Прогулки по Кёнигсбергу

– «И вот тут чисто по-нашенски была допущена ошибка».

(Автор пишет про ошибку в датах, выбитых изначально на памятном камне на месте университета Альбертина. «По-нашенски» – это по-русски, немцы-то и прочие европейцы никогда не ошибаются в таких вещах. А мне вот сразу вспоминается обратный пример, о котором жительница Калининградской области должна бы знать. В XIX веке в городе Фридланд (ныне Правдинск) прусские власти открывали памятник русскому генерал-майору Мазовскому, герою войны с Наполеоном. И ошиблись в фамилии героя – до сих пор на памятнике написано «Маковский» вместо «Мазовский». Такой вот исторический курьёз. Но у автора книги такой ляп можем совершить только мы, сиволапые).

– «Впервые тогда мэрия Калининграда увековечила память мёртвого города за свой счёт».

(Пишется с упрёком – мол, только в 90-х годах наконец что-то увековечили – ужас-ужас. Это вообще самый распространённый ноющий мотив в книге: по мнению автора, во все времена главной задачей калининградских властей было увековечивание немецких памятников Кенигсберга. Похоже, в голове автора правильная тактика властей выглядит примерно так: начиная с 1945г СССР восстанавливает город за свой счёт, включая все значимые немецкие сооружения, вроде Королевского замка. Немцев никуда, естественно, не переселяем, это негуманно. Наверно при должном напряжении сил к 1990 году пряничный Кенигсберг, населённый бюргерами, был бы восстановлен во всей красе. И, конечно же, во время русской смуты 1990-х годов мирно вернулся бы в Германию. Наверно для автора книги это был бы истинный хэппи-энд, многие моменты в тексте на это намекают. Ну или просто мозгов не хватает просчитать реальные последствия тех или иных действий.)

– «В послевоенное время в Германии фирма „Швеллер“ начала выпускать кенигсбергские марципаны. Венгры производят консервы с кенигсбергскими клопсами, у поляков можно отведать флека. И только город, где родились рецепты этих блюд, их и не нюхивал».

(Эх, не тем были заняты наши предки в послевоенное время – космос, ядерный щит, восстановление страны… И это в то время, когда жители Калининграда задыхались без марципана и клопсов. Что сказать, неисчислимы преступления режима. Мягко отмечу только, что большая часть «истинно кенигсбергских» блюд – абсолютно банальная еда, вариация которой есть в каждой кухне мира. Можно сколько угодно с придыханием произносить слово «клопсы», это всё равно обычные тефтельки-фрикадельки).

– «Вообще в Кенигсберге победители пили всё, что могло гореть. В Зоологическом музее, к примеру, наши ребята выхлебали содержимое банок, в которых хранились заспиртованные экспонаты. Тушки повыбрасывали, спирт – употребили, музей – сожгли».

(Ну, типичные русские, что сказать. Хорошо, что хотя бы тушки не изнасиловали, даже странно. Заметьте, в каком стиле всё это пишется – «выхлебали» итд. А мне вот вспоминается история, как русские выхаживали бегемота, выжившего в зоопарке Кенигсберга, – кололи ему редкое лекарство, поили водкой, выходили в итоге. Как бы в следующей версии книги автор ни рассказала нам, что водку солдаты выпили сами, бегемота – выкинули на мороз, а зоопарк сожгли. Если же говорить серьёзно, всякое бывало во время войны, воюют люди, а не ангелы. Но смаковать такие подробности с чьих-то слов, которые невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть, – это нужно испытывать искреннее презрение к советским солдатам. А ведь только благодаря им автор имеет возможность жить в любимом городе, да и вообще – жить. Бывают люди с атрофированной совестью, не знающие благодарности, увы…)

– «В апреле 1945г кенигсбергских пожарных – одетых, естественно, в форму – посчитали военными. И отправили в Сибирь. Тушить пожары в Кенигсберге никто тогда не собирался».

(Прямо в апреле 1945г. Без разбора всех в Сибирь. Может хотя бы в мае? Всё-таки дело непростое, требует определённой подготовки, организации. А тут ведь ещё даже война не закончилась. Но видимо, у Дины Якшиной имеются секретные документы, приходится верить. Про то, что тушить пожары в городе никто не собирался – очень глубокая мысль. А может всё-таки собирались тушить, но не силами немецких пожарных, от которых непонятно, чего ожидать?).

– «Тут что было: солдат в здание заходит, ага, темновато немного. Там бумаги какие-то на полу разбросаны. Вот он взял бумагу, зажёг. Посветлее стало. Бросил её на пол, там другие загорелись. Начинает подниматься по лестнице на другой этаж. Пока там осмотрел всё, внизу уже загорелось. Ему приходится со второго этажа прыгать».

(Тут автор цитирует рассказ якобы ветерана войны. Надеюсь, вы представили эту фееричную картину. Солдат фактически поджигает дом, а затем идёт на второй этаж этого дома. Просто развожу руками: то ли смеяться, как над анекдотом, то ли плакать от осознания идиотизма ситуации. Если и в самом деле некий ветеран говорил такое, то можно бы ветерана не позорить и не цитировать этот бред. Но Дина Якшина не чувствует, насколько безумна эта история, просто лепит, и всё. Это прекрасно характеризует Дину Якшину как автора.)

– «Короче, тому, кто не родился в Кёниге, этого не понять. Не дано, уж простите. Причастность к исчезнувшему, но растворённому в пространстве и времени миру осознаётся на подсознательном уровне».

(Во-первых, автор родилась не в Кёниге, а в Калининграде, будем точны. Во-вторых, нам, не родившимся в Кёниге, действительно тяжело понять, как автору – учительнице русского языка и литературы – не режет слух и глаз фраза «осознаётся на подсознательном». А в третьих, вот эта «причастность», о которой пишет автор, даёт ответ на многие вопросы, возникающие при чтении книги. Автор и ей подобные настолько прониклись чувством ложной причастности к чужой истории и культуре, что потеряли связь со своей. Отсюда оскорбления советских солдат, нытьё об утраченных клопсах, мечта о шенгенских визах в обход остальной России (см. ниже) и всё остальное.)

– «Один мой знакомый, недавно похоронивший деда, вернулся с погребения в ужасе: гроб пришлось опускать чуть ли не в воду. „Это нам за грехи, – повторял он, – за то, что мы на их кладбищах устроили парки с танцульками“.

(Эта цитата из главы, посвящённой нытью на тему «ужасные бездуховные русские не сохранили немецкие кладбища Кенигсберга». Наверно автор и её знакомый будут шокированы, но вообще-то за годы существования человечества на Земле умерших людей скопилось гораздо больше, чем живых. И если бы все кладбища на протяжении веков оставались на своих местах, только расширяясь всё больше и больше, сейчас вся планета представляла бы собой одно большое кладбище. Поэтому, увы, подавляющее большинство кладбищ со временем уничтожается, и через 100-200 лет люди уже не помнят, что здесь было кладбище. И строят на этом месте дома (потому что их где-то надо строить), и живут, и не впадают в истерику – «это нам за грехи». Вот в Париже было старое кладбище в центре города, потом на этом месте возник шумный рынок (Чрево Парижа), сейчас здесь же – огромный торговый комплекс и транспортный узел. И так везде. И уж, конечно, не стоило бы ждать особого пиетета к немецким кладбищам от советских людей, переживших нашествие Германии на СССР. Впрочем, если знакомого автора шокирует факт наличия воды в грунте, от него не следует требовать слишком многого…).

– «А один мой знакомый закопал своего погибшего пса в коробке из-под магнитофона у себя на даче. И всё это тихо, тайно… чтоб никто не увидел и не оскорбил скорбное действо усмешкой или гневным окриком. Как-то вот не принято в нашем городе плакать по хвостатым друзьям».

(Нет, плакать по хвостатым друзьям принято, не принято устраивать животным полноценные кладбища – это действительно редкость. Это редкость у нас, и в Европе тоже – ну не хоронят животных, как людей. Не стоит натягивать сову на глобус и пытаться лишний раз приписать какую-то чёрствость жителям именно Калининграда. А вообще – это ещё одна картина маслом от Дины Якшиной: представьте – человек хоронит пса на СВОЕЙ даче, опасаясь, как бы кто-то не начал ржать над ним или вообще – гневно кричать «что это ты тут затеял на своей даче?!» Так и живём в России… Ну а «оскорбить скорбное действо» – очередной привет автору как учителю литературы – удивительная корявость стиля.)

– «Можно верить или не верить, но на месте Трагхаймской кирхи, окружённой кладбищем, в наши дни была построена многоэтажка. По закрытой медицинской статистике, процент онкологических больных среди жителей этого дома гораздо выше, чем в домах соседних. Равно как и процент нервных срывов и расстройств».

(Не могу не привести этот чудесный пассаж. Автор, конечно, этого не замечает, но здесь она вовсю рекламирует российскую медицину. В самом деле, в какой ещё стране медики ведут закрытую статистику заболеваний по отдельным домам и улицам? Надо наведаться в поликлинику, узнать, чем больше всего болеют в моём доме. Вот так живёшь в России и не знаешь элементарных вещей. Не удивлюсь, если и на Госуслугах уже можно статистику смотреть по каждому дому. А нет, это же закрытая статистика, пока что в курсе только Дина Якшина. А почему бы нам не пойти дальше в смелых выводах? Людей на земле жило очень много, представьте, сколько кладбищ существовало на нашей планете за всё время. Большинство из них стёрты с лица земли, и мы даже не знаем, что наш дом стоит на месте, где лет 600 назад было кладбище. Немало таких домов наберётся на Земле. Так может раком болеют только жители этих домов? Похоже, Дина Якшина случайно раскрыла загадку природы онкологических заболеваний).

– «Что же делать? Вообще-то – покаяться. За разрытые могилы, раскуроченные склепы, разбитые памятники»

(Ну, это классика – платить и каяться. Желательно перед немцами. За предков, благодаря подвигу которых мы живём на Земле. Верной дорогой, Дина).

– «… как заботилось правительство Германии о своей анклавной территории. А у нас… известно, что ещё в конце 90-х годов Евросоюз, по инициативе Литвы, предложил обеспечить всех жителей Калининградской области шенгенскими визами. Бесплатно. Правительство России отказалось: дескать, обеспечивайте визами всех россиян, включая жителей Чукотки. С какой, мол, стати у калининградцев должны быть какие-то преференции?! В Евросоюзе и в Литве только руками развели. А Кремль до сих пор гордится своей твёрдостью: дескать, не допустил нарушения конституционных прав граждан в Тамбове или Чите на свободное перемещение. Ну а то, что ущемлены наши права, – кого волнует?»

(Непросто выбрать самый мерзкий пассаж в этой книге, но в моём рейтинге побеждает именно этот. Непонятно, чего здесь больше: клинической наивности, тупой инфантильной злобы (не дали Дине легко кататься в Европу!!!) или просто лицемерия. И такой человек чему-то учит детей… Ведь у неё в голове реально гнездится мысль «вот забрали бы нас в Европу, вот бы зажили!» Объяснил бы мне кто-то, каким образом такая политика укрепляла бы статус Калининграда как города в составе России. Да это, натурально была бы диверсия, следующий шаг – просто передать Калининградскую область европейским хозяевам. Какое счастье, что даже в проклятые 90-е Кремль не решился это – иначе Калининград сейчас уже был бы немецким. Какое счастье, что в 1947г приняли волевое решение выселить из области всех немцев – иначе Калининград сейчас уже был бы немецким. Какое счастье, что в Кремле всё-таки не сидят люди с клопсами вместо мозгов).

– «Сейчас всё иначе… В нашей стране важны отнюдь не школьные знания. Во всём мире преуспевают отличники – у нас почему-то троечники».

(Интересно, откуда данные по отличникам/троечникам, да ещё по разным странам. Тоже, видимо, из закрытой статистики в голове автора. Да и в целом, чему удивляться: если учеников воспитывают такие преподаватели, прока будет мало что из отличников, что из троечников. И ещё, к слову: этот пассаж каким местом вообще относится к истории Кенигсберга?).

– «То, что демонстрируют на столичных подиумах, не приживается в Калининграде. В Европе мы выглядим как свои. В Москве – выделяемся сразу. Чем- то, что не поддаётся связному объяснению. Мы не следуем моде – мы приспосабливаем её под себя. Как знать, не этому ли научили нас тени Бывшего города?»

(В книге Дины Якшиной вообще мало что поддаётся связному объяснению, по мере чтения к этому привыкаешь. Как и к неизбывному стремлению автора подчеркнуть инаковость калининградцев по сравнению с жителями остальной России. Вот не русские они, и всё тут. Выделяются. А в Европе – все свои, видимо сразу лезут брататься, не знаю, в чём это проявляется. Нет, Дина, не выделяетесь вы в Москве; говорю как человек, живущий рядом с Москвой и не раз бывавший в Калининграде. В Европе тоже доводилось бывать неоднократно. И в Италии, и во Франции постоянно подходили местные, дорогу спрашивали. Мне бы нацепить пафосную мину и начать царапать книжку про родной Подольск: «В Европе мы, подольчане, выглядим, как свои, в Москве – выделяемся сразу…» Не пришло такое в голову почему-то.)

– «Муниципальных туалетов в городе практически нет. Даже платных. Хотя, по идее, это неплохая статья доходов. В буквальном смысле – конфетка из дерьма. Калининград XXI века пахнет весьма специфически. К вящему удивлению туристов, попавших в него впервые».

(«Конфетка из дерьма» – узнаю высокий штиль автора. Сейчас в любом городе России на каждом углу кафе с туалетами, плюс туалеты в музеях, биотуалеты на улицах, некоторое количество обычных общественных туалетов… Не совсем понятно, какое количество туалетов нужно, чтобы удовлетворить запросы Дины Якшиной. Да, и никакого специфического запаха ни разу в Калининграде не довелось унюхать. Чем дальше, тем сильнее впечатление, что автор пишет про какой-то другой Калининград.)

– «А пока приходится констатировать: при сходных геополитических обстоятельствах перспективы анклава Калининград гораздо туманней, неопределённей, чем были у отрезанного от Германии Кенигсберга. Неужели чужая история нас ничему не научила…»

(Перспективы туманные, но выход есть – следовать советам Дины Якшиной. Раздать шенгенские визы жителям Калининградской области, кинуть все силы на восстановление немецких памятников, покаяться перед всеми за русское варварство и так далее по списку. Действительно, после исполнения этой программы перспективы станут кристально ясными – быть городу немецко-польско-литовским. Хочется успокоить Дину – этому не бывать. И вообще – по моему мнению, если перспективы Калининграда и туманны, то это потому, что такие инфантильно-безграмотные Дины Якшины учат калининградских школьников.)

– «Ну а потом началась совсем другая жизнь. В которой место для „малого бизнеса“ было не предусмотрено. Впрочем, оно и сегодня – лишь на уровне деклараций: в нашей стране трудно быть „маленьким“. Хотя и „большим“ не легче».

(Да что говорить, не сахар быть любым в нашей стране – большим, маленьким, средним… Такая уж страна у нас, то ли дело благословенная Германия, например. А у нас что – всё зажимают, жизни нет, бизнеса нет. И остаётся одно – ныть и ныть, не переставая, до второго пришествия.)