничего там не нашёл и вдруг глазами удивлённо захлопал:

– Привет!

– Здорово!

– Слушай, Макс, на поправку здоровья ничего не осталось?

– А что вчера здесь было, сказать можешь?

Лобик наморщил, тяжек, видать, умственный труд.

– А чёрт его знает. Раз здесь ничего нет, пойду в комнате пошарю.

И пошёл по коридору зигзаги выписывать. Пару раз чуть лоб о стенку не 1

расшиб, На ровном месте едва не споткнулся, но курс свой упрямо держит.

Послышалось бряканье металла и шуршание бумаги. Обратно вернулся уже нагруженный пивными банками. Подошёл к столу, свалил на него добычу и на стул брякнулся. Глазки как у поросёнка заплывшие и ничего не соображающие. В полном молчании выдули по банке, открыли по второй, настала пора обменяться информацией.

– Ну, так что здесь вчера было? – спрашиваю его.

– А ты что, ничего не помнишь?

– Ни черта!

– Да и я немногим больше. Вчера мы ушли из магазина с бутылкой.

– Так, помню, давай дальше.

– Потом зашли к Ленке.

– Кто такая?

– Здрасьте! Ленка Смирнова, та, которую я …

– Понял, продолжай.

– У неё сидела её подружка Рита.

– Это та, которая на моей кровати?

– Точняк. Ты их обеих пригласил к нам отметить твою победу. Помнишь, вчера ты кое- кому не без моей помощи оплеух надавал?

– Я пригласил? Да ладно!

– Отвечаю. Суть в том, что когда вечеринка началась и мы выпили дома всю жидкость, которая могла гореть, ты ещё сходил за «бухлом», мы снова всё выпили, а дальше я уже не помню.

– А почему я вообще ничего не помню?

– Ха, он ещё спрашивает! Половину, если не больше, «горючего» выдул, тут будешь чего-нибудь помнить.

– Молчи, мальчишка, – пренебрежительно перебил я его, – ты ещё зубы свои не поменял, а я уже на самогонку перешёл. Кстати, – добавил шёпотом,– эта Рита, я с ней ничего, в смысле, у нас с ней ничего не было?

Сашка тоже шёпотом ответил:

– А фиг вас знает. То, что вы в другую комнату уединились, я видел, а что у вас там было, сам должен помнить.

Должен то должен, но ведь не помню же, совсем ничего не помню, ещё немного в том же духе и можно будет направление в «дурку» затребовать.

Дамы, видать, тоже проснулись, потому что послышалась возня, шушуканье и вскоре перед нашими взорами предстали две бледные растрёпы, которые сразу шмыгнули в ванную комнату наводить «марафет». Пока они там прихорашивались, нам тоже надо было привести себя в более- менее приличный вид. А тут главное – опохмелиться. И мы принялись в четыре руки рыться по шкафчикам в надежде найти чего-нибудь. Я первый отыскал сокровище. Им оказалась обычная водочная винтовая бутылка, в которой что-то булькало прозрачное. Открыл, понюхал – так и есть, водка. Как же я про тебя, родимая мог забыть? Прикинул на глаз – на двоих должно хватить. Разлил поровну по стаканам и одним махом опрокинул в себя свою порцию. Мама, это ж чистейший медицинский спирт оказался!

– Ты чего? – Саня спрашивает.

А я чего? А ничего! По внутренностям как будто ручеёк расплавленного свинца пробежал. Глаза выпучились, дыхание спёрло, в общем, подыхаю. Давай скорее бегом к водопроводному крану. С разу два вентиля открыл и под водяную струю суюсь. Воду заглатываю, как удав кролика, захлёбываюсь, но пью. Наконец отвалился, плюхнулся на табурет, сижу, дыхание восстанавливаю.

– Это медицинский спирт, – братик заявляет.

– Ты знаешь, я догадался.

– Вспомнил! – и по лбу себя стучит. – Мне его моя на той неделе принесла, со своей работы стащила, а я бутылку в шкаф и поставил. Как это у меня из головы вылетело?

Ладно, проехали. Тем более, что реакция уже пошла: мордочка покраснела, в головёнке прояснение наступило и ручки больше не дрожат. Неужели поправился? Быстро, однако. Может, второй стакан хряпнуть? Нет, лучше не надо, а то ещё перебор получится.

Тут дверь ванной открывается, и появляются девчонки. Ух ты ну ты! Как будто совсем другие личности. Не знаю, что они там с собой навытворяли, сколько килограмм штукатурки на себя наложили, но вид у них стал совсем свеженький и здоровенький. И эта Рита, или как там её, шасть ко мне на колени. Что за дурацкая манера? Плюхнется и думает, что я очень обрадуюсь. А какая с этого радость, ведь вес не как у бабочки, а как у полноценного мешка с цементом. И хорошо ещё, если на колени сядет, а если чуток повыше? Получится круче удара в это самое место во время спарринга.

Уселась, значит, шею руками обвила, что за телячьи нежности такие, и сладеньким голоском спрашивает: