Kitobni o'qish: «Дар из глубины веков»

Знак информационной продукции 12+

© Агалаков Д. В., 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2017

От автора

История появления «Велесовой книги» уникальна и полна загадок. Ее значение переоценить невозможно. Содержание книги в корне меняет наше представление об истоках отечественной государственности. Благодаря легендарным дощечкам подтверждается, что русская история намного древнее той, которую заученно преподают в школе. Увы, в отечественной историографии благодаря неосторожному и поверхностному умозаключению летописца Нестора до сих пор бытует преступная легенда о диких славянах, живших до Рюрика в землянках. Хорошо, хоть не на деревьях¹! И это несмотря на то, что на обширной территории от Новгорода до Киева существовала Гардарика (Страна городов), как ее называли куда менее цивилизованные скандинавы! Бытует и другая унизительная легенда – о призвании чужестранцев-варягов, хотя Рюрик² был русским, внуком новгородского посадника Гостомысла, вождем воинской ватаги с речки Варяжи и озера Ильмень. Важен исторический пример: когда в 1066 году Вильгельм Завоеватель, герцог Нормандии, переплыл Ла-Манш, разбил англосаксов и завоевал Англию, в его новом государстве язык поменялся: все заговорили на французском! На языке короля и знати! Но вам любой честный историк скажет, что с приходом Рюрика в русский язык не было привнесено ни одного чужого слова. А почему? Да потому, что Рюрик и его воины говорили на русском! Завоеватели всегда приносили культы своих богов, силой насаждали их – в языческом обществе это было бескомпромиссным правилом! – но ни о каком Одине у нас на Руси и не слышали! С христианством пришла известная поговорка: «И за рекой люди живут». Это означает, что теперь все братья и равны перед единым Богом, ведь в языческие времена «река» была рубежом между царствами живых и мертвых. За «реку» ходили убивать и грабить. Там можно было все! Ну так какой же дурак в языческую эпоху позвал бы чужеземцев из дальних стран, хищных врагов, с чужими богами и чужим укладом жизни, в свой родной дом? Терзать свою землю? Самовольно записаться в рабы? Но норманологи продолжают игнорировать эти факты и повторять, как зомби, подлую теорию. Им просто ничего не остается делать, иначе их поганой метлой выметут из истории.

А ведь о том, что Рюрик и его дружина никакого отношения к скандинавам не имели, известно было все эти века. Но правда упорно замалчивалась, ведь как минимум два столетия Россия была оккупирована немецкой аристократией во главе с Романовыми и отравлена немецкой научной школой, презирающей все русское. Благодаря Байеру, Миллеру, Шлецеру и другим немецким историографам XVIII века вот уже триста лет мы живем не своей историей. Выдуманной! Навязанной нам извне! Легенда о неспособных править собою славянах в конечном счете позволила насадить в России позорное крепостное право и превратить миллионы людей в рабов. Большевики лишь с радостью подхватили эту черную идею и дали ей новое направление.

Роман «Велесова книга» приоткроет завесу тайны, уважаемый читатель. Вас ждет удивительное путешествие в глубь веков! Роман познакомит вас с древней русской землею Русколанью, раскинувшейся в предгорьях Северного Кавказа, с князем Бравлином, решившим разорить греческие города Тавриды и за это наказанным слепотой, с его жрецом Ягайло Ганом, лютичем, пришедшим на Русь с берегов Балтики, когда славянские племена силой и хитростью изгоняли с родных мест германцы. Позже Ягайло Ган и стал автором «Велесовой книги»³.

Одна из главных героинь романа – Анна Ярославна, дочь киевского князя Ярослава Мудрого, ярчайший персонаж средневековой русской истории! Вместе с юной княжной вы отправитесь во Францию к королю Генриху Первому Капетингу, женой которого она должна будет стать. Анне Русской, королеве Франции, ключевой фигуре в истории «Велесовой книгой», посвящена значительная часть романа. Ведь это она увезет во Францию ту часть киевской библиотеки, что была написана рунами, с ней будут и дощечки жреца Ягайло Гана. Только так языческая «Велесова книга» сумеет избежать огня, ведь после смерти Ярослава Мудрого церковь несомненно сожгла бы ее.

«Велесовица» увидит свет спустя семь веков – во время Великой французской революции. Ее откроет молодой граф Павел Строганов – еще одна легендарная личность. Граф, один из самых богатых людей в России, примкнет к якобинцам и будет назначен первым библиотекарем революционной Франции! Он и найдет библиотеку Анны Ярославны. А вывезет ее в дипломатическом багаже коллекционер-уникум и чиновник посольства Петр Петрович Дубровский. Так «Велесова книга» вернется на родину и попадет в Санкт-Петербург. Затем ее владельцем станет еще один преданный своему делу коллекционер – Александр Иванович Сулакадзев. Как только норманологи XIX и XX веков не будут поливать его грязью, чтобы очернить перед историей! Потом «Велесовица» вновь почти на сто лет скроется от мира. И только для того, чтобы в 1919 году в разрушенной большевиками усадьбе дворян Задонских ее обнаружил полковник Марковского дивизиона Федор Артурович Изенбек. Но именно его друг Юрий Петрович Миролюбов, белый офицер, сделает великое открытие. Сколько подлой клеветы советские норманологи выплеснут и на него! А ведь этот человек работал не за деньги, не за чины и выгоды, а за идею. Вот его слова из письма белому генералу и ученому Куренкову: «Ваш отзыв о дощьках меня так обрадовал! Уверен, они важны для Русского Дела. Но если я и работал ради этого, то не потому, что искал какой-то “чести”, а потому, что это мой русский долг». Бескорыстный старатель, истинный патриот, долгие годы создававший копию «Велесовой книги», именно Юрий Миролюбов выпустит удивительную Жар-птицу на волю.

В XX веке эту книгу ждал воистину триумфальный путь! Сейчас она признана практически во всех славянских государствах. На Украине «Велесову книгу» изучают в высшей школе как древнейший памятник нашей истории. И только российское лобби норманологов всячески сопротивляется признанию древнейшего памятника. Но это и понятно: с признанием «Велесовой книги» их дипломы, кандидатские и докторские степени и тысячи книг, непростительно подло искажавшие русскую историю, придется отправить в утиль! Этого, пока живы, они допустить никак не могут.

Роман предназначен для самой широкой читательской аудитории, любящей отечественную историю и свой родной русский язык.

Дмитрий Агалаков

Пролог

Россия вновь выбирала свой путь. И как и в прошлых веках, путь этот был кровавым и беспощадным. И оттого вновь побеждало зло. На великих просторах Евразии уже третий год шла братоубийственная война, именуемая гражданской. Она уносила миллионы и не жалела никого. Русские люди вновь, как и в былинные времена, остервенело уничтожали друг друга.

Но были и яркие проблески в этой войне. Весной-летом 1919 года Добровольческая армия Антона Ивановича Деникина одерживала победы на центральном направлении. 24 июня был взят важный город юга России – Харьков. Красные бежали. Белая армия стремительно освобождала обширную южнорусскую губернию…

Именно там, проходя по лесистым равнинам харьковской земли, артиллерийский Марковский дивизион под командованием полковника Федора Изенбека и вышел к разрушенной войной дворянской усадьбе. Был полдень. Всадники во главе с командиром остановились на пологом лесистом холме.

– Ваше благородие, может, дождемся нашей артиллерии да пальнем из батареи по усадебке? – предложил помощник Изенбека майор Чегаров. – Тут ведь красные на днях косой прошли, из господ никого не осталось…

– Думаешь, Павел Игнатьевич, залегли, ждут?

Майор пожал плечами:

– Да кто ж его знает! Видите, дымки? Стало быть, вчера тут все и было. А то и нынче утречком. Да хотя бы пулемет дождемся. Резанем по нехристям! Чем черт не шутит, Федор Артурович?

Два офицера, адъютант и вестовой смотрели с холма на усадьбу. Дворянское гнездо! Свитое прочно еще в прошлом девятнадцатом веке! Белокаменный дом с портиком и колоннами, длинные флигеля. Как, верно, хороша была эта усадьба прежде, вот так же, в начале осени, когда тут кипела жизнь, бегали детки в костюмчиках с белыми кружевными воротничками, сновали дворовые, мамки да няньки, когда хозяин сидел на террасе в плетеном кресле и курил трубку, а где-то под белым зонтиком мечтала о Петербурге изысканная хозяйка! Теперь это плетеное кресло, раздавленное, валялось у колоннады. Половина окон побиты. Парк перед усадьбой в дни войны захирел. Фонтан угас. У наяды голову как оторвало. Только фруктовые сады вдалеке и радовали глаз. А так – разруха кругом. Безлюдье.

– Смертью так и тянет от этой усадьбы, – сквозь зубы процедил полковник. – Как от всей матушки-России…

Живые дымки вились и косами уходили в синее и прозрачное осеннее небо. Там догорал сарайчик, поближе тлел изорванный диван.

Недавно все было, считаные часы назад…

А сзади командира уже подтягивались другие конники. Полковник Изенбек был еще марковским офицером, одним из самых надежных. Сергея Леонидовича Маркова, легендарного генерала из плеяды главкома Корнилова, год назад убили, и в честь командира его солдаты носили прозвание «марковцы». Погиб от прямого попадания снарядом в армейский штаб и сам Лавр Георгиевич. Теперь Вооруженными силами юга России командовал еще один герой гражданской войны – Антон Иванович Деникин, ветеран недавней Великой войны, и на него возлагали надежды по освобождению России от большевистского ига.

– Когда пулемет да пушки подтянете? – вполоборота спросил своих Изенбек.

– Да скоро будут, господин полковник, – ответил ему один из полевых офицеров. – Мы ж в седлах с ветерком! Они плетутся…

– Едем, – скомандовал Изенбек. – Чего тянуть, Павел Игнатьевич, от судьбы все равно не уйти! Тут, там, какая разница?

– Побереглись бы, ваше благородие, – тихонько бросил командиру вестовой Игнатий Кошелев.

– Разговорчики! – осадил его Изенбек. – Едем!

Офицеры переглянулись. И конный отряд двинулся рысью с лесистого холма к усадьбе. Многие держали наготове револьверы и винтовки. Но напрасно! Дом и впрямь был брошен, и было такое ощущение, что уже навсегда.

– Банников, осмотреться! – скомандовал Изенбек. – Флигеля, пристрои, сараи! Усадьба большая! Ни одного уголка не упустить! Не ровен час…

Во дворе всадники попрыгали с лошадей. Изенбек разглядывал иссеченный пулями фасад и колонны.

– А бабу-то каменную всю расстреляли, – вздохнул вестовой Кошелев. – Жалко…

Осколки расстрелянной головы лежали тут же.

– Не сдюжила наяда, – с горькой усмешкой заметил Чегаров. – Ой, варвары! – Майор подошел к ступеням. – Что ж. – Он перекрестился. – Мир этому дому! Заходим, Федор Артурович?

– Да чего уж у парадного толкаться, пошли, – кивнул Изенбек. – Игнатий, – позвал он вестового, – идем смотреть. Револьвер держи наготове. Может быть, тут и переведем дух…

Они вошли в дом. Просторный холл с колоннами был усыпан битым стеклом, изодранными книгами, рукописными листами, ломаной мебелью. Точно смертоносный ураган залетел в дом, прошелся по нему и вылетел вон…

Два офицера и вестовой двинулись по центральной лестнице наверх… И на втором этаже натолкнулись на того, кто должен был сидеть на веранде и курить трубку. Хозяин уткнулся лицом в паркет, в кровавую лужу. Его застрелили в затылок. Рядом валялось сломанное охотничье ружье. Было видно, что хозяин защищался. Чуть поодаль в огромном старомодном платье, раскинув руки, лежала зарубленная старуха в чепце. Крови было много…

– А-я-яй, – покачал головой вестовой Кошелев.

– Это ведь сегодня случилось, – сказал Чегаров. – Часа два-три назад…

– Именно так, – подтвердил Изенбек. – Кровь даже не запеклась…

За ними внизу в дом входили уже и другие офицеры и солдаты. Изенбек пошел в сторону библиотеки – увидел краешек стеллажей в открытые двери, а майор перешагнул порог гостиной.

– Бог мой! – воскликнул Чегаров, и голос его неприятно резанул Изенбека. – Жалость-то какая, горе-горькое, Федор Артурович, да что ж это такое? Не могу я привыкнуть к этому, хоть полжизни воюю! Никак не могу…

Вошел в гостиную и запричитал Игнатий.

– Да что там? – развернулся на полпути полковник.

– Девочки тут…

– Какие еще девочки?

– Да хозяйские дочки, видать, – вздохнул майор Чегаров. – Снасильничали их большевички, а потом штыками искололи…

Изенбек вошел в гостиную. Он видел многое. Но зрелище все равно оттолкнуло его. Оскорбило до глубины души! Несправедливо было это, страшно было…

Так они и простояли около минуты в молчании.

– Распорядитесь похоронить семью, – холодно процедил полковник и вышел прочь.

Изенбек шел в библиотеку, пытаясь выкинуть увиденную картину из головы. «Что толку убиваться? – зло думал он. – Мстить надо! Так же страшно, бескомпромиссно, так же наверняка! К черту все! К черту!..»

Уже скоро полковник Изенбек разглядывал старинные корешки роскошной библиотеки. Да, тут тоже похозяйничали вандалы и душегубы, часть книг валялась по полу, но все же библиотека была для большевиков чужой епархией. Ненужной им! Порвали штыками фолианты, и будет. Не сожгли, и то хорошо. А какие тут были книги! Не душещипательные романы, коими утыканы все библиотеки помещичьих усадеб. Тут были книги богословские, философские, труды по математике, истории, географии. Не простые читатели жили в этой усадьбе!

У рабочего стола с разбитой лампой под сапогами полковника Изенбека захрустели щепки. Он взглянул под ноги. Куски дерева. Разбитые дощечки. Рухлядь. Присмотрелся: на осколках – обрывки древних букв. И только затем у стены Изенбек увидел большой ящик, набитый деревянными дощечками. Часть их была рассыпана по полу.

Федор Артурович поднял одну из них. Странной была она! И очень старой… Шрифт непонятно какой-то, похожий и на руны, на черты и резы, и на санскрит, все буквы под линией и все друг за другом без интервала. То ли выжгли эти буквы, то ли прорези были засыпаны угольной пылью и затерты воском. Он, до войны человек искусства, и не знал и не ведал такой технологии! Да и не могли ведать о ней его современники! Изенбек понял сразу: дощечки были не просто старыми – древними! Их края обточились, как столетиями точится в прибрежных волнах морской камень о другие камни, пока не превратится в голыш…

Многие были раздавлены, по ним уже походили красные…

Прочитать надписи полковник Изенбек не умел, и оттого еще любопытней становилось содержание таинственных дощечек.

– Игнатий! – громко позвал вестового Изенбек. – Игнатий!

Тот очень скоро появился на пороге библиотеки.

– Слушаю, ваше превосходительство!

– Похоронить хозяев распорядились?

– Так точно! Мы еще покойников из домашних нашли.

– Кого?

– Хозяйку нашли, царство ей небесное, кухарку ихнюю, дворника что ли…

– Ты прав: царство им небесное, – мрачно проговорил Изенбек. – Ты вот что, Игнатий, найди мешок поплотнее и вот эти дощечки собери в него все до единой.

– Какие дощечки?

– А ты подойди сюда, – он поманил вестового пальцем.

– Мусор этот? – кивнул на дощечки вестовой.

– Это приказ. Понял, солдат? – В голосе полковника прозвучали строгие нотки, Игнатий хорошо знал, откуда они и к чему: командир, когда надо, был строг!

– Так точно! – щелкнул он каблуками.

– Выполнить немедленно. С убитыми и без тебя разберутся. И вот что, – он потер подбородок, – храни их так, как будто злато-серебро тебе досталось. Все понял?

– Так точно! – вновь гаркнул понятливый вестовой.

– Молодец. После похорон тризну устроим, заодно всех наших и покормим. Надо бы в подвалы заглянуть, может, вина какого раздобудем на поминки, хотя вряд ли: большевики ничего бы не оставили… – Он открыл двери на балкон, и одно из треснутых стекол рухнуло, едва руку не посекло. – Как же звали этих несчастных господ?

– А я знаю! – выпалил Игнатий. – Там, в саду, старик прятался. Их приживала, видать. Он и сказал…

– Ну? – обернулся с порога на балкон Изенбек.

– Задонские, господин полковник. Так старик сказал. Плачет сейчас. Древний совсем! Сокрушается, что хозяина пережил…

Наступая в разбитое стекло, Федор Изенбек вышел на балкон. Двор бурлил армейской жизнью. Туда же выносили тела убитых хозяев. Они были спеленаты в простыни и покрывала. Так их и положат в землю – гробы строгать времени нет. По округе неслись окрики его солдат, ржали уставшие от перехода лошади. Сюда же, к усадьбе, подходили и другие солдаты его дивизиона. Осенний ветер доносил пронзительную свежесть. На этом кладбище прошлой жизни и просто на кладбище, на одиноком островке их ждали отдых и короткий сон. А рано утром в поход.

«Они еще пойдут на Петроград и Москву! – так сейчас думали и полковник Изенбек, и майор Чегаров, и другие офицеры и младшие чины Доброармии. – Дай-то Бог, так оно и случится!»

Через три дня они возьмут Екатеринослав, еще через три дня – Царицын. А осенью – Курск, Воронеж, Чернигов, Орел… Белая армия и впрямь уже двинется на Москву и Петроград и попытается выбить нечисть с русской земли. Красные станут готовить бегство к Вологде. Но все изменится так быстро! Предадут союзники, белая армия источится бойцами. А Ленин и Троцкий террором и посулами большевистского счастья будут гнать русских на войну с русскими. И все перевернется вверх дном: история страны и жизнь ее людей. Самым роковым образом!

Стоя на балконе помещиков Задонских, полковник Изенбек еще не знал, что долгожданного чуда не случится. Не даст его своим беспокойным сынам Господь! Что не видать им ни Родины, ни счастья. Что великий корабль по имени Россия уже получил смертельную пробоину и медленно идет ко дну. Не знал полковник Изенбек, что уже к зиме большевики перейдут в наступление, и вновь Добровольческая армия покатится, но теперь назад, к спасительному Черному морю. К тому времени майора Чегарова уже не будет на свете – его убьют под Царицыным. Не знал Федор Изенбек и того, что в скорых боях, во время отступления, они растеряются с вестовым Игнатием Кошелевым, и он, полковник без полка, беглец, уже попрощается с таинственными деревянными табличками.

А потом на берегу Черного моря будет эвакуация, давка – так осколки белой армии уходили с родной земли. Все случится там, в Крыму, когда Изенбек уже сядет на корабль «Черноморец», и тот даст пронзительный гудок. И тогда он увидит Игнатия, пропавший вестовой будет искать, выглядывать кого-то в этой толпе. В руках Игнатия – вот же чудо! – будет знакомый мешок. Изенбек окликнет его – перекричит толпу! И вестовой увидит хозяина. «Федор Артурович! – крикнет он. – Я ж их, доски ваши, как зеницу ока берег! Нужны они вам еще?» – «Кидай! Кидай!» – что есть силы заревет Изенбек. А пароход, давая гудок за гудком, уже будет отходить от причала. И Кошелев, размахнувшись, бросит ему мешок, и полковник Изенбек поймает его. Он будет держать мешок с дощечками и смотреть, как слезы катятся по лицу его вестового, которого ему больше никогда уже не увидеть.

Как и его Родины, России…

Глава первая. Опальные боги

О, вечное несогласие единокровных братьев! Сколько бед и несчастий сеял раздор между теми, кто должен был бы жить в мире и дружбе! Но честолюбие и гордыня – два ненасытных зверя, пожирающие сердца людей от века. Гордый вождь племени согласится, скорее, пойти на сговор с чужаком, чем помириться с братом, признать его равным себе и простить былые обиды! Лютичи и бодричи – два крупных союза славянских племен, чьи земли простирались вдоль Балтийского моря, воевали друг с другом испокон веку, и не было видно конца и края этой распре! Их многовековая вражда на исходе VIII века от Рождества Христова стала роковой для всего западного славянского мира. А раздувал пламя этой вражды ненасытный завоеватель Карл. Он был королем франков и не ведал предела своим желаниям.

Пылающая и жестокая звезда с юности звала его за собой!

Нет сомнений, для своего племени Карл был величайшим вождем. Для разрозненного племени германцев! Год за годом он создавал могущественную империю в Западной Европе. Его мощь и дар провидения были той великой силой, что стягивала германцев воедино – и подчас против их воли! В конце VIII века Карл уже был и королем лангобардов, и герцогом Баварии. Он остановил сарацин у Пиренеев, завоевал все пограничье и основал Испанскую марку. Карл разбил аваров – сильнейшее азиатское племя на территории Европы. Перед королем франков в почтении склонили голову Италия и сам папа римский. Огнем и мечом Карл усмирял и укрощал бесчисленных саксов – дикое и своенравное племя германцев. Войны с ними продолжались десятилетиями, и Карл щедро заливал кровью земли непокорных! Озаренный идеей создать единый германский мир, одних язычников-саксов он убивал, других тысячами уводил на свои земли, а франков переселял на земли покоренных и рассеянных саксов.

Это был не ведающий жалости правитель!

В кровавых походах против саксов Карлу помогали его давние союзники – большое славянское племя бодричей. Или ободритов. Целый союз племен! У бодричей еще существовало и прозвище – рароги или рорики, что означало «соколы». Они, язычники, несмотря на разную веру, считали католика Карла своим другом; и, как люди свободные, говорили с ним на равных. Их владения простирались ближе других к империи Карла, а сразу за ними на восток шли владения другого племени – лютичей. Римляне называли их, как и других прибалтийских славян, венедами, а Балтийское море – Венедским морем. Столицей бодричей был город Рорик, столицей лютичей – Старгард. Севернее лютичей и бодричей жили только самые лучшие мореплаватели Венедского моря – руяне. Это славянское племя жило особняком, потому что занимало гористый остров Руян. Сами руяне не знали себе равных как мореплаватели и морские бойцы. К острову Руяну боялись подступиться даже воинственные датчане! У руян была неприступная столица-крепость Аркона, в которой располагалось святилище бога Святовита. Восточнее лютичей, вдоль Балтики, располагались обширные земли поморян, лучших рыболовов, затем поруссов, эстов и других племен.

Но именно союзы бодричей и лютичей главенствовали над остальными западными славянами, именно они в 789 году, сразу после саксонцев, и стали целью Карла Великого. Король франков был хитрым правителем и мудрым военачальником! Саксы в свое время оказались в клещах между франками и бодричами – и Карл беспощадно раздавил их. Теперь же император взял с собой часть покоренных саксов, все воинство бодричей, которое возглавил князь Волчан, лужицких сербов и двинулся на земли непокорных лютичей.

Завоеватель перешел Лабу и вторгся в землю неприятеля.

Чересчур великим было воинство Карла! Лютичи дрались храбро, но проигрывали одно сражение за другим и сдавали свои племенные крепости-городки. И везде Карл брал себе заложников из наиболее родовитых семейств лютичей.

Когда король франков был в одном переходе до Старгарда, жители стали покидать столицу. Ведь за франкским королем шли ненавистные язычникам-славянам, поклонявшимся Сварогу, люди в темных одеждах с капюшонами и странным крестом на груди – жрецы непонятной им религии! А лютичи уже знали: там, куда приходят жрецы в темных одеждах, там горят в огне их деревянные, покрытые золотом боги! И горе тем, кто не захочет отвернуться от веры предков! Их тоже ждет расправа.

Лютичи покидали не только свою столицу – Старгард. Многие земли! Лютичи уходили остатками отдельных племен, и семьями, и в одиночку! Кто куда держал путь! Целые караваны повозок тянулись прочь с родной стороны. Лютичи увозили не только скарб, но и своих богов. Вырывали статуи из земли и складывали на телеги. Боги, веками служившие роду, не должны были попасть в руки хищных франков.

Деревянных богов ожидало беспощадное пламя!

Конечно, далеко не все лютичи готовы были так стойко хранить верность вере отцов. Но если иные князья и ратники позволяли себе предать старых богов и преклониться перед новым Богом, то жрецы славян-лютичей этого сделать никак не могли. Они бы скорее умерли, сами сгорели бы в огне со своими богами!..

В двух повозках, увозя нехитрый скарб, уезжала из Старгарда и особая семья. Бежал из родного города Ярило Ган Старший – верховный жрец Сварожича, бога Солнца, сына верховного бога Сварога.

Отец и старший сын, препоясанные мечами, ехали на лошадях. Начинался октябрь – он принес первые затяжные дожди. А впереди были дожди проливные! Скоро дороги размоет, но это и к лучшему! Там, где проползет одна повозка, большая армия застрянет надолго, не сдюжит и повернет назад. В повозке, прижав к себе закутанную в шерстяное покрывало девочку, тихо плакала женщина – жена одного мужчины и мать другого. Крепкий широкоплечий слуга, с ножом у пояса, управлял крытой повозкой. Мальчик, сидевший позади телеги у открытого полога, то и дело тянул голову назад – к родному дому. Он был растерян и напуган. Бегство всегда лишает воли! Мальчик прощался с домом. Там, уже в отдалении, одиноко стоял на широком возвышенном плато их город – Старгард. Над ним открывалось серое, затянутое пеленой небо, и синие громады туч ползли со стороны Северного моря. Мальчик до рези в глазах всматривался в очертания города. Окруженный деревянной стеной, с башнями и островерхими крышами, с деревянными хоромами внутри, за мелким дождем Старгард казался призраком.

Скоро все это должно было стать чужим!

Кажется, одного только отца не беспокоило то, что осталось позади. В суровом плаще с наброшенным капюшоном, с густой бородой, отец мальчишек смотрел вперед. Наконец старший из сыновей, тот, что был рядом в седле, не смог сдержаться.

– Куда же мы теперь, отец? – спросил он. – Ты так и не сказал нам! – В его голосе звучали и гнев, и отчаяние, и желание понять своего отца. Бури сейчас бушевали в душе крепкого юноши, препоясанного мечом. – Почему мы бежим?!

Было видно, что молодая кровь бурлит в нем, что сердце его разрывается от бушующих в нем страстей.

– Уж не осуждаешь ли ты меня? – нахмурился отец.

Юноша потупил взгляд, желваки ходили по его скулам.

– Говори прямо, сын, – спокойно потребовал ответа отец.

Мальчик в повозке посмотрел на них. Юноша порывисто оглянулся назад – родной дом не отпускал и его!

– Почему мы не остались защищать наш город? Почему, отец?! – вдруг настойчиво спросил юноша. – Мы же могли отправить мать и детей с другой нашей родней в земли величан? А сами… сами…

Лицо крепыша-слуги посуровело – он во всем готов был поддержать хозяина, но сейчас сердцем он думал точно так же! Ему, старому воину, тоже хотелось драться!..

– Погибнуть? – спросил отец.

Но юноша не отвечал. Отец терпеливо ждал ответа. Вдруг старший сын устремил на отца волевой, почти гневный взгляд.

– Или победить! – вдруг разом вспыхнул он.

– Прошу вас, не ссорьтесь! – прижимая к себе плачущую девочку, попросила мать. – Прошу вас…

– Погибнуть, – управляя конем, уверенно кивнул отец. – Так должны были поступить истинные лютичи. – Ирония звучала в его словах. – Разумеется! Так поступил князь Годолюб со своей дружиной. И многие другие князья!

– Да, отец! – сжимая удила, прорычал юноша. – Да!

– Значит, ты осуждаешь меня, – кивнул отец. – Так вот что я тебе скажу: мы с тобой не князья – это им принадлежат крепости и озера, реки и леса, кузни и табуны лошадей. Им надо драться до последнего – потеряй они это, что у них останется? Будут ли они называться князьями впредь? Хозяевами великих угодий? Земля и крепость – твердыня князя. Поэтому самые храбрые погибают на своей земле! А другие остаются и склоняют головы перед врагом, чтобы им оставили землю их отцов и дедов. Но мы – другие, – он недоумевал оттого, что его родной сын не хочет понять его. – Совсем другие!

– Другие – чем?!

Отец усмехнулся:

– У нас нет выбора! – Отец улыбнулся самому себе. – И нам, Ягайло, принадлежит весь мир!.. – Он подбирал для сына особые слова: они должны были коснуться и его разума, и сердца! – Мы – жрецы Сварога, создателя земли и неба, отца всех богов! Мы – жрецы сына Сварога – Сварожича, Дажьбога! Жрецы Солнце-царя! Мы – жрецы Перуна, бога-воителя! Мы – дети Велеса, бога, ведающего всеми тайнами мира! Так было испокон веку. Такими были мой отец и мой дед! И отец, и дед моего отца! Весь мир – с этим темным небом и дождем, – он кивнул вверх, ловя горячим лицом капли дождя, – наша обитель! Ты пока еще не понимаешь этого! Или не хочешь понимать! И, видят наши боги, и они мне свидетели, меня сильно настораживает и огорчает это! Пойми же! Наша земля иная, Ягайло! Наша земля – земля наших богов! И наша власть – выше княжеской власти! Мой младший брат Клаврат, жрец Велеса, и мой старший сын Ярило, ваш брат, будущий жрец Сварога и Сварожича, не послушали меня – они взяли мечи и ушли воевать! Где они теперь? В какой могиле зарыты? На какой земле? Разве теперь они смогут развести огонь в святилище Дажьбога, где бы оно ни было?! Прочитать хвалу Солнце-богу и попросить у него за своих соплеменников, за весь свой род, за будущих детей, когда в том будет надобность?!

Мать горько всхлипнула и утопила лицо в тряпках, в которые была закутана девочка.

– Скажи мне! – потребовал отец. – Разве они смогут прочитать те слова, которые ведомы только нам – жрецам! И не ведомы остальным! Они схватили мечи и бросились на проклятых франков! Они сделали то, что мог сделать любой ратник! И вот их нет! Но Клаврат был сам хозяин себе! А Ярило?! Он должен был послушать меня! Но теперь нет ничего, что я когда-то подарил ему, как мне подарил мой отец! Великих знаний! Все ушло с ним! Навсегда…

Пока он говорил, крепыш-слуга утвердительно качал головой – теперь он точно знал, что хозяин прав! Прав всегда… Юноша в седле, поджав губы, упрямо молчал.

Отец сокрушенно покачал головой:

– Думаешь, мое сердце не разрывается от того, что я потерял брата и старшего сына? Или у твой матери?! Она потеряла первенца и теперь страдает сильнее всех остальных!.. Запомни, сын. Если останется племя, оно выберет себе нового князя, но если у народа не останется жреца, духовного водителя, кто соединит племя с богами? Кто укажет племени путь? Никто… Мы – жрецы всемогущего Солнца. Так было и так будет. Любим – кроха. – Он кивнул на мальчишку в повозке. – Вся моя надежда на тебя. Ты должен слушаться меня… Слышишь, Ягайло?

– Да, – хмуро кивнул тот.

– Вот и хорошо, – вновь кивнул отец. – И да пребудут с нами наши боги! Если боги будут милостивы, может быть, мы однажды вернемся в родной дом… Что скажешь, Скиф? – спросил он у верного слуги.

Возница насупился. Слуга плохо верил в добрый исход. И даже если им суждено вернуться в родной дом, то не на пепелище ли придут они?

– Но ты так и не сказал, куда мы держим путь? – спросил Ягайло.