Kitobni o'qish: «Вместо матери»
Глава 1. Павел
Четыре года назад
– Поздновато для послеродовой депрессии, – говорю скорее самому себе, нежели Юле. Мы сидим напротив друг друга за завтраком, пока няня возится с двойняшками. Вообще няни у нас три. И работают они сутки через двое. А еще у нас постоянно бывает психолог, дефектолог, педагоги всех сортов… Еще есть повар и домработница. Поэтому я не уверен что Юля страдает, если конечно не говорить о моральной стороне вопроса. И вряд ли серьезно устает.
Впрочем я отвлекся. Я смотрю на классическое, красивое лицо жены и понимаю, что это конец. Конец всему.
– Паша, им уже два года, и самые ужасные ожидания оправдываются. Они не говорят. Оба! Понимаешь? То есть не только Рома, которому поставили диагноз, но и Роза! Лопочут что-то невнятное… – закатывает глаза и картинно вздыхает. – Я не хочу больше, хватит. А еще я к ним ничего не чувствую. Ничего!
– Ты уже это говорила, – киваю, стараясь не показывать своих чувств. Мать, которая не любит собственных детей. Что может быть ужаснее чем подобная ошибка природы? Да, Юля не виновата, да, никто не может заставить любить! Но, с другой стороны, человек отличается от животного тем, что у него есть не только чувства. Но и ответственность. – И ты год прорабатывала эту проблему с психотерапевтом. К тому же, я тебя никогда не осуждал…
– Психотерапевт не помог, – отрезает, – Скажи мне, Паша, зачем мне слабоумные дети, которые вырастут в не менее слабоумных взрослых?
– Не смей так говорить! Это твои дети! Мы же оба их хотели! – подаюсь вперед. Ненавижу! Как же я ненавижу длинный язык своей супруги! Ненавижу когда она так говорит про детей, как будто бы они ей посторонние! Будто и не ее вовсе!
– Что не смей? Почему не смей! Паша! Ты вроде деловой мужик, а ведешь себя как истеричка! – делает глоток кофе. Красивая. Да, это одна из самых красивых женщин, которые только попадались мне на пути. Светлая шатенка, огромные карие глаза… Но какая же она все-таки тварь! Только сейчас я начинаю понимать, что пока я смотрел на внешность, я и не заметил что Бог забыл вложить в идеальное тело душу. Может она и правда ненастоящая? Инопланетянка? Черт! За эти пару лет я уже совсем стал с ума сходить… – Я предлагаю Рому и Розу определить в какой-нибудь пансионат… Или может в детдом сдать, я не знаю… В общем, я не хочу их видеть. Не хочу.
– Я тебя в пансионат сдам, – скриплю зубами. Я даже не представляю что можно так обойтись с детьми. И ладно если бы она одна с ними обоими колупалась… Так нет же! Есть все возможности воспитать в любви, есть штат нянек, денег – хоть жопой жуй! Но женушка никак не успокаивается. – Даже не смей предлагать подобное! Дети перерастут, понимаешь? Просто нужно время.
Я и сам не до конца верю что они смогут выровняться. Но, очень, очень на это надеюсь.
– Какое такое время? – усмехается, – Время моей молодости? Ну уж нет, спасибо. Значит я с тобой разведусь. И найду нормально парня.
– Вали, – отвечаю быстрее, чем успеваю подумать. Хотя, если бы я подумал, то ответил бы точно также.
– Ты не понял, Паша, – ее тон становится тише, она подается вперед и произносит с придыханием, – Либо я, либо дети.
– Ты головой ударилась, – киваю, – Но это ничего, хороших специалистов много. Если сейчас обратишься, может и вылечат. Главное не запускать.
Поднимаюсь, давая понять что разговор окончен. Однако Юля так не считает.
– Я не понимаю твой ответ.
– Я объясню более понятно: собирай свои вещи и вали на все четыре стороны. Так яснее?
Воцаряется молчание. Юля кусает полные губы.
– Мы могли бы отдать этих и завести новых. И снова были бы счастливы. Я ведь могу еще забеременеть, – пожимает плечами, – Или ты забыл, что рождение детей мне далеко не просто далось?
– Если бы ты меньше шлялась и не лихачила за рулем, то, глядишь, и проблем было бы меньше. И Роза с Ромкой не родились бы недоношенными. – замолкаю на несколько секунд, – С двойней в животе ездила вообще не обращая внимания на светофоры, на дорожные знаки…
– Хватит!
– Не хватит! Дура ты, Юля. Избалованная дура. Ты тогда и себя чуть не загубила, и их… Если бы ты ехала на обычной тачке эконом-класса, а не на «порше», то я бы троих похоронил в тот день! Никогда об этом не думала?
– Хватит, я устала это обсуждать. Но я тебе советую еще тысячу раз подумать, прежде чем я уйду. Потому что такие женщины как я долго одинокими не бывают, – поднимается из-за стола и, оперевшись о подоконник, картинно смотрит в окно. Фигуру она восстановила себе быстро. И так посмотришь – будто и правда не рожала. Но думаю я сейчас не об этом… Я думаю о том, как же я прошляпил что любимая женушка превратилась в монстра? А может, она и была такой, только я, влюбленный дурак, ничего не замечал? – А еще ты не уделял мне внимания!
– Угу, а работать за меня кто будет? – очередная претензия как же ей одиноко, несчастной… Впрочем плевать. Не хочу об этом думать. И так понятно, что видеть я Юлю больше не могу. И не желаю. Хотя и чертовски больно, – Короче, собирай вещи, на развод я подам. От детей можешь отказаться.
– Нет, я не буду отказываться от детей. Вдруг я их все-таки смогу полюбить? – поворачивается ко мне. И по ее выражению лица понимаю. Не полюбит. Никогда не полюбит, – Я все-таки мать, не забывай это. И эти дети дались тяжело нам обоим.
Глава 2. Ксения
Два года назад.
– Не переживай, дорогая, дети – не самое главное в жизни, – пытается успокоить меня муж, видя, что я истерично рыдаю уже третий час. А как не рыдать? Я никогда не стану матерью. Никогда. И никто не виноват в этом. Врожденное заболевание, которое сводит на нет все попытки забеременеть.
– Да как же не переживать?! – вырывается из меня. И как объяснить мужчине мои страдания? Что я никогда не почувствую внутри живота маленькое толкающееся тельце, я никогда не прижму кроху к груди. Этого не будет никогда! Никогда. И одна мысль о невозможности завести своих детей вызывает у меня бездну тоски и безысходности. Как жить с этим?
– Многие женщины не могут родить, в нашем мире это частая проблема, – произносит Игорь. Он плохо понимает что я чувствую. Но это не вызывает у меня злость, скорее тоску.
– Ты думаешь что от того что другим женщинам плохо мне станет легче? – вытаскиваю платок и сморкаюсь. Я некрасивая когда плачу, сама в курсе. Но сейчас мне плевать.
– Не думаю. Но ты не уникальна в своей проблеме. Так бывает. Научись жить с этим.
Игорь не мастер утешений. Точнее… В последне время я замечаю что он стал холоднее что ли. В голове бьется: «Разлюбил потому что я бесплодна». Я бракованная, я неудачница. И плевать что не по своей вине…
– Как жить с этим? Как? – всхлипываю. Однако пару секунд подумав, произношу, догадавшись… Точнее, думая, что я догадалась: – Мы усыновим ребенка, да?
Игорь молчит. Молчит не меньше минуты. Даже воздух, и тот становится наэлектризованным. А крохотная квартира еще меньше. Стены давят. Я смотрю в темные глаза Игоря, лишний раз убеждаясь что он хорош. И да, его генов в моих детях не будет. Потому что у меня не будет детей.
– Конечно, – наконец кивает, а я выдыхаю, – Мы обязательно возьмем ребенка из детского дома. Но позже. Ты тоже пойми, там надо столько всего, и чтобы жилплощадь своя, и квадратные метры, и доход… Плюс ему своя комната, иначе не дадут. А много мы с тобой зарабатываем? Ты – логопед в школе, я – менеджер в салоне связи.
Логика Игоря мне понятна, и от этого мне становится еще больнее. К тому же в его тоне я чувствую какую-то ложь. Но не хочу сейчас разбираться в этом всем. Может показалось?
– Да, нужны деньги…
– Ну и где мы их возьмем? Ипотеку на нашу студию еще пятнадцать лет выплачивать.
И не поспоришь. Чудо что нам ее вообще оформили. Тут спасибо моему наследству, трети квартиры, доставшейся от покойной бабушки. Было откуда взять первый взнос… А вот у Игоря с этим совсем плохо. И не сказать что он из бедной семьи, но родители не склонны как-то помогать ему. Впрочем, это не важно. Никто никому не обязан. И если я хочу ребенка, пусть и приемного, то надо работать. А значит, школа, где я тружусь – это хорошо, но пора шевелиться. Мне двадцать шесть, большая девочка чтобы научиться думать. И брать ответственность за свою жизнь.
– Ну ты что призадумалась? – прерывает мои мысли Игорь.
– Наверно работу поменяю. Ты прав, на приемного ребенка нужны деньги. Тут поговорка с зайкой и лужайкой не прокатит.
Игорь кусает губы. Нет, все-таки он по-моему не в восторге от идеи.
– Ты только что ревела что не сможешь родить, а теперь уже мечтаешь о приемном, – в его тоне я чувствую… Осуждение что ли? Хотя вроде никакой глупости или подлости в моем желании нет. Вроде бы.
– А о чем еще мне мечтать? – пожимаю плечами, – Если своего не получается, то можно воспитать приемного. Знаешь сколько их? Взять младенца…
В моей голове я уже нянчу кроху. Маленького, хорошенького. Я держу его на руках и качаю. Причем в моем воображении он сначала младенец, затем тут же дорастает до карапуза с кудряшками и огромными голубыми глазами. А вот я уже веду его в школу, в первый класс…
– Ты не понимаешь…
– Понимаю. Может тебе просто смириться? Ну не будет детей, да и ладно. А из детдома… Ну ты же понимаешь, кто туда попадает? Дети наркоманов, алкоголиков… Всякое отребье. Неизвестно что там за гены. Да и не будут они похожи ни на тебя, ни на меня.
– Не говори так о детях! – мгновенно вскипаю, – К тому же, какая разница, похожи – не похожи. Я б и негритенка бы взяла! Мне без разницы!
– Угу, то есть чтобы все думали мало того что ты «чернильница», так еще и мне рога наставила?!
– Что?! – у меня глаза на лоб лезут. Что несет мой муж? Я замолкаю, вдруг сообразив, что, кажется, в выборе мужа я все-таки ошиблась… Правда эта умная мысль мне приходит после трех лет брака. А может, я слишком категорична? Может все дело в эмоциях, и Игорь тоже переживает? Ведь он-то может иметь детей, а я… Я лишаю его таких возможностей. Сложно все это. Будто бы угадав мои мысли, Игорь обнимает меня и, прижав к себе, тихо произносит:
– Прости меня. Все слишком неожиданно. Я просто до последнего надеялся что у нас получится… – тут он не врет. Мы вместе посещали врачей, сдавали анализы. И… Вот. Моя недоразвитая матка, которую уже ничем не исправить.
– Понимаю, – откашливаюсь. Ругаться нет смысла, да и как это поможет?
– Мы что-нибудь придумаем, я тебе обещаю, – его голос становится ласковым и спокойным. Я снова узнаю своего мужа. – Просто я перенервничал. Мы обязательно усыновим, хоть негритенка, хоть китайца. Кого захочешь!
Меня это успокаивает, и я снова чувствую себя спокойной. Мы справимся. Вместе – обязательно!
Глава 3. Ксения
1 год назад
Решение во чтобы то ни стало иметь детей заставило меня поменять практически всю свою жизнь. Если до этого я была обычной полноватой девчонкой, в меру милой, которая работала в школе за сущие копейки и не планировала никаких карьер, то сейчас… Сейчас мне пришлось заново анализировать свою жизнь. И ее перекраивать.
Из школы я уволилась. И тут же устроилась в частный детский центр, где теперь работала со сложными детками. Также я открыла частную практику, о чем раньше и подумать не могла, все считала что это не мое, что я еще недостаточно профессионал, чтобы на такое замахиваться.
Пришлось пересмотреть представления о себе. Также, волей-неволей, пришлось менять свой стиль: нужно было выглядеть более строго и привлекательно. И все бы ничего, но мои изменения никак не радовали Игоря.
– Ты не слишком ли похудела за последние полгода?
К слову, ничего критичного не произошло: с сорок шестого я ужалась до сорок второго. Но при этом очень удачно осталась грудь! Так что не так-то?
– Мне так больше нравится…
– И ты еще стала есть какую-то траву.
– Игорь, мы с тобой это обсуждали… – вздыхаю, – Так будет лучше. Тем более что если я перешла на пророщенные семена гороха и куриную грудку, это вовсе не значит, что, во-первых, это вредно. А, во-вторых, я продолжаю тебе готовить отдельно все что ты хочешь.
– Я хочу чтобы ты ела как раньше. И поменьше пропадала на своих частных занятиях и в спортзале. Ты перестала уделять мне внимание!
– Зато я стала приносить больше денег, – пожимаю плечами. К слову, Игорь все также работает менеджером по продажам, и ничего менять не собирается. Но и я не настаиваю. Другой вопрос, какие ко мне претензии.
– Мне это не нужно. Зачем ты так стараешься? Чтобы что? Жили же нормально… – я в ответ молчу. Жили… Пока я думала, что можно просто родить и… Да, на своего ребенка нужно тоже много денег. Но когда он родной и для тебя, и для мужа, и для всех дедушек и бабушек, то все не так страшно. Что же касается меня… Увы, ни от кого из родственников с обоих сторон я не получила какой-либо моральной поддержки в моей беде. Ни от матери, ни от свекрови… Не можешь родить, значит аборт сделала! А если возьмешь чужого, то он нам не нужен. И ладно свекровь такое несет, но мама… В общем, спасибо что предупредили заранее, что надо полагаться только на себя.
– Игорь, я тебя никак не дергаю, не пилю. Почему ты мне постоянно зудишь, что я живу не так как тебе нравится?
– Может потому что муж и жена должны смотреть в одну сторону, а не разные? – его бледные губы сжаты, и я чувствую, что он на меня обижен. По-настоящему. Но я упрямо не понимаю за что.
– О каких сторонах идет речь? Ты знаешь, что я тебя люблю…
– А я тебя уже нет, – произносит как-то буднично, так что я даже не сразу до конца понимаю, что все это серьезно, что это ни черта не шутка! Я смотрю в его большие карие глаза, а он продолжает, – И я не уверен, что мне нужен приемный ребенок, к которому ты так стремишься. К тому же, меня не устраивает, что ты теперь вся такая занятая мадам. И что тебе на меня плевать.
– Мне не плевать, – лопочу едва слышно, но Игорь меня резко прерывает:
– Ой, перестань. Я не узнаю свою жену. Не узнаю ту девушку, с которой прожил почти три года. И знаешь, я думаю, что самое время нам расстаться. И не мучить друг друга. К тому же… – фразу он не заканчивает. Но кажется я и сама уже обо всем догадалась:
– У тебя другая? – мое сердце бьется как колокол. Игорь молчит около минуты, затем наконец отвечает:
– Ладно, раз уж пошла откровенность, объясню до конца. У меня есть другая. И эта другая от меня беременна. А ты вроде не совсем тупая, так что, думаю, понимаешь, что для меня важнее: бездетная ты, или мать моего будущего ребенка? Ты же сама понимаешь, что для женщины важно воспитать ребенка, а для мужчины – оставить свой след в мире. Биологический.
Я чувствую себя измазанной в грязи. Смотрю на Игоря и не верю. Не верю в его слова. Хотя головой все и понимаю. Наверно все давно шло к этому. Но… Я надеялась что буду не одна.
– Понятно…
– И ты даже не спрашиваешь кто же моя будущая жена? – вскидывает брови.
– Какая разница? Мне не интересно.
– А она между прочим такая, какой была раньше ты. Домашняя, добрая, послушная, – перечисляет достоинства свой любовницы Игорь. И я не понимаю зачем. Как это мне поможет? Или ему?
– Поздравляю. Как будем делить имущество?
– На пополам. Студию продадим… – начинает объяснять, хотя вижу, что недоволен. Видимо хотел побольше про любовницу рассказать.
– Хорошо. Все что мы выплатили – на пополам. А сумму взноса я забираю себе.
– С чего бы? Все пополам! К тому же ты сейчас хорошо зарабатываешь, а у меня скоро будет ребенок.
– И что? – хмурюсь, – Взнос – это мое наследство. А ребенок… Это же твой ребенок, а не мой. Вот и займись им.
– То есть ты еще недавно бегала рассказывала как детей любишь, как хочешь приемного, а как речь зашла о настоящем ребенке, ты в кусты? Я вообще-то даю тебе шанс стать практически матерью без бюрократических проволочек!
– Ты бредишь? – разговор начинает напоминать беседу двух пациентов психиатрической клиники, – То есть ты уходишь от меня и требуешь чтобы я обеспечивала твою новую семью?
– Не мою семью, а младенца, которого ты лишаешь жилья!
– А ты смени работу, Игорь! – тут уже я взрываюсь, – Бери шабашки! И вообще, ты охренел? Ты от меня загулял, нашел левую бабу, вы теперь ждете ребенка, и ты еще ко мне претензии предъявляешь? Ничего себе!
– Знаешь, Ксюша, – Игорь поднимается и с укором на меня смотрит, – У тебя есть возможность помочь практически родному ребенку, а ты этого не делаешь. Ты хорошо зарабатываешь теперь. И такое равнодушие. И попомни мои слова. Бог тебя накажет.
Глава 4. Павел
То что моя женушка больше не объявится, я в принципе не сомневался. Более того, эта курва не просто ушла, махнув ручкой, она нашла мне замену в виде… Да, моего зама. Конечно зам – это не я, у него на счетах нет нескольких миллионов в валюте. Но… Тоже стремится к сытой жизни. Наверно поэтому они решили, что стоит мало того что разбить мне сердце, но и отжать бизнес.
Он заранее создал фирму – клона моей и стал неспешно переоформлять договора. Пока моя служба безопасности не заметила подозрительной активности уважаемого Дмитрия Валентиновича. Кстати тоже хороший вопрос: как молодая баба смогла втюриться в мужика старше себя на двадцать лет? Видимо много лапши ей навешал.
Дмитрий Валентинович был с позором изгнан без выходного пособия, впрочем как и моя благоверная. Уж я сделал все возможное, чтобы ей достался ничтожный минимум при разделе имущества.
И следующие несколько лет я о них обоих ничего не слышал. Живут ли вместе? Нарожали ли детишек? Мне плевать. Хоть пусть на голове ходят. Самая важная задача, которая передо мной стояла – это сделать так, чтобы дети заговорили.
На это ушло полгода, и…
– Папа, слон, – тихо произнес Ромка, протягивая мне намалеванный рисунок, на котором очень отдаленно можно различить слона. Это был день, когда я впервые за шесть месяцев улыбнулся. Улыбнулся удивленно, улыбнулся, не веря своим ушам.
– Не слон! – ответила Роза, – Он стласный.
Страшный слон… Да, дети заговорили оба, одновременно, в одну минуту. И все это «сю-сю-пусю» вдруг обратилось в слова и даже целые предложения! И дом наполнился детской речью.
Роза и Ромка заспорили, настоящий ли это слон. Роза говорила что слоны выглядят иначе. Ромка считал что Роза ничего не понимает в слонах. Дело едва не закончилось дракой, а я стоял, не шевелясь, чувствуя, что еще минута, и мое сердце взорвется от счастья. Нет, они не слабоумные, они не отстают в развитии, с ними все в порядке.
А еще, слушая как они ругаются между собой, я сделал вывод, что у детей богатый словарный запас. В их лексиконе есть не только «папа», «слон» и «страшный». Есть «няня», «купить», «солнце», «ноутбук» и многие другие слова. Даже «орхидея» мелькнула. Вот тебе и на! Взяв в руки рисунок, пока его не порвали, я сел на диван, пока дети впервые в жизни выясняли отношения с помощью слов.
– Почему вы до этого молчали? – воспользовавшись паузой, произнес, глядя то на Розу, то на Рому. Они оба потупились, потом посмотрели друг на друга. В затянувшейся паузе я уже решил что им нечего ответить, но… Ромка залез мне на колени, и, едва слышно прошептал, мне на ухо:
– Мы длуг длуга слысим.
Друг друга слышат… От сердца упал камень. Да, мне говорили педагоги, что двойняшки, близняшки, они часто общаются как-то по-своему, не традиционной речью, а своей. И некоторые чуть опаздывают в развитии. Потому что им нет необходимости быть понятыми посторонними.
И, видимо, с моими детьми это и произошло. Находясь постоянно в тесном контакте друг с другом, они научились взаимодействовать на животном уровне. И, наконец, решили что пора бы и поговорить со взрослыми. Используя обычный человеческий язык, который успели выучить.
– Этот слон очень красивый, – произнес я, продолжая рассматривать рисунок. И с того дня он висит в рамочке в моем кабинете, напоминая о самом счастливом дне в моей жизни.
А ведь я до последнего дня не верил что все обойдется. Я прокручивал все события, предшествовавшие рождению детей, думая о том, что я виноват. Виноват что не уследил, виноват что выбрал им не ту маму.
Когда моя дурная женушка на восьмом месяце беременности вырулила на «порше» в дерево, она попала не в травматологию, а в родовое отделение. Хорошая машина уберегла ее от травм, но, к сожалению, авария спровоцировала стремительные роды. Еще в машине скорой помощи появились на свет двойняшки. Как сказал врач, прохождение по неподготовленным родовым путям привело к кровоизлиянию в мозг. У обоих. И по приезду в больницу оба ребенка сразу попали в отделение патологии.
Шансов что Роза и Ромка станут нормальными было не так много. Но нам повезло всем. И прежде всего мне. Мне не придется жить с мыслью, что из-за меня мои дети стали инвалидами. Потому что я не уследил за идиоткой, которая носила их в себе. А дети не будут мучиться. И может быть, они однажды займут мое место и будут мне отрадой в старости. Мне очень, очень хочется, чтобы и Роза, и Рома однажды сказали мне: папа, иди катайся на своем мотоцикле, а мы возьмем управление твоей империей. И я отдам! Ни разу не подумаю.
К тому моменту, когда у детей прошел тремор и нормализовались рефлексы, Юля уже усвистала в неизвестном направлении, рассудив, что дети с диагнозом и возможным ДЦП ей не нужны, она слишком молода и прекрасна, чтобы тратить время на уход за больными. И даже когда выяснилось, что ни Рома, ни Роза ни являются инвалидами, она не объявилась, видимо решив, что материнство ее не интересует. А если объявятся, то уже сами дети ее не узнают. Для них она посторонняя тетя, которой не было в день, когда они заговорили.
Они не спрашивают где мама. Я даже не понимаю, почему. Должны ведь. Но когда я приезжаю из офиса, они тут же виснут на мне, целуют в щеки, и Роза обязательно шепчет:
– Папка колючий!
А я смеюсь. Колючий. Я всегда к вечеру колючий.
Маму бы им. Но ни одна женщина больше меня не обманет. Все они лицемерные твари, которые только и думают, как бы обмануть меня, как бы получить больше денег. Я не верю что есть нормальные. Юля убила не то чтобы веру в женщин. Веру в человечество. И все что у меня есть – это дети, мои кровинушки. Моя самая большая радость.
