Kitobni o'qish: «Аквитанская львица»

© Агалаков Д. В., 2014

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2016

* * *

Об авторе

Современный русский писатель Дмитрий Валентинович Агалаков родился в 1966 году в Самаре. Еще с детства будущего писателя неудержимо влекло к изобразительному искусству – в первую очередь к рисованию и лепке. Этому была причина – в роду были иконописцы, странствующие по русскому Северу и Уралу, и эта линия уходила в глубину веков. И Дмитрия отдали в художественную школу. После восьмого класса общеобразовательной школы Дмитрий Агалаков поступил в художественное училище, которое и закончил по специальности «художественное оформление». Затем была служба в Советский Армии, откуда Дмитрий вернулся в чине младшего сержанта и с удостоверением командира БМП (боевой машины пехоты). И тут, в двадцать лет, судьба Дмитрия Агалакова круто изменилась. Родители – врачи-невропатологи и художники-любители – видели в нем только живописца или скульптора, но однажды вошли в его комнату на стук печатной машинки. «Что это?» – спросили они. И Дмитрий ответил: «Я не буду художником – я стану писателем». Но пока это был только оклик его музы! Только высокая мечта!

Дмитрий поступил на рабфак Самарского университета, на филологию, но, закончив его, резко изменил решение и успешно сдал экзамены на факультет театральной режиссуры Самарской академии культуры. Диплом режиссера он получит много позже, потому что ненасытная и жадная до всего нового писательская натура толкала его в разные профессии. Будут четыре года на филологии в госуниверситете, два года на этнографии в Академии культуры. Попутно Дмитрий будет работать и художником-иллюстратором, оформит первые вышедшие в России книги «Рэмбо» и «Терминатор». С двадцати одного года Дмитрий Агалаков пошел в журналистику – она станет для него еще одной профессией на всю жизнь. Дмитрий прошел все профессиональные ступени в газетах и журналах – работал репортером, корреспондентом, обозревателем, начальником отдела, выпускающим редактором, ответственным секретарем, замом главного редактора и главным редактором в различных изданиях. Сотни статей и очерков вышли из-под его пера. Много лет Дмитрий Агалаков отдал отраслевой журналистике – он работал редактором газеты «Самаратрансгаз», а позже редактором трех изданий корпорации «ЛУКОЙЛ-Волга» (журнала, газеты и альманаха), а также был замом генерального директора издательства РОСИНГ (Российское общество инженеров нефти и газа). Объездил в командировках половину российских нефтяных месторождений.

В 2000 году Дмитрий поступил на Высшие литературные курсы им. Горького при Литературном институте на факультет прозы и тогда же попал в обойму авторов издательства «Вече». В 2002 году на Международной книжной ярмарке на ВВЦ Дмитрий представлял издательство двумя книгами – «Империя черной королевы» и «Сокровище князей Белецких». С тех пор практически ежегодно выходят новые романы Дмитрия Агалакова в различных жанрах – детектив, фантастика, мистика, приключения. Немало уже написано книг и в жанре исторического романа. Здесь и русская история («Воевода Дикого поля», «Солдаты эры Водолея», «Волжский рубеж»), и история зарубежная («Аквитанская львица», дилогия о Жанне д’Арк – «Принцесса крови» и «Полет Орлицы»). Вернувшись после окончания ВЛК в Самару, Дмитрий основал в родном городе серию «ЛСК» («Лидеры самарского края») по образу и подобию «ЖЗЛ». В этой серии стали выходить его романы о крупных исторических личностях старой, еще дореволюционной Самары, оставивших заметный след в истории всей России. Дмитрий неоднократно получал губернские гранты в области культуры. В 2009 году Думой городского округа Самары за роман «Князь Григорий Засекин» Дмитрий Агалаков награжден почетной грамотой «За заслуги перед городским сообществом». Этот же роман недавно был переведен в аудиоформат для школ слепых России.

В данный момент Дмитрий Агалаков готовит к изданию в серии «ЛСК» романы «Отец Самарской губернии. Константин Грот» и «Константин Головкин». Все свои самарские издания Дмитрий оформляет сам.

ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ ДМИТРИЯ АГАЛАКОВА

«Принцесса крови» (2006)

«Полет Орлицы» (2007)

«Воевода Дикого поля» (2009)

«Солдаты эры Водолея» (2010)

«Пантера Людвига Оппенгейма» (2011)

«Волжский рубеж» (2013)

«Аквитанская львица» (2013)

Вступление

Вы, угнетатели сирот и вдов, убийцы, осквернители храмов, грабители чужого достояния, вы, которых нанимают для того, чтобы проливать христианскую кровь, вы, которых так же, как коршунов, влечет к себе запах поля битвы, – спешите, если вам только дорого спасение души вашей, стать под начало Христа на защиту Иерусалима! Восстаньте же и обратите свое оружие, обагренное кровью ваших братьев, против врагов христианской веры! Повинные в преступлениях, лишающих вас Царствия Небесного, искупите их этою ценою, потому что такова воля Господа! Идите в Иерусалим и добудьте Гроб Господень! Так хочет Бог!

Из речи папы римского Урбана Второго, инициатора Первого крестового похода, прочитанной на Клермонском соборе перед европейским рыцарством 18 ноября 1095 года

Пролог

Несокрушимой грозой Европа двигалась на восток. Ощетинившись копьями, вооружившись мечами, она вновь шла ко Гробу Господню. Ее целью были Иерусалим, Эдесса, Антиохия, Яффа, Дамаск, Триполи, Акра и другие города Святой земли. К одним она спешила на помощь, дабы укрепить их в борьбе с магометанами, за других хотела жестоко отомстить и восстановить справедливость, третьих – бесцеремонно разграбить и установить в них владычество христианского Запада.

Начинался Второй крестовый поход…

Но он совсем не походил на предыдущий. Каким необычным он был! По пышности с ним не сравнился бы ни один самый роскошный карнавал! Точно Жар-птица летела на восток. Десятки тысяч рыцарей, оруженосцев и сержантов, вооруженных с головы до ног, казались всего лишь свитой. Да-да, свитой! Потому что они сопровождали великую процессию из армии тысяч разнаряженных женщин – аристократок, фрейлин и служанок. А заодно и сотен музыкантов, которые услаждали слух требовательных дам, охочих до всего изысканного и веселого. А прекрасные дамы, разодетые в цветные одежды, привезенные из Византии и Венеции, Флоренции и Милана, амазонками сидели на парадных скакунах своих любовников и мужей. Могучим потоком двигались дорогие повозки, каждая из которых представляла собой будуар сиятельной герцогини, купальню маркизы или спальню баронессы. Днем огнями расцветали на дорогах молодой Европы дорогие ткани – парча и муар, газ и атлас, узорчатые шелка. И молниями носились через ряды гордых дворян, закованных в кольчужный доспех, хохочущие женщины. Каждая желала преуспеть в главном предназначении своего пола – быть прекрасной, ослепительной, неотразимой! С какой неосмотрительной легкостью искушали они своим обществом мужественных героев, чьи плащи украшали суровые кроваво-алые кресты пилигримов!

А только спускалась ночь и разбивались лагеря, растягиваясь на многие лье, вот когда начиналась жизнь! Разгорались костры, и под аккомпанемент виол, флейт и тамбуринов запевали песни менестрели. Они пели о героях былых столетий и прекрасных дамах, ради которых те совершали подвиги. Жонглеры, эти фавны Средних веков, давали импровизированные спектакли. Рекой разливались южные французские вина. А потом лагерь клонился ко сну. И вот тут было не до покоя! Каждого ожидала награда: сеньора – прекрасная дама, оруженосца – ее фрейлина, сержантов и солдат – камеристки и прачки. Приглушенный смех и шепот будоражили ночь. Тысячи теней скользили от шатра к шатру – распахивались и закрывались пологи. И звезды смотрели вниз, и луна покрывала ярким серебром ожившие пестрые шатры. Только священники, сопровождавшие воинов, пытались заснуть. Они закрывали уши, чтобы не слышать один волнующий и трепетный гул любви – голос жизни.

Воистину это было великое путешествие!

А затем разноцветный и шумный поток покинул земли Франции и Венгрии, миновал Болгарию, пересек Босфор с великим Константинополем и вышел на равнины Малой Азии.

Цель казалась близка!

И вот уже с первыми фрейлинами королевского двора неслась королева Алиенора впереди войска. Мчалась по равнинам долгожданной Азии, под ее палящим солнцем. Эти женщины были молоды и бесстыдны. Им принадлежал мир! Они пренебрегли дорогими платьями – обнажили плечи и грудь и с луками наперевес устроили скачки. Огненно хрипел под Алиенорой белый жеребец, и она, вырвавшись вперед, смеялась, оглядываясь на подруг. Она всегда и во всем была первой. Самой сильной, самой упрямой. Алиенора ничего не боялась – она любила жизнь со страстью юной львицы, для которой не существовало никаких преград.

Ей было двадцать пять лет…

С присущим молодости и власти безрассудством, это она затеяла невиданный ранее карнавал. Страстью и легкомысленностью вдохновила своих подданных на великое и пышное действо. Это ее уговорам поддался до отчаяния влюбленный муж, король Франции Людовик Седьмой, благодаривший Создателя за то, что Он дал ему в жены богиню, и боявшийся этого дара…

Часть первая. Блистательная и опасная

Глава первая. Месть черного кабана

1

Герцог Аквитании весь горел – шелковое белье под зеленым кафтаном взмокло от часовой скачки по весенним полям и предчувствия неминуемой битвы. Вдалеке трубили охотничьи рога, острый запах гниющей прошлогодней листвы шел из оврага…

На герцога наступал огромный черный кабан – гора мускулов, пучок тупой силы и ярости. Животное хрипело так, словно только что вырвалось из преисподней. От горячего рыла шел пар. Два желтых клыка, как ножи, торчали вперед. Но и сам охотник был не промах – в руках он держал широкое древко с отточенной стальной рогатиной.

Разойтись на узкой лесной тропе они уже не могли…

А потом, вырывая копытами клубки земли, вепрь бросился на него со всей стремительной и смертоносной силой. Герцог не сумел сдержать этот штормовой порыв. Сухой треск и звериный крик оглушили его. Ударом охотника отбросило назад, но он быстро вскочил на ноги. В руках герцог держал обломок рогатины – сталь разорвала кабану грудь и осталась там. Но сердце его билось, и теперь удар был за черным хозяином здешнего леса. Герцог едва успел вырвать из ножен охотничий кинжал и выставить его вперед. Хрупкая защита! В новом рывке раненый кабан подмял его под себя – и в нос охотнику ударил запах горячей звериной шкуры, свежей крови и зловонного дыхания зверя. Черные глаза сверкнули над ним, а два клыка уже целились ему в грудь. И когда боль обожгла его, он закричал – громко и страшно…

Гильом Аквитанский рывком сел на постели – его богатырская грудь, покрытая волосами, вздымалась. По лицу катился пот – в неярком свете каминного огня капли сверкали в бровях и короткой светлой бороде. Он дышал тяжело, тупо глядя на угли, жарко тлевшие в гигантском камине. Две обнаженные молодые женщины, еще минуту назад тесно оплетавшие ногами и руками герцога, теперь сидели по обе стороны большой постели, над которой нависал тяжелый балдахин. Глядя на хозяина, они испуганно хлопали глазами.

– Что с вами, сир Гильом? – спросила одна из них.

Другая осторожно коснулась руки гиганта:

– Сир Гильом…

Но он лишь отер рукой пот с лица и взглянул на ладонь – она была мокрой. Рыло черного кабана все еще нависало над ним – и он чувствовал зловоние его пасти.

В дверь забарабанили.

– Ваше высочество! – закричали там. – Что с вами, ваше высочество?!

Женщины посмотрели на дверь, с тревогой взглянули на хозяина. Движение за дверью только нарастало.

– Все хорошо, Жан! – хриплым голосом отозвался гигант. – Все хорошо. Ко мне во сне приходил дьявол, но я протаранил его рогатиной! Ступай же, ступай…

Прислуга за дверью успокоилась: раз хозяин шутит, значит, все в порядке.

– Принесите вина, – приказал герцог.

Одна из женщин вперед другой соскочила с постели; у стола, где были остатки ужина – хлеб и распотрошенные перепела, наполнила кубок темным вином и поднесла хозяину. Он принял его и выпил до дна. Хлопнул широкой ладонью по голой женской ляжке.

– А теперь уходите к себе, – сказал Гильом служанкам. – Обе. Живее.

Стараясь быть расторопной, вторая тоже сбросила ноги с постели. Прихватив платья, женщины ушли через заднюю дверь.

Этот сон повторился, и когда? За несколько часов до самой долгожданной охоты в его жизни! Герцог лег на подушки и еще долго смотрел в потолок – черный вепрь никак не желал таять в его воображении и все стоял на той лесной тропе, нацелив на противника клыки и ожидая битвы…

2

Долгожданная охота начиналась ранним весенним утром. Солнце еще пряталось за холмами, и вся округа была окутана прозрачной голубоватой дымкой. Мрачный провинциальный замок в предместьях Бордо, давший приют охотникам, серой скалой с темными башнями поднимался в окружении еще голых олив и виноградников, дремлющих кипарисов. Было прохладно. Ветер обрывками долетал сюда со стороны Гаронны.

Мост опустился над крепостным рвом, отворились ворота. И около полусотни дворян, под завязку экипированные для охоты, пришпорили лошадей. Кавалькада дружно выкатилась на пропитанные влагой луга. За сеньорами следовали егеря и прислуга. Трубили рога, армия охотников собиралась у ближнего леса, и полчища собак, предвкушая кровавую забаву, оглушали всю округу пронзительным лаем. Одетые в пестрые кафтаны, в шапочках с перьями, дворяне всех возрастов радостно гудели – им предстоял настоящий бой!

И противник у них был что надо!

Процессию возглавлял великолепный Гильом, тридцативосьмилетний гигант, десятый герцог Аквитании и девятый граф Пуатье, один из самых богатых сюзеренов Европы. Сдерживая коня, он оглядывал спутников и приглаживал коротко стриженную бороду. В глазах герцога блестел звериный огонек. Помимо лука, дротиков и ножа у его седла крепко держалась прихваченная кожаным ремнем устрашающая рогатина – раздвоенная стальная пика на тяжелом древке. Еще с вечера егеря донесли герцогу, что наконец-таки выследили кабана-трехлетку – настоящего вепря из легенды. Этот будет биться не хуже самого отважного сарацина – чистый дьявол! Гильом Аквитанский, сын знаменитого Гильома Трубадура – короля поэтов¹, радовался предстоящей схватке как ребенок. В охоте принимали участие вассалы герцога из ближних провинций. Каждому хотелось поскорее броситься в бой – стать правой рукой герцога в этой битве.

А еще – заслужить внимание прекрасной юной особы…

Рядом с отцом, в коротком изумрудном кафтане и плаще, подбитом мехом, в шоссах в обтяжку и черных кожаных сапожках, ехала девушка, совсем юная, но гордо и по-хозяйски глядевшая перед собой. Алиенора привлекала внимание всех мужчин: белая кожа, сияющие синие глаза, крутой излом бровей, по-девичьи алые губы. Золотисто-каштановые волосы ее были заправлены под малиновый берет с тремя страусовыми перьями. Осиную талию юной герцогини охватывал широкий кожаный ремень с длинным охотничьим кинжалом у правого бедра. На груди, как и у всех охотников, висел рог, за спиной был лук, у седла – колчан со стрелами. Девушке едва исполнилось пятнадцать лет, но в седле она сидела не хуже самого бравого оруженосца.

Гильом поднял руку, и зычный вой охотничьих рогов выстрелил в чистое весеннее небо. Вспорхнули с голых деревьев редкие птицы. Все ждали этого сигнала и были готовы к нему. Целая армия псов хрипела, предчувствуя драку, не находила себе места. Борзым хотелось поскорее пересечь поле. Враг ждал их там – за далеким перелеском.

– Милая герцогиня, – обратился отец к дочери, – надеюсь, вы уяснили, как себя вести? Только смотреть и не приближаться! Это не куропаток бить!

– Да, отец, – кивнула девушка.

Юной герцогине позволялось многое: на то была причина, и не из веселых. Шесть лет назад Гильом потерял единственного сына Эгре, и теперь Алиенора, старшая из дочерей, стала наследницей великих земель. Девушке разрешались мальчишеские забавы – поединки и охоты. Она росла маленькой южанкой-Артемидой.

– А вы, де Ранкон, отвечаете за нее головой! – обратился Гильом к молодому человеку в изумрудном кафтане. – Ясно?

– Жизнь отдам за вашу дочь, сир Гильом, – поклонился тот.

Девушка и молодой человек переглянулись. Алиенора прятала улыбку. Было видно, что их связывает давняя дружба.

Сурово оглядев армию охотников, герцог с азартом выкрикнул:

– Вперед!

Охотники двинулись. Черный кабан, крупный трехлеток, еще ничего не ведал о приближении своих врагов – животное пряталось в маленьком лесочке, который через несколько минут должна была взять в кольцо вооруженная кавалькада. Кони поспешали рысцой, но, с каждой секундой набирая темп, готовы были по команде сорваться в галоп. Утренняя свежесть наполняла легкие, сладко ранила их. А предчувствие погони, боя и крови заставляло всех дышать глубже, наслаждаться каждым мгновением.

– Вы будете послушной, моя герцогиня? – набирая темп, на скаку выкрикнул в сторону девушки Жоффруа де Ранкон, получивший от дам Аквитании прозвище «красавчик».

– Как бы не так! – весело ответила она.

Замок остался позади, на холме. Легкий туман еще окутывал его подножие. Подвесной мост был опущен. А вокруг девушки уже шла настоящая скачка. Все колыхалось, опережало друг друга, пестрило. Храпящие лошади, взлетающие копыта; зеленые кафтаны, низкие шапочки, задорно украшенные перьями, устремленные вперед лица. Улюлюканье охотников заводило, заставляло закипать кровь, и Алиенора тоже закричала в полный голос, бросая вызов грозному зверю.

Охотники стремительно неслись по полю – кони давно перешли в отчаянный галоп.

И вот, ломая сучья деревьев, кавалькада атаковала лес. Белыми, пегими, рыжими молниями собаки метнулись через первые голые кусты, опережая всадников. Пустой лес зазвенел от собачьего лая и голосов охотников, которые выглядывали долгожданную добычу.

– Он у старого оврага, ваша светлость! Там его логово! – крикнул справа от герцога один из его егерей.

– Трубите! – прокричал Гильом. – Что есть силы трубите!

Лавина охотников – знатных баронов и простых рыцарей, оруженосцев, пажей, егерей – стремительно катилась вперед. Деревья уже редели на глазах, а впереди открывалась низина, где черной глубокой морщиной пролегал заросший голым кустарником овраг, тянувшийся на добрых четверть лье…

Тогда, в этой морщине, все охотники и увидели движение – бурелом и черные кусты заходили волнами, точно там, в глубине, в пучине, ожило неведомое чудовище и вот-вот поднимется, покажет себя. Охотники, точно завороженные, еще следили за движением в овраге, а борзые уже сорвались, опережая друг друга, вниз. А следом из кустов, ломая ветви, вылетел огромный кабан – черный, хрипящий – и, загребая копытами, помчался от своих преследователей.

Собаки бросились напролом, но для охотников это был рискованный путь. Зато чуть левее открывался проход через овраг – в него и устремились герцог и вся его рать.

Вырвавшись из леса, охотники сразу увидели далеко впереди стаю псов и улепетывающего вепря. Одна из борзых догоняла его, пыталась ухватить за бок, как могла, яростно кусала зверя. Вот кабан развернулся, метнулся в сторону – удар. Борзая подлетела в воздух, точно перышко, и рухнула с разорванным брюхом на землю.

Ей оставалось истекать кровью…

Летя во весь опор, охотники догоняли последних собак. А первые из них, опережая друг друга, вновь цепляли своего врага. Неожиданно кабан сменил направление – он что есть мочи побежал влево.

– Разрази меня гром, – рявкнул своим егерям герцог, – он бежит к реке!

Кавалькада замешкалась. Охотники, придерживая лошадей, еще срезали свой путь, расходились веером, а борзые, мгновенно распознав ход кабана, ровной лавиной устремились за ним.

Две из них, самые выносливые, атаковали вепря. Одна в прыжке разорвала ему ухо, другая вырвала с мясом клок шерсти из лопатки. Они жалили его, точно слепни. В какой-то момент, вырвав кусок земли копытами, кабан врос в землю. Первая собака сразу налетела на его клыки, взметнулась вверх, брызнув кровью, замертво рухнула на землю. Вторую немедленно постигла та же участь.

Но смерть первых преследователей только разбередила охотничий дух борзых. И грозный кабан видел это. С разодранными в кровь боками и оттяпанным правым ухом он летел прямо к реке – небольшому притоку Гаронны.

Еще один пес, желавший впиться кабану в ляжку, получил задними копытами точный удар по морде и с визгом отлетел назад.

От стремительного бега взмыленного коня земля прыгала у Алиеноры перед глазами. Жоффруа де Ранкон, едва поспевая за ней, то и дело поглядывал на принцессу. Никто не ожидал, что кабан окажется таким прытким, а сама охота превратится в бешеную скачку, в которой любой из преследователей, окажись он неловким, мог запросто сломать себе шею.

Раз попав в поле зрения, лента реки больше не исчезала. Стесненная двумя пологими берегами, синяя полоса приближалась, становилась шире. Уже были видны рябь от пробегавшего по ее поверхности легкого ветерка, прибрежные кусты. Теперь вся надежда была на собак, что они нырнут вместе с кабаном в холодную речную синь и там остановят его.

Так и случилось: кабан, всей массой взорвав прибрежную гладь, взволновав всю реку, устремился к противоположному берегу. Но на животном, которое никак не желало сдаваться, к тому времени сидел один из псов. Оседлав чудовище, борзая успела вцепиться ему в загривок. Кабан не знал, плыть ему или драться. И только преодолев треть расстояния с ездоком на спине, что нагло брал его крепость штурмом, кабан яростно забился. А к тому времени добрая половина борзых, наиболее резвых, уже окружала их в воде, и каждая пыталась дотянуться до взбешенного чудовища.

Охотники почти одновременно оказались на пологом берегу.

– Вода еще холодна, ваше высочество! – крикнул один из дворян. – Он того не стоит!

Но герцог только гневно оглянулся на осторожного спутника:

– Будь я проклят, если это остановит меня!

Никто не осмелился остаться на этом берегу. Вода закипела под копытами лошадей, разгоряченных, залетевших в холодную весеннюю воду.

– Я не пущу вас туда! – изо всех сил завопил Жоффруа де Ранкон, пытаясь перехватить уздечку Алиеноры. – К черту кабана – это опасно!

– Куда вы денетесь! – яростно бросила девушка, пришпоривая лошадь и опережая его.

– Вы простудитесь, заболеете и умрете! – зло выкрикнул он. – И мне придется умереть вместе с вами – и вы знаете почему!

Ей ли было не знать! Все молодые дворяне Аквитании были влюблены в принцессу!

Алиенора обернулась.

– Конечно, умрете! – выпалила она с издевкой. – Иначе мой отец вызовет вас на поединок и прикончит!

К тому времени кабан успел избавиться от непрошеного ездока, сбросив борзую, разорвав зубами шею норовистой собаке и оставив ее тонуть. Отбиваясь, он плыл к тому берегу. Но сражение в воде было хорошей форой для охотников. Эти минуты вновь вдохнули в их сердца надежду на скорую победу.

– Рвите его, черти! – орал во всю глотку своим верным псам Гильом Аквитанский. – На части рвите!

Бароны и егеря, поторапливая лошадей в холодной воде, были на середине реки, когда кабан выскочил из воды на том берегу. Но он и не подумал бежать, поджав хвост. У него тоже была фора. Первых двух собак он поднял на клыки и раскидал в стороны. Несмотря на раны, мгновенно прикончил еще двух. И только потом, выбрасывая из-под задних копыт песок, бросился по крутому склону наверх. Две стрелы, пущенные охотниками, угодили в его следы.

Через минуту погоня вновь продолжалась на суше. Но ряды преследователей поредели. Лошади многих охотников подустали, да и половина собак выбилась из сил. Никто не предполагал, что битва перенесется на другой берег реки.

Кабан мчался к лесу, но тот был далек. Всю местность покрывали пологие холмы и перелески. Опасному, но уже утомленному беглецу хватило сообразительности воспользоваться причудами ландшафта. Он петлял среди холмов и деревьев, путал следы. Охотники быстро терялись на этом берегу. Только самым неутомимым борзым еще удавалось преследовать зверя.

Алиенора видела, как ее отец, а вместе с ним один из молодых оруженосцев, Жервэ, неожиданно срезав путь, устремились вправо по опушке леса и, повернув, скоро исчезли за деревьями.

Не раздумывая, девушка помчалась за отцом. Жоффруа де Ранкон уже потерял ее. Крики охотников и лай собак остались слева. Алиенора проскакала еще футов пятьсот и разом остановила коня…

Впереди, на пространстве, частично укрытом деревьями, открывался длинный, в форме полумесяца, овраг. Но эта гигантская морщина была глубокой и обрывистой – настоящая западня. Алиенора увидела черного вепря с высоты холма. Две истекавшие кровью собаки лежали рядом с ним. У кабана, обложенного со всех сторон, был выбор: броситься в овраг и дожидаться, когда его забьют в этой яме, или метнуться резко вправо. Ослепленное яростью и страхом животное так и поступило – грозным рывком повернуло на охотников.

Жервэ первым вылетел на него из-за холма. От неожиданности лошадь его встала на дыбы и, перед тем как быть сбитой кабаном, сбросила седока, а потом всей тяжестью привалила хозяина. Клыки разъяренного чудовища, решившего добить врага, угодили в брюхо лошади, вырвав у нее кишки, распотрошив ее, но кабану этого показалось мало. Рядом был еще кто-то, возившийся, неистово пытающийся освободиться. Второй удар кабана пришелся на человека. Как ножи – кожаный доспех, клыки животного прошили спину молодого человека, который пытался увернуться от удара, выдернули его из-под лошади и отбросили в сторону.

Все произошло в считаные мгновения. Свидетелем трагедии стали одновременно двое – герцог Гильом Аквитанский и его дочь Алиенора. Конь принцессы врос в землю, она не могла даже пошевелиться. Трагедия ошеломила ее. Спрыгнув с лошади и сбросив плащ, ее отец уже вытягивал рогатину, пристегнутую ремнями к седлу.

– Прочь! – крикнул герцог своей лошади. Он больно ударил ее рогатиной по крупу. – Прочь!

Алиенора очнулась. Пришпорив коня, помчавшись наперерез кабану, она спешно доставала из-за спины лук.

– Алиенора, нет! – Рука герцога издалека остановила ее. – Нет, не приближайся! Если он пойдет на тебя, я не смогу помочь!

Стальная рогатина, нанизанная на толстое древко, смотрела вперед. Ярость зверя граничила с исступлением. Кажется, он понял, что исхода ему не будет, пока хотя бы один из врагов останется жив. И теперь нужно не защищаться, а нападать. Рвать всех и каждого, кто встретится на пути.

Кабан сорвался с места и полетел на герцога, готового к поединку. Недавний сон одной вспышкой вернулся к охотнику – рыло и клыки вепря над его грудью, черные глаза беглеца из ада, зловоние…

– О господи… – прошептал он.

Измученное погоней и борьбой животное уже не имело сил маневрировать, как прежде. И кабан пошел в лобовую атаку – всей массой он налетел на врага, но герцог успел шагнуть в сторону. Когда стальная рогатина вошла в короткую шею вепря, древко сломалось. От удара Гильома Аквитанского отбросило. Но вскочил он почти мгновенно, выхватив из ножен кинжал, и уже дожидался повторной атаки. Пот катил по лицу герцога, застилал глаза. Стремительно утершись рукавом кафтана, он следил за каждым движением раненого животного.

Хрипя, с рогатиной в шее, кабан шагнул в сторону герцога. Тот отступил. Вновь холодом потянуло на Гильома – холодом недавнего сна. Кабан сделал еще один шаг и стал собираться в смертоносную пружину.

Неожиданно прозвенела стрела – и пружина разом ослабла. Герцог обернулся. На холме стояла его дочь, держа в руках лук. Бледная, собранная. Гильом взглянул на кабана – вепрь покачнулся, сделал еще один шаг и грузно повалился на тропинку.

Стрела поразила его точно в сердце.

Держа коня под уздцы, Алиенора двинулась к отцу.

– Ты смелая девочка, я горжусь тобой, – благодарно сказал Гильом. Он прижал дочь к себе, поцеловал в лоб. Ее губы дрожали; пальцы руки, сжимавшей лук, побелели и не слушались. – Спасибо. – В который раз герцог утер рукавом камзола разгоряченное лицо. – Клянусь Богом, никогда не терял на охоте столько собак!

Но взгляд Алиеноры с глазами, полными слез, так и тянулся в сторону. Туда же посмотрел и герцог, печально кивнул:

– Бедный Жервэ…

Растерзанное тело оруженосца Гильом сам укрыл плащом, прочитал короткую молитву. А по холмам уже аукалось разноголосое эхо охотничьих рогов…

Часа через два собравшиеся охотники отогревались у костров и пили горячее вино. По ходу были подбиты три оленя и много птицы. Оставалось послать за лодками в ближние селения. Нечего было понапрасну лезть в ледяную воду – искушать судьбу.

Но сам герцог не стал дожидаться переправы – с горсткой оруженосцев и егерей, забрав добычу, он вновь на лошадях переплыл речку. Горячая кадушка, жар камина и вино быстро отогреют его! Тем более он намеревался лично проследить за тем, как готовится маленький пир.

К вечеру, по дороге к замку, красавчик Жоффруа де Ранкон несколько раз пытался заговорить с девушкой, но она только загадочно улыбалась ему в ответ. Он уже получил взбучку от ее отца – взять и отстать от драгоценной сеньоры!

– Вы считаете, что я недостоин вас? – уже у самого замка спросил он. – Ответьте мне, герцогиня, прошу вас…

Молодой рыцарь, хозяин замка Тайбур, был одним из самых благородных аристократов Аквитании и мог, хотя бы в помыслах, надеяться на взаимность.

– Мой отец решит, кто достоин его дочери, – как ни в чем не бывало ответила она. – Но об этом, я полагаю, мне думать еще рано.

Она ошибалась…

Вечером в замке шел пир горой. После трех оленей под перечным соусом, жареных каплунов и куропаток на огромном серебряном блюде внесли долгожданного кабана. Румяный и сочный, приправленный перцем и чесноком, он совсем не походил на того свирепого монстра, что расправлялся с опытными борзыми, как с цыплятами.

Гильом Аквитанский сам отсек поварским ножом кабанью голову, взял ее, сочащуюся жиром, в обе руки, повернул к себе подпаленным рылом.

– Вот она, голова дьявола, что навещал меня этой ночью! – весело рассмеялся он. – Нынче она выглядит куда аппетитнее! – Гильом взглянул на слипшиеся, зарумяненные веки кабана, на его срезанное собачьими клыками правое ухо. – Я сам разберу ее по косточкам – толики мяса псам не оставлю!

Уже во время ужина гости заметили нездоровый румянец на щеках их сюзерена, но приписали это влиянию вина, меда и специй. А когда Гильом Аквитанский, известный чревоугодник и гурман, помимо кабаньей головы съел еще и ляжку вепря, то опасения отпали. Герцог славился воистину гигантским аппетитом! Но уже в конце вечера ему стало плохо. Герцога насилу уложили в постель. Ночью у него был жар. Послали за докторами в Бордо. Сутки Гильом Аквитанский бредил, через день ему полегчало.