Kitobni o'qish: «Убийство в магических тонах»

Глава 1

Марк сидел на песке, закрыв глаза. Сквозь яркую, смазанную ресницами полоску он различал темные пятна на берегу. Его друзья спешили раздеться и нырнуть в море. До открытия кафе оставалось полчаса, и перед работой можно было еще успеть выкупаться. Марк с завистью слушал, как они, весело переговариваясь, плюхались в воду. «Наверное, море еще не утратило своей утренней прохлады», – подумал Марк, по спине сбежала струйка пота, и он тяжело вздохнул. Как жаль, что у него в комнате только душ, а как хорошо было бы наполнить ванну прохладной водой и погрузиться в нее по уши.

– Идем, искупаешься, – раздался рядом голос.

Марк, вздрогнув, открыл глаза. Толстый повар, который работал в их кафе всего пару дней и имени которого Марк не помнил, с улыбкой смотрел на него.

– Он у нас боится утонуть, – к ним подошел Алекс, который, как и Марк, работал тут официантом. Алекс запрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха. – Еще ни разу не видел, чтобы он купался.

– Да можно ведь и не заплывать далеко, – сказал повар, – мель тянется на несколько метров, вода там по пояс.

– Так спасем же высыхающего, – к ним вдруг резво подскочил еще один работник кухни – рыжий верзила Лаврик.

И вдруг – Марк даже не успел оборониться – шесть рук подхватило его под локти и колени. И вот уже товарищи с гиканьем и хохотом помчались вместе с ним к морю. В ужасе Марк завопил во всю глотку, пытаясь вырваться, но его уже со всего размаху швырнули в воду.

– Не-ет, не-ет… – закричал было Марк, но тут же, оказавшись в воде, захлебнулся.

В отчаянье и панике он пытался вскочить на ноги, но поскальзывался и опять падал в воду. Хохот товарищей, шум волн слились воедино, он вопил «Спасите!» бессчетное количество раз, но не слышал своего голоса. Ему казалось, что сердце перестало биться и мир рухнул. Все его попытки выбраться на берег были бесполезны, его что-то за ноги утягивало назад в глубину. И он знал, что это не кто-то живой с зубами, который хочет съесть его или разорвать на части, нет, это было само море и оно хотело растворить его или, того хуже, превратить каждую клеточку его тела в морской камушек или ракушку и растащить по всему морскому дну, где он будет чувствовать каждый свой камушек веки вечные.

И вдруг все вокруг застыло и затихло. Марк замер и сам, так как увидел, что волны превратились в стеклянную ажурную стену, которая окружила его. Толща воды за ней на многие даже не метры, а десятки метров стала прозрачной, и Марк увидел разнообразных рыб, моллюсков, медуз, морских ежей – все они светились странным светом и шептались между собой о чем-то непонятном. Марк, в ужасе вскрикнул, и тут же вода ожила, упала, и взбурлилась дикой волною, да с такой силой, что вытолкнула его далеко на берег и окатила с головой троицу приятелей, которые на миг оторопели.

На четвереньках, трясясь и бормоча: «Такого не бывает, такого не бывает», Марк дополз до друзей. Он был словно вдрызг пьян, голова шла кругом и все было как в тумане, и в то же время ужас сотрясал каждую его поджилку.

Приятели захохотали, держась за животы, только повар наклонился к Марку и, тронув его за плечо, с опаской сказал:

– Эй, ты что… Ну, успокойся.

Марк обернулся и глянул на море, будто ожидая, что оттуда выскочит чудовище, но ничего не увидел, кроме мелких размеренных волн. Он выдохнул с облегчением и уже трезвее посмотрел вокруг и на товарищей. Мир стал прежним. И в голове прояснилось.

Он заметил, что трое ребят улыбаются, иногда повторяя: «Ну и чудило». И ему вдруг стало ужасно стыдно за свои трусливые вопли и странное поведение, он вскочил на ноги, хмурый и злой – но злился он не на друзей, а на себя.

В смятении чувств, втянув голову в плечи, он поспешил в кафе, чтобы спрятаться от глаз сотоварищей в своей комнате. Жил он прямо над кафе, точнее, над его кухней, в комнатке под крышей. Взбегая по лестнице, он в ужасе думал, что же с ним такое было, чего это он чуть не рехнулся от страха.

Только закрыв за собой дверь, он выдохнул спокойно. Он стыдился за свое дикое поведение, думая, как теперь покажется на глаза товарищам. Укоряя себя и вопрошая, что же с ним было, он стянул с себя мокрую одежду, зашел в тесную ванную комнатку, где помещался лишь душ и раковина, и хотел было смыть с себя соленую воду, но вдруг остановился. Он принюхался к руке и понял, что она еле слышно пахнет морем. Он закрыл на миг глаза и улыбнулся. Он был счастлив. Почему то этот запах приносил ощущения счастья. Марк вытер волосы и надел сухую одежду, так и не приняв душ.

Единственное окно его комнаты выходило на море. Марк остановился, задумчиво глядя на бескрайнее синее поле, по которому бежали белые барашки. Он уже два года жил в этом приморском городке и работал в кафе и почему-то все эти два года избегал моря, не в состоянии себя заставить даже приблизиться к кромке воды. Но несмотря на то, что друзья вынудили его пережить истинный ужас, воспоминание о воде, которая сначала хотела изничтожить его, а потом вдруг явила всякую тварь морскую, привело его в странное, даже радостное чувство.

– Будто сон наяву, – пробормотал он. – Шепот рыб между собой, и застывшие волны.

Но теперь ему надо было спуститься вниз, а он стыдился. И с чего он, взрослый мужчина двадцати трех лет, повел себя как трусливая девчонка?

Медля спуститься в кафе, он не спеша расчесал волосы, сделал аккуратный боковой пробор, потом внимательно посмотрел на себя в зеркало, будто ища признаки безумия на лице. Но оно было обычным: как всегда, печальные светло-зеленые глаза под широкими полосами каштановых, в цвет волос, бровей и тонкие губы, сейчас искривившиеся в иронии.

Как теперь он покажется на глаза товарищам? Алекс точно начнет подшучивать над ним.

Но часы показывали десять минут десятого, а это значило, что он уже десять минут как должен быть на работе. Делать нечего, придется идти. Он опять тяжело вздохнул.

Когда он спустился вниз, кафе уже было открыто. Алекс расставлял стулья, он успел переодеться в форму и белый передник, только волосы еще поблескивали влагой.

– Отпустите, отпустите, – пропищал он, заметив Марка.

Бармен тоже не преминул спросить у Марка, что там произошло на пляже, медуза, что ли, его укусила?

– Она самая, – буркнул Марк, краснея от стыда. Он сделал вид, что не слышит других вопросов, и стал расстилать скатерти.

На пляже, как и на набережной между кафе и парком, уже появились люди, вечно праздные, будто для них не существовало ни дней недели, ни времен года.

Прибрежное кафе, в котором работал Марк, стояло последним в длинной веренице ресторанчиков и кафешек, выстроенных вдоль пляжа. Через несколько метров от этого кафе пляж заканчивался и начинался волнорез, а дальше виднелся уходящий далеко в море длинный деревянный пирс, где пришвартовывались рыбацкие лодки и небольшие катера. Ресторанчики были будто зажаты между морем, которое во время зимних приливов наступало на них, доходя до нижних ступенек лестниц, и старым парком, что тянулся, как и пляж, вдоль всего города.

Кафе, в котором работал Марк, в отличие от новых каменных двухэтажных зданий конкурентов, было накренившимся к морю старинным одноэтажным деревянным строением, со стороны моря оно имело огромную террасу, с витыми столбами и балясинами, и две лестницы, которые элегантно, полукругом спускались на песок. Потому и открыто кафе, в отличие от конкурентов, было только летом. Но и тогда народу заходило не то что бы много.

Марку нравилось, что эта часть пляжа была немноголюдна: в кафе заходило мало посетителей, у него было много свободного времени. Для хозяина же, наоборот, в этом была главная проблема его завядающего бизнеса.

Поджидая посетителей, Марк любил, облокотившись о перила, смотреть на море. Даже в эту августовскую жару люди не спешили укрыться от солнца и выпить холодные коктейли. И сейчас Марк по привычке стоял и глядел в голубую даль.

Вдруг мелькнула огромная тень, и рядом на перила приземлилась чайка. Она уставилась на Марка черным блестящим глазом, вопросительно и даже удивленно. Они смотрели друг на друга, будто каждый хотел понять, что с другим не так. Чайка вдруг, бочком, шагнула ближе и нерешительно клацнула желтым клювом, но Марк вовремя снял руку с перил. Он хотел было отчитать чайку за плохое поведение, но она вспорхнула и улетела прочь.

– Опять мечтаешь или вспоминаешь устренний заплыв? – Алекс толкнул его локтем. Он держал поднос с двумя бокалами цветного коктейля. – Очнись. Клиентам сами напитки не подплывут. Это тебе не какое-то будущее из твоих книжек, ты все еще в двадцать четвертом году двадцатого столетия на планете Земля.

Алекс опять толкнул его локтем и захохотал. Он вальяжной походкой двинулся к столику с посетителями, явно радуясь своей дурацкой шутке.

Марк лишь вздохнул. Этому Алексу только и дел что доставать его. Но весь день прошел спокойно. Вечером он и Алекс должны были уйти с работы пораньше. Еще накануне они решили пойти на танцы со своими подружками и отпросились у хозяина: выходной у Марка и Алекса были в понедельник и вторник, а у девушек – в воскресенье.

Так как после десяти вечера посетителей почти не было, хозяин иногда сам оставался за официантов. В последнее время он нес убытки и, кроме хмурой озабоченности, других эмоций на старом и усталом лице не появлялось.

В десять вечера в кафе пришли их девушки: белокурая, полненькая, в модном блестящем платьице, новая подруга Алекса и молчаливая брюнетка Полина, с которой уже пару месяцев встречался Марк. Обе работали в магазине одежды, который находился в квартале от кафе: Полина – как она говорила, с самого его открытия, а подруга Алекса – поступила туда только что. Полина была спокойной, задумчивой девушкой и очень нравилась Марку, но он с печалью стал замечать, что она пытается при любом удобном случае привлечь внимание Алекса. Ему казалось, чтобы быть ближе к Алексу, она вынуждена общаться с ним, с Марком.

Девушки стояли у крыльца, выходящего на набережную, и о чем-то болтали в ожидании, когда к ним выйдут их кавалеры. Марк взглянул на Полину, она была одета так же как на работе, даже не принарядилась к танцам: волосы, аккуратно уложенные на затылке, скромное серое платьице почти по щиколотку и грубые черные туфли, в которых, кажется, она ходила и летом, и осенью. Сейчас она и не замечала, что Марк смотрит на нее – она поглядывала в кафе, следя за передвижением Алекса.

Марк придумал какую-то отговорку, чтобы не идти, он боялся, что Алекс начнет со свойственной ему хамоватой бравадой рассказывать девушкам про сегодняшний случай, как будто это какой-то анекдот. Он, конечно, все равно про купание Марка расскажет, но пусть хотя бы его, Марка, при этом не будет.

Полина не расстроилась, выслушав его нелепую отговорку, а даже обрадовалась, и девушки с Алексом ушли втроем.

До закрытия кафе, то есть до полуночи, оставалось еще часа полтора. Кроме влюбленной парочки, сидевшей в углу, посетителей не было. Полная луна монолитом висела над морем, и лунная дорожка бежала прямо от неё к кафе. Разглядывая пятна на этом огромном желтом диске, Марк вдруг услышал, со все более нарастающими истеричными нотками, ругань двоих, мужчины и женщины. Обернувшись, он увидел, что и хозяин, и даже бармен подошли к стеклянной, распахнутой настежь двери и с любопытством глядят на дорогу. Марк тоже подошел ближе и увидел косо въехавший на тротуар огромный, блестящий, с хромированной отделкой, черный «Роллс-Ройс». Возле него, размахивая руками, стояли двое. Шикарная, в жемчугах, молодая дамочка и не хилого сложения пожилой мужчина во фраке и цилиндре, он был лет на двадцать старше ее. Он её в чем-то обвинял, она же сыпала на него проклятиями и прочими ругательствами. Выдохнув, она вдруг посмотрела на кафе и на миг их с Марком взгляды встретились.

Марк смутился под этим колючим взглядом голубых глаз, а может, его сразило её великолепие. Она была словно кинодива – красивая и изящная. На ней было короткое до колен платье, сшитое из ажура и бусин, туфельки на тонком каблуке, а белокурую голову ее венчал ободок с пером и с огромной, может быть даже брильянтовой, брошью.

Девушка замолчала и, кинув мужчине сердитое: «Видеть тебя не желаю», села в автомобиль, громко хлопнула дверцей, и шофер тут же умчал её прочь.

Мужчина, пробормотав ей вслед нелестное пожелание, глянул на зрителей, что торчали в дверях кафе и нахмурился. Хозяин, не растерявшись, любезно улыбнулся и сказал:

– Не желаете выпить? Вечер уж очень душный.

Мужчина снял цилиндр и вдруг принюхался, будто учуяв какой-то странный запах. Он огляделся вокруг и уставился на служащих кафе озабоченным взглядом. Его странное поведение нельзя было отнести к его нетрезвому виду, разве что вместо алкоголя он принял более затуманивающую разум вещь.

– Что ж, – сказал он хозяину, – телефон у вас есть?

Тот услужливо указал на на барную стойку, где стоял черный аппарат.

Мужчина, кинув по пути на столик свой цилиндр, направился к аппарату, при этом поглядывая по сторонам, будто хотел что-то обнаружить в кафе. Потом он набрал номер, сказал в трубку несколько слов и после уселся за столик. Когда к нему подошел Марк, тот сказал:

– Что-нибудь легкое, бордо, бургундское или… – и он вдруг странно застыл, уставившись на Марка, чуть ли не открыв рот в удивлении, а потом прошептал: – Позвольте, а вы случаем не…

Он запнулся, будто ожидая, что Марк договорит слово за него.

– Что я? – не понял Марк.

– Ну, вы просто официант или…

– Или? – растерялся Марк.

– Не знаю, – посетитель задумчиво пригладил усы и седоватую бородку, – например, библиофил или ихтиолог.

Так как Марк продолжал удивленно таращиться, богач махнул на него рукой и еще раз попросил принести бутылку вина и какую-нибудь закуску. Марк тоже решил – в переносном смысле – махнуть на него рукой и не обращать внимания на его странности. В кафе, бывало, всякие личности заходили. Один прощелыга как-то требовал накормить его бесплатно, потому как он ценный работник у морской царицы. А прошлым летом некая дама при виде жаренной рыбы вдруг рыдать начала. Так что Марк, пожав плечами, принес все, что требовал посетитель, и встал в сторонке. Хозяин опять уселся за столик около бара и все пытался в огромной бухгалтерской книге что-то просчитать, но, судя по его озабоченному лицу, это ему никак не удавалось.

Вскоре к богачу присоединился его приятель, хотя он был больше похож на подчиненного: если богачу было где-то лет сорок пять – пятьдесят, то этому, в клетчатом костюмчике – не больше двадцати пяти.

Марк подошел к ним, чтобы узнать, чего желает новый посетитель, и успел услышать, как богач обеспокоенно произнес:

– …странные дела. Он, конечно же, из диких, явно ничего не понимает. Но при чем тут рыбья ма… – он тут же замолчал, заметив Марка.

Приняв заказ – еще одну бутылку вина и закуску – Марк ушел. Когда же он возвращался с заказом – а сделал он это, повинуясь бессознательному любопытству, нарочно бесшумно и незаметно, прямо вынырнул из-за столба – он успел услышать от молодого человека:

– А что, ставрида и такой фортель могла выкинуть?

Богач увидел Марка и не ответил, а только махнул ладонью на собеседника.

Марк понял, что говорят они о чем-то интересном и необычном, и любопытство его разгорелось еще сильней.

Любопытство, к неловкости и стыду Марка, являлось его слабой стороной, и в его арсенале имелись некоторые приемчики, способствовавшие лучшему подслушиванию. Но основных правил, что он вывел для себя, было всего два. Во-первых, главное – не смотреть на того, кого подслушиваешь. Почему-то люди уверены, если на них смотрят, то слушают – даже если ты далеко и их вообще не слышно, и, соответственно – наоборот: если ты, хотя и находишься рядом, но совсем на них не смотришь, они могут говорить все, что угодно, думая, что их не слышно. Во-вторых, если заняться каким-нибудь кропотливым делом, даже пусть и близко от разговаривающих, то они тоже решат, что человек ни черта не слышит.

Марк так и сделал. Сначала он возле барной стойки чистил какую-то вазу. Потом стал подметать пол недалеко от интересных посетителей.

Негромкие голоса собеседников не открыли полной картины разговора, но Марк смог услышать следующее. Говорил в основном богач. Голос его был разморен вином и печалью:

– Самое смешное, что город рядом с морем, и охранять его от моря, получается что, нелепо.

– Ну и отдать его им на растерзание нельзя, – сказал его молодой друг.

– А по мне, эти ставридисты измельчали. Это ж курам на смех. Вчера наткнулись на одного, продавал туристам поделки из ракушек.

– Ну, так если они из рыбьего дворца или там…

– Ян, ну ты сам посуди, ставридист – и как старушенция какая-то изготавливает поделки из ракушек. Хоть и из дворца.

– А как быть с дикарем? – еле слышно спросил молодой.

– Буду разбираться. Прощупать надо по всем фронтам…

Эти разговоры вдруг встрепенули Марка, так как ему показалось, что, не пойми как, но то, о чем они говорили, неким образом перекликается с его утренним непонятным видением в море. Эти двое еще болтали о каких-то странностях, но смысла Марк понять не мог, зато сердце его почему-то затрепетало от этого разговора.

Богач, заметив Марка, махнул ему, чтобы тот принес еще вина. Что Марк и сделал.

Надо было закрывать кафе, все посетители, кроме этих двоих, разошлись. Марк принялся рядом с их столиком переворачивать стулья, намекая этим, что и им пора убраться. Хотя самому хотелось присоединиться к их компании.

Молодой человек вдруг принялся жаловаться богачу на свою девушку и, печалясь все больше, один прикончил вторую бутылку и принялся за третью. Марку самому сегодня было не очень-то весело, он вздыхал, вспоминая Полину. «Она теперь и вовсе со мной гулять не захочет, после того как Алекс наговорит ей всякого обо мне», – с печалью подумал Марк.

Молодой в клетчатом костюме поманил вдруг Марка, кивнул на стул и налил вина в пустой бокал – будто прочел его мысли.

– Извините, нам нельзя, – сказал учтиво Марк, но, видимо, сожаление было слышно в его тоне, потому что молодой сказал:

– Садись.

Марк сел. Молодой представился коротко: «Ян», а своего старшего друга представил как мистера Клеверса. А потом сказал:

– Ну, скажи, разве это не верно?

– Что?

– Да то, что эти девчонки душу всю могут измотать и не знаешь, что делать, то ли бежать от них без оглядки, то ли искать нормальную, чтоб издалека было понятно, что это не ведьма!

– Это ты про которую говоришь? – пробормотал Клеверс. – Хотя бы фотографию показал. Может там и правда, ведьма. – Он хохотнул.

Молодой откликнулся:

– Вы вовремя напомнили. У меня одна вещичка есть, только от мастера забрал. Вот, поглядите.

Он вытащил из кармана шар с кулак величиной, сделанный из какого-то легкого металла, и сказал, что в нем фотография его мучительницы. Марк взял шар и заметил там линзу, как в маленькой подзорной трубе. Он прищурил один глаз и глянул туда. Внутри была фотография красивой блондинки в коротком платье и с веером из перьев, которым она игриво обмахивалась, возведя густо подведенные глаза. Благодаря полусфере девушка выглядела, как в кино, почти живой. Вдруг Марка что-то щелкнуло по лбу. Он быстро отнял от глаза шарик, а богач махнул пред ним рукой, будто отгоняя кого-то, и с извинением сказал:

– Муха.

– Красивая девушка, – Марк отдал шарик с фотографией обратно Яну.

Но руку его перехватил мистер Клеверс и, пробормотав: «Дайте и мне поглядеть», посмотрел в шар. Отняв от глаза шар, он вдруг в оторопелом удивлении сказал Яну:

– Да это даже не фиолетовый, а почти что черный.

Ян удивился и, схватив шар, тоже глянул туда.

– О чем вы? – не понял их Марк.

– Фотограф перетемнил с фото, – пояснил Клеверс.

– Разве? Вовсе нет, – пожал плечами Марк, не понимая, что же все-таки им не понравилось в фото.

Богач, подлив вина в бокал Марка, сказал ему:

– У тебя, поди, от красоток отбоя нет? Вижу-вижу, личностная магия налицо.

– Обыкновенное лицо, – пожал плечами Марк и вздохнул, опять вспомнив о Полине, которая, когда гуляла с ним, все время косилась на Алекса.

Марк устало выпил полбокала вина, оно было теплое, но неплохое.

– Да брось, девушки вокруг тебя поди рыбными косяками вьются, – сказал Ян с усмешкой.

– Ненавижу рыб, – сказал Клеверс. Он закрыл глаза и вытянул ноги. Видимо, вино хорошо подействовало на его и так не очень-то трезвое состояние. – А ты, наверное, специально подыскивал работу у самого моря?

– Сам не знаю, чего я сюда устроился, – пожал плечами Марк. – Я с родителями жил в соседнем городе… даже не город, а так, сельцо в горах… а сюда к морю мы приезжали редко, только по праздникам, вот и захотелось сюда перебраться.

– Так ты не местный? – кивнул Ян. – Поди лет пять как здесь?

– Почему пять? – удивился Марк его странному вопросу.

– Ну, тогда многие сюда приехали и остались.

– Нет, я здесь два года. А почему сюда многие приехали?

– Не слышал разве? Тут на побережье землетрясение было, в районе Гаково, а потом строиться там начали вовсю. Я вот тоже сюда пять лет назад приехал, тогда-то со своей дурою и познакомился. Душу она мне всю вымотала! Вот какого черта она ко мне привязалась?!

– А у меня наоборот, – вздохнул Марк,– не хочет привязываться.

– У нас тут что, клуб разбитых сердец? – перебил их Клеверс, вдруг очнувшись. – Какая пошлость! Тоже мне трагедия жизни!

– Конечно, какая может быть трагедия с такой красоткой женой, – тихо сказал Ян Марку, кивнув на своего богатого друга.

Клеверс долил вина, выпил, махнул кому-то– видимо, зовя официанта. Марк пошел за бутылкой. В баре хозяин тихо сказал ему:

– Когда читаешь светские хроники и в голову не придет, что такой известный человек из высшего общества способен так надираться, причем дешевым вином, да еще в нашем, мягко говоря, не пятизвездочном кафе. Но кем бы он ни был, я не собираюсь караулить его тут всю ночь. Так что выпроводи его, только поделикатней. Все-таки уважаемый человек, хоть и горазд выпить.

Марк не успел дойти до Клеверса, как дорогу ему перегородил помощник повара, рыжий верзила Лаврик, благодаря инициативе которого Марка сегодня искупали в море. Даже не стараясь говорить тише, он с усмешкой сказал Марку:

– А я тут с поваром поспорил, каким голосом ты сегодня вопил, когда тебя в море кинули, морской свинкой или морским попугаем? Я настаивал нас свинке. Хри-и, хри-и, – противно завизжал он.

Даже помутневший взгляд Клеверса прояснился, и он посмотрел с интересом на них.

Рыжий Лаврик, похохатывая, направился прочь из кафе. Марк, хмурясь, возвратился к двум сотоварищам, даже не подумав, что подколку Лаврика могли слышать и, вручив бутылку, предложил этим двоим прогуляться, так как кафе уже закрылось.

– Прогуляться! По бережку! – вдруг провозгласил Клеверс, кинув странный взгляд на Яна.

Клеверс встал, пошатнулся и, ища равновесия, оперся о плечо Марка. Используя Марка как опору, он направился к лестнице, что вела с веранды прямо на песок, и стал доверительно говорить Марку что-то невразумительное про несчастья, которые оборачиваются счастьем, и что надо смотреть в оба. Ян, попивая на ходу из бутылки, поплелся за ними.

Бросить богача Марк не мог, а тот продолжал плестись по песку и рассказывать ему какую-то свою теорию о счастье. «Вот например, – бормотал он, – проигрался я в пух и прах в казино, задолжал там чуть ли не самому влиятельному мафиози в городе, тут бы и повесился кто, но только не я. Я посмотрел на это с другой стороны и нашел выход!» И вдруг богач оторвался от Марка и с криком: «Всех их в топку!», вдруг кинулся к морю, по пути срывая с себя рубашку.

– Шеф, здравоохранение запрещает купаться, если пьян, – сказал Ян, прислоняясь к высящейся пирамиде шезлонгов. Он закрыл глаза, и бутылка, выскользнув из его рук, глухо упала в песок, красное вино выплеснулось, тут же исчезнув в песке.

Марк беспокойно посмотрел на пожилого богача, который без рубашки, брюк, но в ботинках и длинных белых кальсонах поборол огромные прибрежные волны и кидался все дальше вперед, махая руками. Голоса его слышно почти не было, но иногда доносились какие-то невнятные вскрики – кажется, сплошь ругательные.

Марк пошел к воде, желая вернуть пьяного богача на сушу. Но сколько он ему ни кричал, чтобы тот вернулся, богач не слышал, слишком был громкий шум волн. Марк видел, как Клеверс взмахнул руками и пропал за очередной волной. Марк метнулся туда-сюда, не зная что делать – людей на берегу не было, стояла уже ночь. А страх, к стыду Марка, не давал кинуться вслед богачу. Марк понимал, что действовать надо быстро, собутыльник богача пьян, а пока Марк вернется обратно в кафе, пока приведет кого-нибудь, может, будет совсем поздно. Если бы не этот страх! А ведь раньше Марк вполне сносно плавал, да и было это не так давно, два года назад, а потом произошел тот несчастный случай, который повлек за собой его кратковременную смерть.

Марк подходил все ближе и ближе к морю. Волны были не то что днем, совсем не ласковые, издалека видно, какая глубина скрывается за ними – шумными, черными, злыми. В тот несчастный день, когда он на миг умер, стояла вот такая же летняя ночь и накатывали огромные, жаждущие жертв, волны.

Воспоминания о прошлом ужасе усилили страх, но Клеверс над водой так и не появлялся, хотя прошло уже минуты две или три, и тогда Марк, запретив себе думать, скинул туфли и рванул вперед, с разбегу рухнув на волны. Они ударили, отшвырнули его чуть ли не обратно на песок. «Трусу здесь не место», – зашипели они и захихикали шуршащим, булькающим смехом.

Но Марк упрямо бил по волнам, будто это был враг, которого надо было победить, лез вперед, одолевая волны, которые продолжали шумно хохотать. Он греб словно лопастями и плыл вперед. «Я плыву!» – вдруг понял он. И от осознания этой дикой странности приходил то в восторг, то в ужас. Теперь ему казалось, что море злится и шипит: «Заглоти его, съешь его, утяни его». А ему и самому надо было погрузиться в эту черную бездонную пучину, чтобы отыскать богача. Страх смерти сковал его сознание, но он все же нырнул в глубину вод. В голове его мелькнула мысль, что, может, вместо него утонет его прежняя жизнь, а он возродится обновленный?

Нырнув, Марк вдруг увидел светлое пятно, подумал, что это должно быть тело Клеверса и, проталкиваясь в глубь и толщу воды, схватил светящееся тело. Вздохнуть, ему уже не терпелось вздохнуть, а для этого еще надо было тащить вверх богача. Но вдруг притянув к себе светящееся тело, он увидел, что это вовсе не пьяное тело богача, это была огромная, с серебряной, величиной с монету, чешуей полутораметровая рыбина, эта рыбина смущенно ему улыбалась. Он не знал, что больше напугало его – эта неожиданная подмена или её смущенная улыбка. Марк хотел оттолкнуть рыбу прочь, но хвост ее уже ловко обвился вокруг его ног, а один из плавников взял под локоток.

– Марк, – вздохнула рыбина. – О, Марк, – и она захихикала.

Он опять попытался отбрыкаться от неё – не понимая, сходит ли с ума от отсутствия кислорода или это…

– Русалка? – сказал Марк, а может, и подумал, так как если бы сказал, то тут же бы хлебнул воды, но этого не произошло.

– Ставрида, – обиженно произнесла рыбина. – Никаких получеловеков. Просто рыба.

– Мне пора, – опять то ли подумал, то ли сказал Марк. – Мистера Клеверса надо спасать.

– Да он не утонул, наверху он. Ты его проглядел.

Она прижималась к нему своей холодной, жесткой, как металл, чешуей, которая чувствовалась даже сквозь одежду, и глядела на него огромными черными круглыми глазами.

– Так скучала по тебе. И столько хотела тебе сказать, а сейчас растерялась, – захихикала она. – Я бы сама к тебе еще раньше заявилась. Но я не знала, где ты. Да к тому же, наверное, я самая скромная из ставрид.

– Не бывает таких огромных ставрид, – то ли Марк себя хотел поймать на сумасшествии, то ли её уличить во лжи и узнать, кто она на самом деле. Может, это какой оборотень морской. А может, он наглотался воды и это его предсмертный глюк?

– Может, такую как я, не каждый день встретишь, но и ты хорош. Разве бывают официанты, которые не дышат под водой по пять минут?

Марк дернулся, вспомнив, что давно бы пора ему глотнуть воздуха, и вдруг с ужасом понял, что в этом не нуждается и даже не хочет дышать. Но он хотел вырваться из объятий этого серебристого чудовища, хотел бы сказать: «Сгинь, нечистая!», а потом опять встретил ее взгляд, такой нежный и даже наивный, и невозможно уже было говорить ей таких обидных слов. Странно, что эти круглые фосфорицирующие глаза могли так нежно смотреть.

– Отпустишь? – попросил Марк.

Она размотала хвост, но продолжала держать его руку своим колючим плавником.

– А тебя не мучает одиночество? – спросила она тихо. – Мне показалось, ты так печален и всегда один. Вот я тоже, вроде бы всегда в стае ставрид, но такая тоска, – она даже второй плавник прижала к сердцу, показывая силу своей рыбьей тоски, – и такое чувство, что меня никто не понимает и никому до меня нет дела.

– Хм, – сказал он и наконец-то сбросил её плавник со своей руки.

Тут же, радостный, рванул скорее вверх. До него донесся еле слышный голос ставриды:

– Извини, что напугала. Но я так обрадовалась, когда почувствовала, что ты прыгнул в море. Я так давно…

Марк вынырнул на поверхность, и на него обрушилась и ночь, и шум воды, он глотнул воздуха, хотя ему это и не было нужно. Вдруг он услышал голос Клеверса, обернулся и увидел, что тот уселся на буек, размахивает руками и поет, а точнее кричит, пытаясь переорать шум волн, какую-то песню. Марк поплыл к нему, а встреча со ставридой почти стерлась из чувств и памяти, словно сон. «Это был минутный сон», – решил он и поставил на этом точку. Он слышал, что некоторые люди могут засыпать прямо на ходу на несколько секунд, может и у него как-то так вышло.

Марк заставил Клеверса слезть с буйка и приплыть обратно к берегу.

На берегу их встретил обеспокоенный Ян. Он кинулся к богачу, подобрал по пути вещи того и вручил их, хотел было уже что-то говорить, но богач перебил его, опять затянув песню, потом перебил себя и заявил, что не помешало бы выпить еще.

Марк потоптался на месте, не зная, что ему делать: ему хотелось бы поговорить с этим странным Клеверсом, хотя он еще и не понимал, зачем и для чего. Но эти двое уже забыли про него и потопали по пляжу куда-то дальше в темноту. Марк развернулся и направился обратно в кафе. Он посматривал на море и не мог поверить, что вот только сегодня утром он увидел всех морских тварей, а теперь ему привиделась еще и говорящая рыбина. Но, не смотря на панику открывшегося сумасшествия, он с радостью подумал, что смог кинуться в пучину.